По ту сторону моря

Глава 14

Скрежет колес резал уши, поезд медленно останавливался посреди мрака. В вагон пробирались запахи сырости и плесени, и когда глаза несколько привыкли к темноте, можно было разглядеть ее зеленоватую пленку, затянувшую стены туннеля. Шторм бушевал где-то вдали, звуки грома раздавались приглушенно, будто мы находились глубоко под землей. Вокруг не было ни единого источника света. Поезд качнулся и, наконец, замер.

– Ворон, – тихо спросила я, – разве мы доехали до конца? Мне кажется, тоннель тянется дальше.

– Не знаю, – его голос прозвучал взволнованно, – я ничего не вижу, но мне не нравится, что теперь мы будто замурованы здесь.

Я кивнула. Стража я еще могла разглядеть, а вот тянущиеся вперед каменные стены уже через несколько метров утопали в темноте, которая, казалось, пыталась засосать и нас.

– Жаль, я не захватил с собой фонарик, – пробурчал Ворон. Его глаза поблескивали, пока он вглядывался вперед. – Лучше вернуться к остальным.

Я снова кивнула. Тишина вокруг тревожила. Я так привыкла к перестукиванию и фырчанию поезда, что теперь отсутствие этих звуков казалось неестественным. Ворон легко подтолкнул меня к двери, и мы вошли в вагон Князя. Хруст стекла под нашими ногами, треск поломанных деревяшек и глухой стук над головами. Мы замерли и переглянулись. Ворон молча указал пальцем наверх. Кто-то на крыше? Не сговариваясь, мы достали пистолеты и встали поближе друг к другу в центре вагона.

Снова глухой стук, шаги, по звуку направляющиеся к кабине управления. Тишина. Мы подняли оружие. За стенами вагона что-то звякнуло, и мне показалось, что темнота за окном подозрительно шевельнулась. Отерев по очереди ладони о штаны, я нацелила дуло пистолета в сторону разбитого проема. Но меня снова отвлек шум сверху.

Опять шаги, но на этот раз поживее. А потом медленный, тянущийся звук отодвигаемой то ли двери, то ли заслонки все так же со стороны комнаты управления. Страж медленно двинулся в ту сторону, и я последовала за ним. Ступая как можно осторожнее, мы подобрались к кабине и зашли внутрь. Шепот. Я четко уловила его, вот только слов не разобрала. Шептали почти над нами, вот только звук был громче, чем если бы шел с крыши. А значит…

На пол кабинки упала толстая ржавая банка, и от нее тут же повалил фиолетовый дым.

– Вот черт! – воскликнул Ворон, и мы, зажимая носы руками, бросились к выходу.

Вот только далеко убежать нам не удалось. Уже на середине вагона мои ноги отяжелели, а перед глазами помутнело. Я рухнула на колени, яростно пытаясь стряхнуть наваждение. К горлу подступила тошнота, глаза заслезились, все цвета поблекли, а предметы и сам Ворон, растянувшийся на полу, превратились в размытые пятна. Но страха не было. Никаких эмоций вообще не было, их словно отключили.

Я лениво повернулась в сторону злополучной кабинки и увидела, как два силуэта спрыгнули вниз. «Они были тут, – тягуче поплыло в голове, – были тут все это время. Прятались там… где Кристина… там». Силуэты приближались, наверное, целый час, и когда один из них оказался совсем вплотную, я беззвучно закричала от ужаса. У него было кошмарное лицо – огромные глазищи, будто вылезшие из орбит, и длинный серый нос, болтавшийся до самой груди. Это чудище что-то промычало мне и нагло подхватило на руки. Хотелось истерически визжать, но я издавала лишь короткие хрипы. Хотелось отбиваться, но между мыслью и неловким движением проходила целая вечность. Отвратительно медленно, отвратительно бесконечно! Да лучше уж отключиться полностью.

Коричневые стены в темноте. Свет. Голоса. Люди с нормальными лицами, у которых я бессвязно пыталась попросить помощи. Снова сумрак. Запах дождя и ветер, вода на лице, холод, который, однако, нисколько не рассеивает туман в голове. Потом тепло. Яркие блики. Назойливое гудение в голове. Тошнота. Еще одно уродливое лицо, хоть и больше похожее на человеческое. Оно что-то монотонно бормотало, чуть ли не прижимаясь к моему лицу своим носом. Красные всполохи. Резкая боль в плече, от которой заструились слезы, и долгожданная темнота.

