Песнь для Демиурга

Глава 3. Первые уроки

Чуть позже Нае стоял перед наставником в его кабинете, пережидая боль в плечах, а рядом сопел от обиды его новый приятель. Оба получили по паре ударов длинной гибкой жердью по спине, как только показались в комнате наставника. Теперь инструмент воспитания снова стоял в углу, ожидая начала следующей экзекуции.

— Кто дал вам право поднимать тревогу? — допытывал у них уже в который раз маэстро Вирон противным голосом. — Конс-соната хорошо защищена от любой атаки! К чему вы оба начали кричать?

— Но я услышал, — робко повторил, в который раз, Нае. Чем ему еще оправдаться? Он не желал повторения прошлых ошибок для себя. А Келвин поддался панике, потому что поверил новому товарищу. Что-то он теперь скажет, после унизительной выволочки на глазах у немногочисленных учеников и преподавателей, а потом ещё и синяков от воспитательной работы? Отвернётся? Наверняка.

— Что ты там ус-слышал? — Ящер в длинном плотном халате, готовый уже отправиться отдыхать, но вынужденный урезонивать своих подмастерьев, яростно их отчитывал. — Ко мне! Надо с-сначала идти ко мне! Я говорил! По вс-сем вопрос-сам ко мне! Вы вс-сех напугали! Выс-ставили с-себя на пос-смешище!

— Простите, — Нае вдруг почувствовал сильную усталость. Голос наставника скрёб по коже свистящими «с», высасывал последние силы, и хотелось отмыться и лечь спать. Как же он вымотался за этот день, но просто уйти отдыхать, как сделал бы дома, не мог.

— Я ещё поговорю с-с вами завтра! Идите с-спать! С-с рассветом я жду вас-с у с-себя! Я найду вам занятие по интерес-сам!

Нае вяло кивнул и вышел, а следом, толкнув плечом, поспешил и Келвин.

— Ну, ты даёшь! Я думал, и правда летуны! — выдохнул он.

— Я знаю, что слышал, — упрямо повторил Нае. Голова кружилась, и пришлось опереться о стену.

— Ты как? — Келвин склонился к нему, — нормально?

Нае и рад был бы ответить, но и сам не мог понять. Хотелось есть. От волнений и шума, вызванного переполохом, который они же сами и устроили, внутри всё дрожало. Нити дара пульсировали внутренним огнём в такт сердца — гасли и загорались.

— Эти твои нити горят прямо как пожар!

Нае кивнул.

— Эй, новенький! — раздался справа задорный девичий голос, — ничего себе панику ты тут устроил!

Нае взглянул на девицу справа. А за ее спиной еще двое. Все — люди. Как же вышло, что создав Хор и возведя вокруг живой замок Консонаты, энуары безмолвно покинули его, уступив людям?

— Меня зовут Райен, — девушка, на вид уже приблизившаяся к зрелости, подошла и протянула руку для знакомства. — Это Эрион и Террен.

— Нае, — стало отчего-то неловко. — Найрис Нер’Рит.

— Это я знаю, — усмехнулась девушка. Они все были одеты точно так же, как Келвин, с одной лишь разницей, что на рукаве у девицы красовалась нашивка из двух перьев, а у остальных только одно. — Про тебя здесь уже все знают.

— Правда? — Нае выпрямился и прижался спиной к холодной стене. Люди окружили его, не давая возможности ускользнуть. Они все звучали для возбуждённого слуха, как расстроенные инструменты. От несогласованных вибраций сделалось нехорошо.

— Конечно! Ты единственный живой энуар в Консонате! Почти реликвия!

— Единственный? — мысли путались, обгоняли одна другую, и Нае упустил второе важное для себя слово "живой". — Были ещё?

— Были, — согласился Эрион со смешком, — да вышли…

— Эрик, — девушка с осуждением взглянула на товарища, и теперь её тело зазвучало тревожно, — энуары нужны консонате. Хорошо, что ты здесь.

