Песнь для Демиурга

Глава 14. Трудный выбор

— Что за пос-сольс-ство? — Вирон, рассевшийся на стуле перед громадным столом Грандмастера, повернулся к ребятам. — Что с-случилос-сь? Кто-то ещё изволил ис-счезнуть?

— Нет, — Райен смело вышла вперёд, — мы знаем, что Нае пропал. И нашли следы в восточной галерее.

— Так, так, — Ящер с поддельным интересом подался вперёд. Грандмастер сложила пальцы домиком перед лицом.

— Его похитили оттуда, — вдохнув поглубже сообщила Райен.

— Эхо обманули, — добавил Террен, посчитав, что бросать подругу одну перед лицом грозных наставников не по дружески. — Поэтому он не защитил Нае.

— И ещё мы видели кошмаров, — вставил Келвин. — В долине. Целую стаю.

Грандмастер перевела взгляд на Вирона, а тот нахмурился.

— Кошмары в долине? — уточнил он, — это невозможно. Эхо надёжно защищает Конс-сонату. Я уже кажетс-ся говорил об этом нашему общему другу.

— Мы все видели, — Эрион тоже вступил в разговор. — Прямо как вас.

— Так, так, так, — Ящер задумался, постукивая пальцами по столу. — Возможно, я был не прав, Виола, прошу прощения.

— И вы пришли сообщить всё это? — уточнила Грандмастер, — похвально.

— Вы же вернёте Нае? Найдёте? — осмелилась спросить Райен. — Вдруг ему можно помочь?

— Я не вижу его, — поспешил добавить Террен, — он ещё жив!

— Энуары не оставляют с-следов, когда умирают, мальчик, запомни, — проскрипел Вирон, — только кристалл памяти. Ес-сли, конечно его не убьют «Струны»… Тогда крис-сталл замутитс-ся и не сможет вос-спроизвес-сти пес-снь. Тогда мы даже не узнаем, чей он.

От этих слов всем стало холодно и неуютно. Словно приговор.

— Но вы найдёте? — упавшим голосом уточнила Райен.

— С-сейчас-с ес-сть дела поважнее, — Вирон поднялся и заложив руки за спину, подошёл к ученикам. — Покажите, что видели и я подумаю.

*****

Нае с трудом заставил себя проглотить немного принесённой каши. Мысль, что скоро его самого отдадут кошмарам на обед, толкала проглоченное обратно. А то, что отдадут, не возникало сомнений, потому что добровольно он «Струн» в Консонату не поведёт. Они, конечно, могут заставить, и Нае надеялся, что сможет выдержать всё, что ему уготовано. «Не героическая смерть» — вот, что уготовано. Но с этим он почти смирился, как и с тем, что Вирон или Грандмастер, скорее всего, не будут его искать. Хор важнее одного глупого энуара. Конечно глупого! Зачем он вылетел на улицу тогда?

Люк снова отворился, и на этот раз спустился отец. Теперь можно было рассмотреть его лучше. Вейме Нер’Рит сильно изменился во время странствий. Нае помнил его большим и сильным. Нити дара всегда горели ярко, уверенно. Сейчас кожа его чуть потускнела, а в росте он лишь немного превосходил подросшего сына. Нити дара пылали у обоих одинаково, разве у Нае, усиленные вытяжками, они были больше и шире. Сейчас он не казался Нае всемогущим героем, скорее уставшим, потерявшим силу идолом.

— Ты поел? — без предисловий начал Вейме. — Я так давно тебя не видел, и кажется, что мы чужие…

Так и есть, хотелось сказать Нае, но он опасался навлечь на себя ненужный гнев.

— Да, — сказал он вместо этого.

— Здесь холодно. Тебе, наверное, неуютно. Но Око настаивает, что должно быть так. От холода лимфа густеет и творить песни не так просто. Это для твоей безопасности.