Проснулась я от приглушенных всхлипываний и беспрестанного шепота, твердившего «Круг есть завет», «Круг есть завет». Со всех сторон и без конца, так, что ты невольно начинаешь повторять эти же слова в своей голове. Жарко, душно, тяжело дышать, под веки пробирается трепыхающийся свет, и снова всхлип, и снова, и снова…

– Круг есть завет. Круг есть завет, – повторяется как молитва, и с моих губ нечаянно срывается:

– Круг… – шепот тут же обрывается.

– Да, круг, – громко отвечает сухой голос. – Я не привыкла, чтобы перебивали мое служение, но раз уж тебе так захотелось пообщаться, будь добра – открой глаза, и мы поговорим.

Сделать это было сложнее, чем казалось.

– Ну-ну, что за медлительность. Ваше сборище едва ногами двигало. Предыдущие справились куда быстрее. Привычные были, что ли.

– Предыдущие? – вяло пробормотала я, понемногу хлопая глазами.

– Последнее время к нам зачастили, – недовольно произнес голос.

Меня осенило:

– Три парня и две девушки? – с надеждой спросила я.

Ответа не последовало, а мне все же удалось открыть глаза и, болезненно щурясь, осмотреться. Полукруглая комната, стены из темного кирпича, низкий потолок, потемневший от времени ковер на полу и полыхающий огнем камин. Подо мной – деревянный стул, мои руки и ноги крепко обвязаны веревкой, но ни боли, ни онемения я не чувствую. Странно. Я осторожно повела головой в сторону. По всему периметру комнаты стояли люди в грязно-коричневых одеждах. Их лица наполовину были прикрыты масками, и только глаза сверкали в полутьме. Я вспомнила о чудовищах в поезде и только сейчас поняла, что те люди не были какими-то монстрами, а всего лишь носили защитные маски. Вероятно, чтобы не вдыхать ядовитые пары, которыми отравили нас. Стражники держали в руках ружья незнакомой мне, будто старинной модели. Они не двигались и молчали, но кто тогда со мной говорил? Я посмотрела левее и обнаружила в углу Джоанн, подобно мне крепко привязанную к стулу. Ее худые плечи изредка вздрагивали, и я поняла, откуда доносились всхлипы.

– Джоанн! – позвала я. – Ты в порядке?

Девочка не ответила, даже не посмотрела на меня, но вот голос снова вернулся:

– К ней возвратилась боль, но скоро все пройдет, – возвестил он. – К тебе тоже скоро вернется, будь к этому готова. Особенно неприятно будет на правом плече. Я облегчила процедуру как могла, но я не всесильна.

С тревогой я покосилась на свое плечо и застыла от потрясения. На коже чернел рисунок – маленький листочек, не нарисованный, а выжженный огнем. Кожа вокруг него покраснела и вздулась, и я уже представляла, как сильно она начнет пульсировать от боли. Еще одна метка?! Да за что?!

– Где остальные? – охрипшим голосом спросила я у неизвестного.

– Мы их отпустили, – ответил он. – Они свободны идти куда вздумается. Они для Кругов неопасны.

– А мы, значит, опасны? – с нервным смешком спросила я.

– Но не зря же вы получили этот знак.

– Вы и Джоанн его поставили?! Она же еще ребенок!

– Люди часто недооценивают детей. Мы таких ошибок не совершаем.

Мне невольно вспомнился мальчик из поезда. Князь. Это они обрекли его на вечное одиночество? Во сне я мало помнила о своей настоящей жизни и даже не задумывалась о том, что плененный юноша может однажды стать ужасом Пустоши. Но даже сейчас, зная, каким он может быть, я никогда бы не смогла сотворить с ним подобного. Убить было бы куда милосерднее.

– Не совершаете… – я хмыкнула. – Поэтому вы заперли маленького ребенка в пустом вагоне?