— Нужны? — Нае совсем потерял нить разговора за нахлынувшими чувствами, — а для чего?

— Хор надо настраивать…

— Никто, кроме них не умеет…

Так вот значит, для чего он здесь, чтобы настроить резонансные кристаллы Хора. Но он тоже не умеет! И даже ни разу не видел их! И не хотел! Зачем тащить сюда энуара, который ничего не умеет?

— Госпожа Валли́ ждала вас к ужину, — вдруг сказал названный Терреном. В сравнении с остальными он был невысок и черноволос. — И до сих пор ждёт.

— Пошли, поедим, — Келвин положил на плечо руку, и от прикосновения дрожь внутри усилилась.

— Полегче, Кел, — усмехнулся Эрион, — а то мы потеряем единственного кандидата в смертники…

— Дурак! — Райен усмехнулась, но без злобы, и даже как будто с пониманием. Они что-то знают, это точно. У Нае даже не осталось сил и желания выпытывать, что это значит. Он позволил Келвину увести себя прочь. А ребята за спиной ещё долго и тихо переговаривались.

*****

Вечером, в своей новой комнате с узким окошком под самым потолком, Нае сидел на кровати и переваривал события за день.

Келвин после ужина повёл нового соседа показать, где уборная и купальни, рассказал, что режим лучше не нарушать, а то Ящер будет сердиться. Что каждое утро он занимается с учениками всякими дыхательными практиками, а после обеда заваливает их работой по хозяйству. Что здесь живут ещё с десяток юношей и девушек, учатся звуковой магии, и все они люди. У некоторых странные таланты, но ни один не имеет полной совместимости с Хором, как энуары.

Хор? Нет, никто не видел его, наставники не пускают. Да, Эхо хорошо защищён. Сам Хор поёт вокруг него защитное поле в небе, а от атак с земли его защищает туман и пропасть. Нет, про «Немых струн» тут вроде не говорят, но никто не забывает, на что они способны.

Всё это Келвин вываливал походя, попутно починяя свой башмак при свете неяркой лампы.

— А правда, что люди живут на шагающих городах? — Нае лёг, но любопытство не отпускало его.

— Ты про полипа́т? — уточнил Келвин.

— Не знаю, — честно признался Нае, — я никогда не выезжал из Лиама.

— Я тоже, в смысле, из дома, — Келвин прикусил нитку зубами, — на полипатах живут совсем отбитые. Эти здоровенные твари идут куда им вздумается. Иногда в поисках еды забредают за границу, куда не доходит свет братьев Яров. Им то всё равно, их шкура толще каменной стены, её ничем не пробьёшь, а людям — нет. Говорят, их можно направить в сторону взрывами. Они туго реагируют, но отворачивают, куда надо. Но по мне лучше на них не селиться.

— А кошмары на вас нападали?

— Нет, не было ни разу, — Келвин закончил с башмаком и отложил его в сторону. — У нас говорят, что всех этих тварей Пустоши породила нестройная песнь энуаров, вот они за ними и охотятся.

— Как это? — Нае даже стало обидно.

— Я видел кошмара, пока сюда ехал. В Пустоши. Здоровая такая тварь, огромная пасть и шесть лапищ с когтями. Ящер его отогнал. По мне, так они жрут всё что видят. Не только энуаров. Но нет дыма без огня…

— Что это значит? — Нае очень хотелось спать, но Келвин так охотно рассказывал то, что раньше было недоступно, что он старался удержаться на плаву бодрствования.

— Ты знаешь, что случилось с предыдущим энуаром тут? — Келвин очень серьёзно посмотрел на соседа.

— Нет, — Нае привстал на кровати.

— Я сам не видел, но говорят, твари прорвались через барьер, и первый, кого они схватили был энуар. Его разорвали прямо в воздухе прежде, чем их смогли отогнать.

— Разорвали? — от кровавых подробностей зачесалось в затылке.

