Песнь для Демиурга

Глава 4. Воздушный мост

Вечером вернулся уставший Келвин. Кажется, он был зол от того, что ему пришлось одному выскребать восточную галерею. Но Нае был так разбит после всего, что с ним сотворили, что не обратил внимания. И когда позвали к ужину — тоже. В голове роились странные образы: разрушающаяся Консоната и нависший над всеми грозовой фронт. Молнии били беспрестанно, разрушая Эхо, а он кричал, издавая низкие, разрушающие вибрации, как живой, от этого было физически больно. Твари Пустоши ждали у барьера, порыкивая от нетерпения, в ожидании когда падёт последний рубеж.

— Он так уже давно…

— Эй, что с тобой? — пробились голоса сквозь сон. Нае открыл глаза. Эта Райен. Она такая славная, несмотря на то, что человек. За ней угадывались лица Келвина и Террена. Неужели они все пришли, чтобы проведать его?

— Я тебе говорю, странно всё это!

— Нае… — Райен потрясла энуара, — просыпайся, пропустишь ужин… Он как будто горячий…

— Немудрено, ведь он ещё живой! — рассмеялся невидимый Эрион.

— Да, нет! Он совсем огненный!

— Надо сказать Лорели…

Кто такая Лорели, Нае не знал, но был бы благодарен, если бы его не трясли так и вообще оставили в покое. Хватит того, что Ящер издевался над ним до самого вечера: заставлял пить какую-то горькую настойку, а потом касался узлов на груди и запястьях и они горели, как раздувающееся пламя, а с ними и по нитям разливался такой жар, что хотелось выть от боли. Потом они успокаивались, и всё начиналось сначала. И даже сказать ничего нельзя, потому что голос был затворён наглухо. Потом в какой-то момент Ящер велел уходить к себе и пообещал всё повторить спустя пару дней. Надо бежать. Здесь все желают энуару смерти: от кошмаров до наставников.

— И что же здесь? — услышал Нае новый голос. Наверняка он принадлежит матери Солы. Там, дома, она врачевала всех, кто приходил к ней. Не только травами, но и звуком. А раз она здесь, то и Сола где-то рядом. Наверняка стоит за дверью, опасаясь прервать песнь матери. Вот бы повидаться. Рассказать, как здесь тоскливо и серо. Совсем нет цветов, одни стены. Даже если живые. Никто не поёт.

— Ну, ка, юный Найрис… Поднимайся… — кто-то поднял его за руки, заставил сесть. Пощупали нити дара на шее, заглянули в глаза, оттянув веки. — Каденс Вирон. Он же твой наставник? Отвечай…

— Да, — ему голос вернули. Надо же. Можно рассказать, что там было, только нечего рассказывать. Они не поймут. Они же люди.

— Понятно… — и ему позволили снова лечь и не двигаться. — Пусть полежит… Отдохнёт.

— А что с ним? — кажется, это Келвин.

— Для энуаров это естественный процесс… Пробуждения…

— Чего пробуждения? — недоверчиво уточнила Райен. Кажется, они уходят. Наконец-то.

— У них… — дверь закрылась, дальше стало неразборчиво, и Нае не услышал, что там у них. А было интересно. Но ещё больше хотелось спать. Нае не заставил себя уговаривать и провалился в сон.

*****

Следующие дни не радовали разнообразием. Каждый день начинался одинаково: бег по галереям до дрожи в коленях, дыхательные упражнения, от которых кружилась голова, и очередной «тест» от Ящера — то задуть пламя одним выдохом, то удержать ноту, пока не потемнеет в глазах. Потом, в зависимости от дня недели Нае шёл мести коридоры или мыть котлы на кухню. Или же снова в лабораторию к Ящеру. Он пытался показывать протест и прятаться, но маэстро его всё равно находил, лупил по плечам лозой, а после гнал к себе, как заплутавшую овцу. Прятаться в Эхо было негде, а выходить из замка строго настрого запрещалось. Ворота не открывались ни днём, ни ночью.

