Отважные

Глава двадцать первая
В ПУТИ

На рассвете из партизанского лагеря вышли два крестьянских мальчика. Один из них, высокий, крепкий, со светлыми озорными глазами, которые невольно привлекали внимание к его загорелому открытому лицу, был одет в домотканую синюю рубашку, подпоясанную тонким кожаным ремешком, и в черные, обтрепанные снизу штаны. Старые, латаные-перелатанные и потерявшие уже свой первоначальный цвет ботинки были надеты на портянки. За плечами у мальчика висела тощая котомка с хлебом.

Рядом вперевалку шагал коренастый толстячок, одежда которого была не лучше, чем у товарища. Только поверх рубашки был наброшен старый пиджачок с заплатами на рукавах да на ногах не ботинки, а стоптанные кирзовые сапоги. У него также за плечами был мешок с хлебом. У обоих мальчиков серыми блинами лежали на головах кепки.

Ребята молча шли по тропинке. Только что они были среди близких им людей, выслушивали теплые, ободряющие слова, запоминали советы, а теперь остались наедине со своими думами и тревогами.

Со многих деревьев листья уже опали. А те, что еще сопротивлялись порывам ветра, стали багряными, ярко-желтыми; издали они казались сделанными из меди. Лес глухо шумел. Под ногами с хрустом ломались сухие ветки.

- Мальчики!

Оба невольно вздрогнули и остановились. На повороте тропинки стояла Мая. В военной гимнастерке и синей юбке, с подобранными на затылке в пучок волосами, она выглядела старше своих лет.

- Чего тебе? - сурово спросил Коля.

Мая протянула ребятам небольшой сверток:

- Возьмите!

Витя взял сверток в руки и стал с любопытством его разглядывать.

- Что здесь? - спросил он.

- Сахар, - ответила Мая.

- Верни! Слышишь? - строго приказал Коля. - Откуда сейчас у крестьянских ребят возьмется сахар?

Витя вздохнул и с сожалением вернул сверток.

- Да вы хоть по кусочку возьмите! - взмолилась Мая. - Ну хоть по одному!

Витя просяще взглянул на Колю, и тот неохотно согласился

- Ну, по одному, пожалуй, можно. Давай!..

Мая быстро развернула сверток.

- Берегите себя, - сказала она, - и возвращайтесь вместе.

В груди у ребят защемило.

- Ладно, - сказал Коля, - уж как-нибудь! Скоро вернемся… Пошли, Витя…

Ребята двинулись по тропинке. В конце ее Витя оглянулся.

Мая издалека помахала им рукой, повернулась и медленно пошла назад…

Колесник сказал, что мальчики должны как можно дольше идти лесом, а когда лес кончится, выйти на дорогу. Не прятаться, не убегать, когда кто-нибудь им повстречается, а идти так, как идут люди, которым некого бояться.

День выдался теплый. Такие дни лето отвоевывает у осени, чтобы еще раз попрощаться, заставить пожалеть о том, что оно кончилось.

Ребята не знали, что Колесник еще накануне послал связного к Никите Борзову. Может быть, тому удастся устроить себе служебную поездку на строительство и там встретиться с Охотниковым.

Для Колесника до сих пор было неясно, почему гитлеровцы строят укрепрайон так далеко от линии фронта. Неужели они не верят, что их войска удержат оборону по берегу Дона? Если они так торопятся, значит, ждут наступления советских войск, боятся его. А если это так, то партизанский отряд должен быть готов к решительным действиям. Как только на Дону начнется наступление, партизаны пойдут громить тылы гитлеровцев. Но это в будущем…

Вот и кончился лес. Придорожные кусты прячут ребят, а они из своего укрытия видят далеко… Дорога идет полями к большой деревне. Беленькие мазанки, между ними редкие кирпичные дома… Это деревня Стрижевцы. До нее километров семь-восемь.

Пока ребята шли лесом, они чувствовали себя сравнительно спокойно. При опасности можно спрятаться за любым стволом, прыгнуть в яму, убежать. На открытой же дороге не побежишь. Сразу догонит пуля…

- Ну, чего стоим? - сказал Коля, преодолевая страх, в котором он ни за что не признался бы Вите. - Пошли!..

И, раздвинув ветви кустов, вышел на дорогу. Витя последовал за ним, с опаской озираясь по сторонам.

Они прошли километра полтора, прежде чем немного успокоились. Дорога была пустынной. Старым грейдером войска почти не пользовались: при небольшом дожде его развозило так, что даже тракторы увязали в липкой, тягучей грязи.