В ответ – напряженная тишина. Тени огня всколыхнулись и поползли по стенам, и скрытая полумраком фигура степенно приблизилась к камину. На ней было длинное свободное платье, спускающееся к босым ногам, и широкий капюшон, из необработанных краев которого торчали нитки. Фигура на мгновение застыла перед камином, а потом повернулась к нам лицом и скинула капюшон. Я едва не вскрикнула. Ее лицо было обезображено – кожа сморщилась, ее избороздили глубокие сухие трещины, нос практически распластался по лицу, тонкие белые шрамы исполосовывали его вдоль и поперек, голова блестела лысиной, а глаза горели диким блеском. Она подняла руку, рукав скользнул вниз, обнажая такую же морщинистую кожу на ее теле. Женщина задумчиво осмотрела ее:

– Что значит красота, когда тебе даруются знания и мудрость? Мне осталось подождать еще немного… и я, наконец, присоединюсь… – последнюю фразу она пробормотала себе под нос, но просить объяснений мне не захотелось. При виде лихорадочного блеска ее глаз мне хотелось только оказаться как можно дальше.

Женщина опустила руку и посмотрела на меня в упор:

– Вы – чужаки. Прибыли сюда нагло, без приглашения, считая, что имеете право разнюхивать тут все, что вам заблагорассудится. Вторгаетесь в наш мир, как будто своего мало. Неужели Пустоши недостаточно, чтобы занять ваши умы?

– Вы… вы знаете о ней? – поперхнувшись, спросила я.

Женщина хмыкнула:

– Если вы ничего не знаете о нас, еще не значит, что мы ничего не знаем о вас.

– Мы ищем помощь. Мы приехали…

Властным движением руки она прервала меня:

– Пустошь. Я уже это слышала, – она вдруг усмехнулась. – Хотя бывали и другие ответы, – женщина загадочно улыбнулась, но потом резко нахмурилась. – Вы не найдете здесь ничего. Круги служат нам, а не чужакам.

– Круги? – подала голос Джоанн, и я взволнованно на нее обернулась.

Казалось, девочка уже успела успокоиться и с любопытством рассматривала женщину. «Ты в порядке?» – одними губами прошептала я, и Джоанн легонько пожала плечиками. Конечно, она не в порядке. Ей выжгли чертову метку!

– Этот остров, – женщина плавно обвела рукой, – огромный, больше, чем вы можете предположить, формой составляет практически ровный круг. – Так это остров, всего лишь остров! – И по всему его периметру тянутся наши крепости – наши сторожевые оплоты. Каждый из них создает круг поменьше, потом еще и еще, пока не доходит до центра, насчитывая так семь священных кругов, – в голове тут же всплыло воспоминание из поезда: рисунки на камнях!

– А что же в центре? – спросила Джоанн.

Женщина улыбнулась:

– Самое священное для нас место.

– Там дерево, да? Там какое-то дерево.

Лицо женщины вытянулось, а я предостерегающе посмотрела на девочку: не знаю, откуда это тебе известно, но лучше помолчи!

– Кто тебе такое сказал?

– Он сказал, – просто ответила Джоанн. – Он давно мне сказал, только я ничего не поняла. Зачем навевать столько таинственности вокруг какого-то дерева, – она безразлично пожала плечами. – Он говорил, что вы кудахчете над ним, как будто оно вот-вот рассыплется, но оно еще всех вас переживет, и вообще сожрет всех вас без остатка, вот так вот! – она сверкнула глазами. – Но только без обид, это не я так думаю, это Он сказал.

Тишина повисла над нами. Я сверлила Джоанн самым смертоносным взглядом, но девочка будто и не замечала его. Напряжение стало таким ощутимым, что я боялась пошевелиться. Наконец, женщина тихо выдохнула:

– Я не ошиблась с тобой, – тихо произнесла она, и я повернулась в ее сторону. – Древо помогло мне распознать меченных, – от ее мрачного угрожающего тона мне стало не по себе. – Я служу Древу уже много лет и вскоре смогу присоединиться к своим братьям и сестрам, которых уже оделили Его благодатью, – торжественно произнесла женщина. – И пока я здесь, ни один меченый не проскользнет мимо нашей крепости. Наши Круги ничто не должно потревожить. Уж не знаю, что вы сотворили, но вы запятнали себя перед всеми людьми и духами, – я вздрогнула. Очередные фанатики, как и в Аберненне. – Надо признать, такие, как вы, появляются редко, очень редко, но еще ни один не нарушил благодать Кругов.

– Зачем вы тогда вообще пускаете поезд? – воскликнула я в недоумении.

– Он не для вас, – тихо и с печалью в голосе ответила женщина.

По ее взгляду можно было догадаться, что спрашивать дальше не имеет смысла.

– Почему лист? – вдруг спросила Джоанн. – Почему такой рисунок?

– Потому что на Древе листьев не бывает.

