Песнь для Демиурга

Глава 7. Тропа в ночи

Пережитое потрясло Нае настолько, что он не мог больше думать ни о чём кроме усыпальницы энуаров в отдельно стоящей башне, в которую можно попасть только создав крепкий воздушный мост. Значит, все легенды — ложь? Всё, что им говорили до этого, тоже ложь? Оульм знал! И не сказал! Всегда он так!

Нае вернулся в свою комнату, пребывая в смятении. Под ехидным взглядом наставника он вернул свитки в архив, и после был отпущен восвояси. И всё то время, пока он шёл к себе, поток мысли в голове бушевал, накатывая тяжёлыми волнами прозрений, и тотчас уступая сомнениям. Теперь его занимал вопрос, что же произошло на самом деле. Почему в легендах и песнях, что энуары поют своим детям, не говорится о битве за Консонату? Энуары от природы не злобивы, и Поющие исполняют свою роль лишь по необходимости, а не велению души. Поэтому? Отчего столь значительное событие ускользнуло из Хроник? Кто-то должен знать. Вирон? Но Нае отмёл это предположение сразу. Задавать вопросы Ящеру, который ни во что тебя не ставит, от этого сомнительная польза. Надо спросить кого-то, кто никак не заинтересован и обладает достаточными знаниями. Лорели? И, самое крамольное — Грандмастер Дардот?

— Нае! — Келвин уже собранный и готовый к ночной вылазке встретил его у дверей. — Я иду на встречу, помнишь, я говорил? Ты если не пойдёшь, присмотри за моим резонатором. Я его на столе оставил. Интересно, сколько он продержит песнь…

— Я пойду! — рассеянно возразил Нае, — я тоже хочу!

— С тобой всё в порядке? — Келвин присмотрелся к горящим ярче светильника нитям дара. — С тобой сейчас и в ночи можно ходить.

— Да, — Нае не знал, как приглушить нити. Составы, которыми его пичкал Ящер сделали их ярче, сильнее, и сделать обратное казалось невозможным. Их теперь не спрятать даже под одеждой!

— Давай, мы внизу собираемся, — Келвин недоверчиво кивнул и отправился прочь.

Внизу. Нае прихватил из комнаты накидку, чтобы не замёрзнуть на холодном ночном ветру и поспешил следом. Интересно, наставники знают об этих встречах? И не влетит ли всем за ночные вылазки?

Консоната дремала, как большой добрый зверь под сводом ночного неба. Нае с восхищением взглянул вверх. Тёмно-лиловое небо расчертило сияющими изломами отблесков почти зеркально повторяя рисунок нитей дара на коже. Тётка говорила, что Демиург перенёс небесную грамоту на тела энуаров, чтобы те пели в созвучии с ним и для него. После всего, что Нае узнал сегодня, казалось, и это тоже пустые выдумки. Но чего не оспорить, так это схожих начертаний светящихся нитей и полос излома на небосводе. И кое-где даже угадывались скопления узлов. Может, Демиург и правда — сам энуар? Для чего он создал мир в своём сне, чтобы не быть одиноким? Но ведь он создал и тварей Пустоши, — встряхнулся Нае, — а те только и ждут, когда представится случай наброситься на любого из энуаров. Значит ли это, Демиург возненавидел своих детей. Несмотря на дар, несмотря на песнь.

— Нае! — из всего десятка юношей и девушек, собравшихся сегодня у подножия массивной стены при скупом свете светильников, радость выказала только Райен. Рыжий всполох рыжего хвоста мелькнул перед глазами. — Здорово, что ты пришёл! Я думала, Вирон тебя накажет!

— Никто его не накажет, Рай, — надменно отозвалась тёмная статная тень знакомым голосом. Финнит. — Он же здесь на правах избранного.

— Вовсе нет! — Осмелился возразить Нае. Нити дара, как назло, вспыхнули ярче, выдавая волнение.

— Энуар, — равнодушно продолжил Финнит, и его поддержали сдержанными возгласами, — человеку никогда с ним не сравниться. И нечего ему делать в братстве.

— Может, это дефектный энуар? — хихикнули справа, и Нае неприятно удивился. Келвин. Не ожидал от него. — И ему можно?

— Так! — Райан встала между Финнитом и Нае и подняла руки, — мы здесь не за этим!

— Верно, — Террен тоже вышел на свет и едва заметно кивнул, что видит, и тоже рад. — Обсудить испытания.

— И всё же, — Финнит не отступал, он вышел под свет. Сегодня они все оделись в тёмное, чтобы их не было видно в сумерках, — я бы провёл голосование. Принимать ли нам его? Кто согласен?

