Орда

Глава 3

Событие пятое

Пизюс — бог супружеской любви, плодовитости, секса и фаллического духа у литовцев.

Почитался юношами. Пизюс приводит жениху невесту.

Свадьба запомнилась Андрею Юрьевичу двумя вещами в основном. Первая — это само собой — невеста. Как понял Виноградов девочка с красивым именем Альдона родилась в феврале 1311 года. И сейчас в октябре 1323 года ей всего двенадцать с половиной лет. И это полный пипец. Ну, может, она из-за высокого роста родителя, и сама довольно высокая, где-то метр пятьдесят пять, но один чёрт — ребёнок. И её нужно тащить в постель⁈ Более того, это необходимо сделать. Нужно ту самую кровавую простыню показывать. Собралось же полно европейских родственников. Попробуй обычай нарушь.

Ну, все же книжки читают, фильмы смотрят, и про простыню с кровью невесты слышали. При этом данный обычай, как у мусульман в ходу, так и христиан, сейчас, в четырнадцатом веке, ортодоксальные схизматики русские православными священниками уже к этому всерьёз приучены. И, наверное, это хорошо. Вот только девочке худенькой, у которой даже груди ещё нет, от этого будет не легче.

Андрей Юрьевич про обычай кровавый по дороге исподволь расспросил рясофора Егория. Полученная информация не порадовала.

— Кто же это всё делает? Как происходит в лицах? Ты, Егорий знаешь же, что я обеспамятовал, не вводи в грех, рассказывай подробно.

— Я же схимник будущий…

— Не гневи бога! Рассказывай, а то «азм» глупостей наделаю, а там всякие короли и князья «Великие».

И это правда, на свадьбу приглашён король Польши Владислав I Локетек (пол. Władysław I Łokietek) с тринадцатилетним сыном Казимиром (надо полагать, будущим королём Польши Казимиром Великим) и племянник Юрий II Болеслав Мазовецкий — сын Тройдена I Пяста, князя мазовецкого и Марии Юрьевны, дочери Юрия Львовича, старшей сестре Андрея Юрьевича. Мазовия сейчас — отдельное независимое княжество, не сильно зависимое от Польши и поделенное между тремя братьями: Земовитом II — князем равским, Тройденом І — князем черским и Вацлавом — плоцким.

Сам Тройден не приедет, у него замятня с крестоносцами, там приехали папские легаты и пытаются их помирить, но зная крестоносцев в это слабо верится. Сетра Мария, понятно, без мужа тоже не приедет, невместно. И это хорошо. А то пойдёт потом по Польше слух, что «царь де не настоящий», и без того проблем хватает. Племянник же его не видел и сравнивать ему не с чем. А вот повлиять на племянника можно, немного усилий, немного яда или стрел калёных и дядья по отцовской линии у Болеслава могут кончиться. Мазовия станет единой и чего бы ей вместо Польши не присоединиться к Королевству Русскому. Это так даже не план, мечтанулось вдруг. Сейчас же можно уговорить племянника с несколькими десятками рыцарей весной прокатиться поганых побить. Парню шестнадцать только исполнилось, самое время рыцарские подвиги совершать. А ещё нужно ему русскую жену найти. У князей, что приведут дружины с ними биться вместе с Ольговичами всяко разно дочери есть, поставить одному из них условием мира женитьбой на его дочери племяша.

Главный же гость — сам Великий князь Гедимин с парой сыновей, Витовт будет — наследник и Ольгерд. Естественно, и Любард, который сейчас Димитрий, с женой — дочерью Андрея Юрьевича Евфимией от первого брака пожалуют.

— Не тяни, Егорий, рассказывай про свадьбу и первую брачную ночь, — подтолкнул рясофора князь Владимирский.

— Говорят люди, сам-то не был на таких гульбищах… Ох, там, княже тако деется… После первого хм, вот, этого… того самого, ночью ещё, свахи или родители жениха заходят в опочивальню, чтобы забрать окровавленную после… хм, ну этого, простыню. Убедиться должны, что она будет окровавленной. У тебя же, княже, нет ни родителей, ни свахи, тако и не ведаю, кто пойдёт. А токмо найдутся…

Пиршество же в это время продолжается. В невинности невесты желают же удостовериться, прости господи, не только родители жениха, но и все гости на свадьбе. По этой причине простыню вывешивают на видном месте в переднем углу. Наказание за нечистоту, если вдруг обнаружится, что невеста «нечиста», ее отцу прилюдно преподносят особую чарку с мёдом. В этом кубке не имеется дна. Далее-то понятно, отец берёт чарку, и мёд у него проливается на пол к стыду родичей невесты и гневу всех других гостей.

