Орден Змей

Глава 16 Пес Ормар

Впрочем, благодаря наличию в отряде сильного целителя из наставников, всё прошло хоть и болезненно, но довольно быстро. После был разбор полетов с Олафом, Мухой и другими мастерами, где выходка Ормара с превращением была признана слишком рискованной, но оправданной и даже единственно верной в этой ситуации. Жалели, что не удалось взять предводителя мертвых в плен, но тут уж все вопросы были к Клыку.

Информация о «способе управления» зомби была для людей подтверждением одной из теорий, которые выдвигали мудрецы о том, как и кто именно управляет нечистью. Теперь же можно было считать доказанным, что существуют «высшие мертвяки», которые и руководят своими менее мозговитыми собратьями. Вот только откуда они берутся — оставалось загадкой.

После осмотра поля битвы и прилегающего леса, стало понятно, как отряд, состоящий в том числе из опытных воинов, пропустил засаду. Оказалось, что мертвяки неизвестно сколько пролежали в выкопанных ими же ямах, накрывшись дерном. А за дорогой следили вампиры, которых было всего трое. Причем в своей человеческой форме кровопийцы почти неотличимы от людей. Их заметили в самый последний момент, когда весь отряд остановился, и тогда вампиры дали сигнал зомби на атаку.

Какая существовала иерархия или союз между разными видами нечисти и на чем она строилась, было доподлинно неизвестно. Конечно, за столетия войны вампиры попадали в плен к людям, но именно этот вопрос до конца был неясен. Сейчас же удалось захватить одного из вампиров, по виду — подростка чуть старше Ормара, но сколько ему было на самом деле лет, было решительно непонятно. Он отказывался что-либо говорить, но в замке были специалисты по работе с этими существами.

В нашем отряде было несколько убитых и множество раненых. План нечисти мог бы удастся и они уничтожили бы всех, если бы не ликвидация Ормаром и Клыком Предводителя мертвых. Впрочем, даже в случае успеха для нечисти это была бы пиррова победа: да, люди были бы уничтожены, но и почти все мертвяки и вампиры тоже. Особо отличился Эйнар, воевавший впереди, убивший одного из вампиров и множество мертвяков.

Дальнейшая дорога до небольшого замка Тора, обеспечивающего жильем и защитой крестьян округи, прошел благополучно. Как и путь обратно, сопровождая другой купеческий караван уже в наш замок Золт. К концу дороги я-Ормар уже мог спокойно идти наравне с остальными мальчишками. Другими глазами все смотрели на такие привычные стены замка. Они казались теперь надежным прибежищем, куда стоит возвращаться после трудных походов. Но не сидеть здесь взаперти всё время.

Еще раз во всех подробностях опросив Ормара в замке о высшем мертсяке, в присутствии всей верхушки, куда входили магистры Кнут и псарь Игнат, было решено пробовать превращение в пса. Библиотекарь и хранитель мудрости Гудмунд вновь перерыл все библиотечные книги, в которых встречались упоминания о людях с даром превращения. И наконец, этот день наступил.

На тренировочной площадке собралась вся верхушка Ордена, управлявшая замком Золт. Ормар стоял в центре площадки и тужился. Однако, ничего не выходило. «Я пес, я пес, я пес», — повторял мальчишка, стараясь представить, как трансформируется его тело.

— Все-таки требуется какое-то действие, — заметил Кнут, — мертвяк хотел сожрать людей. Ормар, добавляй желание!

Я-Ормар кивнул, и стал перебирать собачьи желания одно за другим. Проблема была в том, что у зомби была одна, но пламенная страсть, а пес, хоть и не был таким сложным, как человек, но всё же у него было гораздо больше одной потребности в этой жизни. Игнат не раз перечислял основные, да и сам я хорошо видел их у Клыка: еда, игра, служба хозяину, выслеживание добычи — это только самые основные. Но опять ничего не вышло.

Тогда на площадку привели моего пса. Подождали, пока он обвыкнется среди незнакомых людей, а потом все отошли в сторону.

— Представь, что нас тут нет. Посиди с псом, поиграй с ним, почувствуй, чего он хочет, и попробуй сделать это вместе с ним, — посоветовал Игнат, а магистр Кнут одобрительно кивнул.