Она повелительно махнула рукой, и несколько стражников приблизились ко мне и Джоанн.

– Нам не позволено убивать. Только Древо вершит жизни и смерти, в эти течения мы не вмешиваемся. Но мы можем сдерживать вас столько, сколько позволят духи.

И под эти безумные слова женщины, произнесенные будто в трансе, нас с Джоанн отвязали от стульев и потащили из комнаты. Мои ноги были как ватные, я с трудом могла передвигать ими, что уж говорить о сопротивлении! Особенно когда вокруг толпа вооруженных мужчин. Правое плечо постепенно просыпалось и медленно занималось болезненным огнем. Меченные… меченные… Это слово ранило меня глубже, чем я ожидала. Перед глазами пролетели картинки: юноша, изувеченная дверь, я выпускаю Его из вагона… Но это же просто смешно! Это был просто сон! Я не могла выпустить его по-настоящему. Невозможно! Меня охватила паника. Но что если это все правда? И я виновата во всем, я выпустила то, что стало самым страшным существом Пустоши… и мои родители…

Додумать, к счастью, мне не дали. Коридор плавно пошел вверх, и меня грубовато подтолкнули в спину. Джоанн беспечно вышагивала рядом, словно мы отправились на прогулку, а не… а, собственно, куда? Навстречу потянуло свежим воздухом, в лицо подул прохладный ветерок, и впереди замаячил серый свет. Неужели нас выведут на улицу? Я сразу приободрилась, как будто это могло помочь нам бежать.

Вскоре коридор оборвался открытой площадкой, и мы выскользнули из полумрака помещений в серую ночь. Дождь стих, гром звучал отдаленно, но тяжелые тучи еще висели над головой. Я с удовольствием втянула пряный запах, оставшийся после грозы, и осмотрелась.

Мы стояли на вытянутой вдаль площадке с зубчатыми бортиками у края обрыва. На той стороне колыхался густой лес, утопающий в темноте. А позади – возвышалась старая кирпичная стена, толстая, громадная, без конца тянущаяся в две противоположные стороны. Нас повели вдоль бортиков, и я кинула быстрый взгляд вниз. На дне обрыва, далеко внизу, бурлила вода. Разбиваясь о покатые монолитные скалы, она ревела и пенилась, яростно устремляясь к свободе, к морю, виднеющемуся вдалеке через каменистую арку. Мясорубка, сказал бы Ли. Там внизу – настоящая мясорубка. Нет ни единого шанса выжить, если сорваться вниз. Я не увидела ни одного моста, никакой переправы. Как они перебираются на ту сторону? Должна быть какая-то хитрость, о которой знают только местные, но как тогда нам выбраться с Джоанн?

Нас повели дальше, снова направляя внутрь крепости, в затхлость сырых коридоров. Один коридор, другой, затем – старая винтовая лестница, закрученная вокруг столба. Она уходила далеко в бездну, ступени терялись в темноте, и только свет факелов в руках стражников помогал нам не сорваться вниз. Здесь было холодно и сыро, шершавые стены казались влажными, и запах моря пробирался сюда через невидимые щели.

Бесконечный спуск закончился подземельем. Настоящим, с коваными железными решетками, а не белыми комнатами, как в Объединениях. Все камеры были пусты. И только в одной я заметила бесформенную кучу тряпья, сваленную в углу, и, если бы не ее размеренное движение в такт дыхания, с трудом распознала бы в ней человека. От камеры шло тлетворное зловоние грязи, испражнений и крови. На каменном полу спал старик, грязный, худой, обросший колючей темной бородой. Он не пошевелился, когда мы проходили мимо, но я заметила, как два его маленьких глаза неотрывно следят за нами.

Нас провели дальше, затолкали за одну из решеток, и тяжелый замок щелкнул за нашими спинами. Не говоря ни слова, стражники направились в обратный путь, унося тепло и свет факелов за собой.

– И это все? – закричала я вслед. – Мы так и будем сидеть здесь целую вечность?! Эй?! – я ударила кулаком по решетке, и металлический звон разрезал тишину подземелья.

Стало совсем темно, блики факелов постепенно скрылись, шаги стражников затихли. Я отступила в центр камеры, пытаясь лихорадочно соображать. Холод пробирался под одежду. Да мы умрем тут от переохлаждения!.. Или этого запаха… Может, им и запрещено убивать, но и для нормальной жизни они нам шансов также не оставили. Мерзкие…

– Ворон вытащит нас, правда? – раздался тихий голос Джоанн. – Мне тут не нравится. Тут холодно и воняет. И я не хочу жить с тобой много-много лет.

