Орда

Глава 13

Событие тридцать третье

Морана — богиня смерти, ночи и зимы. Живëт она далеко, в северных горах, за рекой Смородиной, вместе с Чернобогом. Тëмная богиня является дочерью Лады (покровительница любви и красоты), приходится сестрой Живе (символизирует жизнь) и Леле (берегиня плодородия).

Сама Морана меняется в зависимости от времени года. Зимой богиня может быть прекрасной, холодной девой в белоснежных одеяниях, с украшениями изо льда, словом. Осенью напоминает Хозяйку Медной горы, облачается в бархатные платья и носит короны с драгоценными каменьями, которые нашла в своих чертогах. А весной, когда снег превращается в серое месиво, Мара предстаëт в облике старухи в грязных лохмотьях с седыми волосами.

Первое впечатление часто бывает обманчивым. На самом деле, выехавший из ворот городка Возвягля отряд… дружина князя Ивана… как его там? Болоховского не впечатляла. Одеты разномастно, щитов нет, копий больших всего ничего. И лошадёнки статью не блещут. И только сам князь — если это он, и сам закован, и конь защищён кольчугой спереди. И копьё есть, и щит. И даже лошадиный хвост белый из шелома, украшенного золотой стрелкой и такими же наушами с бармицей, торчит.

Себе Андрей Юрьевич сделал первый на Руси шлем, который в будущем назовут ерихонка. Был в каком-то музее и видел такой. Экскурсовод сказала, что русские позаимствуют его у турок. Это сколько ещё тех турок ждать. Так что, нарисовал себе профессор Виноградов такой шлем с козырьком, со скользящей стрелкой, которую можно поднимать, чтобы не мешала вне боя, и пластинчатыми наушами и назатыльником, крепившиеся к ободу шлема цепочками. Выковали эту красоту кузнецы из булата и стоил он, если кто попробует купить, как целый замок. Для того, чтобы нанести золотой узор на ерихонку пришлось почти всю имеющуюся ртуть истратить. Ну, зато научились наносить серебро и золото на металлы металлурги с помощью амальгамы. Как стекло появится, можно будет задуматься о производстве зеркал — технология освоена.

Выехали возвягельцы из ворот и непонятной кучкой стояли возле них. Потом такой же толпой нестройной отъехали чуть в сторону стоящих на холме ворогов. За это время литовцы построились клином и пошли в атаку, ощетинившись копьями, настоящим рыцарским клином. Ну, это понятно и ожидаемо, они уже век целый с крестоносцами буцкаются и лучшее у них переняли.

Несётся эдакий стальной кулак с копьями толстенными под мышкой, а перед ним толпа нестройная. Сейчас доедут и размажут болоховцев. Порвут, как тузик грелку.

Ничего такого не произошло. Эти с псами-рыцарями знакомы не были, не могли те досюда дойти, но видимо опыт встречи с тяжеловооруженными русскими дружинами переняли у ордынцев. Когда до скачущего уже галопом впереди клина литовского князя оставалось метров двадцать-тридцать эта нестройная кучка возвягельцев прыснула в обе стороны от несущегося на них клина. Прыснула, развернулась и атаковала проносящихся мимо литовцев с обоих флангов.

Сильного урона это дружинникам Кориата не нанесло. Всё же на литвинах кольчуги, шеломы, щиты. Но пару человек удалось ссадить с коней дружинникам местным, и одного насадил на своё копье князь Иван. Литовцы метров через пятьдесят, почти доскакав до стены городской, остановились, и в это время на них оттуда, сверху, посыпались стрелы. Тоже спасли кольчуги и прочие железки. Дружинники побросали копья, вынули из ножен мечи и устремились на лапотников. Однако, как через минуту выяснилось, лучники не зря стреляли, пара лошадей оказалась без седоков и двое воев лишились коней, и под обстрелом продолжающимся, попыталась отступить, прикрываясь щитами. Нет. Безумная идея. (не рубите сгоряча). От одной стрелы можно прикрыться, вторая отскочит от шелома, третья сломается, ударившись о пластину на груди, а отступали литовцы, пятясь, как раки, задом, прикрывшись щитами, четвёртая стрела попадёт в кольчугу и хоть ранит, но не глубоко, вся сила её уйдёт на преодоление плотного слоя колец.