Трудно было забыть, что за тобой не наблюдают. В одной набедренной повязке я стоял с псом внутри площадки — логично было предположить, что при превращении одежда порвется — и попробовал освободиться от мешающих делу мыслей и чувств. Настроился на пса и стал с ним играть. Пес сначала тоже отвлекался на людей, но потом позабыл про них, ведь угрозы от них не исходило. Бегал наперегонки с Клыком, бросал ему палку.

И в какой-то момент я понял, что раззадоренный пес хочет устроить драку. Клык притворно порыкивал, теребил палку у меня в руках. И сам я-Ормар стал отвечать ему тем же, продолжая как рефрен, повторять про себя — «я пес, я пес». Рычал, передвигался на четвереньках. Краем сознания заметил, как началась трансформация в собаку, но, чтобы не остановится, отбросил эту мысль, вживаясь в роль пса.

Это было больно. Не так, конечно, как при ранении и дальнейшем лечении, но если при превращении в зомби я почти не ощущал чего-то неприятно, то здесь мои кости выкручивало, превращая человеческое тело в собачье. Но я не останавливался — этот вопрос мы неоднократно обговаривали с магистром Кнутом. Если началось, то надо доводить до конца, иначе непонятно было, что произойдет, если застрять в промежуточном состоянии.

Видимо, я окончательно превратился. Клык, увлеченной шуточной дуэлью, не сразу понял, что с его хозяином что-то не то, а когда увидел перед собой большого черного пса, то замер на месте, как вкопанный. Я воспользовался этим и с размаху наскочил на собаку, отчего тот прокатился по земле, переворачиваясь. Ощущая сначала недоумение, теперь я почувствовал азарт и злобу, исходящую от пса.

Он набросился на меня, и началась игра, где мы прикусывали друг друга, гонялись, бодались, били лапами. Утомленные, мы высунули языки и улеглись на песок. Но солнце жгло и хотелось пить. Пошли в тенек, где были какие-то люди. Белый пес попросил пить, и я повторил за ним. Нам вынесли две миски с водой. Каким наслаждением было глотать прохладную жидкость.

Казалось, что этот пес напротив мне хорошо знаком, хотя я и не помнил, откуда. Отбросив эту мысль, вслед за псом улегся в тенечке и закрыл глаза. Но поспать мне не дали. На меня напало какое-то беспокойство. Открыв глаза и подняв голову, увидел рядом человека. От него исходило что-то странное. Посмотрев на белого пса, как тот спокойно спит, я положил морду обратно на лапы и вновь заснул.

Меня растормошил белый пес. Он беспокоился о чем-то. Обнюхивал меня, ходил вокруг. А мне захотелось пробежаться, что я и сделал. Навязчивая псина не отставала, мешая размяться после сна. Мне опять хотелось играть. Белый пес же играть не был настроен. Он обежал меня и преградил путь. Зарычал. «Чего это он?» — пронеслось у меня в голове.

Подошел опять тот человек, и вновь попытался передать какой-то образ. Всё это было странно — зачем мне мешают делать то, что я хочу? Я залаял на человека, но тот не отставал. Пес тоже залаял на меня, обвиняя в чем-то.

— Сидеть, — скомандовал человек, и я непроизвольно сел, с удивлением глядя на свои задние лапы. Белый пес тоже сел, кстати говоря. Я вопросительно поглядел на человека. Он передал мне какой образ мальчишки, что ни о чем мне не сказало. Я послал ему в ответ недоумение. Тут меня оставили в покое, но ненадолго.

Вскоре привели какого-то мальчишку, при виде которой у меня шерсть встала дыбом и я захотел на него броситься, чтобы искусать. Другой пес тоже был настроен к нему недружелюбно. Не знаю, чем мне не угодил мальчишка, но я знал — он плохой. Предупредительно залаял, показывая, что сейчас брошусь в атаку.

Мальчишке дали палку, и у нас завязалась драка. Белый пес хотел помочь мне, но его отвели в сторону. Мальчишка бил меня палкой, очень больно. Он был очень резкий и точный, я так и не смог его ни разу укусить. Только однажды схватил палку. Он еще бил и бил меня. Но вскоре мальчишку остановили и вывели с площадки.