Но надо же было какому-то немецкому интенданту поехать именно этой дорогой! Ребята услышали нарастающий шум мотора и оглянулись. Вслед за ними, тяжело подпрыгивая на колдобинах, шел большой «Крупп», груженный ящиками.

Ноги сами понесли ребят в разные стороны. И уже в поле Коля вдруг опомнился и заставил себя вернуться обратно на дорогу. Витя притаился было под каким-то кустом, но, увидев, что Коля не прячется, вылез и подошел к нему.

- Идем, идем, Витька, - сказал Коля, - а то гитлеровцы подумают, что у нас какие-то намерения. Пусть видят. Не бойся, ничего они нам не сделают.

И ребята, изо всех сил стараясь не оглядываться, пошли дальше, хотя их так и тянуло броситься бежать подальше от этой дороги, от приближавшегося к ним огромного грузовика.

Вот он уже совсем близко. Массивные колеса с хрустом подминали под себя колею. В кабине рядом с солдатом-шофером сидел ефрейтор, широколицый немец, и играл на губной гармошке. Оба улыбались. Когда машина догнала ребят, ефрейтор высунулся из кабины и что-то крикнул. Ребята его не поняли.

В кузове, прижавшись друг к другу, на ящиках сидели три автоматчика. Они не обратили на мальчиков никакого внимания. Машина проехала, оставив за собой клубы вонючего дыма.

- Ну вот видишь, и совсем не страшно! - сказал Коля. - Что мы для них?… Видят, идут два паренька, никого не трогают…

Витя промолчал и только вытер рукавом пот с лица.

Теперь ребята пошли смелее. Не доходя до Стрижевцев, они свернули в поле, чтобы обойти деревню стороной. Через нее идти было опасно.

- Смотри-ка - самолет! - крикнул Витя.

Из низких туч прямо к дороге вдруг вылетел истребитель и, круто развернувшись, пошел низко-низко над полем.

- «Мессершмитт»?… - прищурился Коля.

- Нет, не «мессер»!.. Он покороче будет!..

- Поворачивает!.. В нашу сторону!.. Ложись!.. - закричал Коля.

Ребята бросились в придорожную канаву, и в то же мгновение самолет со свистом пронесся прямо над ними… Нет, это не был немецкий самолет. На его крыльях ребята успели рассмотреть красные звезды.

Они вскочили и стали смотреть, что будет дальше. Самолет развернулся и снова низко пошел над дорогой. На этот раз ребята не спрятались.

Грузовик обогнал ребят больше чем на километр. Самолет явно нагонял его. Он вдруг взмыл кверху, а затем стремительно спикировал на машину. Тотчас же вдали над дорогой взметнулся черный столб земли, окутанный белым дымом, и до ребят донесся глухой удар взрыва. Самолет сразу набрал высоту и скрылся в облаках.

Несколько мгновений ребята стояли в оцепенении, а затем, не сговариваясь, бросились бежать к месту взрыва. Будь они постарше, может быть они и поостереглись бы это делать. Но какой мальчишка может отказать себе в том, чтобы быть первым на месте происшествия? Тем более что на дороге никого, кроме них, не было.

Коле в ботинках бежать было легче. Кирзовые Витины сапоги стучали по ссохшейся глине, как деревянная баба, которой заколачивают сваи, но он старался не отставать от Коли, бежал, крепко сжимая в руках свою котомку.

Попадание было точным! Грузовик лежал на боку, ящики вывалились из него. Несколько ящиков разбилось, и в траве валялись какие-то странные предметы величиной чуть побольше куриного яйца. Одна сторона каждого из них была выкрашена в ярко-голубой цвет, другая - в ярко-красный; красную половину опоясывала никелированная металлическая дужка.

Шофер и ефрейтор были убиты наповал. Ефрейтор вывалился из кабины и навзничь лежал на дороге, сжимая в руке гармошку. Тут же валялись трупы двух автоматчиков. Третьего не было видно. Наверное, его завалило ящиками…

Только теперь, добежав до грузовика, мальчики поняли, что торопиться было не к чему.

Витя нагнулся и поднял один из этих странных предметов. Что это такое?…

- Наверное, это походные чернильницы, - не очень уверенно ответил Коля. - Голубая сторона для чернил, а красная - это крышка! Вон дужка ее прижимает. Носи в кармане, не выльется.

- А зачем же им столько чернильниц? - удивился Витя. - Только в одном этом ящике их, наверное, штук двести…

- Не знаю, - сознался Коля. - Может, они подарки везли. Видел, ефрейтор на гармошке играл?

Ребята вертели в руках «чернильницы». Им хотелось попробовать, не открываются ли они, но было как-то боязно. Коля слышал, что гитлеровцы нередко оставляют «сюрпризы». Подкинут ручные часы или вечное перо, и, как только дотронешься до них, они взрываются.

