Отважные

Глава двадцать седьмая
ЗАДАЧА ТРЕБУЕТ РЕШЕНИЯ

Прошло несколько дней, но Коле так и не удалось снова увидеть отца. Рихард не хотел заниматься благотворительностью. Он не знал ни одного слова по-русски, но жестикуляция его была выразительна, и Коля скоро привык понимать, что ему надлежит делать: мыть ли посуду, чистить ли сапоги Вернера или, вооружившись щеткой, подметать пол. Сам Вернер словно забыл о его существовании. Впрочем, большую часть времени он проводил в поле, возвращался поздно и сразу же ложился спать.

Витя уходил рано и тоже приходил поздно, смертельно усталый и голодный. На кухне кормили плохо. Коля, когда мог, прятал для него то, что удавалось достать у хозяйственного и запасливого Рихарда.

Однажды вечером Витя вернулся взбудораженный. Он сделал Коле знак войти за ним в каморку и шепотом сказал, что сегодня на кухне произошел странный случай. Один пленный пришел с бачком за обедом; повар-ефрейтор, обычно строгий, всегда тщательно следивший за тем, чтобы порция была отмерена точно, без всяких излишеств, вдруг бросил в бачок кусок мяса и при этом многозначительно подмигнул пленному. Что бы это означало?

- А кто этот пленный? - спросил Коля.

- Не знаю, - ответил Витя.

- Он тебя видел?

- Нет. Чувствую - дело неладно, и сразу же - за плиту. Присел и жду…

- Да-а! - проговорил Коля. - А может быть, ефрейтор просто пожалел его?…

- «Пожалел»!.. - передразнил Витя. - Он мне дать гнилую картошку жалеет… Нет, тут что-то другое…

- А что? - быстро спросил Коля - он уже догадывался, какие подозрения овладели Витей.

- Он, наверное, предатель! Вот его и подкармливают, - сказал Витя.

Дело оборачивалось серьезно. Как быть?… Ведь они не знают ни фамилии, ни даже имени этого человека.

- Знаешь что? - сказал Коля. - Давай схоронимся вечером где-нибудь за забором, и, когда все будут возвращаться с работы, ты мне его покажи. Посмотрим, в какой он группе.

Витя согласился.

За полчаса до того, как пленных обычно приводили с работ, ребята залезли в густые придорожные кусты, невдалеке от дома. Даже если бы их там и заметили, никому бы в голову ни пришло, что это их наблюдательный пост. Просто ребята играют…

Наконец по дороге потянулись люди. Они двигались медленно, многие едва волочили ноги; тех, кто совсем выбился из сил, товарищи вели под руки.

Витя напряженно вглядывался. Иногда ему казалось, что он уже видит того человека, который приходил на кухню, но каждый раз это была ошибка. Землистые, истощенные лица мало отличались один от другого.

А Коля с волнением ждал отца. Он уже дважды видел его издали и всякий раз ощущал щемящее чувство тоски. Быть совсем рядом - и даже не подойти!

- Смотри! Вот он!.. Вот он!.. - вдруг зашептал Витя. - Невысокий… с черными волосами…

Коля взглянул туда, куда показывал Витя, и сердце его упало. Он увидел Михаила. Михаил шел рядом с отцом и что-то говорил ему. Отец сумрачно улыбался, а Михаил, прищурившись, глядел перед собой. Видно, их занимали важные мысли.

Отец прошел в каких-нибудь трех шагах от Коли. Крикнуть! Остановить!.. Но вот идет эсэсовец с автоматом… Нет, нельзя!..

Когда пленные скрылись за изгородью, где стояла хата, в которой они жили, ребята стали думать, что делать дальше. Коля рассказал Вите все, что знал о Михаиле, о том, как он его спасал, и о том, как подозрительно отнеслись к Михаилу старики в подвале.

Да, дело нечисто! Старики, видно, были правы.

Остаток этого длинного, тяжелого дня Коля прожил с ощущением того, что отцу угрожает неминуемая опасность, от которой его нужно оберечь. Коля в этот вечер был задумчив, рассеян, и Рихард несколько раз ругал его за нерасторопность. А ночью Коле приснились старики. Они сурово хмурились и что-то говорили ему так тихо, что нельзя было понять слов.

Он проснулся на рассвете от холода и уже больше не заснул…

Решение созрело как-то сразу. Он будет каждый день ходить к кухне, пока не встретится с отцом. Должен же когда-нибудь отец опять пойти за обедом. Увидев издали, как отец входит в ворота, он пойдет ему навстречу. А потом, словно невзначай, повернет обратно. Они будут идти невдалеке друг от друга. Это не должно вызвать подозрений.

