Орда

Глава 20

Событие пятьдесят третье

Метида — это древнегреческая богиня хитрости и мудрости. Метида была вдохновительницей искусства мореплавания, охоты и рыболовства, изготовления оружия и разработки военных стратегий, а также искусства политических переговоров и обольщения.

Нойон Баба-огулу — улусбек улуса Бурундая не выдержал на третий день. Он распорядился утром следующего дня начать движение к Житомелю. Объявляя о временной стоянке, он хотел дать роздых лошадям и людям на пять дней, и вот на третий не выдержал. Каждый час к нему поступали донесения о нападение на его тумен или тумен улуса Мауци, что расположился по соседству, за небольшой рощицей деревьев, на которых сейчас начали только набухать почки. Нападения были очень незначительными силами. Здесь напали пять пеших лучников, там обстреляли лошадей десяток этих лучников. Один из таких мелких комариных укусов был особенно неприятен, даже вывел из себя Баба-огулу, десяток урусов обстреляли сыновей знатных беков и мурз, которые пошли с ним в поход. Юноши ехали напоить лошадей к небольшому чистому озеру на опушке леса и из этого леса по ним начали стрелять с очень большого расстояния. И молодые горячие батыры взяли свои луки и бросились в атаку, стреляя в ответ прямо с лошадей. Как потом доложил следопыт, их стрелы не нашли врагов, не было ни убитых, ни следов крови урусов, а вот два десятка молодых воинов погибли все до единого, а потом и тринадцать, бросившихся защищать своих господ, слуг-оруженосцев (ев-огланов).

После чего на виду у сотен воинов ордынцев урусы вышли из леса и забрали у убитых оружие. Когда же сотня Агидея прискакала к озеру, то урусы переправились уже через реку, что из него вытекала и скрылись в лесу. Агидей спешил воинов и погнался за гяурами, тоже попытавшись перебраться на другой берег реки, но из леса вновь полетели стрелы и, потеряв убитыми почти два десятка воинов, сотник дал приказ отступить. Конечно, ему сломали хребет. Как и его первому десятку. Нельзя было прекращать погоню. Только разве это вернёт теперь спокойствие нойону? Что он скажет родителям смелых юношей? Что они погибли не в бою, а от рук мерзких грабителей, и что за них даже отомстить не смогли. Позор и на его голову, и на голову родителей.

Хуже всего было то, что всегда оружие у урусов было одним и тем же. Это были луки. Так и ладно, но дело в том, что эти луки стреляли дальше, чем у его воинов. Эти луки стреляли точнее. Никто не мог похвастать, что видел, как его стрела поразила уруса. Нет убитых, даже раненых нет. Отправленные во все стороны отряды никого не находили, как не находили и следов крови. А вот его люди погибали от стрел. Мир перевернулся. Оружие монголов теперь повернулось против них.

Со стороны ордынцев же убитых и раненых можно сотнями считать. Но больше всего злило Баба-огулу, что те самые высланные на уничтожение этих гяуров отряды сами попадали в засады на лесных дорогах и полностью истреблялись. А ведь высылали по три, а то и по пять десятков самых опытных воинов.

Довольно, решил улусбек, нужно идти к Житомеля и разбить стоящее там войско князя Владимирского. Ясно что это именно посланные им неверные истребляют своими комариными укусами эго тумен.

А ещё они уничтожают лошадей. В самый первый день, когда эти нападения начались, ранили его любимого жеребца Хулэгбаатар (конь-богатырь) большого и сильного трёхлетка саврасой масти. И вместе с ним пал почти весь его личный табун, который отвели к реке его нукеры ухэрчины. Со слезами на глазах самому нойону пришлось зарезать страдающего жеребца, стрела попала в глаз животному, и конь жалобно смотрел оставшимся глазом на хозяина и из одного глаза капали слёзы, а из другого кровь.

Отличить лучника от любого другого воя легко по мозолям на пальцах правой руки. И Баба-огулу поклялся над трупом своего любимого жеребца, что проверит руки всех пленных урусов после победы и казнит всех с мозолями на правой руке. Они, эти неверные, дорого заплатят за слёзы его Хулэгбаатара.

Кроме потери воинов и лошадей эти шайтаны убивали и дух его воинов. Мелкие стычки, в которых ордынцы всегда терпели поражение, уже заставили войско роптать, и слова, что ему передавали осведомители, можно свести к короткой фразе: «Неужели мы будем сидеть здесь и ждать пока нас всех вырежут⁈». Так что дольше откладывать выход было нельзя. Да, дисциплина в войске на самом высоком уровне, но и лук можно сгибать до какой-то определённой точки, а потом он переломится.

