По ту сторону моря

Глава 30

Каждый раз, когда я оглядываюсь на свою жизнь, то понимаю, что принимала множество неверных решений. Все они до сих пор преследуют меня, как призраки. Летят следом, шепчут мне на ухо, вмешиваются в мои сны. Иногда им надоедает мучить меня, но потом они всегда возвращаются. Они очень любят играть, жалко только, что я – нет.

Мне всегда хотелось их уничтожить, прогнать их на веки вечные, забыть. Но было бы это справедливо? Может, неверные решения – это я в большей степени, чем мне хотелось бы. Но иногда даже не могу отделить правильное от ошибочного и даже спустя время не понимаю, как мне следовало поступить.

Пока мы бежали из четвертого круга, я то и дело возвращалась мыслями обратно в Яму. Мы освободили страдающих людей, но во что это превратилось?! Служитель из второго круга сказал мне тогда: возможно, Буря нужна этому миру, чтобы его изменить. Но что еще она изменит по пути?

Я боялась, что вспоминаю слова служителя лишь для того, чтобы оправдать себя. Я запуталась. Они молятся Свету и Тьме, а я даже не могу отличить их друг от друга. Может, Князь преследует меня потому, что я не очень хороший человек? Хотя раньше я такой себя не считала. Раньше – это до Пустоши, до метки. Тогда все было куда проще.

Мы не останавливались почти до самого рассвета. Шум города уже давно затих, а мы все шли и шли. Под утро мы устроили привал. Я собиралась вызваться на дежурство первой, но стоило мне только опуститься на землю, как в глазах поплыло. Я не успела даже расправить свой спальный мешок и просто упала головой на рюкзак.

Я проснулась уже днем. Солнце пробивалось сквозь листья и прожигало мне лоб. Жар и влажный воздух облепляли тело, и после такого глубокого сна они казались еще плотнее. Я словно попала в кокон и не могла ни вдохнуть, ни окончательно сбросить сонливость.

Я села, ощущая легкую тошноту, и огляделась. Все еще спали, и только Шон сидел, привалившись к дереву, и рассеянно осматривал местность.

– Привет! – прошептала я, и парень улыбнулся в ответ. – Кажется, я пропустила свое дежурство, – добавила виновато.

– Мы все пропустили, – отмахнулся Шон. – Мне пришлось силком прогонять Двэйна. Он, как всегда, возомнил себя всесильным, – парень фыркнул, а я оглядела спящих.

– Его тут нет…

– Он лег спать, но почти сразу вскочил, потоптался тут, на тебя поглядел, на ребят, а потом ушел в лес. – Я напряглась. – Не бойся, у него есть с собой оружие, и вряд ли он пойдет далеко.

Я с трудом поднялась на ноги, буквально ощущая каждую затекшую мышцу.

– Не ходи за ним, Лис. Иногда человеку лучше побыть одному.

– Он и так слишком долго был один, – возразила я. – Мы все были…

– Да, – тихо согласился Шон и тут же усмехнулся: – Жалко, что здесь не делают грису, правда? Теперь нам нужно на всю компанию!

– А мне за эти дни показалось, что ты бросил, – с улыбкой ответила я.

– Просто не было времени найти какую-нибудь замену. Хотя я видел у мамы Поли бутылки с какой-то коричневой вонючей бурдой, – он снова улыбнулся, но получилось как-то вымученно.

– Вонючей бурды нам и по жизни хватает, – я подошла к Шону и остановилась в нерешительности. Поискать мне Двэйна, или лучше не стоит?

– Да садись уже, – парень похлопал по земле рядом с собой, – ничего с ним не случится.

Он потянул меня за рукав и усадил рядом, легонько приобняв за плечи. Я с удовольствием прижалась к нему. Такой теплый, пахнущий дымом костра и по́том, такой уютный и родной.

– Я скучала по вам, Шон.

– Мы тоже, Лис, – тихо ответил изгнанник и вдруг едва слышно добавил: – Я никогда не буду пить. Больше нет.

