Печать султана

Глава восьмая ЗНАКОМСТВО

Свет падает через открытые двери на лужайку перед британским посольством. Вдоль дорожек развешены оранжевые бумажные лампионы. Повсюду снуют слуги с подносами, на которых лежат закуски, фрукты и стоят бутылки охлажденного французского вина. Камиль пришел сюда с целью раздобыть какие-нибудь сведения о Мэри Диксон. Общение с незнакомыми людьми он считает самым трудным делом в своей работе. В юности, когда его отец был губернатором, ему приходилось выполнять всякие бюрократические поручения и вести вынужденные разговоры с посетителями. Все это оставило весьма неприятный осадок. Из укромного уголка в саду или из пустой комнаты паша наблюдает за тем, как встречаются и знакомятся гости, затем образовывая тесный круг общения. Наконец судья выходит из укрытия и присоединяется к гостям, увлеченным сложной настольной игрой. Ему понятна система взаимоотношений между определенными группами людей: богатые, влиятельные и красивые — и те, кто стремится к их обществу; одобрение или отказ; остроумный и эрудированный человек среди толпы пустых бездельников; слишком явный отвод глаз; взаимодействие мужчин и женщин, когда правила схватки еще не ясны. Захватывающее зрелище. Он предпочитает наблюдать до тех пор, пока не найдет достойного собеседника. Добрая беседа, размышляет паша, сейчас большая редкость, ибо султан умножил количество шпионов и люди в гостиных боятся высказываться откровенно даже по самым безобидным светским вопросам.

Войдя в зал, Камиль видит посла, с почтением внимающего речам значительного лица в военной форме с красными кантами и золотыми эполетами. Женщины в декольтированных платьях стоят группками, словно букеты ярких распустившихся роз. Ни на одной нет вуали. Камилю странно видеть такое количество неприкрытых женских лиц и блестящих волос. Оркестр играет вальс. Мужчины и дамы кружатся в танце по залу. Пышные женские юбки надуваются и становятся похожими на колокола. Ярким пламенем горят драгоценности. Кавалеры, облаченные в темные костюмы и военную форму, тенью следуют за своими избранницами. Камиль думает о желтых осенних листьях, уносимых бурным потоком.

Он возвращается в сад. Быстрой походкой к нему приближается Сибил. Вихрь юбок и головокружительный водоворот различных цветов. Она жмет ему руку и приветствует, а потом ее уносит с собой поток новых гостей.

Человек средних лет с неправильными чертами лица и волосами морковного цвета почти прижимает его к решетке патио.

— Так вы паша. Сибил говорит, что ей удалось убедить вас прийти на эту веселую вечеринку. Какой-то сброд, не правда ли? — говорит он, качая головой и махая рукой в сторону гудящей толпы. — Никто больше не хочет говорить о чем-то стоящем и по-настоящему интересном. — Он пристально смотрит на Камиля маленькими голубыми глазами. — Рад, что вы пришли. Я с нетерпением ждал встречи с вами. Разрешите представиться, кузен Сибил, Берни Уилкот. Как вы, конечно, догадались, моя родина — Соединенные Штаты. — В его дыхании чувствуется аромат ментола. Умные глаза на не слишком симпатичном лице.

— Меня зовут Камиль. Рад познакомиться, — вежливо говорит паша и протягивает руку.

Берни быстро хватает ее и крепко жмет.

— Совсем забыл. Сибил говорила мне, что вы изучали язык в старой доброй Англии.

— В университете Кембридж. Учился там в течение года. А раньше осваивал английский здесь, в Стамбуле, с репетиторами. Почему у Сибил-ханум американский кузен?

— Сибил-ханум? Звучит неплохо, — хихикает Берни. — Видите ли, ее дядя, то есть мой отец, был младшим в семье. Вы знаете, что это значит. Все хозяйство по наследству переходит к старшему сыну. Только в нашем случае речь шла о поместье. Так вот, отец поступил так, как поступают младшие братья с незапамятных времен, — покинул королевство в поисках удачи. Нашел ее на железной дороге, однако дети приобрели ужасный акцент. — Он наклоняется и сдавленно смеется собственной остроте.

Камиль не сдерживается и смеется вместе с ним.

— Вы приехали сюда погостить?

— Собственно говоря, я буду в течение года читать лекции в Роберт-колледже.

— Ах, так вы преподаватель. — Невероятно, думает Камиль, как может учить людей такой эксцентричный человек. Ему просто не приходилось раньше встречаться с американцами.

— Берни Уилкот, странствующий ученый. — Он низко кланяется и прикасается рукой ко лбу и груди, пародируя оттоманское приветствие.

Камиль недоверчиво спрашивает:

— Каков круг ваших интересов?

