По лезвию судьбы

=59=

Новый день начался с визита знакомого доктора.

— Добрый день, леди. Как себя чувствуете? Рассказывайте, не стесняйтесь. Между пациентом и врачом не может быть тайн, — ворковал Давид Исмаилович, извлекая из саквояжа фонендоскоп. — Итак, я слушаю.

— Добрый день. У меня все хорошо, — пытаясь откашляться, я гневно сверлила взглядом Барса, стоящего в дверях спальни. Тот делал вид, что ни в коей мере не причастен ко всему происходящему, но, когда я начала снимать топик, чтобы доктор послушал легкие, скрылся в соседней комнате. — Вам не стоило беспокоиться.

Тихо фыркнув, замолчала, подставляя грудь, а потом и спину под металлический кругляш фонендоскопа.

— Я ни на что не намекаю, юная леди, — тихо, почти интимно, шепнул пожилой доктор, — но на моей памяти вы — первая, не входящая в семью Серковских, к кому Андрей Георгиевич привез меня практически силой. Вчера утром я был так занят, но мой друг оказался очень убедителен… — он закатил глаза к потолку и цокнул. — Цените это.

Не намекает? Да он в лоб сказал, что… Вот черт! Ну ладно, поняла я! Просто Барс даже не предупредил, что меня ожидает очередной осмотр, просто поставил перед фактом, а я так не привыкла.

— Лечение приносит результаты. Продолжайте принимать лекарства, любите свой организм и скоро сможете порхать, как бабочка, — резюмировал Давид Исмаилович, пряча медицинский прибор в стильный саквояж.

Проводив доктора, Андрей вернулся. Хм… футболка на нем другая. Видимо, с утра успел заглянуть к себе и переодеться. Шустрый. Но я тоже не отставала: занялась приготовлением завтрака, невзирая на протесты большой кошки.

— Тебе нужно отдыхать, Ника.

— Сколько спать можно? — отбивалась я, — Скоро пролежни образуются и мышцы начнут атрофироваться, — пританцовывала, вспоминая известную фразу из мультика про Машу. — Сейчас мы будем кушать, сейчас меня накормят…

Я извлекла из недр холодильника творог, яйца, сметану и баночку карамели. Так, это — для меня, а чем кормить Барса?

— Прав был Давид: нет на тебя управы. Стоило болезни отступить, как ты уже нарушаешь режим, — бурчал Андрей, не замечая моего задумчивого взгляда.

— Хватит ворчать, лучше скажи, что ты обычно ешь на завтрак? — да, голос еще не звучит, зато я бы прекрасно могла разговаривать по-французски, — прононс был отличным — жаль только, что языка не знала.

— Эспрессо.

— И все? Пить черный кофе натощак — вредно. Ничего, сейчас мы что-нибудь придумаем…

И я придумала. Омлет с помидорами черри и беконом, бутерброд со сливочным сыром, листом салата и красной рыбкой, ну и кофе, разумеется. Эспрессо. Вкус нашего поцелуя, что случился давным-давно дождливым летним днем на крыльце дворца Серковских.

Кстати, после того, как дом был сдан, «ИнтерФант» получил несколько крупных заказов от сильных мира сего: во время первого приема во дворце Император озвучил имя дизайнера. Я об этом не знала, но добрые люди сообщили. Конечно, это было приятно.

— Вкусно! — заявил Барс, доедая омлет. — Никакой Мишлен не сравнится с домашней едой.

Ну и хорошо, ну и славненько. Мои сырники с карамелью и теплым молоком тоже вполне удались. Загрузив грязную посуду в посудомойку, я нажала пару кнопок и развернулась к мужчине.

— Какие у тебя планы на сегодня?

Глаза цвета грозового неба смотрели на меня внимательно, изучая, словно стремясь получить ответ на важный вопрос.

— Ты меня выгоняешь? — за показной легкостью и иронией скрывалось напряжение.

— Нет, просто спрашиваю, — я накрыла его руки, лежащие на столе, своими ладонями и улыбнулась. — Андрей, не придумывай лишнего, хорошо? Я говорю ровно то, что думаю, а если захочу остаться одна — просто скажу тебе об этом.

Барс развернул ладони, большими пальцами оглаживая мои запястья. Медленно, ласково, чувственно.

— Хорошо, Ника. Извини, если обидел.

— Не обидел. Ты тоже можешь заняться работой, а я буду ждать тебя на обед, — не смогла удержаться от улыбки, увидев, как на последних словах полыхнули глаза цвета грозового неба. — Не хочу, чтобы твой обед состоял из одного кофе.

— Волнуешься?

— Да, — я не стала хитрить и соскакивать с темы. В конце концов, мой ответ полностью соответствовал действительности.

— Хорошо. Тогда я поеду поработаю и вернусь. В какое время ты обедаешь?

— Буду ждать тебя к двум. Удобно?

— Удобно, пернатая, — Андрей встал со стула, не выпуская моих пальцев из своей ладони.

М-м-м… Химия притяжения, которая возникла между нами давным-давно, за все это время никуда не исчезла. Ее нити стали невидимыми, но звенели, как хорошо натянутые струны, рождая нежную мелодию. Тихонько шмыгнув носом, я освободила руки и сделала шаг назад.

— Хорошо. Я буду ждать.