Я приподняла голову. На его лбу собрались напряженные морщинки, губы крепко сжались, а взгляд устремился куда-то вперед. Я посмотрела туда же. Ну, конечно.

– Из-за Мисс? – шепотом спросила я.

Парень кивнул.

– Тот, кто купил ее себе, – пил. Когда я зашел в его комнату, там было не продохнуть от перегара. – Я почувствовала, как его мышцы напряглись, а рука на моем плече собралась в кулак. – Скотина! Он клялся, что не трогал ее, но все равно… У слуг там была одна крохотная каморка на всех, а когда я только зашел в дом, какая-то уродливая тетка орала на нее и стегала мокрой тряпкой. А она стояла и терпела. Хотя могла бы с одного удара вырубить ее. И все потому, что за побег или неподчинение ее могли избить до полусмерти или отдать стражникам.

Шон судорожно втянул носом воздух и ненароком надавил кулаком мне на плечо. Я проглотила комок. Я смотрела, как хмурится во сне лицо Мисс, и чувствовала, как в душе собирается ярость.

– Надеюсь, никто из них никогда больше не сможет стегать кого-то тряпкой? – спросила я, поразившись, каким холодным и бесчувственным сделался мой голос.

– Никто. И никогда.

– Хорошо.

Во мне не всколыхнулось ни капли жалости. И это пугало меня до ужаса.

Мы еще немного посидели в молчании, но, как только недалеко от нас раздался шум рассекаемой кем-то листвы, тут же вскочили. Шон схватился за оружие, а я подскочила к своему спальному мешку и подняла с земли нож. Он был длинный, с широким зазубренным лезвием и тяжело лежал в руке. Он был достаточно острым, чтобы пораниться, но я спала, положив его рядом с собой, и даже не заметила этого.

Между деревьями мелькнул силуэт, и через несколько секунд перед нами оказался старший.

– Двэйн, – выдохнула я, опуская руку. Тело тут же расслабилось, но в мышцах такая перемена отдалась тупой болью.

Старший быстро оглядел меня, ни на чем особенно не задержавшись, но будто бы оценив каждую деталь. Мне даже стало не по себе. Я нервно сглотнула и с трудом поборола желание спрятать за ухо седые пряди. Двэйн тут же отвернулся.

– Пора поднимать их, – командным тоном произнес он, обращаясь преимущественно к Шону. – Я осмотрел местность и проверил направление по компасу. Надеюсь, что крепость пятого круга мы увидим через пару дней.

Он выглядел как обычно. Бодрым, серьезным, озабоченным только делами своей команды. Но все-таки что-то неуловимо изменилось. Что-то, отчего защипало в глазах.

– Подъем! – воскликнул Двэйн, пока Шон переходил от одного к другому, безжалостно вытаскивая их из сна.

– Уже вставать? – невнятно пробормотал Ли. – Может… еще чу…

Он перевернулся на другой бок и сладко зевнул, даже не открывая глаз.

– Нам нужно как можно скорее дойти до пятого круга, – жестко произнес Двэйн. – Давай, поднимайся, – он подошел к парнишке и, присев, потряс его за плечо. – Хватит валяться.

– Изверг! – пробурчал Ли. – Прямо как на фабрике, вставай да вставай.

Он сказал это без задней мысли, устало приподнимаясь на локтях и щурясь на солнечный свет. Но Двэйн отдернулся, словно его ударили током. Резко встал и отошел как можно дальше. Не только от Ли. От всех.

Он не сразу заметил, что я наблюдаю за ним. За его сжатыми губами, напряженной челюстью, нервным перебором пальцев. А когда поймал мой взгляд и заметил мой шаг навстречу, тут же направился к своему рюкзаку, по пути раздавая команды. Я застыла, не понимая, что мне теперь делать.

Кто-то тихо подошел ко мне со спины. Даже не оборачиваясь, по сладкому запаху я тут же узнала Вэнди.

– Он избегает меня, – прошептала я, так и продолжая наблюдать за старшим.

Холодная ладонь девушки легко коснулась моей.