— Интересуюсь политикой. Специализируюсь по Восточной Азии. Китай. Однако питаю слабость к Османской империи и хочу узнать о ней как можно больше. — Он берет Камиля под руку и ведет его в сад. — Возможно, вы согласитесь стать моим гидом.

Камиль чувствует себя легко в компании нового знакомого. До него доходит, что тот вовсе не эксцентрик, а человек, чуждый всяким условностям, которые обычно покрывают людей, словно лак. Многие добровольно натягивают на себя панцирь формальных манер. Вращаясь в обществе, люди трутся и бьются друг о друга своими черепашьими щитками, как жуки во время любовных игр. В отличие от них Берни совершенно открыт для общения. Они садятся на скамью подальше от толпы и продолжают разговор. Камиль очень рад тому, что встретил умного и наблюдательного собеседника. Красные огоньки их сигарет то вспыхивают, то гаснут в темноте.

Позднее Берни приводит в сад Сибил. Она с трудом дышит и, видимо, очень устала. Однако глаза сверкают. Ко лбу прилипла прядь волос.

Камиль опускает взгляд и кланяется:

— Мадам Сибил.

Невежливо смотреть женщине прямо в глаза. Однако улыбку он сдержать не в силах.

— Очень рада, что вы пришли.

Вскоре Берни под каким-то предлогом покидает их и исчезает в здании посольства. Сибил и Камиль сидят на скамейке в тени деревьев перед садом. Камиля смущает вид открытой шеи и полной груди девушки, одетой в модное декольтированное платье. Он чувствует жар ее тела, хотя они и сидят на приличном расстоянии друг от друга. Ему и приятно, и как-то не по себе. Судья старается смотреть на цветущий поблизости олеандр. Согласно Корану, это дерево произрастает даже в аду.

— Ваш кузен интересный человек.

— Он был таким даже в детстве. Мне он всегда казался неугомонным.

— Мне кажется, он очень непосредственный. Остальные члены вашей семьи похожи на него?

— Нет. Он один в своем роде. Но у меня есть любимая сестра, Мейтлин. Она неугомонна по-другому — никогда не отступает от задуманного и всегда добивается того, во что искренне верит. Ее жизнь полна приключений.

Сибил рассказывает Камилю о путешествиях Мейтлин и о долгой, но полностью безуспешной борьбе за право стать врачом.

— В данный момент она добровольно приступила к работе в больнице для бедных. Администрация не прочь воспользоваться медицинскими знаниями сестры, не предоставляя ей при этом никакого официального статуса. Она не обращает на это внимания, а вот меня задевает такое положение дел. — В голосе Сибил появляются печальные нотки. — Мейтлин постоянно движется вперед и никогда не отступает.

— Не сочтите за дерзость, госпожа. Но ведь вы тоже любите приключения. — Он делает жест рукой в сторону древнего города, мирно спящего за стеной сада.

Сибил не сразу отвечает на вопрос. Она почему-то чувствует себя легко и беззаботно с этим человеком. С ним она невинна, как ребенок. Хочется исповедаться ему и поделиться секретами.

— Да, да. Разумеется, я хотела бы побродить по Стамбулу. Только он пока еще далек от меня и остается за стеной сада.

Судья с интересом смотрит на девушку. Ему известно, что она иногда выезжает в город в сопровождении одного кучера. Полиции известны маршруты передвижения всех иностранцев, живущих в посольствах.

— Разве вы никогда не покидаете стены посольства? — спрашивает он.

— Конечно, покидаю. Я веду активный образ жизни. Наношу визиты. У папы очень насыщенный рабочий день, и я стараюсь помогать ему. — Похоже, она защищается.

— Вы живете вдалеке от семьи, — мягко предполагает он. — Это нелегко.

Сибил нервно моргает:

— Да, я очень скучаю по сестре. Никогда еще не видела своих племянников. Остальные близкие родственники, тетя и дядя, живут в Америке. Моя мать, видите ли, скончалась. — Она умолкает, пытаясь держать голову так, чтобы слеза, навернувшаяся в уголке глаза, не упала предательски на щеку.

— Мир вам, — говорит он тихо по-турецки.

Луч света из шумного зала, где вовсю идет вечеринка, падает на ее влажные щеки.

— Спасибо, тешеккур эдерим, — отвечает она, с трудом подбирая турецкие слова.

Не желая заострять внимание на ее горе, Камиль ждет, когда Сибил возобновит беседу.

Испугавшись собственной слабости, девушка выпрямляется и продолжает уже по-английски:

— Несчастье случилось пять лет назад. Отец хранит память о маме, оставаясь здесь, где все и произошло.

— Что может быть драгоценней памяти о матери.