Жених опосля имеет право вернуть опозоренную хм… девицу — блудницу ее семье. Больше взять ее в жены никто не будет. Невесты же многи после сорому сего в омут али в прорубь кидаются, прости их господи. Токмо не всё это. Мало сего гостям. Родители, не сумевшие сохранить девушку для ее законного супруга, презираются, плюють им в след, а свахе, матери и сёстрам «нечестной» невесты вешают на шеи лошадиные хомуты и в таком виде водють по всему селищу или городу. И в этих плювать можно всем встречным поперечным, — перешёл на шёпот Егорий.

Уж не помнил в какой книге это Андрей Юрьевич прочёл, но выход он знал. И именно так и поступил. Объяснил пигалице, что будет делать, и зачем он это делает, и припасённым ножом себе палец порезал. Там той крови нужно-то чуть.

Хмельные родичи невесты и несколько владимирских бояр впёрлись в опочивальню, выдернули из-под утешающего князя пацанку простыню и убежали, сразу и рёв в зале устроили. Самое интересное, что даже король польский вломился в спальню и сильнее всех за простыню тянул.

— Не плачь, Ань, — продолжил успокаивать девицу ревущую профессор Виноградов, — Люба ты мне. Красивая, высокая, глаза золотые, а только годик с этим повременим. Знаешь ведь, что многие матери с первыми родами и сами умирают, и дитё погибает. А всё из-за того, что малы ещё. Подрастёшь, округлишься, хм, ну и тогда тово — этого. Успеется.

— А ребёночек. Люди ж видють?

— Это мои люди, я с ними разберусь. Не плачь, будет у тебя сын и дочки. Сын так вообще королём станет.

Анька всё одно ревела, а потом отрубилась. Ну, уедет вся эта камарилья и можно будет серьёзно с девочкой поговорить.

Кстати, насчёт поговорить. Анька — Альдона знала три языка. Знала латынь. Знала какой-то не сильно отличающийся от того, что был в Галицко-волынском княжестве вариант русского. Возможно, белорусский уже начал отделяться от общего восточнославянского (старорусинского), а может, и не был одним языком. Почему-то были же всякие поляне — древляне. Третий язык был жемайтский, ну или старо-литовский. Ну и, как и профессор Виноградов, на тройку с минус владела немецким. Каким-то диалектом немецкого. У Гедиминаса был пленный рыцарь крестоносец, который и учил его детей латыни и разным другим наукам, прорывались у него и немецкие слова, вот их Альдона и запоминала. Попытался свой немецкий Андрей Юрьевич сравнить с языком крестоносца и понял, что без переводчика им не пообщаться. Хотя, так и так нужен переводчик, Виноградов немецкий язык в школе и институте учил и даже пятёрки получал, но это не разговор с носителем.

Но мысль про преподавателя немца, знающего латынь, в голове у Андрея Юрьевича застряла. Может попросить его у Гедимина в качестве свадебного подарка? Пора университет открывать.

Событие шестое

Велняс — чёрт, противник Перкунаса, восходит к божеству Велс. (Литовские боги).

Второе, что запомнилось со свадьбы — это сапоги и ботинки родичей, приехавших на свадьбу из Литвы и особенно из Польши с Мазовией.

А вот интересно, если он женился на дочери Гедиминаса, то теперь ему её братья шурины. Значит, Витовт и Ольгерд, приехавшие на свадьбу, ему шурины. А ещё они братья зятя Любарда — Димитрия. И кто они ему? Девери? Как это одним словом будет — шуридеверь?

Ну, да ладно, и шурины и поляки знатные и вся их свита заявилась разодетой по последней европейской моде. На ногах у них пулены. Ботинки это такие смешные без каблука. Название выдала под пытками теперь жена Анька. Пытал он её сгущёнкой. Ну, и что, что сахара нет. Зато есть мёд. Ничего страшного из-за замены, да вкус другой, но ведь никто не пробовал настоящей сгущёнки. А вот такую на меду Андрею Юрьевичу всегда жена к блинчикам делала. Рецепт элементарный. Покупается молоко или сливки, чуть подогреваются, туда вбухивается сухое молоко и мёд. Соотношение сухого и нормального молока один к одному. По стакану. И треть стакана мёда. Потом всё это миксером взбивается до однородной массы. Сгущёнка другая по вкусу, но по мнению профессора Виноградова намного вкуснее. А с блинчиками, так вообще на ура. Здесь, в четырнадцатом веке, всё не просто с сухим молоком, потому отстаивают несколько раз, сливая, а потом ложкой снимая сливки, и снова сутки отстаивая, получается, наверное, жирнее, но не менее вкусно.

Рецепт рассказал князь Владимирский тому монаху, что для него по указу епископа Афанасия еду готовит. Отец Михаил наловчился, теперь и для епископа такую штуку готовит. Много же дней в году, когда поститься не надо.