– Помимо всего, что случилось, Лис, он… он ведь так и не смирился с тем, что оставил тебя Советам.

– Я догадываюсь. И боюсь, что он не смирится с тем, что случилось с Мисс и Ли.

– Да, ему будет сложно, – печально ответила Вэнди. – Как и всегда, ответственность старшего душит его.

Почти все изгнанники уже были на ногах, только Тиму все еще расталкивали. Двэйну даже пришлось повысить на него голос.

– Духи! – воскликнул тот, наконец, поднимаясь. – Он всегда себя так ведет? – в притворном ужасе он повернулся к Шону. – У вас просто кошмарный командир!

Почти все засмеялись. Но Двэйн промолчал.

– Эй, ты! – вдруг гневно выкрикнула Джоанна. – Не смей его обижать! Он у нас самый-самый-самый-самый-самый…

– Перестань! – сморщилась Мисс.

– Самый лучший!

Ли разразился хохотом:

– Двэйн, спасайся! Она снова в тебя втрескалась!

Глаза Джоанн гневно вспыхнули, и она бросилась на Ли с кулаками. На секунду мы все решили, что она просто дурачится, но быстро осознали свою оплошность и бросились их разнимать. Джоанн царапалась и кусалась, как разъяренная кошка, и, надо сказать, досталось от нее нам всем.

– Прекрати! – властный голос Двэйна заставил девочку расцепить хватку, и мы растащили дерущихся в разные стороны.

Ли вытер кровь с разбитой губы и злобно произнес:

– Радуйся, что ты девчонка, не то бы я тебя побил!

Джоанн только глаза закатила и, гордо вздернув подбородок, прошествовала к своему рюкзаку. Сердитый выговор Двэйна она выслушала совершенно безразлично и пребывала в веселом расположении духа все утро. А вот Ли помрачнел, обиженно засопел и больше ни с кем не разговаривал.

– Да уж, – протянула Мисс. – Это будет долгий переход.

Пока мы завтракали и собирались в путь, почти все наше общение сводилось к организационным моментам, а когда, наконец, мы сняли лагерь и двинулись в заросли, обязанность поддерживать разговор возложила на себя Джоанн. Она говорила без остановки. О том, как сбежала из рейта, о поезде, о метке, которую нам поставили в крепости, о болезни, о кругах. Вспоминала о слонах, а потом снова возвращалась мыслями к железной тропе и долго рассуждала о механизмах и морских чудовищах. Делилась своими впечатлениями о джунглях – «забавное место, но с Пустошью, конечно, не сравнится», – с гордостью вспоминала, как храбро перенесла «ужасно смертоносную болезнь, которая чуть ее не убила прямо-таки на смерть». Вспоминала о жизни в рейте и тут же переключалась на события в четвертом круге. Если ей казалось, что реакция Двэйна на рассказ была слишком вялой, то начинала повествование сначала, повторяя все слово в слово. Буквально. Даже интонацию воспроизводила ту же. Реакция остальных ей, конечно же, была совершенно неинтересна. Она мастерски игнорировала замечания Тимы и Саши, когда ее истории уж слишком отдалялись от реальности, не обращала внимания и на раздраженно сопевшего Ли и упорно пресекала все мои попытки приблизиться к Двэйну.

Джоанн вцепилась в руку старшего мертвой хваткой, и стоило ей хоть краем глаза заметить мое приближение, как она тут же отступала назад, перекрывая мне дорогу. Оборачивалась, мерзко подхихикивала, а потом снова бросалась обратно к Двэйну. Сколько же терпения я молила у духов!

Мне так хотелось, чтобы пальцы Двэйна обхватывали мои пальцы. Хотелось чувствовать рядом его тепло, его запах. Ловить на себе его обеспокоенные, но полные нежности взгляды. Хотелось поговорить обо всем, что было. Разделить с ним переживания и одиночество, в котором долго пребывали мы оба. Или… Неужели я действительно не могла справиться с ребенком, даже таким? Может, я просто боялась. И разговоров, и взглядов. Ведь столько всего успело измениться за это время. Столько всего изменилось в нас самих. И от этого уже никогда не избавиться.