Единственное, что вызывало сомнение у нойона, когда он дал приказ на выступление утром, было то, что ни один отряд, посланный на разведку до Житомеля не вернулся. Они все бесследно пропадали. Как не было вестей и от двух кушунов (200 всадников) во главе с мурзами Калнтаем и Чиричем, посланными далеко вперёд с дружинниками князя Олега Переяславского.

Пропадали⁈ Понятно, что все они попали в засаду к этим непонятным сказочным лучникам, которые могут метать стрелы очень далеко, и которые бессмертны, стрелы врагов их не берут. А именно об этом начинают шептаться его бесстрашные воины у костра по вечерам, рассказывая, как на тот или другой род вчера напали, весь перебили и исчезли.

Ничего. Урусы придумали эту игру с комариными укусами, но что они смогут противопоставить движущемуся к ним тумену⁈ А что могут придумать против двух туменов. По словам захваченных урусов из ближайших поселений, до Житомеля остался один, от силы два перехода. А дальше они покажут проклятым гяурам, что им не удалось сломить дух степняка.

Событие пятьдесят четвёртое

Гека́та (др.-греч. Ἑκάτη) — анатолийская и фракийская богиня Луны, преисподней, всего таинственного, магии и колдовства. Внучка титанов.

Санька послал к Житомелю пятерых диверсантов сообщить, что оба тумена двинулись в их направлении и стал собирать свои пятёрки и десятки в один кулак. Отличную идею подсказал вчера вечером у костра Олег Александрович — единственный у них в сотне боярич. Правда, он пятый сын, и род Засыповых не сильно состоятельный и знатный, так, что особых богатств у Олега не было. Пришёл он в десяток диверсантов сам из дружины, потягаться с лучшими, да так и прижился. Теперь сам десятник.

— Александр, — так он Саньку всегда называл, чуть не единственный из сотни, — Александр, а ведь у нас есть возможность как следует насолить напоследок поганым.

— Засаду устроить у дороги? — отмахнулся Санька, это со словом громким «насолить» не вязалось.

— Засаду, конечно. При этом нужно найти не малый отряд.

— Не понял, — свёл брови к переносице сотник и поморщился сразу, ветер крутанул дым от костра, и тот ему в нос и глаза попал.

— Устроим засаду, перебьём поганых, переоденемся в их халаты и шапки, и утром подъедем на их мохнатых лошадках к стоянке того отряда татарского, что рядом с переяславцами расположился. Ну и перебьём их, пока они от радости прыгают, что свои, наконец, пожаловали, кончились их мучения, — поведал весь свой план Олег Засыпов.

— А ведь может получиться, — отодвинулся от дыма Санька.

— А переяславские дружинники? — буркнул Гаврила.

— Так разве они сунутся в разборку ордынцев между собой⁈ Да, ни в жизь! — просиял боярич.

— Верно. Не сунутся. Наоборот, попытаются отойти, чтобы, как говорит Андрей Юрьевич, под замес не попасть. Здорово придумал, Олег Александрович, осталось только одежонкой и конями разжиться.

Им повезло, один из высланных во все стороны отряд разведчиков доложил, что с основной дороги на просёлочную сошёл отряд в пять десятков всадников и двумя десятками их смешных двухколёсных повозок — арб. Поганые обходят брошенные селища и отправляют в сторону войска возы с сеном. Понятно, что такую прорву коней нужно кормить, а сейчас весной, когда трава ещё не начала расти — это не самое простое занятие — корм для лошадей найти. Санька сам видел, как неприхотливые лошадки степняков едят сухой камыш и даже ветки деревьев обгладывают, как козы у них.

Как только все разведчики вернулись, их чуть неполная сотня наперерез отправилась за фуражирами ордынскими. Так этих грабителей князь Владимирский называет на латинянский манер. Это, он говорит, от слова фуражка пошло, так у них у этих грабителей смешная шапка зовётся.

Догнали они фуражиров, когда те на обед остановились. Развели на берегу небольшой речушки костры и повесили пять котлов больших медных чего-то варить. С трёх сторон к ним подобрались, скрываясь за кустами, диверсанты и забросали стрелами, и пары минут не прошло, а все поганые и три русича проводника мертвы. А нечего было ордынцев на наши селища наводить. Собакам — собачья смерть.