Казалось, нет участи для энуара хуже, чем жизнь и обучение в Консонате. На жалобы доброй врачевательнице Лорели, та отвечала, что таков ритуал пробуждения дара для каждого энуара и надо просто потерпеть. Ребята, и даже Келвин смотрели на Нае с сочувствием. Келвин злился первое время, но потом начал приносить ужин в комнату, когда Нае не мог встать с кровати.

Радовало одно — после четвертого или пятого раза переносить эти процедуры стало заметно легче. Уже не хотелось спать, и нити тлели, как угли в остывающем костре, напоминая о себе лёгким покалыванием. Но Нае всё равно решил для себя, что при первой возможности — убежит. А для этого требовалось выучить хоть одну боевую песнь. Но наставник не спешил доверять ученикам столь ценные знания. Он продолжал их пичкать наставлениями о важности дыхания, а энуара еще и горькими вытяжками.

Момента никак не представлялось, и от этого становилось ещё тоскливее. Время шло, оба брата повернулись к осени: удлинились тени, приятный вечерний сумрак напитался студёной прохладой, а Нае не приблизился к своей цели ни на шаг. Единственное, теперь он мог выдохнуть пару нот после изнуряющего забега, и слух обострился так, что он слышал, как капли воды стучат по крыше — каждая нота отдельно, как удары крошечных барабанов. Теперь он ощущал вибрации всем телом, каждой нитью, и слышал любого, как будто тела — это песни, но очень сложные и стройные. От этого чувства чесалось где-то в затылке, и хотелось перестать слышать. Возможно, таким его сделали эти горькие настойки и навязчивые упражнения маэстро Вирона. А если так, то, возможно, Ящер всё-таки знал, что делал. Но Нае не был готов признать, что обязан ему хоть чем-то.

В последний раз в лабораторию пришла грандмастер Дардот. Пока Нае лежал на жёстком ложе, пережидая потоки огня, льющиеся по нитям, она тихо беседовала с Ящером.

— Он довольно податлив, хотя в нем меньше с-стали, чем тебе бы хотелось, — проскрипел маэстро Вирон, по звуку судя, переставляя колбы с места на место, — но, думаю, при должном терпении всё получитс-ся.

— Нам бы ускорить процесс, — тихо шептала грандмастер, полагая, что подопытный недостаточно чуток.

— Нельзя, я и так необдуманно пос-спешил, — возразил Ящер, — и едва его не угробил. Будем идти по плану…

— У нас очень мало времени, — прошептала грандмастер. Это «очень» вспорхнуло в воздухе, закружилось и осело чувством тревоги на коже.

— Некоторые вещи нельзя изменить, — заметил Вирон, — и одна из них — с-степень токс-сичности вытяжки. Она рас-сширяет каналы и нити, но она может и убить, если быть неосторожным…

На это грандмастер не ответила. Прошла к ложу, помяла энуару кисти рук, болезненно сдавливая пальцами точки узлов, заглянула в глаза. Нае рад был бы сказать ей что-то, например, что они с наставником похожи на тварей Пустоши, но Ящер каждый раз на время истязаний лишал его голоса.

— Хорошо, — согласилась она, наконец, — мы будем ждать…

— Пока вс-сё под контролем, Виола, вс-сё под контролем.

После этого разговора Нае задумался, о чём могла идти речь. Ящера не тревожил факт, что энуар мог стать свидетелем разговора. Значило ли это, что тема не так важна? Или он считает учеников настолько тупыми, что уверен в их глухоте и непонятливости?

Этими мыслями он поделился с Келвином, когда они вдвоём дежурили на кухне, отмывая огромные котлы от прикипевшей похлёбки.

— Я слышал, Хор поёт всё тише, — ответил на это приятель, — чтобы его настроить нужна песнь, исполненная на языке создателя, то есть энуаров. Наверное, они хотят чтобы ты быстрее выучил песни и стал полноценным стихийником.

