Песнь для Демиурга

Глава 18. Осада

Нае не дождался помощи, потащил Вирона сам, позабыв про эхо-лиру и песнь левитации, обо всём, чему научился. Горе сцепило всё внутри в тугой путанный узел, который теперь не распутать утешающими речами, лишь разрубить. Но где взять такой клинок? Из чего его выковать?

Вирон оказался тяжелее, чем он рассчитывал, и пришлось оставить попытки сдвинуть тело. Нае пригляделся к кровоточащей ране. Рассеченная плоть пульсировала и каждая мышца сокращалась отдельно. Словно вот-вот края раны разойдутся и наружу вылезет чудовище. Это Искажение так меняет тело? Выглядит отвратно. А лицо и вовсе стало похожим на маску.

— С-с-с, — наставник очнулся, открыл безумные глаза, дёрнул головой в попытке подняться.

— Я здесь! — Нае подсел с боку так, чтобы его было видно, — сейчас я отнесу вас в лазарет. — Зачастил он, спасаясь от пустоты внутри, — там Райен и Лорели. Они вам помогут! Они всем помогают.

— Вс-се с-спас-слис-сь? Ви-иола…

Нае подхватил эхо-лиру, попытался поднять из-под пласта чёрной, как дёготь, безысходности воспоминания об утреннем счастье. Нет, тишина. Лира сейчас бесполезна. С досадой Нае положил инструмент на ноги наставнику и опять схватился за плечи одеяния, с твёрдым намерением дотащить раненого обычным способом.

— Я не знаю, маэстро Вирон, я мало что видел, — и он поволок тело. Эхо голосов впереди обрадовало до колик в ногах. Эрион и Террен! Они помогут. Всем помогут. Нае вытер пот, заливающий глаза. Или это были слёзы? Не разобрать.

— Нае! — Эрион подбежал, принялся помогать, а Террен кивнул, что рад увидеть живым.

*****

В лазарете никогда не было так людно. Все кровати заняты тяжело ранеными. Кто-то с глубокой раной, а у кого-то отсутствовала кисть или рука. Кошмары никого не щадили и рвали тела, как пергамент. Нае с болью отметил, все они были людьми. Ни одного энуара. Все Поющие остались там, за чертой и пополнят ряды памятных камней в Усыпальнице. Вместе с Оульмом. От воспоминаний о роковой схватке сердце пропустило удар и защемило в груди.

— Нае! — Райен подошла близко и обняла его, — ты здесь! Я боялась, что больше не увижу тебя.

— Я здесь, — механически согласился энуар. Вокруг гудел воздух от низких вибраций боли. Находиться тут долго — значит только мучить себя. Нае сжал руку Райен на плече. Огляделся. Грандмастера не было, но здесь он увидел почти всех преподавателей и незнакомых людей, обратившихся за помощью.

— Я сейчас, Райен, скоро…

Оторвался от единственного человека, дарящего ему покой в этом мире, и медленно побрёл меж рядами кроватей. Нет, Грандмастера нет. Неужели она не выжила?

— Где Дардот, Райен? — обернулся он к деве.

— Не знаю, её не было, — Райен оглянулась, — здесь почти все…

— Кроме энуаров, — горько заметил Нае.

— По ним били в первую очередь, Нае, — Райен несмело коснулась плеча. — Прости…

— Тебе незачем извиняться…

— Давай, я посмотрю, что с рукой, — Райен потянула его прочь. Когда на плече появилась рана? Он не заметил. Покорно позволил усадить себя на табурет у манипуляционного стола

— Эхо говорит, снаружи настоящий ад, — подошёл Келвин. — Он затворил все окна и двери, и сказал, что защитит всех внутри. Они не пройдут.

— Но и мы не выйдем, — возразил Нае. — Это осада.

— Да, — Келвин кивнул, скрестил руки на груди, поёжился, — осада… — Взглянул на рану, что Райен осторожно перевязала. — Ты был там?

— Был, — сколько времени прошло, как Оульм вручил ему эхо-лиру? Ещё одна вечность. И за это время Найрис Нер’Рит успел повзрослеть и состариться. — Отец убил Уля… — добавил он, чувствуя, что если не поделится горем, то оно затопит его до самой макушки. — Просто рассёк его надвое… И даже не пожалел об этом.

— О, Нае… — только и смогла сказать Райен, присела, прижалась к боку, спрятала лицо на груди. — Мне так жаль!