— Еще что — то нужно купить?

— Смеешься? — фыркнула, не в силах удержаться от смеха. — Холодильник битком забит, на неделю всего хватит.

Взгляд может излучать свет. Это правда. Он может согревать, плавить, обещать, заманивать… Ой, все! Тряхнув головой, я с трудом выпала из плена глаз Серковского. Хорошего понемногу, пора работать.

Входная дверь захлопнулась, оставляя меня наедине с собственными мыслями и работой. На обед мой спаситель приехал ровно в два. Точность — вежливость королей, да. Оказалось, что выпроводить царевича намного труднее, чем заманить в гости.

Сытая довольная кошка тихо мурлыкала, сидя в кресле гостиной с очередной чашкой кофе в руках и, кажется, никуда не собиралась уходить, но после нескольких намеков типа «гости, а вам хозяева не надоели?», тяжело вздохнула и отправилась восвояси. Ну кто — то же должен управлять бизнесом, правда?

Вечером из Англии вернулся Рома, а чуть позже — Барс. Первый — довольный, сияющий, с автографом кумира на теннисном мяче и футболке. Второй — слегка настороженный, задумчивый.

— Ты мою маму любишь? — я замерла, не дойдя до комнаты сына, в которой час назад обосновались мужчины. Хозяин разбирал вещи, а гость слушал рассказ о путешествии на землю туманного Альбиона.

— Люблю, Ром.

— Так же, как Миша любил? — детские вопросы иногда такие сложные. Затаив дыхание, я ждала ответ Андрея. Подслушивать нехорошо, но…

— Не так. По — другому, — немного подумав, выдохнул Барс. — По — своему, но очень люблю.

— И женишься на ней?

— Обязательно. Как только твоя мама скажет, что любит — сразу женюсь.

Очень люблю… Очень люблю… Очень… Люблю… Бились в моей голове слова Андрея, находя отклик в душе.

Мы ужинали, общались, смеялись, словно были семьей, а вечером мужчина ушел в свою квартиру. Ромка бросал на меня задумчивые взгляды, но молчал, ничего не спрашивал, а я не спешила с комментариями.

— Ма, можно я на дачу уеду? Че мне в городе торчать? Бабуля и деда давно зовут, Дема тоже там, Славка. Ну можно, ма? Сама говорила, что лето — время активного отдыха.

Не успел ребенок разобрать чемодан после заграничного путешествия, как уже был готов к новому. И кто я такая, чтобы мешать ему тем более, что закадычные друзья — Демид и Слава — тоже были за городом?

— Не возражаю. Звони бабушке и дедушке, договаривайся. Если все хорошо — Женя завтра утром тебя отвезет.

Мои родители никогда не отказывались принять внука в свои крепкие объятия. Следующее утро наступило слишком быстро, словно мой нетерпеливый ребенок подгонял время. После завтрака, взвалив на спину объемный рюкзак, Рома клюнул меня в щеку и крепко прижал к себе. Еще годик — другой, и парень перегонит меня в росте.

— Ты только не грусти, ладно? Приглашай Андрея почаще, — кажется, мой сын решил поработать свахой. Или не кажется, а так оно и есть? — Он мне нравится, мам.

— Не буду грустить. Буду выздоравливать и работать…

— И про Андрея не забудь, — сверкнул взглядом настырный парень. — Слышишь?

— Слышу. Не забуду. Иди уже, Женя ждет. Как приедешь на дачу — напиши.

— Ну ма… — закатил глаза Ромка. — Что ты со мной как с маленьким?..

— Иди уже, мой взрослый парень.

— То — то…

Проводив ребенка, я открыла ноутбук и занялась работой. Пока я каталась по заграницам и болела, Гена Воронов вполне успешно справлялся с ролью заместителя, а значит я сделала правильный выбор, делегируя ему часть своих полномочий.

Через пару дней я решила проигнорировать остаточные симптомы болезни и пришла в офис.

— Ника! — объятия Маши Зайцевой были крепкими, а улыбка — искренней. Утренний кофе в лаунж-зоне — традиция «ИнтерФант», которую нельзя нарушать. Мы совместили ее с планеркой, а после включились в работу на полную мощь. Новые проекты лежали в заказах, рук уже не хватало.

— Кажется, нам пора расширяться, — Гена привычным жестом почесал правую бровь. Это — признак глубоких раздумий, я уже хорошо знала. — Ника, что скажешь? Возьмем еще пару дизайнеров?

— Ты уверен? Может это сейчас у нас завал, а потом разгребемся и будем лапу сосать. М-м-м…

— Смеешься? Пока тебя не было, наш лист ожиданий увеличился почти на пятнадцать заказов.

— Сколько? — я недоверчиво смотрела на зама: прозвучавшая цифра казалась нереальной. — Это точно?

Вместо ответа Воронов открыл файл, который так и назывался «лист ожидания». Мда… пора расширяться, он прав. Отказываться от таких заказов, что я увидела — преступление. А значит — надо брать. Новых работников и новые проекты.

Уставшая, но довольная, я вернулась домой позже обычного: мы с Геной задержались, просматривая отклики на открытую вакансию. Поужинав в одиночестве, — сообщения, отправленные Барсу, остались непрочитанными — я сидела перед телевизором, когда в дверь позвонили.