— Почему же они не могут настроить его сами? — удивился Нае, — раз они присматривают за ним. Они же выгнали энуаров отсюда!

— Да нет же! — Келвин даже перестал скрести чугунный бок, — всё было не так!

— А как? — Нае наполовину вылез из котла, чистить который внутри оказалось гораздо удобнее.

— Вам не говорили что ли?

— Нет…

— Твари Пустоши, они вас ненавидят! Я не знаю, что их влечёт, — Келвин с видом знатока склонился над чаном, — может, вы как-то пахнете или ещё что. И когда здесь было полно энуаров, Хор был в постоянной опасности. Поэтому они ушли. И оставили всё людям… Так в хрониках написано. У вас нет такого что ли?

Нае задумался. Старейшины тщательно охраняли доступ к хроникам у себя там, дома. Но люди, они тоже всё записали. Правды не скрыть.

— На вас не напали, пока вы сюда ехали? — продолжил Келвин.

— Не знаю, — признался Нае, — я проспал всю дорогу.

— Наверное, поэтому, — авторитетно согласился приятель.

— Наверное, — Нае задумался. А ведь и верно, тётушка говорила, что твари Пустоши не прочь полакомиться энуаром или убить его худшим из способов, вокруг города постоянно дежурили Поющие, а вот люди могли спокойно путешествовать на полипа́тах без опасения нарваться на стаю кошмаров. Почему? Запах мыслей? Резонирующие нити и узлы? Они чувствуют? У кошмаров нет глаз, но есть уши и чуткое обоняние.

— Нае, — голос приятеля вырвал из раздумий,

— Чего?

— Скоро начнутся осенние игры, — Келвин, смущаясь отложил щётку. — Если Ящер выберет тебя, ты не мог бы отказаться?

— В смысле? Какие игры? Зачем? — понимание пришло не сразу, когда он почувствовал смущение и угрюмую решимость, исходящую от Кела. — Конечно! А зачем?

— Я хочу выступить там. Сам. Он же в меня не верит. Я кто? Деревенщина… А ты…

— В меня он тоже не верит, — отмахнулся Нае, — говорит, что во мне больше дерьма, чем стали.

— Я хочу выступить, — повторил Келвин, — если я выиграю, он по другому посмотрит на нас! И мать увидит, что всё не просто так.

— Конечно! — игры… — И гости будут?

— Вроде как да, — Келвин пожал плечами, — мать с брательником собрались приехать.

Значит и тётушка тоже может! И Сола! И можно попробовать ускользнуть! Даже хорошо, если выберут Кела. Можно будет исчезнуть так, что никто не заметит! И никаких больше вытяжек. И Нае начал тереть свой котёл с удвоенной энергией.

*****

Ящер объявил об играх через пару дней во время очередного забега, проложив маршрут меж двумя башнями.

— Мы учили с-с вами как уплотнить воздух, чтобы с-создать опору под с-стопу. Теперь у вас с ес-сть возможность попрактиковаться. Отсюда и вон туда, — маэстро указал другой борт на другом краю пропасти. Вообще можно было и по галереям туда попасть, но этот путь был короче и опаснее тем, что не удержав достаточную прочность воздушного моста можно полететь вниз. Нае посмотрел через ограждение на дорожки и стриженные кусты под ними. Высоко. — Если у кого-то получится, тот отправится на ос-сенние ученические игры.

— А если нет? — внутри ликуя спросил Нае.

— Выс-секу, — коротко бросил Ящер и отошёл в сторону, давая понять, что гонка началась.

Нае переглянулся с Келвином. Тот с мрачной решимостью кивнул, что согласен на состязание.

— Начнём оттуда, — Ящер ткнул скостлявым пальцем в сторону восточной галереи, — вернётес-сь туда же. Я буду ждать вас-с здес-сь.