Как только последний в траву носом ткнулся, к лагерю со всех сторон и набежали. Нужно было быстрее одежонку снимать, чтобы она шибко кровью не испачкалась. Добили ножами раненых, и раздели всех. Ужас! Какая вонь от их тряпок идёт, за всю жизнь ни разу их не стирали. Мочой и потом прёт так, что хоть нос затыкай. А ещё каким-то прокисшим жиром и тухлым мясом.

— Нет, это нельзя на себя надевать, тут всё вшами кишит. Прямо ползают и в гнидах всё, — отбросил одежонку сам и предложивший это боярич.

Пришлось простирнуть в реке и над кострами прожарить. Всё одно, воняет, и понятно, что так, без настоящей прожарки в бане, от вшей не избавиться.

Ничего, после победы над погаными сходят в баню. Должны же быть бани в Житомеле.

Тронулись после того, как одежонка высохла татарская, и они её надели, под вечер уже. И шли всю ночь по разведанным уже лесным тропам. К рассвету как раз и вышли на лагерь отрядов мурз Калнтая и Чирича. Те, как и прошлые, как бывшие хозяева их тряпок и лошадок, развели костры и кипятили воду в казанах, очевидно, мясо там варить собираясь.

— Выходим, — скомандовал Санька и первым вышел из-за поворота дороги. В руке держал лук с натянутой тетивой.

Следом, ведя лошадок татарских в поводу, стали выходить и остальные диверсанты. Всё получилось в принципе, как и планировали. Вскочившие сначала ордынцы увидели своих и, вытащенные из-за поясов сабли, назад в ножны сунули. Трое человек отделилось от сбившихся было в кучу степняков и пошли в сторону остановившихся диверсантов.

И тут ордынцы увидели лица якобы своих соплеменников, совсем не монголоидные лица, и вновь схватились за сабли.

— Бей! — скомандовал Санька и первым вскинул лук, наложил стрелу и выпустил в центрального пожилого степняка из этой троицы.

Со всех сторон от Саньки засвистели стрелы, защёлкали тетивы луков. Сам сотник сразу выхватил из колчана следующую стрелу и натянул лук, выискивая цель. Ага, вон бежит к нему уже с саблей татарин. Вжик. Уже не бежит. Третья стрела. Вон тот, с синим поясом на красном халате. Четвёртая стрела. К нему бежало два ордынца. Санька выстрелил в ближнего и еле успел луком, как дубиной, отбиться от второго. Хрясь, дорогущий и такой замечательный лук его переломился.

— На! — Санька, уходя от второго удара, поднырнул под руку татарина и сунул ему в солнечное сплетение засопожник.

Оттолкнув ордынца, Санька подхватил выпавшую из его руки саблю тяжёлую и огляделся. Врагов осталось мало совсем. И они не к его людям бежали, а от них, к лошадям. Ну, от стрелка бегать — глупость, умрёшь уставшим, как шутит Андрей Юрьевич.

Событие пятьдесят пятое

Кирка (др.-греч. Κίρκη) — богиня, чародейка и колдунья. Кирка была дочерью Ээта и Гекаты. Вышла замуж за царя сарматов, отравила его зельем. Став царицей, была очень жестока с придворными, отчего утратила царскую власть. Бежала на просторы Океана и поселилась на острове вместе с сопровождавшими её женщинами.

Андрей Юрьевич утром всех людей увёл от города в поле, даже за поле. На северо-востоке Русятниково поле пересекает безымянный приток реки Тетерев, по существу — ручей обычный, не больше полутора метров в ширину, но вода пробила себе овраг настоящий. Жаль он короткий совсем. Не получится, как с венграми. Ну, не получится ещё и по той причине, что насколько он понимает, у европейских тяжеловооружённых рыцарей главная тактика — это таранный удар копейщиков. Свинья. У ордынцев же будет почти, как у индейцев из ГДРовских фильмов. Будут мчать на тебя, забрасывая стрелами, потом развернутся все вдруг или под большим углом и, проскакав вдоль строя, всё одно повернут назад, продолжая пускать стрелы. Могут даже бегство показать, чтобы завлечь противника и ударить, резко изменив направление, во фланг увлёкшимся атакой русичам. Всё это, если верить книгам. Так ли это на самом деле, покажет сегодняшняя или возможно завтрашняя битва. Сами он её естественно начинать не будет. Пусть в атаку идут тумены, а он будет играть от обороны.

