Останься ради меня

Глава двенадцатая

Бренна

— Потому что я чертова идиотка! — отвечаю я Сибил, когда она снова спрашивает, почему я не поцеловала его.

— Давай-ка я проясню, он тебе нравится, он говорит тебе, какая ты красивая, он говорит тебе, что хочет тебя поцеловать, а ты говоришь…

— Я хочу, но не могу.

Она закатывает глаза и стонет.

— Ты, подруга, просто идиотка.

— Да, я знаю.

— Знаешь?

Я бросаю на нее взгляд.

— Да, Сиб, я знаю.

— Потому что Джейкоб Эрроувуд — самый сексуальный парень в мире. Прости, но даже будучи замужем, я бы поцеловала его раньше, чем он успел осознать свою ошибку.

Наверное, хорошо быть Сибил.

— Да? Даже если бы Реджи не стало? Даже если бы вся твоя жизнь вдруг ушла из-под ног? Потому что я могу сказать тебе, что всего этого самоуверенного дерьма больше не было бы.

В том-то и дело, что, если бы Люк был жив и мне не пришлось бы беспокоиться о том, что такое возможно, я бы сказала то же самое.

Тон Сибил смягчается, но в нем все еще остается жесткость.

— Может, и нет, но неужели ты собираешься прожить свою жизнь именно так? Неужели ты всегда будешь бояться выставлять себя на всеобщее обозрение? Это, честно говоря, идеальные первые отношения или что там еще после Люка.

Мои глаза становятся огромными, а челюсть отпадает.

— Нет, послушай меня, — быстро говорит Сибил. — Он там на сколько? На четыре с половиной месяца. Это все. Это хорошее небольшое время, чтобы промочить ноги. Ты знаешь, что он уезжает. Ты знаешь, что он не намерен там оставаться, и ты точно не собираешься переезжать снова. Так что все идеально.

Я тяжело вздыхаю.

— И что потом?

— Он уезжает, и весь этот хороший секс и веселье позволят тебе освободить место для подходящего парня. Послушай, в какой-то момент тебе захочется встречаться, но этот городок не переполнен мужчинами, верно?

— Верно, и я не уверена, что когда-нибудь захочу встречаться с кем-то отсюда.

Сибил улыбается.

— Вот именно! Значит, это решает твои проблемы. Ты сможешь снова оседлать эту лошадь, хорошо покататься на ней, а потом найти новую. Как говорил папа, ты можешь научиться пытаться или умереть пытаясь.

Я закатываю глаза.

— Какого черта? В этом нет никакого смысла!

Она пожимает плечами.

— Я тоже не уверена в этом, но я хочу сказать, что этот сценарий может быть просто идеальным.

Идеальный — это не то слово, которое я бы использовала.

— Сибил, я вышла замуж в восемнадцать лет, потому что забеременела. Я никогда не встречалась и не знаю, как выглядит случайность. Я не уверена, что смогу перейти от любви всей моей жизни к парню, который уезжает через четыре с половиной месяца.

— Ты только что сказала это. Ты не знаешь, как выглядит случайный секс, и у тебя нет другого варианта, кроме как попробовать.

Может быть, она права, а может быть, она безумна.

— Он лишь сказал, что хочет поцеловать меня. Больше он ничего не сказал. Давай просто… не будем забегать наперед.

Она смеется.

— Да, Адонис хочет поцеловать тебя, но больше ничего, конечно, мы согласимся с этим.

— Кто такой Адонис? — раздается голос Себастьяна с порога.

Черт. Понятия не имею, как много он услышал.

— Он просто парень из греческих сказок, — отвечаю я.

— И он хочет поцеловать тебя?

Я улыбаюсь и качаю головой.

— Нет, твоя тетя — непутевая, и ей нравится быть глупой.

Он смотрит на телефон, его губы расплываются в широкой ухмылке, и он бросается к кровати.

— Тетя Сибил!

— Себастьян!

Они болтают, а я грызу ноготь большого пальца, обдумывая все, что она сказала. Смогла бы я вообще сделать что-то подобное? Я не представляю для себя такой возможности. Во мне нет ничего, что не кричало бы о постоянстве. Не говоря уже о том, что, черт возьми, я скажу своим детям? Я бы ходила на свидания и была рядом с Джейкобом, когда это не имело бы смысла. Конечно, они уже сказали, что хотят, чтобы я была счастлива, но для детей это совсем другое дело, когда это реальность. Кроме того, я работаю психотерапевтом в маленьком городке, а это уже определенный уровень респектабельности. Неважно, касается моя личная жизнь их дела или нет, люди склонны влезать туда, куда им хочется. И они любят говорить о Джейкобе и братьях Эрроувуд.

— Мама! Тетя Сибил хочет приехать в гости.

