Останься ради меня

Глава вторая

Джейкоб

— Один месяц спустя~

— Я не останусь в этой штуке! — в десятый раз говорю я Деклану, стоя у крыльца его дома с коробками.

— Ты не останешься здесь, Джейкоб. Я женат, у меня новорожденный ребенок. Я люблю тебя, брат, но ты тоже не хочешь здесь оставаться.

Если он думает, что это меня остановит, то он ошибается.

— Это лучше, чем оставаться в этой лачуге.

— Это не лачуга. Я прожил в ней шесть месяцев, и Шон справлялся с ней не хуже. Твоя испорченная задница тоже справится.

Он совсем спятил. Он остался там добровольно, потому что не хотел оставаться с Коннором. Шон сделал это, потому что пытался завоевать Девни. У меня нет ни одной чертовой причины для этого.

— Я предпочитаю даже не пытаться.

— Тогда иди к Коннору.

— У него двое детей. А у тебя только один ребенок. Когда речь идет о хаосе, это лучше.

Деклан хмыкает.

— Клянусь, мы должны были сбросить тебя с горы в детстве.

— Да, но вы этого не сделали. А теперь впусти меня.

Он качает головой, скрестив руки на груди. Для тех, кто его не знает, он может показаться пугающим. Но не мне. Я нахожу это забавным. Я начинаю подниматься по ступенькам крыльца, но тут вижу, как единственное пугающее существо в этом доме протискивается мимо него. Все пять футов два дюйма Сидни Эрроувуд стоят там, подняв брови и готова к бою.

— Джейкоб Эрроувуд, попробуй, и я так врежу тебе коленом по яйцам, что они никогда не опустятся обратно.

Я вздрагиваю, потому что не сомневаюсь, что она это сделает.

— Сид.

— Нет.

— Я не могу оставаться в этой коробке. У меня клаустрофобия.

— Нет! Ты запирался в сундуке, который был у твоей мамы в качестве тайника, и тебе нравился высохший колодец на земле миссис Бикерсон. Не говоря уже о том, что ты знаешь, что должен остаться на земле Эрроувудов. Таков договор.

— Да, но вы объединили свою землю с нашей, так что это действительно земля Эрроувудов.

Это чересчур, но меня это не волнует. В этой чертовой штуке даже нет воды. Там биотуалет. Серьезно, я не знал, что такое бывает.

Она вздыхает и делает шаг ко мне.

— Я люблю тебя, Джейкоб. Люблю, но не настолько сильно. Ты не переедешь ко мне на полгода. Не тогда, когда у меня есть ребенок и Деклан.

— Он хуже, чем ребенок, не так ли?

Сид кивает с ухмылкой.

— Мило, — добавляет Деклан.

— Рад видеть, что твой слух работает, старик.

Деклан показывает мне средний палец, прежде чем рука Сидни касается моей руки.

— У Элли нежное сердце. Тебе стоит попробовать. Девни разрешит тебе остаться в главном доме, если ты будешь очень просить. Но учитывая, что они женятся через несколько дней и, вероятно, будут трахаться как кролики, когда вернутся из медового месяца, я не уверена, что ты сумеешь вымолить достаточно. К тому же, у них есть Остин, которому нужна стабильность, а не бездомный дядя…

— Сид, я умоляю. Я умоляю тебя впустить меня в этот дом, и ты даже не узнаешь, что я здесь. Я чертов благотворитель в нашей семье.

Она закатывает глаза.

— Нет.

— Ты же знаешь, что в реальном мире я чертовски важная персона?

— Да, но сейчас ты в Шугарлоуф, и нас не волнует, насколько ты стал важной персоной. Здесь ты просто Джейкоб, брат-идиот, который когда-то снимался в том ужасном ситкоме, из которого я сделала мем.

— Подожди, это ты сделала мем?

Она ухмыляется.

— Неважно, кто придумал этот мем, главное, что ты здесь не останешься.

Я должен был догадаться, что это она отплатила мне за то, что я положил резиновую змею в ее кровать, или когда я убедил ее, что медведь съел Деклана. Это было весело. Тогда же я понял, что актерское мастерство — это то, что у меня хорошо получается. Сейчас все, чего я хочу — это нормальный дом, в котором можно спать. Так что я прикидываюсь милым.

— Ты серьезно собираешься выгнать меня, своего любимого шурина?

Я не то, чтобы совсем бездомный, просто не хочу оставаться в этом крошечном домике.