Про обувь братьев и ляхов Анька под сладкой пыткой поведала следующее…

Ах, да, пулены — это такая обувка с длинными носами. Смотрится совершенно по-клоунски. При этом на гостях можно сразу заметить, что длина носов и степень их загнутости отражает социальный статус хозяина.

Там всё не просто, как ему молодая жена объяснила. Длина носов строго регламентирована: принцам по крови было разрешено носить обувь с носами в две с половиной ступни, родовитым дворянам, ну там владельцам графств и княжеств — в две ступни, рыцарям — в полторы ступни, горожанам — в одну ступню, простолюдинам — в половину ступни. Правда, на вопрос профессора, а что кто-то ходит и с линейкой меряет, Альдона пожала воробьиными плечиками. Ну, правильно, кто же её в город выпустит посмотреть на горожан в пуленах.

Жутко краснея и уткнувшись в подушку, Анька пересказала то, что от женатых сестёр слышала. Полость пустого носка забивали паклей. И этими носками кавалеры флиртуют с дамами. Ими, во время званных вечеров, под столом, шаловливые рыцари и принцы могли довести до оргазма соседку, которая сидела напротив. Твою же налево, нужно это свинство на Руси запретить. Пусть Европа сама с ума сходит.

И тут церковь православная будет ему в помощь. Анька тут же его мысль подтвердила. Оказывается, и католическая церковь была против пулен, она сразу углядела в этой обуви угрозу благопристойности и настоящий разврат. Кроме всего этого, в пуленах было неудобно вставать на колени во время молитвы, что пасторам категорически не нравилось… Обувь была названа «Когтем Сатаны» и проклята самим Ватиканом. Даже Черную чуму, разгуливающую по Европе, смогли в Ватикане объявить наказанием за пулены.

— Подожди, Ань, а как они не запинаются о эти носки? — если честно, то среди поляков носка в две длины стопы он не видел, ляхи чуть отстали от просвещённой Европы.

— Для того, чтобы длинные носы пулен не мешали при ходьбе, их пристегивают к браслету у колена цепочкой. Богатые даже вешают колокольчики, — при этом взгляд закормленной сгущёнкой жены стал мечтательный. Тоже колокольчик хочет?

— Нет, майне либен, не будет такого на Руси, ну по крайней мере, пока я жив. Завтра же поговорю с митрополитом Афанасием, за ношение такой пакости у нас будет одно наказание, что для бояр, что для городских модников — рудники. Нам столько известняка надо, ты даже не представляешь. Ага, стой, а женщины тоже такую обувь носят?

— У женских пулен носки намного короче, так как длинные цепляются за полы юбок.

— Я тебе прикажу другие черевички сшить. Будешь основательница новой моды. Потом и вся Европа переймёт.

Какая же дама откажется от туфелек на каблуке?

Событие седьмое

Ковас — бог войны у древних литовцев. Ему был посвящён месяц Март, ему молились литовцы, готовясь идти в бой.

Символами Коваса были вороной конь и чёрный петух. Они приносились ему в жертву и изображались на военных знаменах.

Нда. Чем дальше в лес — тем ближе вылез. Свадьбу почему на осень перенесли. Ну, во-первых, летом всем не до свадеб, работать надо. Да, у рыцарей наоборот, но обычай же, привычка. А во-вторых, Альдону нужно было превратить в православную Аньку, а это длительный процесс, со всякими постами и послушаниями в монастыре. Пост длится месяц, потом крещение. В общем — длительный процесс.

Именно этим три месяца митрополит Литовский Феофил и занимался. Он же и приехал венчать Анну и Андрея Юрьевича. А тут такой подвох.

— Высокопреосвященнейший Владыка, — после разговора с посланцем патриарха отвёл в сторонку, подальше от свободных ушей новенького митрополита Андрей Юрьевич, — просьба есть, завтра митрополит Феофил приедет. Давай не будем склоку устраивать и пиписьками мериться. Понятно, что у тебя больше, но нам сейчас вражда с Литвой не ко времени. Стерпи. Иначе без помощи Литвы и Гедимина нам не отбиться от поганых. Взвесь, что главней, гордыня твоя или жизнь тысяч и тысяч людей. Изнасилованные и убитые женщины и девочки, ограбленные и убитые христиане. Мор, голод. Стоит это того, чтобы покрасоваться в соборе? И хоть говорят поганые, что церкви не трогают, но могут и церкву спалить, предварительно разграбив.

Митрополит Афанасий позыркал на князя карими глазками, пожевал губами, видимо гордыню пережёвывая и кивнул головой.

— Хорошо, сын мой, пусть тебя венчает митрополит Феофил, более того, чтобы не узнал он о томосе от патриарха Константинопольского, я с посланцем патриарха Исайи и с новым епископом Симеоном отправлюсь в Галич и Львов на богослужение на несколько дней.

