Плакса (СИ)

Алиса

Упаковывание вещей, оказывается, довольно медитативный процесс. Марик складывал вещи в коробки, а я их заклеивала скотчем. Мама с папой последнюю неделю были заняты вопросами закрытия кофейни. Нужно было оформить кучу бумаг, чтобы в дальнейшем продать помещение, выплатить всем работникам зарплату и куча других вещей, которыми мама сказала не засорять свой мозг. Как только они разберутся со всеми этими вопросами, мы закажем перевозку вещей и уедем. Папа сказал, что им еще нужно пару дней, чтобы уладить все вопросы и с нашей квартирой, тоже. Они договорились с Лисовскими, что первое время они присмотрят за ней. А после родители решать, что с ней делать: продавать или сдавать в аренду.

Я подняла голову и обвела взглядом нашу гостиную. Вдоль стены, увешанной фотографиями, была протянута гирлянда, мягкий свет которой красиво подсвечивал рамки. Большой диван, на котором мы в нашем с Мариком детстве, всей семьей смотрели мультфильмы. Кресло, в котором мама частенько дремала, а я укрывала ее пледом. Через стену моя розовая спальня, в которую я влюбилась с первого взгляда и до этого момента ничего не меняла, кроме кровати. И то, лишь потому, что с детской выросла. Рядом с моей комнатой — спальня Марика, увешанная кучей дипломов и медалей, которые он заработал упорным трудом. Все хорошее и плохое, что с нами здесь случалось, отпечаталось в этих стенах. И прощаться с этим значило, нет, не забыть, а оставить все здесь. Забрав с собой в новую жизнь лишь коробки с вещами и приятное чувство ностальгии.

— Лисси, ты чего? — Марик пощелкал пальцами перед моим лицом.

— Просто задумалась, — я посмотрела на брата. — Ты все коробки принес?

— Почти. Остались твои вещи.

Марик сходил в мою комнату и принес оттуда пару коробок с вещами, поставив передо мной.

— Я думал, ты одежду в чемодан упакуешь, — сказал он, роясь в коробке.

— Самые необходимые вещи я в него и положу, а вот те, что не сильно нужны, упаковала в коробки.

— Умно, — Марик вытащил из коробки свою старую хоккейную джерси. — Ты все еще хранишь эта старье? Ей уже давно можно полы мыть.

— Во-первых, полы у нас есть чем мыть, — я вырвала из его рук вещь. — А во-вторых, это твоя первая джерси. Помимо того, что в ней очень комфортно, это еще и память, как-никак.

Марик несколько секунд всматривался в мое лицо, а затем расхохотался, схватившись за живот. Ей богу, не хватало только, чтобы он перевернулся на спину, как колорадский жук и задрыгал лапками.

— Что смешного я сказала?

— Это не моя джерси.

— Как это — не твоя? А чья?

Марк забрал из моих рук джерси и, вывернув ее наизнанку, ткнул мне в лицо вышитыми на ней буквами А.Л. Мне не нужно было даже спрашивать, чьи это инициалы. Я итак знала ответ. Алексей Лисовский.

— Я взяла ее из твоего шкафа, — сказала я, все еще не понимая, почему эта вещь Леши.

— В тот день, когда он не пришел на игру, я ужасно на него разозлился, — Марк провел рукой по шее. — Если помнишь, мы с ним даже не общались некоторое время. И я тогда заявился к нему домой и потребовал, чтобы он вернул форму, так как недостоин даже чтобы она у него была.

Я, потрясенная тем, что говорит Марик, уставилась на него, словно у него внезапно выросла вторая голова.

— Основную джерси с номером и фамилией я отдал тренеру, а эту тренировочную забыл дома, по возвращению увидел ее, разозлился и закинул вглубь шкафа. А ты, видимо, нашла ее.

— Почему ты мне раньше не сказал? Ты же видел, что я ее ношу.

— Я думал, ты знаешь, — брат пожал плечами. — К тому же, ты носила ее крайне редко и к тому моменту мы с Лисом между собой уже все уладили.

Я кивнула, хотя в голове не укладывалось. Я, действительно, не часто ее носила, но, какова вероятность, что из шкафа брата я вытащила единственную вещь, не принадлежащую ему?

И внезапно я вспомнила, что в наш восемнадцатый день рождения я была в ней. Что после расставания с Ваней, утром, когда пришел Леша, я решила надеть ее. Как комфортно и защищенно я себя чувствовала, думая, что это вещь моего брата. Когда как на самом деле она принадлежала Леше. Горло сжалось и я сглотнула, отгоняя это жгущее чувство.