Сидни не выглядит извиняющейся.

— Мне действительно жаль, но для протокола, ты не мой любимый, это Шон.

У меня перехватывает дыхание.

— Шон? Почему, черт возьми, он всеобщий любимчик?

— Он хороший.

Ладно, это правда, но кого это волнует? Милость переоценивают.

— Я привлекательный, — парирую я.

— Правда, — Сидни оглядывается на мужа и пожимает плечами. — Но это не меняет того факта, что твоя задница здесь не останется.

Деклан качает головой.

— Подожди. Ты думаешь, что он привлекательный? Кем же, черт возьми, тогда являюсь я?

Пальцы Сидни скользят по его лицу.

— Ты идеальный.

Ну, это провал, и меня уже тошнит.

— Не самая лучшая идея начинать брак со лжи, — кричу я, направляясь к машине.

— И это еще одна причина, по которой ты здесь не останешься, — кричит Сид в ответ.

— Вот это приветствие дома! — говорю я.

— Добро пожаловать домой, идиот! — отзывается Деклан.

Если бы у меня в руках не было коробки, он бы получил кулаком в лицо. Мне явно придется остаться в этой чертовой штуке или с Коннором. Крошечный домик — более привлекательный вариант. Я люблю своего брата, он замечательный и все такое, но мы всегда были теми, кто ссорится. Неважно, сколько нам лет, но, когда мы рядом друг с другом, мой внутренний десятилетний ребенок выходит наружу. Одному Богу известно, на что будет похожа совместная жизнь. Кроме того, я люблю своих племянниц, но я не готов проводить с ними двадцать четыре часа в сутки. Хэдли — это настоящая находка, любящая, красивая, очаровательная находка, которая никогда не умолкает. Мне нужно выучить свои реплики и подготовиться к фильму, съемки которого начнутся сразу после моего возвращения.

— Приходи завтра на ужин, Джейкоб, — говорит Сид, обнимая придурка, за которого вышла замуж.

— Обязательно. Если мне придется спать в этой чертовой штуке, вы все меня накормите!

Она смеется, а Деклан качает головой. Они могут подумать, что я шучу, но это не так. Последние девять лет я живу в Голливуде и не готовлю. Я профи в доставке еды на дом, но это Шугарлоув, и здесь ничего подобного нет. Не знаю, как я буду выживать без помощи. Надеюсь, миссис Максвелл все еще в приветственном комитете и принесет запеканку или еще какую-нибудь хрень. Я мысленно отмечаю, что нужно зайти и навестить как можно больше соседей. Мама всегда была частью этой команды. Если кто-то приходил, она его кормила. Если это все еще часть городского образа жизни, я только за.

Я возвращаю коробку в машину и стою с открытой дверью, прислонившись к раме.

— Я действительно ожидал от тебя большего, Сид. Ты могла бы предложить хотя бы сарай!

— Куда бы я могла улизнуть, чтобы заняться горячим, безумным сексом с твоим братом, если бы сделала это?

Я смеюсь.

— Боже, эта картинка теперь выжжена в моем мозгу.

— Не за что!

Я сажусь в машину, прежде чем кто-то успевает сказать что-то еще. Теперь мне будут сниться кошмары о них, а также о том, какими будут Шон и Девни после возвращения из медового месяца. Я выбираю живописный маршрут, чтобы вернуться на ферму Эрроувуд. Магазин на углу, где я получил свою первую работу, все еще там. И бензоколонка со старыми насосами, которые не хотят менять, потому что новые сложнее. Есть и кое-что новенькое, например пекарня, которой владеет дочь миссис Саймондс, пиццерия и молочная ферма. Во многом все то же самое, но ощущения другие. Это было похоже на первую ночь после смерти моей матери. Все было на месте, как и всегда, и все же дом словно опустел. Самое важное ушло, и эта пустота осталась. После нескольких извилистых поворотов я добираюсь до входа. Неважно, что за последние восемнадцать месяцев я бывал здесь несколько раз. Я все еще чувствую тот же узел в животе, когда подъезжаю к воротам.

Я смотрю на табличку, которая висит здесь уже пятьдесят лет, и вздыхаю.

— Какова одна истина о стреле? — спрашиваю я, глядя вверх, желая, чтобы это был голос моей матери. — Если убрать половину пера, то стрела станет кривой и изменит свой курс.