– Нельзя надеяться только на Ворона и ребят, – ответила я. – Надо постараться придумать что-то самим.

Я терпеливо ждала, когда глаза полностью привыкнут к темноте, чтобы получше осмотреться.

– Знаешь ли, я тоже не горю желанием коротать с тобой вечность.

Девочка фыркнула.

– Ему не нравится, когда я на тебя жалуюсь, – заявила она, заставив меня невольно вздрогнуть. – Но, я думаю, он только притворяется. Ему весело, когда я высказываю все, что о тебе думаю.

– Ты совсем его не боишься? – я повернулась к девочке. – Он же…

– Я к нему привыкла. Так что не знаю. Он странный. Но ты ведь тоже странная, а тебя только букашки бояться могут.

Я закатила глаза.

– Если ты с ним так сдружилась, может, попросишь о помощи?

– Он слишком далеко, я же тебе говорила. Я его даже не слышу. Про Древо он говорил мне до отъезда.

– Почему ты его понимаешь, а я нет?

– Ты же сама запретила ему общаться с тобой. Это он мне в поезде так сказал. Он вспомнил и сказал, что ты теперь тоже знаешь. Ты запретила ему прикасаться к тебе и говорить с тобой. Но потом наша связь отрубилась, так что я больше ничего не знаю. Ну давай, расскажи, что произошло в том вагоне? – ее глаза жадно загорелись.

На мгновение я заколебалась, обдумывая слова девочки и решая, стоит ли делиться произошедшим. Неужели все это было в реальности? Просто бред! Я решила, что ей стоит знать. Если мы обе «меченные», то будем держаться вместе.

Джоанн выслушала мою историю с нескрываемым восхищением и несколько раз подосадовала, что ей не удалось поучаствовать тоже.

– Это было все взаправду, вот точно тебе говорю! – воскликнула она. – Так, значит, это ты выпустила Тьму в мир… Потрясающе! Ты, оказывается, интереснее, чем я думала! Натворила, конечно, дел! – она тихонько посмеялась и возвышенным тоном продекламировала: – Запятнала себя перед духами и людьми!

– Я уже жалею, что рассказала тебе, – с тяжелым вздохом произнесла я.

– Что, интересно, Двэйн на это скажет? И ребята из рейтов?

– Не смей никому говорить, поняла? Изгнанники сожгут нас на костре, если узнают. Нас обеих!

– Да ладно тебе, ни Двэйн, ни Рейган им не позволят. А если Ли взбесится, то всем вообще каюк!

– Ты хочешь, чтобы мы воевали против кучи рейтов? Как будто у нас и без этого проблем нет. И тем более мы не знаем, как отреагируют ребята… и старшие.

– Рейган будет орать на тебя, – тут же заявила Джоанн, – долго и со вкусом. Ли будет молчать, но втайне восхищаться таким поворотом дел. Шон выдаст все известные ему ругательства. Мисс будет пилить и пилить тебя до скончания веков. Вэнди постарается держать нейтралитет и являть свою божественную доброту всем и каждому, но понять, о чем она на самом деле думает, будет невозможно. А Двэйн… сначала разъярится, потом продолжит переживать молча. Но все успокоятся. Так или иначе.

Я усмехнулась. Девочка описала их очень точно. На меня вдруг накатила острая тоска по каждому из них. Духи, надеюсь, они в порядке!

– Но Ворону знать не стоит, – вдруг добавила она. – Я ему не доверяю.

– И Кристине, – добавила я.

– Лучше вообще никому из наших попутчиков.

Мы понимающе посмотрели друг на друга.

– Как ты оказалась в городе, Джоанн?

– Я принесла тебе песенку, ты забыла? – она обиженно поджала губы. – Он велел мне. И я сбежала.

– Весь рейт наверняка бросился искать тебя.

– Я оставила им записку. Я не впервые сбегаю. Рейган уже привык. Он, конечно, поругается, но он доверяет мне.

– Но кто знает, сколько мы пробудем на этом берегу.

– Значит, он поругается сильнее обычного.

Я покачала головой. Бедный Рейган, я бы на его месте с ума сошла!

– Тебя не обижали в Цитадели? – спросила я.

