Песнь для Демиурга

Глава 16. Первый удар

Хрупкое, как тонкий лёд, молчание с самого восхода окутало Консонату. За окнами хмурилось небо, засыпая долину мелкой снежной крупой.

Спали тревожно и поднялись с рассветом.

За завтраком Райен в этот раз почему-то отсела подальше вместе с подругами. Нае же увлёкся рассказом Келвина о резонирующих артефактах и не обратил внимания. Настроение у всех сродни последней песне — задорно-безразличное. Эрион, по-прежнему, шутил, но как-то невесело.

После завтрака Нае отправился к Вирону.

— Не терпитьс-ся начать? — усмехнулся наставник, встретив ученика у двери учебного зала.

— Да, — сегодня, Нае был уверен, у него всё получится. Он знал, чем наполнить эхо-лиру, осталось научиться управляться с ней.

— Похвально, — Ящер зашёл в зал, махнул рукой на мёртвую эхо-лиру на столе. — Бери инс-струмент, — Вирон отошёл, попутно доставая из рукава свой резонирующий жезл. Нае в этот раз было чем наполнить эхо-лиру. Он вспомнил встречу в столовой ночью. Прикосновение и тёплые плечи Райен. Он коснулся резонатора, и лира тихонько отозвалась. Когда Нае положил инструмент на сгиб локтя, эхо-лира полноценно оперилась и замерцала струнами. Вирон удивлённо поднял брови.

— Я готов, — Нае улыбнулся.

— Что ж… — Вирон отошёл ещё немного, а потом взмахнул жезлом, прошептал песнь левитации и взлетел под потолок, — пос-смотрим…

Это был нелёгкий урок. Оказывается, мало наполнить эхо-лиру, надо удержать её, и при этом успевать реагировать на бесконечные атаки, которыми Вирон забросал ученика. Две или три попали в цель, оставив неприятный режущий след на плече и голени. Ящер теперь использовал свой прут для концентрации удара, и от того попадания стали точными, как ножи. Нае, наконец, понял смысл этого орудия, почему наставник с ним не расставался. Жалкие попытки ответных волн были рассеяны на полпути или возвращены сторицей. Формировать концентрированную ударную волну, чтобы она могла нанести хоть какой-то вред, тоже оказалось тяжёлой задачей. Но Нае ухватил главное переняв от учителя его технику.

— Неплохо, — резюмировал Вирон, спускаясь на пол. Нае дал задачу своей лире спустить и себя. Левитация во время боя давала много преимуществ, но и создавала немало проблем. Площадь поражения увеличивалась многократно, хотя появлялась способность к манёвру. Без усиляющей дар эхо-лиры такое вряд ли возможно. Она наполняла нити могуществом и усиляла любую песнь в сотни раз.

— Неплохо, — повторил Вирон, складывая жезл в рукав.

— Маэстро Вирон, — Нае отложил лиру, — мы же не выстоим!

— Отчего же? — Ящер заложил руки за спину и воззрился на ученика.

— Нас мало! — Нае не знал как передать ужас, сковавший его в лагере «Струн», — и половина — всего лишь подмастерья!

— У нас есть Эхо, — легко заметил Вирон, — и помощь уже в пути.

— Вы так в них верите?

— С-странно, почему ты не веришь, — усмехнулся Вирон, — твой брат, уезжая дал клятву, как и вс-се остальные. Дашь и ты, если решишь покинуть Конс-сонату пос-сле обучения.

Нае подумал.

— Маэстро Вирон…

— С-спрашивай, Найрис-с Нер’Рит, — нетерпеливо перебил Ящер, — вопрос-сы напис-саны на твоём лице!

— Отец сказал, что Демиург болен. Что Хор убаюкивает его, и он угасает. А с ним и весь мир. Скажите… — энуар взглянул на учителя, — это правда?

— С-сложно ответить, — Вирон не разозлился, не выгнал ученика прочь. Грядущая катастрофа всех примирила. — Мыс-сль, что Демиург болен, заронил некий Странник, бродячий Поющий без полипаты и дома. Он с-скиталс-ся по Пус-стоши, наблюдал и с-сделал выводы. И он разнес-с эту заразу по всем землям, на которых побывал. Ес-сли ты хочешь с-прос-сить, верю ли я в это, то нет, не верю. Иначе я был бы не здес-сь, а там, — Вирон кивнул головой в сторону. — Я с-считаю, что это опас-сная ерес-сь. Она рождает чудовищ.