А пятая? Она воткнётся в ногу. Сапог тонкий кожаный — слабая защита. А шестая войдёт в неприкрытый ничем глаз или в кадык, его тоже не защитили. Так что до своих никто из спешенных не добежал, что явственно показало Андрею Юрьевичу, что он совершенно правильно поступил, столько лучников с собой на встречу с погаными притараканив.

На этом успехи лапотников почти закончились. Мечи из шведского железа литовцев, их более высокие кони и кольчуги сразу показали, что «размер имеет значение». Оставшиеся литвины схватились с возвягельцами и те посыпались с лошадок своих. И будь литовцев хотя бы, как в начале, тридцать воев, они бы справились с противником. Вот только на каждого теперь по двое возвягельцев приходилось и то тут, то там нет-нет, а среди упавших на землю местных оказывались и дружинники Кориата. И это ещё сильнее изменяло соотношение сил. Не прошло и пяти минут, как литвинов десяток остался.

Андрей Юрьевич высмотрел в гуще сражения сына Гедимина. Тот на левом краю рубился сразу с двумя местными. Вот он извернулся и ударил синим харалужным мечом по предплечью одного из соперников и сразу рванул клинок навстречу удару второго противника. И не успел. Тот точно так же по предплечью врезал со всего замаха из-за головы мечом.

Пробил ли меч кольчугу видно не было, но вот синий меч точно свалился в грязь под копыта лошадей. Кориат попытался вырваться из сечи, но было поздно. На него сразу два меча обрушились один сбил шлем с головы, а второй опустился уже на неприкрытый бармицей участок шеи. Удар был вертикальным и голову с плеч не снёс, и кольчуга ещё погасила часть удара, но и этого хватило князю новогрудскому и волковысскому, чтобы свалиться с коня своего под ноги лошадей противника.

Увидев это, литвины озверели, они набросились на остатки лапотников с утроенной силой, будто им хлебнуть дали эликсира магического, удваивающего мощь удара. Через пару минут, не выдержавшие такого натиска, семеро возвягельцев, в том числе и князь Иван Болоховский, отступили к городским воротам под прикрытие своих стрельцов — лучников, а пятеро литвинов, спешились, взгромоздили Кориата на его коня и, ведя лошадей под уздцы, потянулись траурной цепочкой к стоящим на невысоком холме в трёх сотнях метров от поля боя боярам и воеводам князя Владимирского.

Событие тридцать четвёртое

Чернобог — властитель Нави, муж Мораны. Является прототипом Кощея, покровительствует войне, горю и силам зла. Выглядит как ратник в мощных доспехах, имеет осеребрённые сединой усы и бороду. В его руке всегда есть копьё, коим он вершит расправу над людьми. Перемещается Чернобог на вороном коне. С Мореной у него родилось две дочери — Желя (богиня плача) и Карна (властительница умерших душ).

Кориат (в крещении Михаил) — князь новогрудский и волковысский умер через полчаса примерно. Минут пять даже в сознание был. Успел его отец Матвей, один из отправленных митрополитом Афанасием с войском священников, соборовать.

— Зря не послушал тебя, брате, — успел он сказать Андрею Юрьевичу, и струйка крови потекла из открывшегося рта.

Отец Матвей оттолкнул профессора Виноградова и продолжил молитвы читать и кадилом над умирающим размахивать.

— Отомстить надо за родича, — дёрнул вскоре Андрея Юрьевича за рукав поддоспешника воевода Мечеслав.

— Само собой, — кошки скребли у Виноградова по душе. В принципе, Кориат был неплохим парнем, весёлым, смелым… Нда, чересчур смелым. И ничего плохого пока он ни Русскому королевству, ни князю Владимирскому лично не сделал. А Андрей Юрьевич спровоцировал его на эту бессмысленную сечу. С другой стороны, Гедимин ведь не успокоится и будет продолжать подгребать под себя русские земли.