Она всегда говорила, что нам нужно держаться вместе, но за последние несколько месяцев я понял, что это не так. Как удаление перьев или создание изгибов может скрепить нас? Никак. Она явно считала, что мне нужно сменить направление. Это потому, что я тот, кто всегда прогибается? Это потому, что мне нужно что-то убрать из своей жизни? Или что я никогда не иду по правильному пути? Она никогда не объясняла этого, просто улыбалась и говорила, что однажды я пойму. Что ж, я бы хотел, чтобы этот день поскорее настал, потому что не понимать, что, черт возьми, означает мой смысл — это довольно отстойно. Мои братья молниеносно разобрались со своими, а я здесь, все еще пытаюсь разгадать загадку, на которую ни у кого нет ответа.

— Помоги мне, мам, — говорю я. — Не думаю, что после стольких лет я прошу слишком много. Остальным трем идиотам достались легкие, а ты дала мне ту, что требует ключ к ответу, — я чувствую себя идиотом, глядя на табличку, как будто она собирается ответить. И все же меня не покидает ощущение, что она рядом. — Что бы ты теперь думала о нас всех? Тебя устроит хотя бы то, что трое из четверых из нас женаты? Ну, Шон еще нет, но будет через четыре дня. Солнце выглядывает из-за туч, и я улыбаюсь. Я думаю, она счастлива. Я подъезжаю к дому, а там стоит машина. Я паркуюсь рядом с ней, не зная, кто, черт возьми, может быть в доме, ведь мой брат на Карибах. Когда я открываю дверь и выхожу, из другой машины выходит женщина. Ее длинные рыжие волосы мягко развеваются на весеннем ветерке, ее голубые глаза встречаются с моими, и на мгновение я не понимаю, кто я. Все ускользает от меня. Мое имя, где я нахожусь, способность дышать и думать исчезла. Я видел красоту и раньше. Я знал женщин, которые были желанны для каждого мужчины, но эта женщина… что-то другое.

— Привет, — она неуверенно машет рукой, пока я стою и смотрю на нее. — Вы…

Я наблюдаю за тем, как к ней приходит осознание.

— О. Ты Джейкоб Эрроувуд. Я… Я не думала… То есть, я просто… Да, я Бренна Аллен. Я купила дом, который принадлежал Девни. Он находится чуть дальше по дороге. Думаю, раньше там жил ее брат. Уверена, ты знаешь об этом, раз ты отсюда и все такое, и… Я заблудилась. Но в любом случае, я пришла, чтобы принести вот это, — Бренна поднимает блюдо с запеканкой. — Это для Элли, но я не уверена, где находится ее дом, так как все немного запутано…

Голос Бренны понижается, и она зажимает нижнюю губу между зубами. Я должен что-то сказать, а не стоять здесь, как гребаный идиот.

— Ладно.

Ладно?

Это лучшее, что я могу придумать. Господи, меня нужно отшлепать. Я прочищаю горло и пытаюсь снова.

— Спасибо, я уверен, она это оценит.

— Элли здесь?

— Они живут чуть дальше по дороге в ту сторону. Это третий проезд.

Бренна закрывает глаза и вздыхает.

— Мне очень жаль. Элли говорила, что это за главным домом, но я не знаю, какой из них главный.

— Это и есть главный дом.

— Теперь я вижу, — ее щеки пылают, и она наклоняет голову.

— А как же Девни? Я бы с удовольствием поздоровалась с ней… Я полагаю, это ее дом?

— Да, это было бы здорово. Уверен, она была бы рада тебя видеть, но мой брат увез ее на Сент-Люсию.

— О! Ого. Вот это да…

Я улыбаюсь, по крайней мере, надеюсь, что так и есть.

— Да, мой брат — романтик в душе. Он сделает ей предложение, а через несколько дней женится на ней.

Бренна заправляет волосы за ухо.

— Это мило.

— Или очень глупо, если она откажется, а он заплатит за то, чтобы мы все полетели туда праздновать свадьбу, которая не состоится.

Ее глубокие голубые глаза смотрят вверх, отчего у меня перехватывает дыхание.

— Люк всегда говорил, что мужчина задает этот вопрос только тогда, когда знает ответ, — смеется она. — Я надеюсь, что твой брат уверен в себе.

Я делаю шаг к ней, желая унять боль в ее глазах, но потом останавливаю себя.

— Прости. Мне жаль было слышать о Люке. Я не очень хорошо его знал. Он был на несколько лет старше меня.