— Вообще-то, Финик, мы берём всех, — отозвалась Райен со скепсисом, — потому что делаем одно дело.

— Но в играх победит один, — возразил тот.

— И это значит, что мы за него порадуемся, — Эрион подошёл к Нае, успевшему уже пожалеть, что пришёл, и хлопнул его по спине. — Может, я обтяпаю его в два счёта!

— Или я? — тяжело усмехнулся Террен.

— Или я! — добавил кто-то.

— Что сделаешь? Выставишь меня? — Эрион так и не убрал руки с плеча почти навалился на хрупкие плечи энуара.

— Не дури, — надменно фыркнул Финнит. — Я не об этом.

— Вот и ты не дури, — Эрион расслабился и похлопал Нае по плечу снова. — Идём, покажем тебе нашу площадку. Мы тут иногда тренируемся…

*****

То, что называли площадкой, на первый взгляд походило на тропу диких коз вдоль стены. Тропа забиралась на пригорок и утопала с сумерках где-то там, где вздыхали с рокотом горы и шумела река.

— А обязательно делать это ночью? — с опаской уточнил Нае. — Ничего же не видно.

— Ночью здесь тихо и хорошо слышно, — ответил Террен. — Днём постоянно где-то шумят. К тому же Дардот против. Считает, что из-за стен лучше не выходить.

Изломы на небе пульсировали в такт дыхания Демиурга, размеренно и глубоко: то гасли, оставляя весь мир во власти тьмы, то загорались с яркостью отголосков дневных светил.

— На пути будут чаши с огнём, — успокоил Эрион, — если кажется, что заплутал, беги назад.

— А если я сорвусь? — опасность оказаться на дне ущелья второй раз за день со всей ясностью посмотрела в глаза.

— На пути нет оврагов и ущелий, — с пренебрежением отозвался Финнит, словно растолковывал малопонятливому энуару в сотый раз, — это малая тропа. Здесь отрабатываем ускорение.

— Вас уже учили? — спросил ещё один человек, с усыпанным веснушками лицом.

— Учили… — механически ответил Нае. Кажется.

— Первый год! — Райан усмехнулась, — Они ещё совсем ничего не знают…

— Но кое-что знаем! — Возразил Келвин.

— Про тебя и так всё ясно, — рассмеялся Эрион, — ты у нас любитель эхо-крисов.

— Эй, Эрик, глянь-ка, не запрятал ли этот пройдоха заряженный артик в складках плаща! — со смехом вторили с другой стороны.

— Не боись, я выиграю у тебя честно, — с достоинством ответил Келвин, а Нае с удивлением слушал каждого. Они все звучали одинаково. Да, по разному, но каждый стремился подстроиться под другого, чтобы не выбиваться из общей песни. Даже Финнит. Когда они успели так сдружиться?

— Пока играем просто так, — Райен махнула рукой, обозначая линию старта, — потому что у нас новенькие… Не толкаться, без ветропрыжков, не жулить.

— Тот, кого поймаем, повесим над ущельем — с напускной грозность проговорил Финнит.

— За то самое место! — Добавил Эрион.

— Все и так знают, — махнул рукой Финнит.

— Я для новеньких…

*****

Только сейчас Нае понял, что Ящер хоть и изматывал бесконечными тренировками, но щадил обоих. Поделились на две команды. Новенькие попали в первую с Эрионом, Терреном и ещё одной девой по имени Сера, с виду рослой и крепкой. Она, наверняка здесь не первый год. Каждому выдали по заряженному светом кристаллу на верёвочке. Всем кроме энуара. Эрион рассмеялся и пояснил, что его в темноте и так видно не хуже маяка в ночи. Нае улыбнулся шутке и опустил взгляд на мерцающие нити дара. Пылают в такт сердца. Прямо как изломы на небе. Почему он раньше не задумывался об этом?

Едва прозвучал сигнал к началу, как все умчались вперёд, помогая себе заклинаниями ускорения. А Нае растерялся у начала и сразу заметно отстал. Пробираться по проложенной тропе пришлось одному, ориентируясь только на каменные чаши, в которые кто-то заранее поставил по заряженному светом кристаллу размером с кулак. Даже Келвин умчался вперёд. Но Нае опасался незнакомой тропы, и ещё больше неизвестности. Где-то со вздохами дремали горы, изливалась из каменных чаш у подножия Консонаты река. Изломы над головой вспыхивали и гасли, а вокруг кусты остролиста шуршали опавшими листьями так, словно в них кто-то прятался. Стаи мерцающих в такт неба мышей охотились над деревьями за насекомым, расцвечивая плотный мрак огнями. Красиво.