О, нет. Ни за что. Я знаю ее, и я точно знаю, почему она хочет приехать.

— Я бы хотела, но у тебя будет много дел, если тебя возьмут в пьесу.

— Но я хочу увидеть тетю Сибил. С ней будет здорово репетировать, если я получу хорошую роль.

Сибил улыбается, совершенно не раскаиваясь в том, что бессовестно использовала любовь моего сына к ней против меня.

— Я бы так и сделала, дорогой. Обязательно. Я могу быть отличной Сэнди.

На это я фыркнула.

— Да, ты очень непорочна.

— Папа всегда говорил, что непорочность — это редкость.

— Ух ты, — быстро вклиниваюсь я, — папино изречение, которое мы действительно можем понять.

— Заткнись, — огрызнулась Сибил. — Слушай, у меня отпуск, а Реджи работает над тем, чтобы получить больше летных часов, так что… Я свободна как птица. Я бы с удовольствием приехала посмотреть на ваш городок и познакомиться со всеми твоими новыми друзьями!

Даже если я откажусь, Сибил сядет на самолет и прилетит. Она безумна и навязчива, и я люблю ее больше, чем могу выразить. Иногда, когда ты жена военного, твои друзья становятся чем-то вроде супругов. Они рядом в хорошие и плохие времена, поддерживают тебя, когда ты разваливаешься на части, и для меня такой была Сибил. Может быть, ее приезд сюда будет хорошим решением. И тут я вспоминаю, что, вероятно, послужило причиной этого визита.

— Если я откажусь, это будет иметь значение?

Она с усмешкой качает головой.

— Ничуть, дорогая.

— Ну, думаю, увидимся на следующей неделе.

Себастьян выбегает из комнаты и зовет Мел, чтобы сообщить ей новости.

— Клянусь, Сиб, если ты что-нибудь сделаешь…

— Я не собираюсь ничего делать, но это даст тебе несколько дней, чтобы придумать хорошее оправдание…

Она вешает трубку, и я понимаю, что влипла по самые уши.

Элли Эрроувуд — самая счастливая женщина на свете. Это все, о чем я могу думать, сидя в ее прекрасном доме, пока ее муж моет посуду. Да, он моет эту чертову посуду. Без всякой просьбы.

— Ты же знаешь, что у тебя муж класса люкс, верно?

Она оглядывается, улыбается и кивает.

— Так и есть. А еще он стирает.

— Ну, это просто несправедливо.

— Может, и так, но это бремя, которое я готова нести.

Я тихонько смеюсь. Мелани присматривает за малышкой, пока Хэдли играет с Себастьяном. Это очень мило, и мне нравится, что, несмотря на разницу в возрасте, они, кажется, ладят друг с другом.

Мы немного болтаем, а потом Коннор целует ее в щеку.

— Я ухожу работать над проектом.

— Ты имеешь в виду домик на дереве?

— Нет, я хочу поработать в своем офисе.

Она смеется.

— Хорошо. Я люблю тебя.

— И я тебя люблю, — отвечает он, выходя из комнаты.

— Извини за это, — говорит мне Элли, когда он уходит. — Он так много работал над своей новой компанией и занимался с девочками.

Я помню те дни.

— Я понимаю. Трудно всем этим жонглировать.

Она кивает.

— Но это то, что мы все должны делать, верно?

— Верно. Итак, о ребенке, которого ты хочешь обсудить…

— Да, спасибо, что напомнила, — она берет бумагу из своей стопки и протягивает мне. — Я попросила их написать вымышленную историю, основанную на какой-то части своей жизни. Я хотела, чтобы они размыли границы между вымыслом и не вымыслом, заставив читателя расшифровать, где правда автора смешивается с их воображением. А это, я не знаю, это просто… — она делает паузу. — Мне кажется, что здесь очень мало вымысла.

Я начинаю читать и понимаю, почему Элли волнуется. Это история о девочке, отец которой прикасается к ней, заставляет ее чувствовать себя неловко, но она не знает, что делать. Я читаю, чувствуя, как узел в животе затягивается все туже и туже.

— Я думаю, ты правильно сделала, что принесла мне это, — говорю я ей.

— Дело в том, что с точки зрения писательского мастерства это просто великолепно. Я не могу понять, то ли это призыв о помощи, то ли она потрясающий писатель, способный заставить меня поверить в вымысел. Ты понимаешь, о чем я?

Я киваю.

— Это было заданием.

— Да, и ее образ заключается в том, что она живет в маленьком деревенском городке, что она и делает. У нее такой же цвет волос, телосложение и некоторые черты характера. Этого было бы достаточно для задания. Не знаю, Бренна, мне просто стало не по себе, и я хотела донести это до тебя и узнать, что ты думаешь. Кроме того, завтра я пойду к миссис Саймондс, чтобы сообщить об этом. У меня не так много информации, но я бы хотела, чтобы ты тоже присутствовала.