Да, сказал бы Нае, не только неуютно, но и больно. Но промолчал.

— Я хотел поговорить, — Вейме присел точно так же, как и Око перед ним. — Тебе уже объяснили, что если ты не станешь помогать, то тебе не оставят шанса?

На это пленник только кивнул.

— Я хотел тебе пояснить кое-что. Ты, наверное, считаешь меня предателем? — и Вейме с ожиданием взглянул в лицо. Нае не отвёл взгляда.

— Да, — сказал он.

— Я расскажу, — согласился Вейме, — выслушай. И реши сам, — и добавил со скрытой гордостью, — ты сильно вырос.

Вейме подождал ответа и не дождался.

— К сути… — он опустил взгляд на свои руки. — Я пришел к «Струнам» не от горя, Найрис. Потому что считаю их дело правым. Только послушай меня, хорошо? И реши после. Хор надо было ослабить. Я настоял на том, что операция должна пройти бескровно. В прошлый раз получилось кроваво, и с ненужной оглаской. Поэтому мы не стали убивать энуара там, а когда я увидел, что это ты… Я сам провёл воздушный мост до Эхо. Он узнал меня и не ударил, хотя внутрь не пустил.

— Вы г-готовились заранее? — снова зубы начали стучать.

— Мы готовились, да. Мы знали, что Вирон привезёт замену. Мы не смогли найти вас в Пустоши. Старый ящер искусен в скрытности. Пришлось долго планировать, изучать обстановку. Сумрак даже смог подойти к тебе, но Эхо его отпугнул. Теперь всё иначе. Мы готовим атаку, — согласился Вейме, — она будет сокрушительной и последней. И тебе там быть не надо.

— А г-где мне надо быть? — Нае прижал колени к груди. Казалось, разогнуться уже невозможно, так застыли и сцепились холодом нити дара.

— Это непростой вопрос, — усмехнулся Вейме. — Я уже говорил, что Демиург болен. Он угасает. И вместе с ним угасает и наш мир, Найрис. Это медленная агония. И пока он спит, нет пути к спасению.

— Откуда вам знать? — Нити дара снова вскипели от возбуждения. — Разве вы говорили с ним?

— Посмотри, Нае, — Вейме провёл рукой вокруг, — Яры с каждым годом всё слабее, Пустошь растёт. И только возле Консонаты ещё растут леса! То, что она делает, не спасение! Это ложь на лжи! Это агония! Посмотри! Чтобы жить мы должны ставить резонаторы!

— Но если он проснётся, что станет с нами? С тётей? Со всеми? — вскипел Нае, позабыв, кто перед ним, и кто здесь он сам.

— Это сложный вопрос, — усмехнулся Вейме, — но перемены необходимы! Ты и сам это поймёшь. Лишь бы не было слишком поздно, когда уже никого не спасти. Перемены будут болезненными, но очищающими.

— То есть, вы не знаете! — Нае в запале пододвинулся ближе. — Вы тоже лжёте! Не только себе, но и другим!

— Никто не знает! Как и вы не можете предсказать, что будет дальше, — возразил Вейме, — сколько ещё протянет Хор? Энуаров всё меньше! Дар их слабеет! Но мир умрёт, Найрис, как только погаснут Яры!

Новая правда никак не желала укладываться в голове. Со всех сторон давил холод и чужие вибрации, хоть и приглушённые, но тяжёлые. Здесь много полумаров, искажённых. «Струны» стали прибежищем для всех, кого не приняли в других местах.

— И Искажение можно будет вылечить, — добавил Вейме, прочитав мысли. — Обернуть вспять. Это воля Демиурга уничтожает нас, Найрис! Его воля, понимаешь? Он хочет жить! Он знает, что пока спит — угасает. И своей волей уничтожает то, что мешает ему проснуться.

— Хор? — Нае понял, что запутался.