Нае кивнул. Жаль. Но этим никак не воскресить дорогих тебе людей. Осталось последнее средство — не дать «Струнам» уничтожить Хор.

*****

После перевязки Райен усадила энуара в укромный уголок за ширму, давая время побыть одному. Келвин, Эрион, Террен и не только они, приняли на себя новые для себя роли заботливых сиделок.

Нае даже успел провалиться в тревожный полусон.

«Я говорил тебе», — снова отец. Чего он хочет. Если бы можно было закрыться от него совершенно!

«Ещё можно спасти остальных. Сдавайтесь. Мы выведем вас в долину», — оставить Хор? Чтобы они уничтожили всё…

«Око нанесёт удар на закате. Прошу, подумайте», — о чём? Он сам хотел убить Нае, но Вирон ему не позволил. О чём он сейчас говорит?

«Никто не выживет». — Никто? Даже Райен? — «Открой нам двери»

Нае слышал и Эхо. Ещё недавно большое, доброе и заботливое создание страдало от нанесённых ран не меньше людей. Ему пришлось закрыть Хор несколькими слоями камня, и для этого лишить несколько помещений стен. Например, стенах зала для занятий зияли теперь огромные дыры. Всего этого Нае ещё не видел, но уже знал, что над Консонатой собирается страшной силы буря, но теперь не Эхо провоцировал её, а гнев Спящего. И Эхо было страшно. Немного.

От непрекращающихся низких вибраций разболелась голова. Нае поднялся. Куда бежать? От отца, от боли и потери? Можно ли найти место, где всё иначе? Сам не свой он побрёл прочь. Мимо раненых и суетящихся помощников. Не заметил встревоженного взгляда Райен и многозначительных перемолвок между Келвином и Эрионом. Просто ушёл, спасая себя от чужой боли.

Эхо страдал не меньше. Нае слышал разрушенные стены, раздираемые кошмарами прямо сейчас галереи и кровли. Словно стая падальщиков накинулись они на обессиленную добычу и рвала, чтобы уничтожить волю к сопротивлению.

«Прошу ещё раз, подумай»

О чём здесь думать. Перед глазами стоял Оульм и тончайшее лезвие звуковой волны, рассекающее его тело наискось. От плеча до бедра. А потом он упал.

«Найрис», — вот бы отец вылез из головы и больше никогда туда не приходил. Горе, что они встретились. Лучше было бы если бы он умер еще тогда.

С досадой Нае увидел перед собой двери забытого Архива.

— Я не хочу больше, — бросил он, — ненавижу их!

Но Эхо приоткрыл дверь и даже зажёг приветливый огонёк внутри. И Нае поддался. Зашёл. Даже безошибочно нашёл тот самый манускрипт с запретной печатью. Знак «Немых струн». Сел прямо на пол под лампу.

Интуитивно выдохнул ноту невидимости. Детские игры. Играли с братом. Как он раньше не догадался? Нае когда-то думал, что это забавно. Свиток, сдувая с себя печать молчания проявил замысловатые энуарские литеры, сплетённые в четыре блока письмена. Проявились на несколько вдохов и угасли снова.

Манифест. Так его назвал Вирон.

И снова литеры пятнают бумагу.

«Когда смолкнет песнь,

Погаснет кошмара свет,

Мир станет другим,

В тьме родится ответ.»

И дальше было написано то, что он и так уже знал. Демиург умирает и тянет за собой созданный мир. Пробудить творца — благо, ибо он тогда сохранит жизнь своим детям. Тру́сы! Они все тру́сы! Нае подтянул колени к груди и задумался.

Если Вирон и Око были друзьями, значит одноглазый бывал в Консонате. Кто знает, быть может, он тоже нашёл здесь этот манифест?

— Найрис? — в приоткрытую дверь заглянула Лорели.

— Да, я здесь, — Нае вытер на всякий случай глаза.

— Тебе нельзя сейчас быть одному, — заметила целительница и прошла внутрь, заметно прихрамывая. — Особенно здесь. Это забытое место.

— Отчего?

— Здесь бродят призраки прошлого.

Лорели встала у стены глядя на энуара сверху вниз. Но в её взгляде не было превосходства или высокомерия, только усталость.

— Ты уязвим, — добавила она. Эхо заботливо выдвинул для неё камень, похожий на сидение стула, и она с тихим вздохом села.

— Не больше чем другие, — вздохнул Нае. Положил руки на колени.

— Гораздо больше, — возразила Лорели. Лицо её в свете неярких ламп углубило тени под глазами. — Твой отец зовёт тебя? Скажи…

— Да, но я не хочу его слышать.