В лесу уже сосредоточены три тысячи дружинников. Ещё пятьсот стоит левее артиллеристов, что укрылись в небольшой рощице. Стоят не маскируясь, их и поставили для того, чтобы татары их увидели. Длинная такая цепь в полтора километра почти длинной. За ними опять всадники. Много. Три с половиной тысячи. Откуда дровишки? Ну, не из лесу. И не Гедимин пришёл и привёл. Нет Гедимина. Потому, пришлось изгаляться. Это посажены на своих же каурок возчики. Оружия трофейного набрали и людям выдали, как и доспехи, снятые с воев погибших Святослава Киевского и Олега Переяславского. Понятно, что на всех не хватило. Ну, кому шелом достался, кому кольчуга. Кому меч, кому копьё и шит. С расстояния в версту их почти от дружинников не отличить, тем более, они позади настоящих воев стоят.

В бою им участие принимать не надо. Более того, раз монголам можно отступление показывать, врагов заманивая, то, чего это русским возчикам нельзя. Как начнут ордынцы наступать, эти трусы проклятые, и побегут к следующему такому же ручейку, очередному притоку Тетерева.

А вот за первым оврагом. с ручейком этим, стоят настоящие войска. Там полторы тысячи пешцев. У всех луки. Тоже длинной около полукилометра первая шеренга, ну, сколько ручей позволяет, и стоят они в три ряда. За лучниками стоят тоже спешенные арбалетчики обычные. Их две сотни. И вместе с ними спецназовцы — диверсанты. Это резерв и последний довод. Между последними стрелками — лучниками и первыми дружинниками есть разрыв в сто пятьдесят метров. Там натыканы сосенки и пихты, а за ними спрятаны лафеты орудий. Даже не лафеты, а сами орудия, по одному стволу на них уже установили. Всё, погода наладилась, ни дождей, ни мороси, да и не напитается влагой хорошо обработанный всякими красками и воском морёный дуб за несколько часов. По два ствола, всё же накрытые брезентом, лежат рядом. Там же и боеприпасы уложены. Попадание в них шального снаряда со стороны противника не стоит ждать. Плохо сейчас у противников с артиллерией.

Прямо за орудиями стоят баллисты и рогатки, и простые «скорпионы».

Какой же дурак их вперёд вытащил и без защиты оставил. Дурака зовут профессор Виноградов. Чего уж сразу без защиты? перед ними врыты в землю мины и густо чеснок разбросан. А ещё чуть позади стоит сотня возчиков с огромными копьями, которые в случае прорыва конницы те упрут в специально врытые в землю опоры. Копье шесть метров и всаднику будет не просто такой последний заслон преодолеть.

В нужность этого заслона князь Владимирский не верил. Не пойдёт лошадь на огонь и взрывы. Нет сейчас таких лошадей. Но раз люди есть, то почему чуть и не перестраховаться.

Кто ещё на стороне добра? Всё. Нет больше никого. Андрей Юрьевич с удовольствием бы поставил перед собой те семь тысяч, что должен был привести по договору Великий князь Литовский Гедиминас. Сволочь. Да даже бы не перед собой, а сбоку, свои линии более плотными сделав. Еще раз сволочь. А чего ожидал от человека со странным именем Гедеминас?

А кто на стороне Зла. На Темной стороне?

От дружины Святослава Киевского не осталось ни одного человечка. Брянские воины связаны Гедимином. От приличной дружины Олега Переяславского осталось от силы пять десятков человек. Проредили их прилично. Можно и вообще не считать.

Орда? Орда по подсчётам диверсантов и разведчиков привела два тумена. Но это далеко не двадцать тысяч воинов в хороших доспехах. Таких, если разведке верить, и шести тысяч в сумме не наберётся. Зато есть примерно ещё шесть тысяч лёгкой конницы, вооружённой луками и саблями. Они-то и будут застрельщиками. Их-то напор и нужно выдержать, не применив артиллерии по возможности. Не раскрыв всех своих секретов.

Опять же, если Санька не преувеличивает, то они уменьшили число ордынцев на четыре — пять сотен и примерно на столько же коней. Десятую часть убрали? Возможно это и будет той соломинкой, что переломит хребет поганого верблюда?

Сейчас вся эта сила стоит перед закрывшим ворота Житомелем. И грозит князю, эти ворота открывать не желающему. И тут всё плохо у татар. Они не могут начать осаду Житомеля или штурм его организовывать. У них рядом с городом стоит целая армия по нонешним временам. Ордынцы не знают, что Андрей Юрьевич их атаковать не собирается. Они как раз по-другому думать должны, вот начнут они штурм, а по ним с тыла, как вмажут рыцари. Потому, заслон от вылазки горожан татары оставят, а все силы повернут к войскам стоящим на Руснятинском поле.

Что и начали уже делать.