— Говорят, они за ним охотились из-за Хора. Чтобы нельзя было его настроить.

— То есть Эхо не так уж защищён? — кисло спросил Нае.

— Да это слухи! Никто не знает, что случилось, — беспечно махнул рукой Келвин.

— А зачем им Хор?

— Откуда мне знать? — Келвин пожал плечами, — Они же твари! Может, он мешает им охотиться?

— А разве Хор не надо настраивать постоянно?

— Не. Присматривать постоянно, да. А настраивается он и сам. Если чувствует энуара рядом… Так Ящер сказал.

Келвин замолчал, завозился со своей постелью, а Нае положил голову на подушку, пахнущую пылью и сеном. Значит, всё не так просто здесь. И Эхо не так безопасен, как все пытаются его убедить. И то, что он услышал сегодня — не плод воображения.

*****

На следующее утро Нае получил себе одежду, чтобы не выделяться среди других учеников Консонаты: длинную нижнюю рубаху до колена с узкими рукавами, верхнюю, серую широкого кроя и штаны едва доходящие до щиколоток. Башмаки, что ему выдали оказались велики и ему было позволено остаться в своих туфлях. Подпоясываясь, Нае отметил себе, что слишком мал для такой одежды. В обе рубахи можно было завернуться дважды. Келвин беззлобно посмеялся над ним и повёл его в обеденный зал, где все подходили к кухарке у огромного котла за порцией каши.

Нае отметил для себя, что ученики здесь разные по возрасту, но все они люди, а энуар — он один, и каждый провожал его взглядом, как какую-то диковину.

— Ешь быстрей, Ящер не любит ждать.

Нае улыбнулся в ответ на тёплое приветствие от Райен и саркастичную ухмылку Эриона. Террен только кивнул, что увидел, приветствует, желает доброго утра. Остальных нескольких никто не представил, а подойти Нае не решился. Но то, что он вызвал у всех странный, подчас граничащий с изумлением интерес — бесспорно.

После завтрака Келвин потащил приятеля в зал для занятий. Эхо заботливо подсвечивал загорающимися светильниками погружённые во мрак коридоры и лестницы. Нае даже споткнулся пару раз, когда пытался обернуться и посмотреть гаснут ли они, когда светить уже некому. Оказалось, да. Это было так необычно и волнующе. Жить внутри каменного, но живого организма, который ничуть этому не возражает, даже наоборот, всячески приветствует.

В зале для занятий были большие окна, но начинались они гораздо выше головы. Пол, устланный плотно пригнанными досками и стены, увешанные старыми пособиями, ловцами кошмаров и пожелтевшими от времени листками. Маэстро Вирон был уже на месте и прохаживался от стены к стене. Уже знакомый гибкий прут плясал в его руках в ожидании спин, на которые можно опуститься.

— Зал с-сегодня в нашем распоряжении, — проговорил он, завидев запыхавшихся учеников. — Проведём рас-сширенное вводное занятие.

Нае не знал ещё, что это, но Келвин загрустил, и он сделал вывод, что это не очень хорошо. Перво-наперво Ящер спросил, умеет ли энуар дышать. Само-собой, ответил Нае, конечно умеет, как же без этого. Все дышат. И после Ящер велел снять верхние рубахи и погнал обоих по кругу в огромном зале, а потом, не давая передышки заставил выдохнуть ноту ветра так, чтобы заставить ловца кошмаров качнуться на противоположной стене залы. Конечно же после бега получилось слабо, ветер едва коснулся понуро висящих перьев. И тогда Ящер велел бежать ещё круг и повторить ноту. На второй раз совсем ничего не вышло, и маэстро повторил свой вопрос:

— Умеешь ли ты дышать?

Нае понял, что здесь закралась ловушка.

— Нет, маэстро Вирон, — выдохнул он. Ящер кивнул удовлетворённо и погнал учеников на третий, четвёртый, пятый круг, прохаживаясь посередине и слушая тяжёлое дыхание.