— Нам передали требования, — целительница помолчала и говорила теперь отстранённо глядя в сторону, — от нас требуют признать поражение. Грандмастер осталась снаружи и, кажется, её больше нет. Каденс без сознания. Из тех, кто может принять решения остались я и Рангар. Остальные пропали или ранены.

— А такое уже бывало? — Нае повернулся к ней, — во время первой и второй войны?

— Тогда они были кратно слабее, Найрис, — Лорели слабо улыбнулась, — а мы намного сильнее. Мы не считались с потерями, а сейчас вынуждены радоваться любому поющему и беречь силы. Это угасание Хора.

— Почему?

— Дар энуаров тоже гаснет, разве ты не видишь? И, кажется, однажды случится так, что в ваших общинах начнут рождаться дети без него. Это ужасно звучит, знаю. Но это так.

— Но не значит ли это… — Нае с трудом заставил себя говорить. Не сочтут ли его предателем? — Значит ли это, что они правы? Лорели? Что Демиург умирает…

Целительница помолчала, размышляя.

— Каденс говорил о тебе, что ты не боишься задавать вопросы. Это ему в тебе нравится и ужасно забавляет.

— Я бы не сказал, — Нае положил голову на руки. — Кажется, его забавляет другое.

— Каденс… — Лорели прикусила губу, совсем, как тётка, когда не знала, соврать ей или сказать правду. — Каденс застал вторую войну. Еще совсем молодым. Их было много, горящих сердцем, талантливых Поющих. Но Пустошь росла… А с ней росла и мощь «Струн». Их яд отравлял не только землю, но и умы. Нас предали, Найрис. Попытались предать. Это был Аксис Тормут. Молодой, желающий славы и власти Поющий. Каденс встал у него на пути, и «Струны», к счастью, не смогли осуществить свой план.

— Он ударил лучшего друга? — Нае кивнул. — Я знаю, мне рассказывали.

— Не просто ударил, — Лорели снова прикусила губу, — от него требовали результат. Эта история темна, и осталась в прошлом. Мы все постарались её забыть. Но с тех пор он корит себя за излишнее доверие и те решения, которые он принимал. Теперь он считает, что не имеет права на слабость и не даёт этого права другим. Даже тебе. Особенно тебе. Мы все ошибаемся…

— Искажение поразило его, — согласился Нае. — Но думаю, скверный характер был у него и до болезни.

Лорели рассмеялась так, что по нитям пробежали искорки счастья.

— Верно. Он искажён. Но он остался, не ушёл в Пустошь. И отдал Консонате всё, что у него есть. Я ценю это. Мы все ценим.

— С ним всё в порядке? — отчего-то показалось, что разговор зашёл не просто так.

— Пока да… Пока да…

Это «пока» звучало неуверенно.

— Лорели, — Нае всё же решился задать вопрос, — как вы думаете, «Струны» могут быть правы?

Лорели покачала головой, размышляя.

— Всё возможно…

— Если это так, то значит… Все эти потери… Они бессмысленны! Их можно было избежать! — Нае снова вспомнил ярко-голубую лимфу на грязном полу. — Ради чего?

— В некоторые вещи, Нарис Нер’Рит, приходится просто верить. Ибо доказательств порой бывает недостаточно. — Лорели выпрямилась и сморщилась

— Вы верите? — Нае поднял на неё взгляд.

— Я верю.

— Но вот сегодня! — Нае не замечая за собой снова распалился, — нам дали время до заката! Иначе все погибнут вместе с Эхо. Что надо сделать? Как поступить? Мы верили, что справимся! Но они оказались сильнее!

Лорели задумалась.

— Если они сделают, что обещали, мы погибнем вместе с Хором, — добавил Нае.

— Предлагаешь дать им возможность уничтожить Хор?

— Он всё равно погибнет, — Нае уткнулся лбом в руки, сложенные на коленях, — разве вы не видели? Они будут бить, пока не сломают защиту. Что мы можем? Если даже Демиург на их стороне?

На это Лорели нечего было ответить. Она помолчала, размышляя.

— Пойди к ребятам, Найрис, — ласково сказала она. — Всем сейчас нужна поддержка.

*****

Нае нашёл всех своих друзей в лазарете. Поинтересовался как дела у наставника. Вирон не приходил в себя. Лорели отпустила Райен отдохнуть, и Нае вызвался проводить её до комнаты.