— Но, — возразил Нае, — он сказал, что кошмары охотятся на нас, на энуаров, из-за этого! Из-за Хора! Что усыпляет Демиурга, а он желает пробудиться. И потому уничтожает то, что этому препятствует.

Вирон взглянул на ученика, словно увидел в нём что-то новое для себя.

— Ты поверил? — уточнил он.

— Звучит очень логично! — оправдываясь, воскликнул Нае. Отвернулся и заметался вдоль стола. — А вдруг это правда? Вдруг Демиург и в самом деле желает проснуться? Кто тогда мы? Тюремщики? Получается так!

— Это вс-сего лишь теория. И ты готов положить на алтарь домыс-слов всё, что тебе дорого? — уточнил Вирон. — Поверить, что Хор должен замолчать?

— Нет! — нити дара снова расплескали отблески вокруг. Эхо-лира ловила их на полированные ребристые бока. — Я не готов! Я не могу! Но я не понимаю! — он взглянул на наставника, — где правда?

— Правда? — Усмехнулся Вирон, — правда там, где ты готов её принять. Твой отец принял мысль, что может потерять всё. Ему не претит с-стереть всё, чего он готов лишитьс-ся.

— Но он может и обрести! Если прав! Он сказал, что Искажение можно будет вылечить! Представляете? Вы сможете избавиться от боли!

— Если от мира хоть что-то ос-станетс-ся! — огрызнулся Ящер. — Об этом он не с-сказал? Не уточнил, каковы шанс-сы? Он готов решить за других? Тех, кого даже не знает?

Нае отступился, остановился, невольно разглядывая изгибы эхо-лиры.

— Я не знаю, где истина, — вздохнул он, — но я точно знаю, что́ не готов потерять. И где моё место.

— Мы вс-се это знаем, — хрипло проговорил Вирон, и направился к выходу. — Иначе нас-с бы тут не было.

*****

Нае с удивлением слушал чужие, незнакомые вибрации, когда вышел из зала занятий. Консоната наполнилась голосами. Они пришли! Пришли на помощь! И он побежал вперёд, туда, где гудели чужие тела и мысли, чтобы увидеть смельчаков, осмелившихся бросить «Струнам» вызов.

Столовая гудела басом и тенором. Большая часть из прибывших — люди, но были и несколько энуаров. С замиранием сердца Нае увидел знакомый силуэт длинной светлой косой от темени.

— Оульм! — Нае с радостью запрыгнул на плечи брату, обнял его, как в детстве, — ты пришёл!

— Я не мог не прийти, — брат повернулся, и крепко стиснул младшего в объятиях, — это общее дело! Братишка! Вот кого не ожидал здесь увидеть, так это тебя! Ты говорил, что хотел остаться в Лиаме! Цветочки — бабочки и всё такое! Зная тебя, я был уверен, что ты добьёшься своего!

— Меня выбрали Старейшины, — нехотя признал Нае, — и не спросили.

— Ты возмужал, братец! У кого ты здесь? — вокруг шумели, кричали, смеялись, и теперь перспектива столкновения не выглядела пугающей. С такой армией, пожалуй, можно и побороться!

— У Вирона…

— О, — Оульм сжал губы, подбирая слова, — он по прежнему ходит со своей подружкой!

— С кем? — Не понял Нае.

— С лозой, всё время с ней таскался, — нетерпеливо добавил брат.

— Да, по прежнему с ней, — рассмеялся Нае. Отчего так легко стало? Мысль, что противостоять «Струнам» будут не ученики, а опытные Поющие, согрела лучше камина в холодную ночь.

— Ты погоди пока здесь, — брат похлопал по плечу, — мы сейчас с Грандмастеру, и потом я вернусь. Или я найду тебя! Не ложись спать!

— Конечно!

Они пришли! Пришли… Нае был почти счастлив. Когда все разошлись, за столами остались несколько человек и Райен среди них. Она сосредоточенно изучала свитки по травничеству. Один за другим. Нае поспешил подойти.

— Привет, — он подсел рядом.

— Привет, Нае, — Райен отвлеклась ненадолго и снова погрузилась в чтение. Как хорошо, что защита Консонаты ляжет на сильные плечи Поющих. Можно даже поверить, что атака снова будет отбита. И Райен сможет изучить своё ремесло до конца. А Сола остаться дома… Нае поймал себя на мысли, что не так часто вспоминает её, заменяя привычный образ рыжими кудряшками. Он прислушался к деве, сидящей рядом. Она сосредоточена, потому что уверена, что будет завтра помогать в лазарете. Нет и тени тех чувств, что бушевали в ней вчера. Может, показалось? И Нае отодвинулся.