Нае переживал, что не сумеет удержаться. Это требует большой концентрации, но с другой стороны, поможет ему, если он решится на побег. Боевой песни он так и не выучил, защитить себя против тварей Пустоши нечем. В этом был огромный минус.

Пока он размышлял, они оба подошли к началу гонки.

— Готов? — услышал Нае.

— А если мы не сможем удержать мост и упадём? — задал энуар вопрос, который наверняка мучил и человека.

— Тогда всё закончится, — весело подмигнул Келвин.

Никто не дал сигнала к началу, они побежали сами. Нае знал, что Келвин сильнее и выносливее, он быстрее бегает и глубже дышит. Но маэстро Вирон дал знать, что гонка не совсем обычная, значит и даром можно пользоваться. Чтобы хотя бы не отстать. Келвин с самых первых шагов вырвался вперёд. Он должен победить. Он этого хочет. И Нае отложил в сторону азарт, и просто позволил своему телу расходовать быстро сокращающийся ресурс. Да, дыхание стало чище, сильнее, но всё равно недостаточно, чтобы догнать Келвина, движимого желанием победы. И вот впереди тот самый участок, где необходимо скрасть длину воздушным мостом. Келвин выдохнул так, что стены вокруг загудели, и прыгнул прямо в пропасть. Нога его чуть просела в воздухе, но удержалась, затем второй шаг, третий. Он, и верно умеет больше, чем кажется. Нае подбежал к ограждению, когда приятель был уже на середине пути.

— Я выс-секу проигравшего, — холодно заметил Ящер, ни к кому не обращаясь, но слова эти были предназначены ему, Нае. Против желания энуар набрал воздуха в грудь и выдохнул нужную ноту, как учили. Воздух перед ним уплотнился и заискрился. Нае зажмурился и прыгнул. Ноги вопреки ожиданию уткнулись в пружинящее, мягкое сопротивляющееся бесцветное облако. Мост под ногами дрожал, как натянутая струна, грозя оборваться и опрокинуть вниз. Получилось! И он побежал догонять Келвина, который уже почти перепрыгнул через ограждение второй башни. Всё получилось!

На грани слуха, тонкими иглами проникли в сознание крики кошмаров. Они кололи тело булавками, проникая к самому сердцу. Опять. Нае обернулся. Так и есть, целая стая в небе на горизонте. Они, словно охотятся за ним. Выжидают, летают вдоль барьера, слушают, ждут момента. Так ли хороша мысль о побеге? Нае сбился с дыхания и тотчас поплатился за это брешью в своём воздушном мосту. Нога не нашла опоры и ушла вниз, а следом и остальное тело. Неловко взмахнув руками энуар полетел навстречу земле. С башни что-то крикнул Вирон, и падение замедлилось, а возле земли и вовсе остановилось. Нае со страхом проводил взглядом проплывающий мимо виска вазон. И со шлепком упал на дорожку из брусчатки.

— Найрис Нер’Рит! — раздалось визгливое с башни, — ко мне! Быс-стро!

*****

Потом, в столовой ребята собрались, чтобы обсудить будущие игры. Келвин участвовал в обсуждении с жаром, а вот Нае без интереса отмечал для себя нужное: игры через пару месяцев, но лучше готовиться заранее, участвовать будут все, победитель получит возможность взглянуть на Хор и даже послушать его песнь. Зря Кел переживал, что Ящер его не выберет. После сегодняшнего оглушительного поражения очевидно, кто теперь в любимчиках. Нае получил не меньше пары десятков ударов за неумение концентрироваться и проваленное испытание. Келвин, конечно, сочувствовал, но звучал всё равно торжествующе. Нае не стал рассказывать наставнику про кошмаров. Над ним посмеялись в прошлый раз, возможно этот факт добавил бы ещё с десяток ударов к уже заработанным. Спина и то, что ниже, болели так, что сидеть было больно даже сейчас, спустя время. Ящер ненавидит энуаров. Это ясно, как день. Он орал так, что уши закладывало, а внутри всё рвалось, словно та стая всё-таки добралась до энуара. А потом Ящер схватил свою лозу и от души отхлестал ученика, куда достал. Сейчас не хотелось ничего: ни игр, ни побегов. Только спать. Пить. Исчезнуть.