- Откроем? - предложил Витя.

Коля махнул рукой:

- Ну, давай!

- А как открывать? - спросил Витя вдруг дрогнувшим голосом.

- Я и сам не знаю… Наверное, надо отогнуть дужку.

- Куда?

- Куда будет гнуться…

Витя переложил «чернильницу» в левую ладонь, крепко сжал ее, а указательным и большим пальцами правой руки взялся за дужку.

Тотчас же внутри «чернильницы» раздалось сильное шипение.

- Кидай!.. Кидай!.. - закричал Коля.

Не помня себя Витя размахнулся и как можно дальше отбросил «чернильницу». Ребята присели за кузов опрокинутой машины.

«Чернильница» взорвалась так оглушительно, словно это была стокилограммовая бомба. Несколько осколков провизжали над головами ребят, а один из них впился в шину автомобильного колеса.

- Вот так чернильницы! - сказал Коля. - Это ведь ручные гранаты!..

Он приподнялся из-за своего укрытия.

- Гляди, от деревни идет машина, - быстро сказал он. - Давай уходить!..

- Не успеем… - растерянно ответил Витя.

- И надо же было нам связываться с этой гранатой! Они наверняка видели взрыв…

- Бежим!

- Куда же?

- В поле… Возьмем гранаты. Будем отбиваться…

Коля подумал: «Нельзя нарушать приказ Колесника. Если побежал - значит, в чем-то виноват».

- Витька, я останусь на дороге один, - вдруг сказал он, - а ты иди спрячься вон в тех кустах… Если они мне ничего не сделают, ты выходи…

- А если сделают? - спросил с тревогой Витя.

- Тогда не знаю, - озадаченно ответил Коля. - Возвращайся назад…

- Я не стану прятаться, - решительно сказал Витя. - Я буду в засаде. Если что нужно, приду на выручку. Начну бросать в них гранаты.

Витя раскрыл мешок, набрал в него десятка полтора «чернильниц» и, пригнувшись, побежал в кусты, росшие неподалеку от дороги. Кусты эти были небольшим островком на ровном поле. Отходить некуда, но и подойти к кустам не так-то легко, если оттуда полетят гранаты…

Коля поправил на плече мешок, хотел нагнуться и поднять гранаты… А если обыщут? Спросят, для чего брал гранаты… Не оправдаешься.

Поборов соблазн, он повернулся и пошел навстречу машине, которая быстро приближалась. Это была открытая легковая машина, битком набитая людьми. Один даже сидел верхом на заднем запасном колесе, и его голова возвышалась над ехавшими в кузове.

Коля торопливо шел по обочине, он успел отойти от места бомбежки метров на триста, когда машина поравнялась с ним и шофер резко затормозил.

Рядом с шофером сидел уцелевший автоматчик; у него была забинтована голова. На заднем сиденье, подавшись вперед, сидел большеголовый человек с редкими растрепанными волосами, обнажившими лысину, в старом черном пиджаке и при галстуке, неумело повязанном на смятой рубашке, - как Коля узнал позднее, это был староста деревни Стрижевцы. Рядом с ним, держа в руках автоматы, испуганно поглядывали два полицая, а третий, примостившийся на заднем колесе, думал единственно о том, как бы не сорваться.

- Эй, паренек! Что там взорвалось? - крикнул староста.

Хотя Коля и был готов к этой встрече, но при виде стольких вооруженных людей почувствовал, что у него пересохло во рту.

- Я тебя спрашиваю, чертов сын! - выругался староста. - Подъехать можно? Ничего не горит?…

- Нет, - тихо ответил Коля.

- А что это за взрыв?

- Не знаю, дяденька…

Староста переглянулся с полицаями и вновь раздраженно обратился к Коле:

- Я тебя, дурака, спрашиваю: там, значит, больше ничего не взрывается?…

- Н-нет, - сказал Коля; он почувствовал на себе взгляд автоматчика, сидевшего рядом с шофером.

- Ну, поехали! - сказал староста, удовлетворенный допросом, и тронул шофера за плечо.

Но в этот момент автоматчик открыл дверцу машины и выскочил на дорогу. Он медленно подошел к Коле и остановился перед ним, широко расставив ноги. Коля взглянул ему в лицо и вдруг понял, что все пропало, теперь ему не уйти. Он хорошо помнил этого солдата, дежурившего на переезде возле станции. Надо бежать! Но куда? Солдат тут же скосит его автоматной очередью… Оставалось одно: стоять и ждать своей участи. Как жаль, что он не взял гранаты! Бросил бы сейчас одну в машину, другую себе под ноги… Сам бы погиб, но и врагов убил бы.