Другой пес грустно смотрел на меня, что-то хотел от меня, но я не понял. Ответил ему, чтобы обращался к людям. Белый пес на это только вздохнул. Потом мы снова играли, пес был мне другом, я это знал. Хотелось есть, но нам не давали. Я подошел к тому человеку, который пытался со мной разговаривать и потребовал у него еды.

Нам выставили миски, но там была какая-то вонючая жидкость. Белый пес даже не стал подходить, но мне запах почему-то показался знакомым. Подошел, попробовал и плевался потом — что же за гадость! Залаял в раздражении на человека. Были тут и другие люди, но они с нами не общались, занимались своими делами. Вынесли все-таки воды. Опять поспал, и белый пес рядом, но вскоре его увели, а я почувствовал себя одиноким.

Осмотрел всю площадку, выхода наружу не было. Хотелось есть и пить. Вновь потребовал накормить себя. Вынесли опять тут вонючую жидкость. Полаял, но мне сказали, чтобы пил.

— Зачем? — пролаял я.

— Это нужно для здоровья, — как-то так ответил мне человек.

Вздохнув, я еще раз попробовал подойти к миске. Попробовал — всё та же гадость. Но запах какой-то знакомый. И вкус. Будто я когда-то это уже пил и мне нравилось. В недоумении сел у миски.

— Вспоминай, — требовал человек.

Я посмотрел на него и вновь, через отвращение, попробовал выпить. Опять это чувство узнавания. Как я мог пить такую гадость? Как это могло мне доставлять удовольствие? Очень странно. Попробовал еще.

— Кто ты? — спрашивал мужчина.

Вновь взглянул на него и опять мне показалось, что он хорошо мне знаком. Подошел другой человек, тоже смутно знакомый. С ним как-то был связан и вкус напитка. Да, это с ним мы пили эту гадость, а он еще сидел в большом резном черном кресле в высокой башне. Да, а я еще держал в руке кубок с напитком. В руке? Я недоуменно смотрел на свои лапы, на миску, на обоих людей. Еще раз хлебнул — уже не так противно.

А потом мое сознание пробила мысль, что я — это Ормар, человек, и мое тело стало выкручивать, превращая обратно в мальчишку тринадцати лет, только что лакавшего сбитень из собачьей миски. Кости и мышцы страшно ломило, во многих местах болело, как от ударов. Это был Эйнар — понял я. Из груди вырывался хрип. Я-Ормар так и остался лежать на песке, превратившись обратно в человека. Сил двинуться не было.

— Ну и упрямый же ты пес! — смеясь, воскликнул магистр Кнут, стоя надо мной. — С возвращением!

Тут же главный целитель замка Лан, начал проводить надо мной какие-то манипуляции. Стало чуть лучше, кости и места ударов теперь болели не так сильно, но сил не прибавилось. Меня перенесли в отдельную комнату, а не в общий зал, где мы продолжали обитать с одногодками. Сутки я то спал, то просыпался, и меня понемногу кормили и поили. Силы возвращались, я смог понемногу вставать с постели и ходить до туалета и обратно.

Маленькая комнатка была рассчитана на одного человека. Каменные стены, простая деревянная кровать, стол и стул, окно, через неясное стекло которого пробивался свет. Клык не отходил от меня, то и дело приближаясь и внимательно смотря мне в глаза. Похоже, говорил что-то по-собачьему, но я его не понимал.

Наконец, до Ормара снизошел Кнут. Начальник над волшебниками замка был задумчив, но настроение у него, похоже, было отличным.

— Блохи не беспокоят? — смеясь, спросил он, и продолжил уже серьезно. — Скажи, Ормар, какая у тебя привязка в мире живых? Хм, или теперь правильнее говорить, в мире людей. В общем, ты понял.

— Да, магистр. Это мой пес Клык, — ответил я.

Такого отборного мата, что выдавал на протяжении пяти минут магистр, я в жизни не слышал — ни Ормар, ни Ваня Назлов. Кнут костерил меня на чем свет стоит, и если опустить непереводимую игру слов с использованием местных идиоматических выражений, то смысл претензий магистра сводился к тому, что Ормар — конченый тупица, а он — магистр — тоже дурак, ибо в свои-то годы не осознал еще, сколько широка и глубока человеческая глупость.

