Печать султана

Глава двадцать четвертая ПАСТУШЬЯ СОБАКА

Они сворачивают в узкую аллею, путь показывает Камиль. Темно. Только блеклая луна льет свой тусклый свет. Идет дождь, и холодно не по сезону. Желтая грязь застыла опасными волнами и впадинами. Берни скользит, и Камиль поддерживает его за руку. Откуда-то доносится тихая музыка. Они идут на этот звук, как потерявшиеся дети из старой сказки. Согнувшись, судья первым проникает сквозь узкий дверной проход в дымную комнату, освещенную керосиновыми лампами. Хозяин резво спешит навстречу и радушно приветствует его. Делает знак юноше, чтобы тот принял у гостей верхнее платье, потом ведет их к столу в центре зала. Судья что-то шепчет ему на ухо, человек кланяется и показывает дорогу к небольшой нише в глубине помещения, где можно спокойно побеседовать, но откуда также легко наблюдать за происходящим в заведении. Молодой певец исполняет итальянскую канцону в сопровождении европейских и восточных инструментов, что придает произведению печальный оттенок.

Словно по мановению волшебной палочки на столе появляются два стакана раки, фаршированные овощи, кислое молоко, жареная печень со специями. В ходе вечера пустые блюда так же чудесным образом исчезают, и вместо них появляются другие, наполненные всяческими деликатесами. Пустые стаканы наполняются вновь. Камиль и Берни ведут одухотворенную беседу об итальянской опере и о роли фольклора в классической музыке.

— Должен сказать, — замечает Берни, с видимым удовольствием протягивая ноги, — здешние жители умеют хорошо проводить время. — Он бросает взгляд на полные тарелки.

— У нас это называется кайф. Состояние блаженства. — Камиль показывает в сторону разгоряченных музыкантов и столов, за которыми ведутся шумные веселые разговоры и постоянно слышится смех. — Мы получаем удовольствие от компании хороших друзей, отличной еды и чудесной атмосферы.

Поздно вечером они, пошатываясь, покидают заведение. На этот раз Берни поддерживает друга. Они направляются к Гран рю де Пера, где клиентов поджидают экипажи до глубокой ночи. За ними от подъезда к подъезду движется в темноте чья-то внушительная тень. Внезапно что-то черное прыгает вперед и бросается на грудь Берни, валя его с ног. Камиль хватается за кинжал. Массивные челюсти овчарки вот-вот сомкнутся на горле американца. И только судья препятствует этому, крепко схватив пса за шею. Яркая вспышка, громкий визг, и собака тяжело падает на землю.

Камиль поддерживает Берни. Тот согнулся пополам и задыхается. В левой руке он держит маленький серебристый пистолет. Открывается дверь таверны, и хозяин с любопытством выглядывает из нее. В свете, исходящем из заведения, видно лицо человека, прижавшегося к стене. Глаза незнакомца встречаются с глазами Берни, и он тут же исчезает в темноте аллеи.

— Что случилось, черт возьми? — спрашивает американец.

— Пастуший пес. Их разводят в пограничных деревнях. В городах они большая редкость.

Камиль обнимает Берни за талию, ощущая липкую сырость его рубашки.

— Ты ранен? — с тревогой спрашивает он.

Берни выпрямляется и ощупывает себя. Потом трогает руками лицо.

— Собака забрызгала меня кровью. Боже, она укусила меня за руку! Еще немного, и… — Он смотрит на лежащую на земле собаку и пинает ее ногой. — Сдохла, сволочь.

— Пошли, — говорит Камиль, поддерживая протрезвевшего друга. — Надо почиститься. Все американцы носят с собой огнестрельное оружие?

Берни кисло улыбается:

— Они и в баню берут с собой пистолеты. Даже в хамам.