— Быстрее… — каркнул он и взмахнул своей лозой, едва не угодив по икрам. Нае попробовал бежать быстрее, но всё тело заломило, нити дара стали казаться деревянными, негибкими ветвями, пронзившими всё тело. Говорят, в Пустоши растёт кровавая лоза, она прорастает в живое тело, когда поймает неосторожного путника, наверное, ощущается так же. Как читал в хрониках, представлял, но не видел. Сейчас то, чем он так гордился и считал даром свыше, превратилось в обузу и проклятье. И он начал отставать. Келвин уже пробежал полкруга, а Нае едва передвигал ноги.

— Так, так, — маэстро Вирон подошёл ближе. Нае в ожидании удара спрятал голову в плечи, но Ящер отложил лозу, крепко взял за плечи и начал тыкать пальцами в пылающие под кожей узлы нитей, на груди, на руках, — никакой подготовки, вас не учили дышать? Найрис Нер’Рит! Ты сейчас не похож даже на кусок породы, откуда можно извлечь полезный металл, просто грязь вперемешку с дерьмом!

Нае слишком тяжело давалось дыхание, чтобы возразить на обидные слова. Ящер тыкал пальцами в узлы, давил до ломоты во всём теле. Нае сначала терпел, но потом не выдержал и вскрикнул.

— Молчи! — пригрозил Ящер. — Иначе лишишься голоса!

Келвин остановился поодаль, с любопытством и сочувствием наблюдая за товарищем.

— С-слабые, — с досадой прошипел Ящер и отвесил обидный подзатыльник, — работай! Ещё три круга, а потом с-садитесь в центр…

И снова изнуряющий бег. Дома они с Солой никогда не бегали ради самого факта, скорее для удовольствия и Нае всегда смеялся над девой, что она отстаёт. Хорошо, что выбрали его, а не её. Она избавлена от замечаний Ящера и от этих дурацких никому не нужных занятий.

Наконец, оба свалились в середине зала, тяжело выдыхая свое поражение. Маэстро Виррон прохаживался перед ними, поигрывая неизменной лозой в пальцах.

— Дыхание, — начал он, — с-самое важное для любого мага, обладающего даром извлечения песни. Ес-сли он не умеет дышать — он проигрывает, ибо вс-се заклинания завязаны на дыхании. От вас-с может потребоватьс-ся извлечь нес-сколько нот подряд. Худшее с-случится ес-сли вы к этому не готовы. Ложитесь…

Келвин тотчас послушно лёг на спину. Нае поспешил последовать его примеру. Прохладные, присыпанные пылью доски пола прижались к влажной коже спины. Какой это Ящер всё-таки неприятный. Его тело резонирует на частоте болезни, а голос похож на шипение. А маэстро Вирон меж тем продолжил.

— Вдо-о-ох… — он растянул слово, и замер, — делайте только так, как я говорю!

Келвин надул грудь и раскрыл глаза, глядя в высокий потолок. Нае тоже задержал дыхание, хотя оно рвалось наружу подобно шторму в непогоду. И всё равно оба получили болезненный удар по ногам.

— Выдох… медленно… Вдох…

Дышать по подсказке оказалось тяжелее, чем бежать эти дурацкие круги. Казалось, Ящер специально издевается над ними. Едва ему казалось, что кто-то из учеников не выполняет его указаний, как лоза приходила в движение, оставляя на коже след: на человеческой — багровый, а на коже энуара медленно затухающий синий, горящий огнем дара точно так же как и нити. Нае уже начал замерзать, лёжа на полу. Наконец, наставник сжалился и позволил подняться, чтобы кинуть их в новое испытание. В руке его заплясал огонёк, вызванный простейшим резонансным заклинанием, и каждому из учеников предлагалось его задуть не используя дар. Задача усложнялась тем, что задуть его предлагалось одним выдохом.

