Печать султана

Глава тридцать девятая ВОРОТА ЛОЖЕЧНИКОВ

Камиль ждет, сидя на стуле под огромным платаном на площади Бейязит, который поэт когда-то назвал «деревом праздности». За его спиной — стена университета и купола мечети. Двор и сад просматриваются через каменный портал. По площади проезжают повозки и экипажи, продавцы шербета и рогаликов с кунжутом расхваливают свой товар, носильщики продираются сквозь толпу, стучат копыта лошадей, бегают и толкаются ребятишки.

Среди моря тюрбанов и фесок Камиль замечает рыжие волосы Берни.

— Привет. Давно ждешь меня?

— Не очень. Рад тебя видеть. Садись, пожалуйста. Хочешь перекусить?

— Извини. Мне придется отказать тебе. Мой организм не принимает местный чай, да и кофе тоже. Ваши напитки густые, как смола. Не понимаю, как вы можете пить их в таких больших количествах. Только не обижайся, пожалуйста.

— Никаких обид. Согласен, напитки у нас довольно крепкие.

— Может быть, прогуляемся? Я не очень хорошо знаю этот район.

— Ты видел книжный рынок? Там поблизости есть неплохое заведение, где мы можем позавтракать.

Камиль ведет товарища через толпу к воротам возле мечети.

— Это место называется Ворота ложечников. — На вопрос Берни, почему оно так называется, у него нет ответа.

Они входят в тихий, залитый солнечным светом дворик. Каждая крошечная лавка доверху забита книгами и рукописями. Мимо пробегают приказчики с пакетами, которые нужно доставить заказчикам на дом. В центре растет платан. Под ним возле небольшого фонтана стоит скамья. Берни опускается на нее и обнимает руками спинку, примыкающую к стене старой постройки, увитой виноградом.

— Кайф, — бормочет он.

Камиль берет в руки кружку, прикованную к фонтану цепью.

— Попробуй настоящую родниковую воду.

Берни показывает на старинный каменный портал в дальнем конце дворика:

— Как называются эти ворота?

— Что? О, Ворота граверов.

— Ну конечно.

С кружкой в руке Камиль хмуро смотрит на портал.

— Ты выглядишь так, будто у тебя под жилеткой завелись термиты, старина Камиль.

Судья не может сдержать смеха.

— Какой ужас!

— Нет, правда. С тобой что-то происходит. Ты мне не нравишься сегодня. Может, поговорим?

— Произошло много событий, Берни, и я не могу толком в них разобраться.

— Например? — Берни убирает руку, чтобы Камиль присел рядом с ним на скамью.

— Арестован один человек.

— По обвинению в убийстве Мэри? Отлично. Кто же этот негодяй?

— Он также подозревается в убийстве Ханны.

— Ты шутишь? — Берни выпрямляется и поворачивается лицом к судье.

— Вовсе нет. — Он видит, как кровь прилила к лицу приятеля. — С тобой все в порядке?

— Да, конечно. Умираю от любопытства. Кто арестован?

— Журналист Хамза. Мой помощник, Мишель Севи, случайно оказался поблизости, когда Хамза ворвался в дом Исмаила-ходжи и угрожал ему. По всей видимости, Хамза признал свою вину.

— Мишель Севи, — медленно произносит Берни. — В чем же признался Хамза?

— Еще сегодня утром он все отрицал. Но на обратном пути из Шамейри я зашел в управление, и мне сказали, что арестованный признает себя виновным в убийстве Ханны и Мэри. Непонятно. Хочу вновь встретиться с ним после полудня и услышать признание из его собственных уст. В этом есть некая логика, — размышляет он. — В конце каждой цепи расследования присутствует Шамейри. Полагаю, все нити также ведут к Хамзе.

— Какая же связь?

— Иных доказательств, кроме признания, у нас нет. Вот в чем вся проблема. Есть некоторые совпадения. Хамза — дальний родственник Исмаила-ходжи. Несколько лет назад он, по-видимому, пользовался павильоном в саду ходжи для ночных встреч с некой иностранкой. Это происходило в то время, когда в пруду поблизости от усадьбы нашли тело Ханны Симмонс.