Не знаю, что заставило меня объяснить это, но, по крайней мере, я говорю полными предложениями.

— Спасибо. Мы очень по нему скучаем. Всегда так странно, когда люди просят прощения, — она улыбается. — Я имею в виду… Я ценю твои слова. Просто мы живем по-новому и делаем все, что в наших силах, хотя нам его не хватает. Особенно моему сыну, Себастьяну.

Я помню это. После смерти мамы люди постоянно извинялись, но мы просто пытались жить без главного человека нашей семьи. Я чувствую себя ослом, что заговорил об этом.

— Элли упоминала, что твой сын — большой поклонник «Навигатора».

Она кивает.

— Да, он любит тебя. В фильме ты играешь супергероя, который по совместительству является пилотом истребителя, так что… Я уверена, что это тоже играет роль. Не знаю, зачем я просто объяснила, чем ты занимаешься, ведь ты и так это знаешь. В любом случае, он практически поклоняется земле, по которой ты ходишь.

Я смеюсь.

— Тогда это, должно быть, зыбкая почва.

Улыбка Бренны становится мягкой, когда она делает шаг назад.

— Я уверена, что ты достоен похвалы. В конце концов, ты готов проводить время с ребенком, которого никогда не видел. Не могу передать словами, как я тебе благодарна.

— Я потерял мать в очень раннем возрасте и слишком хорошо помню, как это было тяжело. Думаю, ее смерть во многом повлияла на всю нашу жизнь, поэтому, если у меня есть возможность помочь кому-то в похожей ситуации, я буду рад это сделать.

— Это очень мило с твоей стороны, Джейкоб. Или правильно Джейк? Я не знаю, и мне не хочется строить предположения.

— Джейкоб. Только одному человеку разрешено называть меня Джейком. Ей девять, и она манипулирует всеми своими дядями.

— Я понимаю. Похоже, девочке повезло с вами, — улыбка Бренны теплая, но создает неловкую паузу. — Ну, мне пора, но я вернусь поздно, не мог бы ты передать это Элли?

Она протягивает мне поднос с едой, и я ухмыляюсь. У меня уже есть одно блюдо.

— Я бы передал, но, понимаешь, я неделю живу в этом доме один, и если я принесу это Элли, то умру от голода.

Ее губы поджались, а грусть в глазах исчезла.

— То есть ты хочешь сказать, что эта запеканка спасет тебе жизнь, если я отдам ее тебе?

— Именно это я и хочу сказать. Я человек, нуждающийся в еде, а Элли вполне способна готовить сама.

— В таком случае, считай, что она твоя.

— Ты моя героиня, Бренна.

Ее улыбка что-то делает с моим сердцем.

— Я ценю, что ты так думаешь.

— А я ценю запеканку.

— Мне очень приятно.

Она начинает идти к своей машине, и мне так сильно хочется остановить ее, обменяться еще несколькими словами или увидеть, как светятся ее глубокие голубые глаза, что я делаю шаг вперед, чтобы последовать за ней.

— Бренна, — зову я, заставляя ее остановиться.

— Да?

— Я бы хотел встретиться с Себастьяном, когда бы ты ни решила, что это будет нормально. Я уезжаю на свадьбу Шона и Девни через два дня, но потом вернусь сюда на полгода, и у меня будет больше свободного времени, с которым я не буду знать, что делать.

Ее улыбка ошеломляет, и у меня сжимается горло.

— Ему это понравится. У него был тяжелый первый месяц в школе. Да и вообще девять месяцев были не самыми удачными, если быть до конца честной. Себастьян — милый мальчик, который пытается соответствовать тому месту, где находится, но не уверен, что ему удастся.

Я планировал сделать язвительный комментарий о том, как я его спасу, но выражение ее глаз говорит мне, что она уже не шутит. Она страдает, устала и перегружена всем, что лежит на ее плечах, и это глубокое желание сделать все лучше наполняет меня. Я должен прекратить это дерьмо. Она вдова. Вдова человека, которого я знал и уважал. Кроме того, ей не стоит связываться с холостяком из Голливуда, который не намерен переезжать сюда. Не из-за прошлого или потому, что я не похож на своих братьев-идиотов, для которых жизнь на ферме была привлекательнее, чем в городе, а потому, что моей жизни здесь не существует. Ничто на свете не заставит меня остаться.

Поэтому я одариваю ее своей фирменной улыбкой.

— Надеюсь, у нас все получится.

— Я тоже на это надеюсь.