Нае слушал. Он улавливал тихую песнь Хора, далёкие звуки с гор и едва уловимый клёкот кошмаров. Почему он их слышит и больше никто? Может, пора перестать обращать на них внимание? Тропа резко нырнула вправо и вниз. Дева, судя по крохотному светящемуся огоньку далеко впереди, вырвалась, невероятным образом совершая прыжки от чаши до чаши. Вот это мастерство! Даже Валк не столь умело обращался с песнью скорости.

Энуар плёлся последним. Не потому что не мог быстрее. Просто за собственным дыханием он терял нить окружающих его звуков, к тому же здесь не был ни разу, и потому желал впитать всё. Вот в небе мелькнула тень. Перекрыла на доли мгновенья излом своим телом и пропала. Кто модет летать ночью, пока Демиург не видит? Мыши? Они не летают так высоко

Где-то за спиной весело перешучивались ребята, впереди тяжело дышали соревнующиеся. Каждый звук отзывался в нитях слабой вибрацией. Можно сказать, что энуар слышал всем телом. И совсем недалеко он почувствовал ещё одного. Заплутал? Отстал так же, как и энуар? Может, это Келвин, он ведь тоже впервые здесь. Возможно, сбился с тропы, здесь далеко от любой из чаш, хотя они постоянно в пределах видимости. Как раз тропа на повороте, тёмном и пугающем.

— Кел?

Нет, эти вибрации глуше, ниже. Так звучит взрослое тело. Их нашли? Это наставники? Или кто-то из мастеров? «Ничего страшного», — успокоил себя Нае, — «Эхо рядом»

— Кто тут?

Все уже давно убежали вперёд, а те, кто за спиной могут не услышать, если что-то случится. А вокруг только пористая, влажная мгла.

— Они нашли себе новое тело, — прошептала мгла низким мужским голосом. Нае попятился. Со своим даром сейчас он, пожалуй, ярче всех мишеней. Что делать? И кто проник к стенам Консонаты незамеченным? Как далеко простирается защита Эхо?

— П-простите? — энуар успокаивал себя, что здесь безопасно, что Эхо отгонит любого, кто вздумает причинить вред кому-либо из своих обитателей. Но туман рассеяло! А пропасть осталась.

— Но это не поможет. Вам уже ничто не поможет, — продолжил голос, и раздались мягкие шаги подминающие прелые листья. — Ты же понимаешь, что уже мёртв?

— В с-смысле? — Нае пятился, а голос не отставал.

— Хор выпивает энуаров… Тебе разве не сказали? — ирония незнакомца заряжала нити огнём. — Для этого ты здесь… Чтобы напитать его. Он будет пить тебя медленно, капля за каплей.

Нае промолчал, продолжая отступать. По коже пробежал разряд, затем ещё один. Нити дара разгорались с новой силой, отзываясь на обидные слова, подтверждающие тайные страхи.

— Вы кто?

— Они лепят из тебя удобный ресурс… Тебя устраивает такая роль? — голос, как шорох листы, такой же тихий и угасающий. — Быть пищей…

Что сказать? Нет, не устраивает. Нае в этой Консонате вообще ничего не устраивает, но как сбежать отсюда?

— Хочешь, я помогу тебе? — голос совсем рядом. Это человек. Нае даже показалось, что он слышит запах затвердевшего на одежде пота и травяного чая.

— А вы сможете? — спросил он дрожащим голосом. А вдруг их увидят? А что если этот человек враг? Или враг — маэстро Вирон, который издевается над энуаром? Нае понял, что запутался.

— Приходи завтра сюда же… мы поговорим. Ты же хочешь поговорить?

— Нае! — это Райен. — Нае! Ты решил вообще никуда не спешить? — она подбежала, довольная, счастливая. — Воистину, на играх ты придёшь последним!

*****

Вернулись за полночь. Ребята с азартом наперебой рассказывали друг другу, как улучшить технику воздушного прыжка. Нае слушал вполуха. В голове его теперь прорастало семя сомнений, зароненное таинственным незнакомцем. Тот сразу пропал вместе с запахами, едва Райен приблизилась. Скорее всего умчался с попутным ветром. Брат говорил про это. Но Нае никогда не видел, как это, растворить себя в воздушных струях и мгновенно перенестись на другой конец света. Высшее мастерство.