— Ты полагаешь, он встречался с Ханной?

— Кучер каждую неделю отвозил ее куда-то.

— Ты просто отличный детектив.

— Спасибо. Сибил-ханум предоставила мне очень ценную информацию.

— Подожди-ка. Сибил? Какое отношение она имеет к этому делу?

— Она решила сама заняться расследованием. Моя вина. Кажется, вначале я способствовал этому. Сибил стремилась помочь мне, и я думал, что ей удастся почерпнуть какие-то сведения в разговорах с женщинами. Сам-то я не вправе с ними разговаривать. Никакого вреда в этом я не видел.

— Иисус, Мария и Иосиф! Сибил. Я думал, она просто помешана на визитах.

— Судя по описаниям, кучером был молодой еврей по имени Шимшек Девора. У него необычные волосы — густые и вьющиеся, как у арабов, но более светлые. Возница по профессии.

— Ты говорил с ним?

— Нет. Он погиб. Упал под экипаж. На первый взгляд несчастный случай, но Хамза так не думает. Есть и еще одно звено, связывающее Хамзу с Шамейри, только я просто не знаю, что думать. Несколько месяцев назад Хамза похитил племянницу Исмаила-ходжи и держал ее в квартире матери Шимшека. Он утверждал, будто хочет защитить ее от… да не важно. Думаю, он не хотел причинить ей вред.

Берни скептически поднимает бровь:

— Похитил девушку ради ее же пользы?

Камиль снисходительно улыбается:

— Поведение восточных людей часто непостижимо. Так или иначе, но мы с Мишелем нашли ее. Помогла мать моего коллеги, которая живет в том же районе. Однако Хамзе удалось бежать. Я и не знал до сегодняшнего утра, кто являлся похитителем.

— Его мать? — бормочет Берни.

— Прошу прощения?

— Нет, ничего. Продолжай.

— Шимшек занимался вместе с Хамзой странными делами, однако мы пока не знаем, какими именно. Он погиб, когда девушка еще находилась в плену.

Берни встает, подходит к фонтану и смотрит на воду, текущую из железной трубы. Потом поворачивается к Камилю и замирает перед ним, сложив руки на груди, словно защищаясь от кого-то. Он кажется уязвимым, как мальчик.

— Где жил этот Шимшек?

— В еврейском квартале Галата. А что?

— Просто интересуюсь.

Камиль внимательно смотрит на Берни:

— Ты знал его?

Берни не сразу отвечает на вопрос.

— Где-то слышал это имя. Вот только не припомню, где именно. Обязательно сообщу тебе, если вспомню. Итак, Шимшек доставлял Ханну к павильону в саду Исмаила-ходжи для встреч с Хамзой.

— Павильон находится неподалеку от пруда. Журналист мог задушить гувернантку, бросить ее в воду и уехать.

— Но Хамза еще не рассказывал никаких подробностей об убийствах?

— Насколько я знаю, пока нет. Сразу после гибели Ханны он уехал в Париж на несколько лет. Теперь-то мы знаем почему.

— Не слышу в твоем голосе особенной уверенности.

Камиль вздыхает:

— Не знаю. Для отъезда у него имелись и политические причины. За ним следили агенты тайной полиции. Ходили слухи, что он радикал, пишущий подстрекательские статьи в реформистский журнал.

— Но зачем ему понадобилось убивать Ханну?

— Это меня и беспокоит. У него нет никаких мотивов. — Судья закидывает ногу за ногу и берет сигарету. Смотрит на нее, не зажигая. — Возможно, Ханна была беременна, хотя в полицейском протоколе ничего не указано.

— По моему, звучит как-то натянуто. — Берни отрицательно качает головой в ответ на предложение друга закурить.

Камиль кладет сигарету в серебряный портсигар и вынимает четки.

— Подобные вещи порой случаются. А он человек горячий.