— Ты что-то хотел? — Райен подняла голову.

— Нет, я просто… Хорошо, что они все прилетели, да?

— Это их долг, как будет и наш потом, — заметила Райен, и Нае уловил интонации Лорели.

Он посидел немного. Чего он хотел? Почувствовать близость, и как вчера, чтобы согреть себя этим воспоминанием завтра и наполнить эхо-лиру, если понадобится. Но, похоже, этому не бывать.

— Я пойду, — откашлялся он. Подождёт брата у себя. Райен только кивнула.

*****

Что это было? Что было вчера, а что сегодня? Может, ему показалось, что Райен…

— О, Нае, — Келвин оказался в комнате. Он возился с большой резонансной панелью, — я хочу зарядить это.

— Ты, кстати, знал, что такое резонансные крисы? — и посмотрел в глаза. Его прямо распирало от знаний, которыми он хотел поделиться.

— Нет, — Нае присел на свою кровать.

— Это застывшая лимфа энуаров! — выпалил Келвин и хлопнул себя по колену, — представляешь! Кто-то из вас добровольно жертвует лимфу, чтобы создать парочку таких штучек! — Келвин постучал по переливающимся всеми цветами полупрозрачным кристаллам резонатора. — Только сегодня узнал.

— Серьёзно? — недоверчиво уточнил Нае.

— Вполне, — Кел поправил кристалл в гнезде, — тут куча народу прилетела и среди них Иллис Иан’Нир, очень крутой гармонизатор! Он как раз занимается их производством. Он объяснил. Я чуть со стула не упал!

— Я, пожалуй, тоже чуть не упал, — рассмеялся Нае, — лимфа… С ума сойти!

— Да, их нельзя сделать много! Поэтому они такие… Редкие. Представляешь? Невероятно!

— Знаешь, — Нае скинул башмаки и забрался на кровать с ногами, — оказывается, нам столького не говорили! И я не понимаю, почему!

— Нам тоже особо не рассказывали ничего, — отмахнулся Келвин, — наверное, это не нужно. У каждого своё предназначение. Кому-то башмаки чинить, а кому-то защищать Консонату. Как думаешь?

— Наверное, ты прав, — но мысли соскользнули на тёплые руки вчера ночью. На тонкие белые пальцы, в собственной руке. Словно нити Излома на небесах. В душе снова потеплело и нити разгорелись. Райен, огненная дева.

— А теперь представь себе, что такое кристалл Хора, — но Келвин не желал останавливаться и продолжал рассуждать. — Если он, как все говорят, величиной с дом! И он не один! Сколько там энуарской лимфы!

— Много, — выдохнул Нае. — Наверное, не один энуар приложил там руку.

— Сотни, — авторитетно подтвердил Келвин.

И подумал, что в Лиаме Старейшины управляли кристаллами, и они же, видимо, их заряжали и делали, жертвуя свою лимфу. «Струны» умеют разбивать посмертные и резонансные кристаллы так, что те больше не хранят песнь и принимают окончательную смерть. Так дети Вейме Нер’Рита никогда больше не услышали голоса матери, даже после смерти. С Хором они сделают то же самое. Убьют его. Нае поёжился, обнял себя руками. Хорошо, что Поющие здесь. Плохо, что третья война Беззвучия начнётся уже завтра.

*****

Оульм зашёл почти к полуночи, когда Нае от скуки прочёл свитки об обеих войнах. Из нового он почти ничего не узнал. Понял лишь, что с каждым разом энуаров становится всё меньше. Вот и в этот раз, в столовой, он увидел пятерых, включая брата, если не прибыли новые. Выходит, защищать Консонату скоро придётся только людям. А если энуара не будет среди обитателей, то Хор угаснет.

— Здорово, братишка! — Оульм безошибочно нашёл комнату брата. Впрочем, если попросить Эхо, он приведёт куда угодно. Чему удивляться? — Я жил чуть подальше. Туда, — он показал пальцем, — по коридору.

— Привет, — Келвин отложил свой резонатор и с восхищением уставился на вновь вошедшего: на тёмную кожу в ярких, как Яры, нитях, на длинные почти белые волосы, заплетённые в толстую косу до самого пояса, на многие слои одеяния, подпоясанного широким ремнём, где в хитросплетённой петле висела эхо-лира без струн.