Они шли вдвоём по тёмным коридорам держась за руки, и Нае жадно впитывал её всю: всполохи рыжих волос, веснушки на носу, лёгкий запах пота и лекарских составов. Словно в последний раз. До заката.

— Нае, — Райен остановилась у двери в свою комнату.

— Что? — как хорошо, что она есть. Дева-пожар, дева-костёр, дева-светило.

— Я слышала, как Лорели говорила Рангару, что у нас время до заката… Это правда? — голос её дрогнул, она прижалась к стене спиной, спрятав и руки.

— Правда, — тихо согласился Нае.

На это Райен подалась вперёд, обвила шею и поцеловала его в губы. Буря чувств поднялась внутри энуара, сродни шторму, бушующему снаружи. Дева прижалась, закрыв глаза. А потом медленно отстранилась.

— Прости…

Нае стоял, как болван, кляня себя последними словами, что не может ни сказать, ни сделать хоть что-то разумное. Внутри расцветали розы и цвели плимерии, наполняя все его существо невообразимым счастьем.

— Похож на карамель, — неловко рассмеялась Райен, вытирая краешек губы пальцем. — Извини, пожалуйста, я не хотела… В смысле… Если ты не… Извини…

Но Нае не хотел её извинять. Не хотел, чтобы она извинялась. Он склонился к ней и повторил поцелуй. Райен обвила шею руками и прижалась к плечу.

— Прости, — всхлипнула ещё раз со слезами.

Нае молча прижал её к себе, вспоминая солоноватый вкус губ. Райен плакала, выливая пережитое слезами. И как раньше, он представил то щекочущее чувство, которое охватывало его каждый раз, когда Райен его касалась. Нити дара разгорелись, щедро отдавая миру заряженное счастьем сияние. Райен всхлипнула ещё раз и затихла.

Они постояли вдвоём, прислушиваясь друг к другу.

— Побудь со мной, пожалуйста, — попросила Райен робко.

*****

Потом они просто молча сидели рядом на широком подоконнике затворенного каменными шипами окна в комнате девушек. Райен дремала, положив на плечо голову и подобрав ноги, а Нае слушал, как внутри него растёт новый незнакомый мир. Словно энуар до этого стоял за высоким забором, слушал радостные крики и смех, не в силах преодолеть преграды, но сейчас Райен открыла ему двери и пригласила войти. Там, за забором оказался огромное, необъятное небо и поле, свободное от боли и увядания Пустоши. Здесь можно было жить и строить новый мир, за который не надо бороться. Он просто есть.

Жаль, что всё скоро закончится. Нае помрачнел, когда вспомнил о настоящем. Но и этого сейчас довольно. Энуар склонился, чтобы вдохнуть запах волос. Самый лучший и манящий во всём мире. Огненная дева Райен.

Кажется, в последние дни время исчислялось вечностями. Ещё одна пролетела, пока дева спала, прижавшись к плечу. И спустя эту вечность в комнату заскочила Сера, соседка Райен по комнате.

— О, Нае! — она слегка удивилась. — Ты здесь? Тебя все ищут!

— Что? — Райен потёрла глаза, поднялась, — что случилось?

— Мы уходим! Лорели сказала, мы оставляем Консонату, забираем раненых и уходим. Велела всем собраться!

Нае спустился на пол, оглянулся на подругу. Растерянный взгляд, слега опухшие глаза. Райен поймала руку, не желая её отпускать. Словно боялась потерять навсегда.

— Почему мы уходим? — выдохнула Райен, — мы все оставляем? Зачем? Почему?

— Лорели сказала, ни к чему новые потери. Раненым нужна помощь. Иначе они умрут. Велела взять самое необходимое! Нас отпускают! — Сера подхватила сумму из сундука, собираясь упаковать свои вещи, — Нае, ты не мог бы выйти?

— Конечно, — Нае сжал мягкую потеплевшую ладонь, — видишь? Всё будет хорошо.

— Но как же Хор? — Райен никак не могла поверить сказанному.

— Лорели сказала, его уже не спасти. «Струны» согнали сюда тучу кошмаров и используют гнев Демиурга против Эхо. Этому нечего противопоставить. Она хочет сохранить тех, кто остался жив. Так и сказала: «Сохраним, что можем». Ты идёшь? — нетерпеливо обратилась Сера к обоим одновременно.

— Да, да… — Райен взглянула на энуара с надеждой. — Нае?

— Я вернусь, — Нае отступил к двери. — Я обязательно вернусь.