Всё же Андрею Юрьевичу чудовищно повезло с епископом Афанасием, он умнейший человек и не фанатик. Амбиции есть? Конечно есть, но не перевешивают они здравый смысл и не мешают ему принимать нужные для паствы, а не для своей гордыни, решения.

Кстати, про решения. Странное приняли в Константинополе — Царьграде. Патриарх Исайя и Синод не просто сделали Афанасия митрополитом, поставив его на освободившуюся кафедру во Владимире, они его сделали… Звучит это так: «митрополит Киевский, Владимирский и экзарх всея Руси».

Тем более, вызывает уважение решение Афанасия не вмешиваться в свадебные мероприятия, начатые митрополитом литовским Феофилом.

— В Киев переберёшься, Ваше Высокопреосвященство? — поинтересовался Андрей Юрьевич, когда Афанасий ему сообщил, что точно в томосе написано.

— Нет. Епископ там будет мною назначен. Здесь во Владимире отныне будет главный город Руси. И тебя княже, я на то благословляю.

— А с тем Владимиром, что на Клязьме, с митрополитом Петром, что теперь? — профессор Виноградов вспомнил, что ему перед уходом настоящий князь Андрей Юрьевич рассказывал, про то, что митрополит Пётр был здесь епископом. Местный?

— У вас, у князей нет порядка, ратитесь, и людей на смерть ведёте ради гордыни и желания больше отхватить. Бьётесь за чужие города и призрачные богатства. Поганых на помощь зовёте, чтобы свои русские города грабить, жечь, чтобы селища палить и христиан в рабство в Орду продавать. Не должно быть такого в князьях церкви. Должен быть порядок и дисциплина…

— Ну, так-то согласен, а если Пётр тебе, владыко, подчиняться не будет. Я на Владимир с Москвой точно войной не пойду, даже если Гедимин позовёт.

— Мы сами разберёмся. Занимайся, княже погаными, как одолеешь, то и поговорим о нуждах церкви православной, потерплю я год. И молиться и помогать тебе буду.

Свадьба, как и всё в мире, рано или поздно заканчивается. Закончилась через седмицу и эта. Последним из гостей убывал Великий князь Литовский Гедимин. Он специально задержался, чтобы переговорить с новоприобретённым зятем о совместном походе на Киев весною, ну и узнать о подробностях прошумевшего уже на всю Европу восточную эпического поражения короля Венгрии от мелкого князька — схизматика.

Про хитрость со рвом и старицей Андрей Юрьевич охотно рассказывал, шила всё одно в мешке не утаишь, и второй раз этой уловкой вряд ли получится воспользоваться. Хотя кое-что подобное на битву с ханом Узбеком Андрей Юрьевич готовил. Нет, не ров копать. Пусть для Гедиминаса и хана Узбека сюрпризом станет. А вот про состав зажигательных снарядов, про которые тестюшке тоже уже донесли, Виноградов распространяться не стал, мол больше такие сделать, скорее всего, не получится, секретный компонент, купленный у купцов из Генуи, кончился.

— Жаль, ну да ничего, татаровей вместе и без огня одолеем. Сколько собираешься войска выставить? — не поверил Гедимин, но не пытать же ему союзника на дыбе.

— Примерно две с половиной тысячи дружины и столько же пешцев, лучников в основном.

— Мало. Там кроме татаровей и Ольговичи будут, да и других князей хан Узбек заставит дружины выставить, — залез пятернёй в козлиную бородку литовец.

— Поговорка у ромеев есть: «Нужно воевать не числом, а умением». Мы приведём дружинников, умеющих воевать, а они крестьян и пастухов.

— Как с унграми?

— Точно, только наоборот. Король Шаробер привёл рыцарей… столько же, сколько и у меня было, вот и пришлось умением воевать. Они были опытными и хорошо вооружёнными воинами. А Узбек приведёт пастухов. А Ольговичи крестьян.

— Не помогло это дедам твоим, разбили их поганые, — усмехнулся Гедимин.

Нда. Там были другие люди. И Литву бы захватили, да лето началось и болота не пустили конницу монгольскую дальше. Там у монголо-татар были воины, которые перед этим покорили огромное количество городов и народов. Они привыкли и научились воевать. А сейчас это просто пастухи, привыкшие к мирной жизни и участвующие только в набегах на слабых противников, которых ещё и меньше в разы. Не спроста Тимуром, он же Тамерлан в ходе его войны с Тохтамышем легко их всех в пыль сотрёт, у него опять будут воины привыкшие побеждать.

— Не переживай, Великий князь. Мы вместе справимся с ними. Готовь в жертву чёрного петуха.