— Мне кажется, ему легче переносить отсутствие любимой жены, сохраняя прежний ритм жизни. Он продолжает заниматься повседневной работой и наносит официальные визиты. По-моему, рутина успокаивает его, помогает забыть боль. Кроме того, здесь он был счастлив, — объясняет она.

— Вы преданы отцу. Наше общество ценит детей, которые заботятся о своих родителях.

— Управлять домом совсем не легко, поэтому отец не очень утруждает меня другими обязанностями.

— Помощь отцу доставляет вам радость? — рискует предположить судья.

— Разумеется! — Она поворачивается к нему и видит перед собой мягкие зеленые глаза, в которых читается сочувствие.

Сибил садится так, чтобы свет не падал ей на лицо. Проходит несколько минут, прежде чем она вновь начинает говорить.

Камилю очень хочется взять ее за руку и по секрету рассказать о безутешном горе своего отца, о его привязанности сначала к работе, потом к семье и, наконец, к самой жизни. Сибил посоветовала бы ему, как помочь отцу. Смерть жены выбила его из колеи и еще при жизни погрузила в некое небытие. После того как ее тело отнесли в мечеть, вымыли, обернули в белую ткань и предали земле под молитвенное песнопение, Алп-паша никогда больше не переступал порог мечети и не посещал дом, где она жила. Он пристрастился к курению опиума в затемненной комнате и в конце концов даже перестал притворяться, что правит городом.

Когда великий визирь с неохотой принял от него бразды правления, Алп-паша поселился в доме своей дочери Фариды. Он отказывается посещать Камиля на вилле, принадлежащей его жене, и предпочитает жить не в реальном, а иллюзорном опиумном мире. Отец признавался Камилю, что только с трубкой в руках он может ощущать аромат роз в саду и чувствовать, как легкий ветерок шевелит его волосы. Камиль обеспокоен. Ему кажется, что он недостаточно хороший сын и не сделал для отца все, что мог бы, оставив основную тяжесть забот своей сестре, Фариде. Он размышляет о том, как начать разговор с Сибил о столь деликатном личном деле, уместно ли такое в принципе. И упускает удобный момент.

— Честно говоря, я никогда не думала об этом. Полагаю, что благополучие отца делает и меня счастливой, — наконец отвечает Сибил. Однако в ее голосе нет уверенности. — Но у меня есть и другие интересы, — продолжает девушка.

Она рассказывает Камилю о своих занятиях турецким с репетитором, который приходит два раза в неделю.

— Я просто выхожу из себя, когда кто-то произносит длинную речь, а терджуман, толмач, переводит ее двумя-тремя предложениями. Так что решила учить язык.

Сибил признается Камилю, что иногда тайком покидает посольство, прячась под просторным плащом — фераджем и темной чадрой. Гуляет по городу без эскорта слуг, охранников и переводчиков, пытаясь говорить по-турецки с простыми людьми.

— Все приставленные ко мне лица скорее всего тайные агенты! Кто же будет говорить правду в их присутствии?

Она оживилась и стала делиться с Камилем своими знаниями о религии. Они обсуждают ислам — не книжный, а такой, по которому можно строить жизнь. Он находит, что Сибил достаточно хорошо разбирается в подводных течениях современной политики. Да и немудрено: ведь она постоянно знакомится в посольстве с различными политическими деятелями.

Сибил предлагает поговорить по-турецки, и весь остаток вечера они смеются над неточностями ее произношения и забавными ошибками. Тем не менее Камиль считает, что девушка поразительно хорошо владеет языком. Она говорит не на утонченном рафинированном языке придворных или бюрократов, изучавших все тонкости византийского этикета, но на вполне приемлемом разговорном диалекте и в основном понимает то, что слышит. Он искренне хвалит ее, впервые за все время ему не хочется, чтобы прием подходил к концу. На выходе Камиля хватает за руку Берни, хлопает его по плечу, подмигивает и предлагает как-нибудь сыграть в бильярд.

Поднимаясь на лошади вверх по крутым тропам, Камиль размышляет о странностях взаимоотношений между людьми и о том, как совершенно незнакомые люди вдруг проникаются симпатией друг к другу. Сможет ли он подружиться с Берни? Но дружба закаляется годами и проверяется поступками. Вот с Мишелем они настоящие друзья. Исходя из собственного опыта судья знает, что союз между двумя людьми, этот мост от человека к человеку, дает трещину под давлением личных амбиций или загнивает на корню, когда ты понимаешь, как несовершенен твой товарищ. Повышение по службе или переезд в другую провинцию может обрушить всю конструкцию.

Уже вблизи своего дома он понимает, что ему так и не представилась возможность расспросить Сибил о Мэри Диксон.