— Команд в этом году не будет. Каждый за себя, — прервал его размышления Эрион отвечая кому-то.

— Гонка будет точно, — согласилась Райен, — мишени, и лозы.

— Что за лозы? — уточнил юноша, которого Нае ещё не знал по имени. Видел пару раз в столовой. Они все косились на энуара с изрядной долей любопытства и отчуждения. Немногие решились подойти, чтобы познакомиться, и Райен оказалась среди них. Она интересная, у неё огненные волосы и глаза цвета лазури. Она всегда звучит уверенно. В сравнении с человеческой девушкой Сола казалась гибкой, поющей лозой, тогда как Райен стеной на пути у ветра. Там где первая согнётся, вторая не даст себя уронить. В этом секрет? Энуары всегда подстраивались под обстоятельства, а люди подстраивали обстоятельства под себя. Придумал же Ящер эти свои отвратные практики для усиления дара. Теперь Нае ждут дополнительные занятия по концентрации. Он так сказал. Времени совсем не останется. Даже на сон.

Сколько Нае успел понять, каждый учился по своему направлению. Управляться со звуком учили всех, но кто-то потом станет лекарем, кто-то кинетиком, кто-то акустиком, а кто-то Поющим, стихийником, как их называл Келвин. Но это не совсем верно. Поющие могли использовать боевые песни и призывали при помощи них стихии себе на службу, но по большей части они помогали в строительстве, и настройке Хора. Насколько Нае мог понять, за это направление отвечал маэстро Вирон, и взялся за дело со всей отдачей и жертвованием. Его, Нае, жертвованием.

— Ядовитые лозы, их надо будет отодвинуть, чтобы пройти. Целый лабиринт…

— А если нет? Если не пройти?

— Тогда Лорели обмажет тебя лечебной глиной, — рассмеялся Эрион. — Будешь похож на запечённого цыплёнка.

— Энуар тоже будет участвовать? — и ещё один незнакомый парень склонился вперёд, оперевшись руками о стол.

Нае поднял голову. Кажется, его звали Финнит, родового имени Нае не помнил. Все посмотрели на него с вопросом, кто-то с осуждением, а кто-то с иронией, как Эрион.

— А у меня выбор есть? — угрюмо спросил Нае и снова подпёр щёку рукой. Пускай говорят, что хотят. Скорее бы исчезнуть отсюда.

— Я к тому, что это будет не честно, — продолжил парень. Высокий и статный, с волосами до плеч. Он, наверняка здесь не первый год. — Энуары лучше управляются со звуком. Это все знают! К тому же, они привлекают летунов.

— Ага, ты бы видел, как красиво он управился сегодня, — хохотнул Келвин, зазвучав мелко и подобострастно. Нае перевёл взгляд на него, открывая для себя новое. Он хочет угодить этому человеку. Это невооружённым ухом слышно. Ищет способы понравится за чужой счёт. Всё равно.

— Он уже освоил левитацию? — удивился юноша.

— Да, полёты вниз… — когда Келвин уже угомонится? А длинноволосый парень сделал вид, что понял.

— Полёты, значит… — и больше вопросов не задавал. — Я бы попросил, чтобы он не участвовал.

— Да, ладно, хорошо же всё закончилось, — отмахнулась Райен, — Вирон был рядом?

— Да, — Нае смахнул со стола прилетевший неведомо откуда лист, — он меня поймал. У самой земли.

— Ничего, мы все падали! — Райен ободряюще улыбнулась. Нае бросил взгляд на Келвина, а тот уже отвернулся и что-то рассказывал новому знакомому, отчаянно жестикулируя.