А хорошо ли это? На первоначальном этапе даже здорово. Он выведет всю южную и западную русь на века раньше из-под ига Золотой орды. И если бы не уния с Польшей, окатоличивание и ополячивание русских в дальнейшем, то цены бы ему не было. А так? А так это тот самый триггер, который навсегда почти разделит единый народ на три народа, которые веками будут потом биться между собой, пока не будут объединены в одну империю и дальше в СССР. А только поздно станет уже. Назад одним народом уже не станут никогда.

Нужно подождать чуть, дать возможность Гедимину всё, что он завоевал в Реальной истории завоевать, а потом забрать у него Великое княжество Литовское и присоединить к Русскому королевству. А для этого нужно оставить Гедимина без наследников. И вот первый шаг Андрей Юрьевич к этому сделал. Внуки останутся? Ну, какая там власть у тех внуков, малы ещё будут. А если будет уния, только не между Польшей и Литвой, а между Русским королевством и Литвой, то вполне перед смертью может передать Гедимин власть королю Русскому, а не малолетним внукам. Он же зять ему и свояк одновременно — близкий родич.

Сейчас такое считается. Пример — король Венгрии Шаробер.

Далеко ещё до этой цели. У Гедимина было до сегодняшнего дня восемь сыновей. Ну, Димитрия — зятька его можно не считать. Выходит, шестеро осталось.

— Мечеслав, давайте с Данькой через полчасика ко мне подходите. Будем дедово наследство под свою руку брать.

Данька теперь, как бы главный артиллерист. Номинально, конечно. В основном своими баллистами руководит, но артиллеристы, стрелки из баллист и минёры сведены в одно подразделение и воеводой у них всё же Данька. Как самый опытный. Ну, он ещё и сын воеводы Мечеслава. Так, что авторитет отца довлеет.

Когда двое эти собрались под небольшой ветлой, что раскачивалась на ветру, выбранной профессором как место будущего штаба, Андрей Юрьевич уже для себя, как действовать, решил. Сожжённый и разграбленный город ему был не нужен. Да и смысла в этом не было. С другой стороны, нужно показать князю Ивану Болоховскому, что он его настолько сильнее, что нужно просто признать старшинство князя Владимирского, присягнуть на верность и править дальше. При этом не просто править, а объединить растащенное сейчас на уделы Болоховское княжество под одной рукой. Под его, если он окажется вменяемым человеком.

А Золотая орда? Ну, что Золотая орда, с ней придётся, как и в Реальной истории Гедимину и его наследникам воевать сорок с лишним лет. Пока те поймут, что всё, баста карапузики, кончились арбузики. Так с помощью Русского королевства сделать это в разы проще. Нанести сейчас поражение и ждать, пока те снова возбудятся и полезут, и опять надавать по сусальнику. Ну, а там Тамерлан придёт и всех их похоронит. При этом между его теперешними землями и ордой будет Болоховское княжество. И оно позволит выиграть время и собраться с силами в случае очередного набега.

— Данька, Федору скажи, чтобы собирал орудие в пятистах метрах… м… в двухстах саженях от ворот. Будет стрелять прямой наводкой. А ты, Мечеслав, там сутолоку создай. Шатёр пусть устанавливают и костёр запалят, начнут кулеш варить. Чтобы с башен непонятно было, что мы там делаем. Но в то же время человек пятьдесят дружинников на конях в полной готовности в непосредственной близости держи, а то ещё выскочит этот Иван Болоховский и всю задумку испортит. Ну и пару десятков опытных лучников им в помощь. Отгонят супостата в случае вылазки.

— А отомстить за князя Михаила, брата твово?

— Лучшая месть — это бескровное присоединения этого города, а потом и всего княжества Болоховского к моим землям. Значит не зря брат мой погиб, — отрезал Андрей Юрьевич, усмиряя кровожадность воеводы.