– Нет, меня почти не трогали. Только Кристина пару раз приходила и тыкала в меня своими иголками. Она, наверное, этой кровью питалась! Иначе зачем ей столько? – Джоанн нарочито устало вздохнула, а потом вдруг радостно затараторила: – У меня была своя комната, да я никогда в таких шикарных условиях не жила! И я много там гуляла, пока никто не видел, – она хитро улыбнулась. – Я умею быть незаметной. Они не знали, что я там хожу. И я так много всего услыша…

Я оборвала ее на полуслове, потому что на мгновение мне показалось, будто в темноте что-то мелькнуло. Прошла минута, две, но ничего не изменилось.

– Давай ты расскажешь это позже, – предложила я. – Есть идеи, как выбраться отсюда?

– Я, – она указала на себя пальцем, – всего лишь ребенок. Я не обязана ничего решать.

– Как хорошо ты устроилась! – усмехнулась я.

– Да, хорошо, – она довольно потянулась. – Но у меня все-таки есть идея. Может, этот нам поможет? – она ткнула пальцем в сторону решетки и я, обернувшись, с криком отскочила назад.

На той стороне стоял лохматый старик, впившийся в нас блестящими безумными глазами. От него неслась невообразимая вонь, так что мы с Джоанн на пару зажали носы руками. Его губы шевелились, но до нас не доносилось ни звука. Я заметила, что у него дрожат руки, но еще я заметила, что, в отличие от нас, он находится за пределами своей камеры!

Я осторожно приблизилась к решетке, отводя руку от носа и пытаясь подавить тошнотворный позыв:

– Дедушка, вы слышите меня? – тот смотрел мне прямо в лицо, но не реагировал.

– Кажется, этот дед чокнулся, – заявила Джоанн, и я бросила на нее укоризненный взгляд.

Но стоило мне отвернуться, как мой локоть обхватила холодная и костлявая рука и резко дернула на себя. Я больно ударилась о железо, и мое лицо оказалось в миллиметре от лица старика. Смрад, исходивший от него, с такой силой ударил мне в нос, что мои глаза заслезились. Меня едва не вывернуло прямо на него.

– Я… я говорил им… говорил, – забормотал старик, и частички слюны полетели мне на лицо.

Меня все-таки стошнило себе под ноги, Джоанн издала громкое «Фу!», но зато мне удалось освободиться и отбежать подальше от старика. Пока я кашляла и отплевывалась, тот прижался к прутьям и продолжил бормотать:

– Они не должны были… не должны… Я говорил им это. Я всегда был против… Он всего лишь ребенок…

Я насторожилась и сделала шаг вперед, но так, чтобы старик не смог до меня дотянуться.

– Против чего вы были? Там был ребенок, да? Мальчик?

В его глазах блеснуло понимание:

– Мальчик? Да-да, там был мальчик. Совсем еще кроха… Он был важен… Но я был против… – он недовольно нахмурился.

– Почему он был важен? – затаив дыхание, спросила я.

– Да-да, был важен!

– Но почему?

– Да-да, почему? Они пронесли его не через ворота… нет! Они пришли из-под моря… Ниже воды, ниже земли… Да-да, он и тут был… потом его забрали.

– Но почему? Скажите, почему его держали здесь?

Раздался звон, и в его руках вдруг что-то появилось. Джоанн подскочила ко мне поближе.

– И снова… снова они взяли дитя, – он поднял голову от своих рук и посмотрел на нас: – Сразу два дитя… Нет-нет, я всегда был против… Пусть идут, идут…

Его пальцы тряслись, когда он вставлял в замок ключ. Мы с Джоанн без слова и движения наблюдали за его действиями. Раздался щелчок, и он потянул на себя пронзительно скрипнувшую дверь.

– Да-да, пусть идут…

Я опасливо огляделась по сторонам. Нам не оставили ни одного факела или фонаря, но и ни одного охранника. Вместе с девочкой мы протиснулись мимо старика и в нерешительности замерли посреди коридора.

– Но куда нам идти? – прошептала я по большей части самой себе.

– Подожди, кажется, дед еще не закончил, – хихикнула Джоанн и оказалась права.

Старик медленно побрел в противоположную сторону от выхода и поманил нас за собой. Несмотря на свою шаткую походку, он двигался совершенно беззвучно, и на мгновение мне даже показалось, что мы следуем за призраком. По затылку побежали мурашки, и я решила поскорее отбросить эту мысль.