— Надо вернуть ее ему, — сказала я. — Ты же сегодня с Лешей встречаешься?

— Да, — Марик как-то странно на меня посмотрел. — Может, ты лучше сама это сделаешь?

Я покачала головой.

— Не могу.

— Ты же сказала, что вы во всем разобрались.

— Сказала.

— И?

— И все.

— Что это значит?

Я заклеила коробку и поставила рядом с другими.

— Вы расстались или нет? — продолжал спрашивать Марик.

— Наверное, нет. Не знаю, можно ли это назвать расставанием.

— Что «это»?

Я встала с пола и подошла к окну, обхватив себя руками за плечи.

— Леше нужно время, чтобы разобраться со своими чувствами.

— В каком смысле? — Марик подошел ко мне и, аккуратно взяв за плечи, развернул к себе лицом.

— В прямом. Эта статья сильно по нему ударила, я обманула его доверие, возможность вернуться в профессиональный хоккей. Слишком много всего было для одного дня.

— Уже прошла неделя, как минимум.

— У каждого свой темп.

— Он нападающий, Лисси, а им непростительны заминки. Секунду повозил шайбу и все, считай, профукал ее.

— Жизнь — не хоккей, — возразила я, закатив глаза.

— Только не для хоккеиста. Какой игрок на льду, таким он и должен быть в жизни. Если он сомневается, вместо того, чтобы действовать, то нехрен ему тогда делать в профессиональном клубе. Пусть дальше катается в своей любительской команде и наматывает сопли на клюшку.

— Не говори так, — я ткнула брата кулаком в плечо. — Он твой друг.

— Да, и именно поэтому я ему это повторю слово в слово, — Марк убрал мою руку от своего плеча и обнял меня, положив подбородок на мою макушку. — Я люблю тебя, Лисси. И если Лис не может любить тебя так, как ты того заслуживаешь, то пошел он.

Я вздохнула. Неделю назад, когда я призналась Леше в любви, от него я не услышала этих трех слов. И я солгу, если скажу, что признаваться любимому человеку в любви, а в ответ ничего не услышать было совсем не больно.

Ждать от него этих слов было бы глупо, когда он прямым текстом сказала о том, что ему нужно разобраться в своих чувствах. И, хоть это не похоже на полноценное расставание, сейчас я проживала именно его.

С каждым днем, что мы не общались, надежда, что все наладиться, угасала, как падающая звезда. А я… Я просто привыкала к мысли о том, что это конец. Что нас больше нет. Но мне не в чем было себя упрекнуть. Я сделала все что могла. Теперь ход оставался за Лешей.

— Спасибо, — я вздохнула. — Ты скоро уходишь?

— Да, сейчас соберусь и пойду, — Марик взял меня за плечи и сделал шаг назад, прерывая объятия. — Встретимся в баре в шесть?

— Угу, — мой взгляд упал на джерси и я, подняв ее, протянула брату. — Отдай ее Леше.

Марик кивнул и взял вещь из моих рук. Несколько секунд он вглядывался в мои глаза, а затем взъерошил мои волосы и пошел собираться на встречу с Лешей. Которому я так и не сказала, что мы уезжаем. Не хотела, чтобы это как-то повлияло на его решения.

Через полчаса Марик ушел на встречу с Лешей, а я, проводив его, принялась сама собираться в бар, на встречу с друзьями.

Так странно. Всего полгода назад эти люди для меня были чужими и я ни к кому, кроме своей семьи, не была привязана. А потом я разрешила себе впустить в свою жизнь новых людей. Без каких либо ожиданий и представлений. И вот они стали тем самым близким костяком людей, которых я могу называть своими друзьями. Как, оказывается, просто находить то, что заберет часть твоего сердца. Нужно просто позволить себе пробовать что-то новое. И это работает не только с людьми. А со всем, что только возможно придумать.

Я посмотрела на себя в зеркало. Визуально я совсем не изменилась: все то же овальное лицо с аккуратным носиком и розовыми щеками, делающими меня похожей на шестнадцатилетнего подростка. Вот только взгляд, когда-то нелюбимых мною серых глаз, стал увереннее. Теперь я понимаю чего хочу от жизни, от себя. У меня есть цель: получить лингвистическое образование и развиваться в этом направлении. Я улыбнулась своему отражению. Это будет не просто, но я обязательно справлюсь.