Нае безумно гордился братом дома, и восхищался им теперь. Особенно, когда замечал тонкие полосы шрамов на руках и лице, перечёркивающих нити дара, но так и не погасивших их. Оульм много странствовал, и может рассказать кучу историй! А ещё он столь же силён, как отец. Наверняка!

Отец… Нае потух немного, когда представил, как он расскажет брату о своём приключении. Что скажет Оульм?

— Как ты тут устроился? — братец присел рядом на кровать. — Были у Дардот, — пояснил он потрясённый приятелям, — расставили дозоры. Думаю, отобьёмся.

— Я видел, сколько их, Уль, — Нае вдруг потерял львиную долю своей радости. — Не меньше пяти десятков. И они управляют кошмарами! Это не мало.

— Да? — казалось, брата эта новость не смутила, — может, у них одно желание на всех? Мы победим, братишка, — он обнял за плечи Нае и потрепал волосы. — Потому что мы — правы. Эхо на нашей стороне.

— Да, — Нае мялся, не зная, как сказать главную новость.

— Уль…

— Что?

Нае оглянулся на застывшего в ожидании чего-то потрясающего Келвина, и потянул брата в коридор.

— Прости, Кел, надо поговорить наедине…

*****

Оульм принял новость спокойно. Только стал, пожалуй, ещё молчаливее. Они нашли себе укромный уголок столовой, чтобы поговорить.

— Он обещал убить тебя? — уточнил брат.

— Да, если мы не сдадимся, — кивнул Нае, — сказал, что сделает это лично. Я не боюсь, Уль.

— Ему придётся потрудиться, — усмехнулся Оульм. — И сам отвел тебя к кошмарам?

— Он стоял рядом, да…

— Ублюдок, — выругался Оульм, но потом положил руку на плечо. — Воистину, он сошёл с ума, Най. Я избавлю его от бремени. Не волнуйся. Мы не сдадимся просто так.

— Убьёшь его? — дрогнувшим голосом уточнил Нае.

— Я не дам ему подойти к тебе, а там как пойдёт, — уклончиво согласился Оульм. — Лучше было ему сдохнуть ещё тогда…

— Не говори так. Мне сказали, что благодаря ему меня не убили, — поспешил Нае добавить. Всё-таки отец не так плох.

— Хоть где-то не облажался, — согласился брат, прижал рукой к себе. — Я бы не простил его, если бы ты погиб, — прошептал он в макушку.

Удар сотряс Консонату и уши заложило от крика Эхо.

— Началось! — Оульм вскочил и ткнул в брата пальцем. — Не высовывайся! Слышишь? Сиди тут!

*****

Лорели собрала всех учеников в столовой. Объявила о чрезвычайном положении. Что надо укрыться внутри Эхо, не подходить к окнам и по первому зову сделать всё, что потребуется для помощи защитникам. Нае молчал, слушая больше звуки снаружи. Кошмары кричали не переставая. Эхо молчал.

Вокруг заволновались ученики, наперебой высказывая свои мысли насчёт помощи.

— Лекарское дело!

— Артефактология!

— Акустика.

Они ничего не знают. И не представляют, какой ад сейчас творится снаружи. И если защитники отступят, этот ад пролезет внутрь, распахнёт окна, проникнет в каждое сердце.

А Нае представлял, как можно противостоять волне кошмаров. Звук их крика раздирает изнутри не хуже когтей. Надо уметь хорошо держать песнь и сконцентрироваться на ней, чтобы не отступить. Недаром Ящер учил этому на занятиях. Чем больше Нае думал, тем сильнее убеждался, что всё, что до этого приносило ему неудобство: вытяжки, выматывающие тренировки, даже угрюмая злоба наставника, всё готовило его к этому моменту. Нельзя противостоять кошмарам, когда не готов выложиться полностью. Этого требовал Вирон, и того сейчас потребует Эхо.

— Нае, — по правую руку подсела Райен и незаметно под столом взяла его за руку. У неё холодные влажные пальцы, вздрагивающие при каждом новом звуке извне.

— Тебе страшно? — Нае повернул к ней голову. Конечно, страшно. Кожа на лице побелела, отчего все веснушки проявились россыпью тёмных точек. — Они справятся, не бойся.

В ответ Райен только крепче сжала ладонь под столом. До ломоты в пальцах. Но Нае ничего не сказал. Второй рукой накрыл её ладонь под столом. В ответ Райен прижалась к боку и положила голову на плечо.