Впрочем, не только в этом. Моим якорем в мире живых сначала были сбитень и резное кресло магистра. Но потом я, привязавшись к псу, изменил якорь, не поставив об этом в известность Кнута. Превращение в зомби и возвращение обратно происходило всё лучше, и тот не спрашивал, а Ормар тоже не подумал, что есть какая-то опасность.

Когда же я превратился в пса, то моя привязка на питомца перестала работать. Мы и так находились с ним в одном мире — собачьем — и конечно, возвращаться никуда мне не хотелось. Я провел в облике собаки полдня — громадный срок. Так долго я никогда не был зомби. Рисковали превращаться не более чем на час-полтора. Псарь Игнат взывал ко мне в собачьем виде, но я отвечал лишь как обычный пес, не более того.

Специально привели Эйнара, чтобы это зацепило меня. И действительно меня сильно цепануло, но никак не повлекло воспоминаний из мира людей. Лишь старая привязка — сбитень — смог вытащить Ормара, и то не с первого раза. Клык с подачи Игната как-то понял, что я — не самый обыкновенный пес, и тоже пытался меня вывести. Но лишь удалив питомца, я смог сосредоточиться на вкусе сбитня, и это меня, наконец, проняло. Старая зацепка сработала.

Когда я всё это осознал, то захотел провалиться сквозь землю. Из-за собственной глупости чуть было не растворился в собачьем сознании окончательно.

— Вижу, что понял, — мрачно сказал магистр, и неожиданно хлопнул в ладоши, улыбнувшись во весь рот, — но! Зато у нас все-таки получилось! А значит, дальше пойдет проще.

Я не был так оптимистичен, как Кнут, и лишь слабо улыбнулся в ответ. Еще два дня Ормар пролежал в кровати, вновь и вновь рассказывая всё, что видел, чувствовал, хотел, ощущал, чего боялся в облике пса. Разные собеседники выслушивали рассказ, а писарь каждый раз всё полностью записывал.

Потом жизнь Ормара постепенно вернулась в обычное русло. Новым были лишь превращения в большого черного пса и возвращения в человеческий облик. Оно давалось тяжелее, чем в зомби, как и переход обратно. Но при этом контролировать сознание пса оказалось значительно легче, ведь у него не было такого всепоглощающего желания закусить людишками, как у зомби.

Ормар учился общаться с Игнатом особой речью из картинок — в облике собаки это давалось относительно легко. Также нетрудно было наладить контакт с Клыком. Когда пес осознал, что перед ним в облике сородича находиться его хозяин, то его восторгу просто не было предела. Клык транслировал чувства любви и преданности, желание всегда видеть хозяина в виде пса, расстраивался, что это невозможно. Постепенно между Ормаром в превращенном виде и Клыком стал выстраиваться настоящий диалог.

В облике человека я-Ормар стал более активно учить пса жестовым командам, которые дублировали речевые. При этом жесты должны были быть такие, чтобы их мог повторить Ормар в виде черного пса. Выглядело это со стороны, надо думать, фантасмагорично — один пес отдает команду другому, а потом за хорошее выполнение постукивает его по голове.

Оказалось, что при превращении в пса рост Ормара не соответствует размерам мальчишки. Он немного меньше, такой, как у Клыка. Вообще, черный пес в исполнении обитателя замка Золт оказался тем же самым северным дозорным, что его питомец, только не с белой, а с черной шерстью. Видимо, сыграли роль темные волосы Ормара. Можно было надеяться, что и при превращении в кота или сокола их размер будет таким же, что и обычных зверей.

Так в мире Ормара прошел еще один год, мальчишке стукнуло четырнадцать. Стало очевидным, что он отстает от Эйнара в искусстве боя — тот занимался только этим, а Ормару приходилось теперь свое основное внимание уделять превращению в зомби и пса, а также готовиться к трансформации в кошку. Клык и кот, которого звали просто Рыжий, отлично подружились. Рыжий тоже был не простым котом, а из крупной породы изначально диких кошек, а теперь грозы крыс и мышей.

С Эйнаром то и дело случались постоянные стычки. Лучший среди своих одногодок в боевке, он страшно завидовал дару Ормара, благодаря которому с ним постоянно возились Кнут, Игнат и другие далеко не последние в замке лица. Ормар теперь всё время был начеку, ожидая любой подлости от Эйнара и даже всерьез опасался за свою жизнь.