— Когда девочки пишут о таких вещах, это часто сигнал о помощи. Я хочу хотя бы снять трубку. Ты поступаешь правильно.

Элли протяжно вздохнула.

— Что нам теперь делать?

— Ну, я собираюсь поговорить с несколькими ее учителями, чтобы узнать, есть ли что-то еще, о чем я должна знать. Если у нее что-то было в прошлом, это будет в ее личном деле, а потом мы с миссис Саймондс поговорим с ней и составим отчет на основе того, что она нам расскажет.

— Пожалуйста, скажи мне если что-то узнаешь. Я бы тоже хотела ей помочь, к тому же Сидни знает всех в здешней судебной системе и сможет помочь нам, если понадобится.

Нам может понадобиться любая помощь. В большом городе трудно иметь дело с жестоким обращением с детьми, но я знаю, что в городе, где каждый знает друг друга, это еще сложнее. Работая в том округе, где я работала раньше, у меня был всего один случай жестокого обращения, который мы не смогли доказать, и он меня просто сломил.

В комнату вбегает Себастьян.

— Мы можем пойти с Хэдли в домик на дереве?

— Если миссис Эрроувуд не против.

Элли тепло улыбается.

— Конечно, Хэдли, будь осторожна и не будь властной.

Маленькая девочка с красивыми зелеными глазами хлопает длинными ресницами.

— Я не властная.

Сзади раздается громкий смешок.

— Это самая настоящая ложь, которую я когда-либо слышал.

— Дядя Джейк! — Хэдли бросается к нему, обхватывая его за плечи.

— Привет, мой милый, маленький Попрыгунчик.

— Мы идем в домик на дереве! — воскликнула Хэдли.

— Это замечательно. Послушай, Себастьян, не позволяй этой девушке взять ни дюйма, иначе она возьмет милю. Поверь мне, это касается всех женщин.

Я закатываю глаза.

— Это неправда, не слушай его.

Он садится на корточки перед ними двумя.

— Ты репетируешь свои реплики?

Себастьян кивает.

— Каждый день.

— Хорошо. Ты готов к завтрашнему дню?

— Я очень надеюсь, что получу роль.

Джейкоб не дает ему ложных надежд. Он не лжет и не дает обещаний.

— Тот, кто лучше всех справится, пройдет кастинг. Я знаю, что ты хочешь получить роль, и неважно, какую роль ты получишь, я знаю, что ты будешь стараться изо всех сил, верно?

— То есть, возможно я могу пробоваться не на эту роль?

— Не каждый актер предназначен для той роли, которую он хочет. Иногда нам приходится делать все, что от нас требуется, чтобы совершенствоваться и расти. Как, например, в том дерьмовом фильме, который ты смотрел.

Глаза Себастьяна расширились.

— Ты сделал это, чтобы научиться? Я думал, может, ты просто разорился.

Джейкоб смеется.

— Я был таким же, но я узнал много нового о разочаровании, потому что я прошел прослушивание на главную роль и не получил ее. Я мог бы разозлиться и послать все к черту, но я этого не сделал, и знаете что?

— Что? — спрашивает Хэдли, заинтересованная не меньше Себастьяна.

— Режиссером того дерьмового фильма был Ной Фрейзер.

Глаза Себастьяна расширяются.

— Ты имеешь в виду того самого Ноа Фрейзера, который снял «Навигатора»?

— Тот самый, и знаешь, почему я, наверное, получил эту роль?

Он качает головой.

Джейкоб усмехается.

— Потому что я ни разу не пожаловался. Я работал больше, чем любой актер на съемочной площадке. Я был там, даже когда это был не мой день съемок, чтобы научиться большему, и Ноа это заметил. Никогда не стоит недооценивать значимость усердной работы, когда никто не смотрит.

Хэдли тяжело вздыхает.

— Да ладно, Себастьян, дядя Джейк не понимает смысла. Никто не хочет работать, когда никто не смотрит.

Элли застонала и посмотрела на небо.

— Вы, ребята, идите и поработайте над репликами Себастьяна, а я притворюсь, что ты этого не говорила.

От того, что он только что сказал, мне хочется плакать. Он преподал Себастьяну урок, который, я надеюсь, он усвоит. Я знаю, что ему всего одиннадцать, но этот совет — золото, независимо от того, сколько тебе лет. Возможно, мой сын никогда не станет актером, но ему придется работать над всем, чего он хочет добиться в жизни.

Двое детей бросаются прочь, захлопывая за собой дверь. Я слышу, как скрипит стул, когда Элли встает, чтобы поцеловать его в щеку.