В это утро Рихард не мог пожаловаться на своего помощника. Коля старался изо всех сил. Сапоги Вернера были начищены до блеска, с кителя сдуты все пылинки, посуда после завтрака перемыта и тщательно вытерта. А самому Рихарду Коля оказал неоценимую услугу: принес ему из завязшей в грязи интендантской машины бутылку рома. Рихард хлопнул его по плечу и сказал:

- Зер гут!..

В его устах это была наивысшая похвала.

В общем, Коля завоевал себе право в двенадцать часов выйти из дому. Он сразу же направился к воротам, держа в руках небольшой сверток, который придавал ему деловой вид.

За эти дни охранявшие лагерь солдаты привыкли к нему. Они знали, что он работает у Вернера.

Коля вышел из дома как раз в тот момент, когда над деревней зазвучали унылые звуки гонга. Минут через десять в ворота войдет первый дежурный с бачком, а за ним потянутся и остальные.

Коля пошел медленно, пристально вглядываясь в извивающуюся дорогу. Ворота уже были открыты настежь. Рядом с ними похаживал часовой, низко надвинув на глаза железную каску.

Не доходя до кухни, Коля остановился у невысокого плетня. Дальше идти было опасно. Если и сегодня придет Михаил, нужно спрятаться раньше, чем тот его заметит.

Время тянулось томительно долго. Пустынная дорога поблескивала серыми лужами. Наконец вдали появились темные фигуры людей. Они медленно приближались…

Вот первый, держа бачок, как щит, прижатым к груди, вошел в ворота. Это был высокий, худощавый боец в истрепанном военном обмундировании. Он победно улыбался: первому всегда достается суп понаваристей.

Следом за высоким бойцом в ворота вошел человек в рваном пальто, подпоясанном тонким ремешком, - очевидно, из мобилизованных. Бачок стоял у него на голове, он придерживал его одной рукой; шапка нахлобучилась ему почти на глаза, и были видны только два черных уса. Коля внимательно пригляделся к нему. Нет, это не Михаил. Тот моложе, выше, и у него нет усов… Потом пошли и другие…

Отца он увидел внезапно, когда тот уже вошел в ворота и медленно двигался по тропинке, которая вилась вдоль плетней. Бачок он держал в левой руке, а правую задумчиво заложил за борт шинели.

Прежде чем двинуться ему навстречу, Коля пытливо оглядел всех, кто шел невдалеке. Нет, Михаила среди них не было.

Все произошло так, как он представлял себе, и все-таки иначе. Когда он приблизился к отцу, тот вдруг споткнулся, упал, и бачок покатился в грязь. Солдаты у ворот засмеялись.

Коля подбежал к бачку, поднял его и протянул отцу, который отряхивал шинель от комьев глины. Часовые отвернулись, занятые своими делами, а заключенные, шедшие следом, торопились занять очередь, им некогда было обращать внимание на пустяки.

- Ты зачем здесь? - тихо спросил отец и, чтобы выиграть время, стал усиленно тереть рукавом полу шинели.

- Меня послали, - так же тихо ответил Коля. - Тебе задание: ты должен запомнить, где стоят доты…

Отец внимательно взглянул на него:

- Где ты живешь?

- Я живу у Вернера. Я тут не один, с товарищем. И еще я должен сказать. Ты знаешь полицаев Василия Дмитрича и Петьку?

- Знаю.

- Они хотят бежать. Боятся, что всех убьют.

- Они тебе это сами говорили?

- Нет. Мы с Витей подслушали их разговор в доте, под копной… Ты запомни это. - Голос Коли дрогнул. - Папа, беги! Беги, пожалуйста, папочка!..

Стоять на месте уже было опасно: невдалеке чавкали шаги полицаев. Подняв бачок, отец снова пошел. Коля чуть отстал, но они слышали друг друга.

- А куда идти? - спросил отец.

- В лес. Помнишь, где мы в позапрошлом году собирали грибы, на перекресток дорог. Каждый вечер две недели подряд там будет ждать человек. Он тебя проведет…

Отец быстро спросил:

- Ты знаешь Михаила Юренева? Он говорит, что сидел с тобой в подвале…

- Берегись его, папа. Говорят, что он предатель… Ему повар даже лишнее мясо дает…

- Так… - сощурил глаза отец. - Ты когда пойдешь назад?…

- Теперь скоро! Как только выберемся…

Алексей оглянулся и прибавил шагу.

- Скажи тем, кто тебя послал, - сделаю все, что смогу. Подкарауливай меня здесь. Когда снова пошлют за обедом, я оброню бачок, а потом подниму. Останется бумажка. Спрячь как следует. Если найдут - верная смерть… Бежать постараюсь, но это очень трудно.

Отец переложил бачок из одной руки в другую и торопливо зашагал к очереди, которая молчаливо выстроилась у кухни.

Коля смотрел на узкую спину отца, и его сердце опять защемила страшная боль.