Суета с установкой лафета сначала, потом ствола орудийного на этот лафет, потом его зарядка, заняла чуть не полчаса. И это ведь ещё сколько тренировок ребята проделали. А тут ответственность на них нахлобучилась, и всё стало из рук вываливаться. Ствол, в прямом смысле этого слова. Взяли и уронили. Шедший вторым справа сам командир батареи Фёдор поскользнулся, срубил поспешающего за ним Федора младшего и оба хряпнулись в грязь, а на них ствол весом в три сотни кило. Слава богу, ушибами отделались. Потом, при закатывании ядра или бомбы в ствол, её уронили. Пришлось эту грязную уже назад тащить и новую вынимать из ячейки.

— Данька, если с выстрелом такие же приключения будут, то я разозлюсь, — привил жути им Мечеслав, за всем этим цирком наблюдая от ветлы, где расположился Андрей Юрьевич.

— Зря, Мечеслав. Волнуются парни. Первое дело в их жизни. Ну, и осознают они, что будет, если оплошают. Там их всех и похоронит. — Князь Владимирский махнул рукой, подзывая артиллеристов, — Парни, успокойтесь. На тренировках же у вас всё получалось. Плюньте, не попадёте с первого раза, даже лучше. Мимо стены не пролетит. Дополнительной жути привьем супостатам.

Попали. Ядро врезалось в правую половину ворот, сорвало её своей силой удара и почти в это же мгновение разорвалось. При этом левую створку тоже сорвало и унесло куда-то в город.

— Ну, вот. Теперь подождём. Им штаны постирать нужно.

'Зёрна отольются в пули

Пули отольются в гири

Таким ударным инструментом

Мы пробьём все стены в мире', — промычал профессор песню Наутилуса, разглядывая как оседает пыль и развеивается дым в районе бывших ворот.

Событие тридцать пятое

Змей Волос

Волоса нельзя причислять только к тëмным богам, поскольку он выполняет важную функцию — покровительствует над скотом. Но его происхождение говорит о том, что своим появлением он обязан именно силам зла.

Рясофор Егорий теперь совсем и не рясофор. Его повысили, если это действо так можно назвать. Принял недавно Егорий малую схиму и теперь он мантийный монах. Как понял Андрей Юрьевич, принимая постриг и обеты малой схимы, инок полностью отрекается от мирской жизни и становится монахом (от греческого слова μοναχός — одиночный).

Егорий, как и все прошедшие этот постриг, получил новое имя (как бы рождаясь заново) и дал три монашеских (аскетических) обета: Послушания (отказ от своей личной воли и послушание игумену монастыря и своему духовнику); Безбрачия (или целомудрия); Нестяжания (нищета, или отказ от владения личной собственностью). Теперь монаха новоиспечённого зовут Епифаний, в честь святого Епифания Кипрского известного на весь мир книжника и учёного. Егорий показал Андрею Юрьевичу две его книги. Правда, на греческом, так что припасть к сей мудрости у Андрея Юрьевича не получилось. Одна называлась «Книга о весах и мерах», а вторая «О камнях». Это не про геологию, зря профессор обрадовался, это, как пояснил Егорий — объяснение о 12 камней, бывших на нагруднике иудейского первосвященника. Привыкнуть к новому имени рясофора получилось не сразу и даже теперь, спустя два месяца после пострига, профессор Виноградов иногда сбивается и обзывает обижающегося Епифания Егорием.

— А скажи мне, Егорий, чего ты вообще о князьях Болоховских знаешь? Кто они такие?

— Я Епифаний, княже, устал повторять тебе, — покивал головой и развёл потом руки монах, дескать, что с обеспамятовшего взять. Дебил конченный, за два месяца имени запомнить не может. Как есть — дебил.

— Хорошо. Скажи мне, Епифаний, что в летописях про Болоховских князей написано?

— Про прежних мало что известно, княже. Считают, что от половецких князей род ведут, но роднились с Рюриковичами. Теперь же точно известно, что все они ведут свой род от Константина Романовича…

— Как я? — удивился профессор.

— Нет, Андрей Юрьевич, это другой Роман. Это отец Ивана Романовича Путивльского, от коего ведут род все нонешние Киевские и Переяславские князья. Константин же брат того Ивана. Четыре, а то и пять поколений уже прошло.

— И что про них пишут?