А что если маэстро Вирон — лжёт? И Грандмастер тоже? Вирон говорил совершенно другое! Он говорил о спасении, а не о гибели. Кому верить? Как унять или подтвердить свои сомнения?

Нае понял, что заплутал. Он не понимал, где правда, где ложь. Голова переполнилась мыслями, как убегающее варево заполняет котёл и выливается на раскаленную плиту. Даже в висках застучало.

— Ты чего? — Келвин по возвращении проверил свой драгоценный резонатор, а потом обратился к соседу по комнате. — Выглядишь потерянным. Не расстраивайся! Ну, не придёшь первым. Какая разница?

Если бы Келвин знал, что не это тревожит Нае! Но сказать нельзя. Иначе придётся признаться, что энуар встретил неизвестного под стенами Консонаты, а Нае не очень хотелось в этом признаваться, и хотелось узнать, что раскроет незнакомец. И ещё больше, что ответит Вирон. Он уже привык наверное, что энуар задаёт неудобные вопросы.

— Если хочешь, отработаем прыжки с тобой, — между тем продолжал Келвин, и Нае понял, что пропустил огромную долю сказанного.

— Нет, я просто… — Нельзя говорить! — Как твой резонатор?

— Он пока слабенький, — Келвин коснулся заряженного звуком кристалла, — мать всегда говорила, что у меня талант к обращению с вещами. Я могу читать их прошлое. Я говорил? Вижу, как наяву. Ну и когда пришли вербовщики, я подумал, почему нет? Это же тоже дар?

— Да, — согласился Нае, успокаиваясь от близости соседа. Келвин звучал уверенно и обнадёживающе. Он верил в то, что говорил, и не лгал. — А где ты родился? — Нае снял плащ и верхнюю рубаху, готовясь ложиться в постель.

— Диваград. У Носских холмов. Ты не знаешь, наверное… Там ещё кладбище полипат. Эти гиганты приходят за холмы умирать.

— Нет, — энуар покачал головой, — не слышал. Не на полипате?

— Нет! — Келвин рассмеялся, — ты что! Я считаю, что все, кто на них селится — чокнутые! Они же движутся постоянно. На них только путешествовать, да и то недолго.

— Да, — Нае натужно рассмеялся, — точно. Не страшно было? Ехать сюда?

— Страшновато, — Келвин уже переоделся в ночную рубаху и залез под одеяло. Резонатор едва слышно гудел, пульсируя остаточным светом. — Но если всё получится, я стану артефактором. Буду людям помогать… А то от этих кошмаров и других тварей никакого спасения нет.

— Верно, — Нае тоже забрался под одеяло, — мы отпугивали их сетью из поющих кристаллов.

— Энуары вообще чудеса творят, — с восхищение пробормотал Келвин, проваливаясь в сон, — дед рассказывал…

— Да… — Нае положил голову на подушку, но веки не смыкались, — а мне не рассказывали ничего.

Почему людям известно больше? Почему энуары добровольно лишили себя памяти? Нае повернулся на другой бок. Прислушался. Хор по прежнему тихо и ненавязчиво пел живительную песнь Демиургу, чтобы его сон не обратился в новый кошмар. Интересно, что было раньше? Тётушка говорила, кошмар не всегда захватывал сон Демиурга, когда-то он был полным и ярким без песен. Не было кровожадных летучик шестипалых кошмаров, не было черве-копателей, выкорчевывающих всё, что попадётся им на пути, не было когтистых зубаток, и прочих тварей, обитающих в разрастающейся Пустоши.

Где-то кричала ночная птица. Эхо интересовался, не нужно ли чего? Открыть окно, направить горячий источник ближе к кровати? «Нет, — ответил Нае про себя, — ничего не надо».

Зачем Эхо привёл его к архиву? Что хотел показать? Нет ли в этом подвоха? И что хочет сообщить незнакомец, и чем сможет помочь? И правда ли что Хор выпивает энуара? Что произошло с предыдущим? Где он? Зажёг в усыпальнице свой камень?

«Нет, не правда», — ответил Эхо. Хор даёт ему жизнь и наделяет сознанием. Значит ли это, что не Эхо говорит с энуаром, а Хор, несколько десятков наполненных песней кристаллов размером с дом.

«Спи, юный Найрис Нер’Рит», — сказала бы Лорели. Ее голос звучит удивительно мелодично, не мудрено, что она возглавляет лекарское отделение. Одно её присутствие уже как награда. А не спится. Нае снова перевернулся. Утром Ящер снова придумает какое-нибудь испытание. Интересно, он звучал больным тогда, в Усыпальнице. Чем он болен? И почему скрывается?