— Нас, Найрис! — Вейме с жаром подался вперёд, — энуаров! Энуары создали Хор, чтобы убаюкать творца, едва кошмар начал овладевать им! Из-за нас кошмар разросся до всепоглощающего ужаса! Из-за нашей трусости! Из-за нас творится это безумие!

— Я не понимаю, — жалобно проблеял Нае. — Почему мы?.. Мы спасли мир, разве нет? Позволили людям и энуарам жить в мире и гармонии.

— Нет! Мы создали петлю! Песнь для Демиурга — это ловушка для него! Поэтому кошмары рвут нас при первой возможности. Он, — Вейме ткнул пальцем наверх, — из-за этого хочет уничтожить нас всех до одного. Ведь когда Хор замолчит — он пробудится… Он знает это…

— Я, — Нае рад бы убежать, закрыть уши, и не слышать. Чего он хочет? Это сложно! — не знаю…

— Это сложно принять, сын, но я принял. Попробуй и ты.

Вейме замолчал, просто разглядывая сына. А Нае думал. В голове его с жаром и искрами столкнулись две правды и каждая пыталась завладеть сознанием. Одна та, что жила с ним с детства, отец в неё тоже верил когда-то. Привычная, уютная, объясняющая если не всё, но многое. С ней рождались и уходили множество поколений. Но вторая, жёсткая, порой жестокая, ломала всё, что было с таким трудом построено, выворачивала полотно жизни наизнанку, красило белое — чёрным и наоборот. Получается, «Струны» спасают мир? И кто тогда на правильной стороне?

— Я долго шёл к принятию. Слишком долго, — продолжил Вейме, — если бы я понял это раньше, Селли была бы жива.

— Хватит! — Нае зажал уши руками, — пожалуйста, хватит!

— Это тяжело, — согласился Вейме и голос его звучал приглушённо, но все равно проникал через нити дара к слуху, — я дам тебе время. Немного времени. Через день мы начнём. Но ты сможешь помочь нам обойтись малой кровью.

— Чего вы хотите? — бессильно выдохнул пленник. — От меня?

— Мы вернём тебя назад. Око принял мой план, теперь дело за тобой. Открой нам доступ к Хору. И никто не пострадает. Всех, кто захочет спастись, выведем перед тем как уничтожить Хор.

— Эхо не даст вам пройти, даже если я попрошу, — сказал Нае, и сам себе не верил. Если он признает энуара, то откроет ворота. А если Нае попросит, то и заветную дверь к Хору. Но попросит ли он? Даст ли врагам возможность уничтожить то, что все пытаются защитить?

— Значит, мы уничтожим Эхо, — спокойно сказал Вейме, — и всех, кто в нём укроется. В этом будет ваш выбор. Погибнуть или остаться.

Райен? Кел, Эрик, Террен? Даже Вирон стали Нае ближе чем отец, и все, что он сейчас говорил пахло смертью и ложью. Здесь нет правильного выбора: погибнуть и угаснуть от пробуждения.

— А ты можешь выбрать свою судьбу… Сейчас, — Вейме с ожиданием взглянул на сына.

— Вы вернёте меня? — растерянно уточнил Нае. Дыхание от волнения поднялось. Он сможет вернуться и увидеть Райен! Он так глупо поступил там, в прошлой жизни. — Назад.

— Думаю, да. Если ты готов нам помочь, мы заберём тебя перед тем, как уничтожить Хор… Если же нет, и ты решишь встать на сторону защитников, — Вейме закрыл глаза, и затем снова из открыл, и они горели ярче Яров на небосклоне, — я сам лично найду и убью тебя.

*****

Вейме ещё что-то говорил, но Нае не мог его слушать. Все сказанные слова превращались в шум, как живое становится тленом. Одна лишь фраза: «Я сам лично убью тебя», звучала в голове, перебивая всё остальное.

— Найрис! — Вейме коснулся колена пленника, — ты слушаешь?

— Да, — лавина из чувств и открытий грозила затопить сознание до полного онемения.