— Пишут, что болоховцы были «удалыми торговцами». Вдоль реки Бог (Южного Буга) тянулся раньше торговый путь, шедший от Луцка и Пересопницы к устьям Днепра. В то же время Болохово лежит на пути из Киева в Галич и по нему много торговцев ходит.

— А сейчас?

— Хм. Сейчас всё плохо тут, княже, и виновник сего упадка прадед твой Даниил Романович Галицкий.

В летописях сказано, что в 1231-м году ходили болоховцы вместе с венграми против Даниила Галицкого. Но увидев крепость каменную ушли к себе. Уже через четыре года в 1234 году болоховские воины под руководством своих князей снова участвуют в войне против Даниила Галицкого на этот раз на стороне Киева, князем которого в то время был Владимир Рюрикович. На этот раз болоховским князьям не повезло, галичане захватили их в плен и отвезли во Владимир-Волынский. И по просьбе киевских князей потом отпустили.

Уже во времена нашествия поганых, в 1241-м году, Ростислав Михайлович при помощи Болоховских князей наступал на Бакоту, что в Подолии, но Даниил Галицкий его разбил. У прадеда твоего, несмотря на разгром и разорение княжества ордой, нашлись силы покарать болоховцев за вечные набеги, поход организовал. Даниил уничтожал огнем, и мечем их города: «Деревич, Губин, Кобуд, Кудин, Городец, Божеский, Дядькив». Сказано в летописи: Даниил, который «на не большую вражду (держа), яко от Татар болшую надежду имьяху», «грады их огневи предаст и гребля их раскопа… пленив землю Болоховскую и пожег… не оста ничтоже во граде их, еже бысть не пленено».

Через несколько лет «болоховци» заключили союз с погаными и стали «татарскими людьми». Болховская земля обязалась поставлять татарам продукты своего труда: пшеницу, пшено, овес, взамен нейтралитета со стороны Орды. Записано: «Оставили бо их татарове, да и орють (пашут и сеют) пшеницю и проса».

Последний раз про болоховцев записано в летописях в 1258 году, когда в орде на смену Куремсе был поставлен Бурундай. Прибыв к Галичу с большим войском, он принудил Даниила к полной покорности. А чтобы не было больше выступлений против Орды, Бурундай заставил Данилу и Василька Романовичей срыть все городские укрепления в Болоховских землях и уйти оттуда.

Всю эту лекцию Андрей Юрьевич прослушал, дожидаясь очередных парламентёров от города. Пришлось выстрелить ещё один раз. Защитники Возвягля принялись городить баррикаду напротив ворот. Данька с Фёдором хотели сразу по ним шарахнуть, но князь Владимирский их придержал.

— Пусть немного поработают. Тем сильнее эффект будет.

Так и получилось. Накидали всяких бочек и лавок горожане с воями, и радостные даже популяли из луков в сторону палатки и ставки вражин.

— Давайте, — посмотрев на рой стрел, что впился в землю метрах в двухстах, скомандовал профессор Виноградов.

— Огонь! — заорал Фёдор и вкатил бомбу с зажжённым фитилём в ствол орудия.

— Огонь! — повторил канонир Семён и поднёс факел к запальному отверстию.

Бабах и через две секунды ещё один. Когда пыль и дым рассеялись стало видно, что ни баррикады, ни её строителей в проёме ворот нет. А через пять минут со стены белым флагом замахали. Долго после этого никто не выходил. За это время и успел Егор… Епифаний рассказать кровавую историю сосуществования Русского королевства и Болоховского княжества.

— Ни чего себе! — присвистнул, Андрей Юрьевич.

Из ворот размахивая флагом появились переговорщики. Трое конных, в том числе и князь с белым конским хвостом на шеломе. А вот впереди пешими и связанными шли два человека. И один из них явно был тем самым баскаком, что плюнул в Кориата.

Ну, значит возвягельцы встали на путь исправления. Второй если подумать, должен быть тиуном Святослава Киевского.

Добрый день, уважаемые читатели. Кому нравится книга, и кто решится поддержать автора, нажимайте на сердечко. Награды тоже приветствуются. Оставляйте комментарии.

С уважением. Андрей Шопперт.