Он остановился около ничем не примечательной решетки и, что-то пробормотав, открыл ее очередным ключом из своей связки. Их звон неприятно резал по ушам, и я со страхом оглядывалась, ожидая в любой момент увидеть бегущую к нам толпу стражников.

– Ну давай же, дедуля, – прошептала Джоанн, – поторапливайся.

Старик наконец-то справился с ключами, решетка открылась, и дед вошел внутрь камеры. Мы с девочкой озадаченно переглянулись.

– Что это он делает? – спросила Джоанн, когда старик прижался к дальней от входа стене и начал судорожно ее ощупывать.

Ответ мне пришел сразу:

– Он ищет ход.

Тот резко обернулся и сверкнул на меня глазами:

– Ход?! Да-да, ход!.. Под морем, под землей… Они провели его здесь… Но можно и уйти здесь… Да-да!

Так они провели его по этому пути! Но откуда? И зачем?

– Ход… да-да, ход! – воскликнул старик.

Он надавил на стену, и на ее поверхности вдруг образовалась щель. Мы бросились помогать старику и вместе надавили на нее еще раз. Тяжелая каменная плита сдвинулась с места, осыпая нас каменной крошкой и пылью. Она забивалась в нос, попадала в глаза, летела в рот. Мы закашлялись, но продолжали толкать. Щель выросла, и теперь мы с Джоанн могли без труда протиснуться в образовавшийся проход.

Мы заглянули внутрь. Темный туннель тянулся вдаль, сыростью там пахло еще сильнее, и вдобавок к этому тянуло тухлятиной.

– Пусть дитя уходят… Да-да, уходят!

Я обернулась на старика, по возможности стараясь дышать ртом, и спросила:

– Вы пойдете с нами?

– Нет-нет, – он яростно замотал головой, – ключи… нужно прятать ключи… и дверь… кто останется сторожить дверь?

– Хорошо, – мне было стыдно признаться, но я испытала облегчение. – Спасибо вам!

– Спрятать ход… спрятать ход… – он снова похлопал ладонями по плите.

– Он хочет, чтобы мы задвинули ее с другой стороны? – спросила Джоанн. – А вдруг там тупик, вдруг он врет или уже плохо соображает? Вдруг выход давно засыпали, а он и не в курсе?

Джоанн была права, и я не знала, как поступить. Но меня волновало кое-что еще.

– Почему здесь был мальчик? – попробовала я снова.

В глазах старика вдруг вспыхнул испуг, он замолчал и расширенными от ужаса глазами уставился на нас.

– Ты доломала его, Алиса, поздравляю, – фыркнула девочка.

В тот же миг подземелье огласил истошный вопль. Старик пялился на нас обезумевшим взглядом и кричал во все горло.

– Бежим! – заверещала Джоанн и бросилась к щели.

Я поспешила за ней, но старик вдруг сорвался с места и повалил меня на землю. Его костлявая рука схватила меня за горло, а он все продолжал вопить. Я ударила его, но все-таки сдержала свою силу. Да уж, жалость – мой порок. Старик вцепился еще сильнее. Ситуацию спасла Джоанн. Она прыгнула старику на спину, и они вместе повалились на бок. Я вскочила, одним рывком подняла девочку и подтащила к себе. Старик же вцепился в ее руку и умудрился бы откусить ей пару пальцев, если бы я все-таки не ударила его ногой. Его истошный вопль стал еще страшнее.

Оттащив Джоанн, я пихнула ее в открытый проход и скользнула туда следом. Дед поднимался, а мы из последних сил толкали плиту на место. Щель быстро сужалась, и старик принялся бешено царапать по ее поверхности. Наверное, он стер ногти в кровь, и я боялась, как бы он не вздумал просунуть руку в закрывавшуюся щель. Плита переломала бы ему все кости. Но инстинкты, если не разум, его не подвели. Плита с грохотом встала на место, и крики и скрежет резко оборвались. Тяжело дыша, покрытые пылью, мы прислонились к стене.

– Знаешь… твое любопытство… уже давно… выходит… всем боком, – выдохнула Джоанн.

– Знаю… но… это было важно.

– И что… дальше?

– А дальше мы побежим, – ответила я и, схватив девочку за руку, рванула с места.

Скоро внизу соберутся стражники и, скорее всего, последуют за нами в туннель. Оставалось только надеяться, что он и впрямь не кончается тупиком!