— Если ты готов, то пойдём…

— Куда? — кажется, он совсем перестал понимать, что происходит. Где он, кто, и для чего сейчас этот энуар, сидящий перед ним, пытается куда-то его позвать.

— Ты не слушал? Я верну тебя в Консонату… Вставай.

Они готовят нападение. И не скрывают этого. Нае, как во сне, встал. Отец прошептал песнь невесомости и взлетел к люку подхватив его под локоть. Нае ослеп и оглох, так громко вокруг зазвучали люди, полумары и даже кошмары за стеной. Так близко. Выстуживающе близко. Нае едва устоял на ногах, но отец придержал его за плечи.

— Он совсем плох, — из суетной толпы к обоим подошёл Око. — Ты уверен, что он справится? Мы можем решить всё гораздо быстрее. — И провёл рукой под подбородком.

— Он справится, — уверено ответил Вейме из-за спины. Нае оглядел разношёрстную толпу вокруг себя, и высокий куполообразный потолок, какие любят возводить в своих строениях энуары. Где они? В городе Поющих? Кто приютил у себя отступников?

— Смотри, Вейм, под твоё слово…

— Он справится.

— Мы в долине Эхо, — предупредил вопросы Око, — эту берлогу мы давно присмотрели. И как только Эхо дал слабину, зашли по весне. Недавно прирастили загон для зверушек. Хочешь посмотреть?

— Нет, — Нае дёрнулся назад, но его с силой потянули наружу, а со спины подталкивал отец. Споротивляться бесполезно, он слаб, как младенец в сравнении с ними, и всё же Нае упирался ногами, как мог.

— Пойдём, пойдём! Это будет полезно, — Око крепко взял его за локоть, и с силой вытолкнул за дверь, где с клокочущими звуками кошмары повисли на высоких насестах из толстых брёвен. Мощные, как ветви, мускулистые лапы, окольцованные толстыми цепями, цеплялись, за брёвна. Едва Нае показался в дверях, как все твари повернули безглазые головы, раскрыли пасти и пронзительно закричали. Волной звука пленника отбросило назад, на руки отцу. Раздался громкий свист.

— Надо полегче… — почувствовал Нае веселье хозяина, — так и угробить недолго…

Уши заложило, в глазах заплясали лиловые круги, а внутри от звучания и резонанса в нитях поднялось жжение и муть. Нае понял, что не владеет собой, ноги подкосились, и он осел вниз. Только чужие руки не дали упасть.

— Ну как? Нравятся? — Око присел, чтобы взглянуть в лицо пленнику, — познакомить с ними поближе? Или так запомнил? Всё расскажешь, в деталях!

— Хватит, Око, — твёрдо сказал Вейме, — ему достаточно…

— Ему всё равно придётся их услышать, — возразил Око. — Не сейчас, так через день. Понимаешь? — рукой приподнял поникшую голову, — независимо от того, на что ты решишься. От твоего выбора зависит лишь твоя жизнь, малец, остальные своё получат. Так и передай, раз уж ты станешь нашим вестником… Поведай об ужасе, что всех ждёт. В этом твоя задача. И открыть нам двери, когда придёт время. Но если нет… То не обессудь.

В голове постепенно утихал шум и взгляд прояснился. Нае взглянул на одноглазого. Уродливый шрам полосил щёку, лоб и шею. Знатная была рана, когда была свежей. Неужели это Вирон? Когда они схлестнулись? Как?

— Да, я знаю, что ты всё передашь в точности. И не боюсь. Пусть услышат. Всё решено. У вас сутки. Или вы откроете двери. Или погибнете все. Скажешь им. Такого удара они ещё не знали. Так и передай старому ящеру и той стерве, что там всем заправляет.