— Я не знала, что ты сегодня придешь.

— Сегодня твой вечер, чтобы кормить меня.

— Тебе нужно научиться готовить.

— У меня нет водопровода, и ты хочешь, чтобы я готовил в этой штуке?

Я слегка хихикаю, услышав в его голосе отчаяние.

Джейкоб находит мой взгляд, и по мне пробегает дрожь. Мое дыхание становится немного затрудненным, когда я думаю, каково это — поцеловать его, поддаться желанию, которое растет с каждым разом, когда я вижу его. Я представляю, как его руки будут ощущаться на моем теле, как эти проникновенные зеленые глаза будут наблюдать за моими прикосновениями. Клянусь, он все это видит. Он словно читает все мысли, желания и потребности, которые проносятся в моей голове.

Я виню Сибил за эти мысли.

— Джейкоб, тебе придется с этим разобраться, потому что следующие четыре с половиной месяца мы тебя кормить не будем, — говорит Элли, направляясь к шкафу.

Джейкоб поднимает одну бровь и поворачивается к невестке.

— Я на ротации, таков был уговор, если мне придется спать в этой чертовой штуковине.

— Я сказала, что ты можешь остаться здесь на несколько вечеров, — приподняв бровь, говорит Элли.

— Но, если бы я так и сделал, мне не на что было бы жаловаться или дерзить тебе. Я предпочитаю есть и бегать.

— Ну, в следующие выходные ты сможешь поехать в город на фестиваль и купить себе еды.

Он застонал.

— Черта с два, я не поеду на фестиваль.

— Мы едем всей семьей, а значит, и ты тоже, Джейкоб. Это все время, которое у нас есть с тобой, и Хэдли будет огорчена, если ты не поедешь, — сообщает она ему, а затем поворачивается ко мне. — Бренна, ты и дети поедете, да? Хочешь поехать с нами?

— Да, но я уверена, что Сильвия и Деннис захотят поехать с нами. Они что-то говорили о том, чтобы взять детей на выходные.

— Тогда мы можем встретиться там, а они смогут забрать их к себе, когда мы уедем. Это было бы здорово для детей. Мелани и Себастьян смогут пообщаться с Хэдли и Остином. К тому же, я уверена, ты захочешь побыть с другими людьми, кроме своих родственников.

Элли слишком хорошо знает, как Сильвия сводит меня с ума. Когда она упомянула, вернее потребовала, чтобы мы посетили ярмарку, я пришла в ярость. Я не ребенок, и я понимаю, что ей нужно кого-то воспитывать, но я не могу с этим справиться. Я пытаюсь, но мое терпение истощается. Сегодня утром она пришла перед школой, чтобы занести одежду, которая лучше подходит для Мелани. Она дала мне понять, что я даю ей слишком много свободы в одежде, и нашла несколько вещей поскромнее. Мне хотелось закричать, но я улыбнулась, взяла одежду и бросила ее в подвал, прямо в пакетах.

Она может сказать это еще раз… но потом я смотрю на Джейкоба.

— Я не уверена…

— Джейкоб, тебе нужно будет просто пойти туда и забрать их, тогда они не смогут нам отказать.

— Мне?

Она кивает.

— Конечно, тебе. Себастьян не сможет устоять.

— Элли, в этом нет необходимости.

— Нет, но, если дети узнают, что таков план, никто из вас не сможет нас бросить, так что я позабочусь о том, чтобы эта часть была предусмотрена. Вы с Джейкобом можете встретить нас там, ведь он лучше знает город. Это также даст тебе отличный повод провести время с людьми твоего возраста.

— Я не знаю…

Джейкоб придвигается чуть ближе.

— Я не против.

Я оглядываюсь, шокированная.

— Что?

— Я заберу вас, ребята, по пути сюда. Мы можем быть изгоями вместе.

— Ты здесь не изгой.

Он как второе пришествие Христа.

Он смеется.

— Уверяю тебя, среди моих братьев я такой и есть.

Элли смеется.

— Ты сошел с ума. Этот город любит каждого из вас.

— Любил, когда мы уезжали.

— Может, и так, но сейчас они встречают тебя с распростертыми объятиями, — Элли поворачивается и возвращается к готовке. — Я имею в виду, что ты здесь уже полтора месяца, а прессы все еще нет. Это говорит о том, что ты их либо не впечатлил, либо они готовы тебе помочь.

Джейкоб закатывает глаза.

— В любом случае, я заберу Бренну и детей, и мы встретимся со всеми на фестивале.

— Я рада, что у меня есть право голоса, — говорю я себе под нос.

Он ухмыляется и, наклонившись ближе, шепчет.

— Если ты боишься оставаться со мной наедине…

— Я вовсе не боюсь, — я чертовски напугана.

— Хорошо. Это свидание.