Гитлеровец постоял немного с мрачной улыбкой на худощавом, со впалыми щеками лице, потом не спеша подошел и со всего размаха ударил его по лицу.

Коля упал и, закрыв лицо ладонями, дико закричал:

- Дяденька! Не надо!..

Не понимая еще, в чем дело, староста удивленно наблюдал за этой сценой. Мальчишка как мальчишка. Мало ли их сейчас бродит по дорогам.

- Херр зольдат, - сказал он, мешая русские слова с немецкими, - к черту кнабе!.. Битте!.. Нам некогда!..

Гитлеровец шагнул к машине и стал яростно кричать на старосту, тыча пальцем в сторону Коли:

- Партизан!.. Коров!.. - Он вскинул руки кверху. - Бандит!.. Цвай юнген! Дохлый коров!..

Староста наконец понял, в чем дело. Солдат, видно, опознал одного из тех, кто привел корову на станцию. Так вот какая птица неожиданно попалась в руки! Он выбьет из этого мальчишки все необходимые сведения и сам доставит его в город, в гестапо.

Староста выскочил из машины, припадая на левую ногу, подбежал к Коле и схватил его.

Коля рванулся и укусил старосту за руку, тот охнул, но его не выпустил. Через минуту, со связанными руками и ногами, Коля, согнутый в три погибели, лежал в машине у ног полицаев, которые насмешливо на него поглядывали.

- Вот щенок! - ругался староста, тряся укушенную руку. - Погоди! Ты у меня узнаешь, с чем редьку едят…

Коля молчал. Тонкие ремни, которыми он был связан, впились в тело. Он не представлял себе, что способен терпеть такую боль. Бывало, поцарапает себе коленку и бежит домой, чтобы залить царапину йодом. А когда йод начинал щипать, он кричал, это казалось ему невыносимым. А сейчас он терпел. Терпел и молчал…

Машина проехала немного и остановилась. Староста, автоматчик и полицаи вышли из нее и стали осматривать то, что осталось от «Круппа», груза и солдат, а шофер закурил и привалился к спинке сиденья. Его дело возить. Да и надо кому-то сторожить задержанного партизана. Шофер курил, одним глазом поглядывая через спинку сиденья на мальчика.

Может быть, где-нибудь в Германии и у него остался такой же сынишка. Шофер хмурился, жевал сигарету и вздыхал.

Автоматчик и полицаи перетащили трупы убитых на обочину дороги и сложили их рядом. Староста ковылял от одного ящика к другому. Он был очень раздосадован. Ничего интересного! Были бы консервы, а то гранаты. Черт бы их побрал! Супа из них не сваришь…

Несмотря на острую боль, Коля приподнялся и привалился к сиденью. Отсюда ему были хорошо видны и разбитая машина, и кусты, в которых притаился Витя. «Что же он медлит? - с тоской думал Коля. - Забросал бы их гранатами!.. Ни один не ушел бы!.. Наверное, боится попасть в меня!..»

Коле хотелось крикнуть: «Витя, кидай!» - но он побоялся: а вдруг Витя замешкается, и тогда они погибнут оба.

Может быть, Витя и прав. Зачем рисковать? Он даже и не имеет на это права. Кто же тогда вернется назад к партизанам и доложит Колеснику обо всем, что случилось? Если Колесник будет знать, что их постигла неудача, он пошлет кого-нибудь другого. Теперь отец уже никогда больше не увидит своего Колю!..

Тяжелый взрыв раздался совсем рядом. Закричав, повалились полицаи. Автоматчик и староста кинулись в разные стороны. Шофер ошалело схватился за баранку, и, не соображая, что делает, дал задний ход. Это спасло его при втором взрыве, который сразил бросившегося к кустам автоматчика.

Коля рванулся изо всех сил, перевалился через борт и упал на землю. Он беспомощно бился, стараясь освободиться от ремней…

Шофер что-то растерянно бормотал. Вдруг к машине подбежал староста. Одним махом он бросил Колю на заднее сиденье, прыгнул в кабину, хлопнул дверцей, и машина, круто развернувшись, помчалась к деревне.

Староста ругался всю дорогу. Он не понимал, что произошло. Откуда летели гранаты? Шофер, не знавший почти ни одного русского слова, пытался ему что-то объяснить. Он, наверное, видел…

«Вот вам, вот вам!» - мстительно думал Коля. Он приготовился к самому худшему, но был рад, что не ошибся в Вите. Недаром говорят, что только в испытаниях проверяется подлинная дружба!