Нае оглянулся через плечо отца, всё ещё поддерживающего его за плечи. Столько людей! Среди них несколько полумаров с раздутыми Искажением телами. И все с резонирующими жезлами, прямо как у Вирона. Если каждый из них хотя бы вполовину силён, как он… Тогда у Консонаты, и верно, нет шансов.

— Понял? — нетерпеливо уточнил Око, даже встряхнул за плечо.

— Да, — находиться здесь казалось невыносимым. Всё тело ломило от резонирующих крикам нитей.

— Ну, хвала Демиургу, я думал, оглох.

— Пойдём, — Вейме повлёк путающегося в ногах сына прочь.

— Передай в точности! — крикнул Око вслед.

*****

— Я знаю, что много прошу, — отец словно оправдывался. Они вышли на склон. Нае оглянулся. Кто-то тщательно скрыл огромный дом с куполом за песней невидимости. Неудивительно, что его не смог увидеть Эхо. Ни звука не донеслось из кипящей жизнью залы, хотя там, внутри было точно больше полста человек, не считая кошмаров.

— Но попробуй понять. Я бы хотел, чтобы ты понял…

В ногах ещё было слабо, Нае с трудом заставлял себя двигаться. Холодно… Ему предложили плащ, пахнущий чьим-то дыханием. Но холод шёл не снаружи, а изнутри, потому нити дара сковало стужей похлеще, чем тогда, на галерее.

— Всем приходится чем-то жертвовать, сын, — продолжал Вейме, увлекая сына по склону. Посыпанные колкими снежинками листья обыденно хрустели под стопой. У обрыва отступник встал и повернулся к следующему за ним по пятам пленнику. — Око и Вирон были лучшими друзьями… Ты знал? Но их разделила песнь Консонаты. Око узнал, что нужно, чтобы спасти наш мир, но Вирон его не понял. Результат ты видел…

— Ты хоть немного любил нас? — спросил Нае, почти не слушая.

— Любил… — усмехнулся Вейме, — и люблю.

— А маму?

— И маму любил, — взгляд отступника затуманился, — и люблю. Можешь не верить.

— Тогда… — Нае опустил голову, не в силах выразить словами бушующую внутри бурю, — почему ты нас оставил? Почему позволил ей умереть?

— Я не смог ей помочь…, а потом… — Вейме взглянул на далёкий силуэт Консонаты, темнеющий в сумерках, — потом я прозрел. Я не мог вас забрать. Ни к чему вам детство в бегах… Ты же видишь. Многие нас не понимают.

Нае посмотрел вдаль, туда, где Эхо зажёг сигнальные огни. Яркий луч пробил сумрачный покров, и по небосводу поползло сияние, волной разлилось по облакам, вдаль, туда, где Пустошь клокотала чужими голосами.

— Они зовут на помощь, — буднично сказал Вейме, — глупо…

— Почему? — Нае воспрял духом.

— Это не поможет, Найрис, Хор уже не спасти, всё решено. Это будут лишние жертвы. Подумай о моих словах. Поищи в Архиве свитки. И ты увидишь, что я прав. Сделай верный выбор.

— А что, если он тебе не понравится? — глухо спросил Нае, цепляясь взглядом за спасительный луч вдалеке.

— Тогда мне жаль, — коротко ответил Вейме. Нае даже вдохнуть не успел, как перед ним тонкой лентой расстелился мост, а отец подхватив его под спину выдохнул ноту скорости. Это был полёт сквозь пространство был быстрее вдоха. Лишь два раза Нае успел вдохнуть, и вот он уже вступил на доски восточной галереи. Отец стоял прямо в воздухе за балюстрадой и смотрел на сына с лёгкой грустью.

— Хорошо подумай, сын…

Тонкая нота чиркнула по слуху и его уже не стало. Нае взглянул на расходящиеся по облакам волны света. Консоната звала на помощь. Энуары придут. И помогут. Таков договор. Нае поприветствовал Эхо, и створка приоткрылась, приглашая внутрь, к теплу и друзьям.