Поначалу показавшееся простым упражнение вдруг превратилось в настоящую пытку. Огонёк упрямо не желал затухать. Дыхания не хватало, а за каждую неудачную попытку оба получали по спине заждавшейся лозой. Но маэстро не позволял отступить, он давал передышку и снова поднимал проклятый огонёк на ладони.

Нае совсем выдохся. Голова кружилась, тело не слушалось и превратилось в мешок с бесполезным мясом. Келвин ощущал себя так же.

— Плохо, — маэстро Вирон сжал кулак, пряча огонёк внутри, — даже дети с-справляются с-с этой игрой.

Что ответить? Нае даже не знал, что он должен сейчас сделать: извиниться, упасть на пол, как того требовало всё тело, или возразить, как желал разум.

— Завтра продолжим, — меж тем сказал Ящер, — придётс-ся потрудитс-ся, ибо с-сейчас вы даже на подмас-стерьев не похожи. Неотёс-саная деревенщина, воняющая навозом.

Нае взглянул на Келвина. Тот, похоже, привык к оскорблениям и просто стоял молча, опустив взгляд в пол.

— С-сегодня твоя галерея — вос-сточная. Она должна быть чис-стой до заката. Ветер принёс-с землю и лис-стья… — помолчал, — не с-слышу!

— Да, маэстро Вирон, — Келвин опустил голову ещё ниже.

— Иди. А ты… — Ящер ткнул в Нае пальцем, — пойдёшь с-со мной…

*****

Нае даже не знал, что лучше мести наружные галереи, когда их беспрестанно засыпает пылью Пустоши или идти с Ящером. Наверное, всё-так первое. Ящер повёл его к себе, но не в комнату, а открыл плотно пригнанную дверь рядом.

— С-сюда…

Нае зашёл, задержав дыхание. Это вроде лаборатории? Посредине у стены — стол со всевозможными реактивами, вдоль стен — полки и ящики с компонентами. Кажется, на одной из полок лежали высушенные лапы кошмара.

— Нам надо ус-силить твой дар, — буднично продолжил Ящер, проходя к столу, — Демиург не дал тебе много… мы это ис-справим.

— Как? — спросил Нае. В горле внезапно пересохло, и захлопнувшаяся дверь за спиной превратилась в створку склепа.

— С-садись пока, — Ящер ткнул на табурет у стола. Подчиниться? Или бежать? Только куда? Если он убежит, они приедут Лиам и выберут кого-то ещё? Например Солу. И Нае сам не свой сел, куда было велено.

Ящер покопался у себя в ящиках. Запахло остро и кисло. Нае почувствовал, как снова запылали нити дара, прожигая кожу ярчайшим огнем. Стало до удушья нечем дышать.

Маэстро Вирон же, как ни в чём ни бывало, отложил на стол то что достал, повернулся к ученику, поднял его на ноги за плечи, как куклу, отвёл в закуток за небольшой занавеской и там положил на деревянное ложе с жёсткими, как камень, ребрами. И начал снова щупать там, где нити сплетаются в узлы: запястья, основание шеи, середину груди, колени, лодыжки. Он давил, щёлкал пальцами и прислушивался, а в Нае в это время бушевал настоящий шторм из чувств. Неясно, что это была за нота, но она поднимала в голове целую бурю. Перед глазами плясали цветные круги, казалось, что тело сначала окуналось в огненный смерч, а затем в ледяную воду. Потом маэстро нажал там, где сердце и показалось, что копье проткнуло тело до самой спины. Нае кричал, кажется, но ему снова затворили голос, и из горла не раздалось ни звука.

Наконец, Ящер отстал и реальность вернулась обыденным: запахом пыли и реагентов, жёстким костями ложа под спиной. Нае тяжело дышал, отпуская пережитое. Что такое с ним сделали?

— Начнём с вытяжки «слезы рассвета» — услышал Нае, — посмотрим, как ты на неё отреагируешь…

Значит, это только начало? Нае с ужасом проводил взглядом наставника.