— В таком случае скорее Ханна должна была убить его.

Они оба усмехаются.

— Допустим, она разозлилась на него и начала скандалить. В конце концов, женщина служила во дворце. Хамза считался радикалом, и она могла сдать его властям.

— Думаешь, Ханна способна пойти на такое?

Берни делает вид, что устал от дискуссии.

— Не знаю. Если гувернантка была беременна, какой смысл ей доносить на отца ребенка? А как насчет Мэри? Почему он убил ее?

— Понятия не имею. Однако полицейские утверждают, что он во всем чистосердечно признался. Не исключено, что она тоже была его любовницей. Почему люди вообще убивают? Из мести? Возможно, обе женщины оскорбили его.

Берни садится на скамью рядом с Камилем.

— Пожалуй, все-таки возьму у тебя одну, — говорит он и показывает на карман куртки судьи, где лежат сигареты.

Камиль достает портсигар, открывает его и протягивает другу. Несколько минут проходит в полной тишине. Берни безмятежно курит, а судья погружается в свои мысли, перебирая четки.

— Я все-таки никак не разберусь с кулоном, — прерывает молчание Камиль. — И с надписью на китайском. — Он окидывает взглядом Берни. — Кулон принадлежал и Ханне, и Мэри. Предположим, Хамза подарил его сначала одной женщине, потом другой. Возможно, его сняли с тела Ханны.

— Ужасная мысль.

— Однако вещь-то довольно старая. Как она попала к нему? Уверен, что кулон изготовлен во дворце.

Берни молчит и невидящим взглядом смотрит на фонтан.

— Как ты считаешь?

— Так оно и есть. Ведь там тугра с сигнатурой султана. Если только это не подделка.

— Не думаю. Я показал украшение главе ремесленников, и он сказал, что это работа одного серебряных дел мастера из дворца Долмабахче.

Берни удивленно смотрит на товарища:

— Он сказал, для кого изготовлен кулон?

— Нет. Мастера нашли мертвым на следующий день после моего посещения дворца. Говорят, у него остановилось сердце.

Камиль встает и идет к фонтану. Смотрит на него с таким видом, будто забыл, для чего он предназначается.

— Родственники утверждают, что он не страдал от сердечных болей. — Резко поворачивается к Берни. — Все-таки мне кажется, что он умер не от разрыва сердца.

Берни подается вперед, упирается локтями в колени и подпирает голову руками.

— Камиль, дружище, — бормочет он, — опасайся удара в спину.

— Но почему?

— Тебе не кажется, что в этой истории слишком много совпадений? Старик умирает именно в тот момент, когда ты хочешь встретиться с ним.

— Да, подозрительно. Но я не верю в совпадения. Кто-то во дворце не хочет, чтобы я знал, для кого предназначался кулон, — задумчиво говорит он. — Только могущественный человек мог организовать такие убийства. И он знал, чем рискует. Великий визирь? Министр? Может быть, сам султан?

— Они убирали следы?

— Ну да. — Судья вздыхает и поворачивается лицом к Берни. — Дворец находится вне сферы моих полномочий. Ты прав — всякий, кто смотрит в ту сторону, пребывает в опасности. Если бы я был мудрее, то не стал бы копаться в деле Ханны. — Теперь он в большей степени сочувствует Ферат-бею, получающему нищенскую пенсию.

— Так почему же ты занялся ее убийством?

— От меня требуют раскрыть причину смерти Мэри Диксон. Министр юстиции, Низам-паша, проявляет большой интерес к тому, как я веду следствие. Возможно, на него оказывают давление англичане. Не знаю. В любом случае улики указывают на то, что ключ к смерти Мэри можно подобрать, лишь разгадав загадку гибели Ханны.

Берни вдруг поворачивается к Камилю и спрашивает:

— Каким образом твой Мишель оказался у дома Исмаила-ходжи как раз в момент появления там Хамзы? Место ведь довольно отдаленное.

— Не знаю, — признается Камиль. — Полагаю, он получил нужные сведения через своих осведомителей.