Остальных ребят рассказы Джоанн нисколько не волновали. Яна и Широ замыкали отряд и в умиротворенном молчании двигались бок о бок. Вэнди думала о своем, Шон и Мисс шли непривычно близко, но тоже не спешили заводить разговор. Тима и Саша изредка перешептывались, а Ли бросал гневные взгляды на Джоанн и недовольно поджимал губы. Это был странный переход. Так много недосказанного висело в воздухе. Но все же было по-своему уютно. И даже молчание не портило этого. Мы, наконец, были вместе. И невидимые концы красных нитей, которыми связаны изгнанники, будто снова тянулись друг к другу, преодолевая черную пустоту.

Огонь горел ярко и весело. Где-то над головой плыли огненно-белые звезды, а в отдалении разносились боевые выкрики обезьян и приглушенное рычание. К счастью, довольно далеко от нас.

Мы расположились вокруг костра, сжимая в руках горячие кружки, исходящие паром и горьковатым травянистым запахом. Казалось странным пить горячее в такой духоте, но Вэнди считала, что это лучше утолит нашу жажду, да и остатки трав принадлежали Пустоши. Девушка хранила их на протяжении всего этого времени, чтобы запах дома никогда не покидал изгнанников.

Дом. Я не сразу осознала, с какой тоской думаю не только о рейте, но и о лесе в целом. Особенно сейчас, в этих джунглях, Пустошь казалась родной. Почему я так обозлилась на нее? Глупо обижаться на природу. Да, изгнанникам тяжело с ней соседствовать, да и Городам непросто, но такова наша реальность. Советы – вот кто настоящая проблема.

Я медленно выдохнула, вдруг понимая, каким грузом для меня были мысли об уничтожении Пустоши. Какая глупость! И почему я вообще об этом думала?

– Вы просто не видели наш рейт! – воскликнул Ли, к которому постепенно возвращалось хорошее настроение.

Вот уже минут пятнадцать он упорно пытался убедить Сашу, что наше поселение круче всех остальных. А неожиданная поддержка Джоанн, которая, разумеется, «никогда бы не осталась жить в какой-то дыре», прибавила ему настойчивости и уверенности в себе.

– Он огромный! Там десятки всяких разных домов. Там и цветные, и обычные, и мы вешаем флажки по праздникам, и…

– У нас есть башня! – гордо воскликнула Джоанн. – И Двэйн.

Я закатила глаза. Неважно, о чем она говорила сегодня, имя старшего присоединялось к любому предложению.

– Ну, раз Двэйн… – насмешливо протянул Тима. – Тогда нам срочно нужно переезжать.

Вэнди и Саша одновременно прыснули, а девочка бросила на изгнанника высокомерный взгляд и ответила совершенно серьезным тоном:

– Не понимаю, что тебя так веселит, но да, я бы посоветовала вам переехать. Не упустите шанс, может быть, я замолвлю за вас словечко перед старшими. Я вообще-то не только с Двэйном общаюсь, у меня отец – тоже старший. Если решитесь, я попробую его уговорить.

Шон залился смехом, таким заразительным, что не удержался никто. Даже сам старший, молчаливо выслушивавший все щебетания девочки, улыбнулся.

– Спросите Лис, если не верите, – бросил Ли. – Когда она пришла, то была в восторге! Правда, Лис?

Я с улыбкой кивнула:

– Правда. Когда я впервые там оказалась, то… – я задумалась, вытаскивая воспоминания из тени, – то испугалась.

– Почему?! – изумленно воскликнул Ли.

– Он показался мне таким огромным. Я боялась, что не впишусь, буду чужой там.

– Ты прекрасно вписалась! – с теплотой произнесла Вэнди и обняла меня за плечи.

– Да, это правда! – кивнула Мисс и отсалютовала мне кружкой.

Я ответила ей тем же, ощущая невероятный прилив любви ко всем вокруг. Шон тоже одобрительно что-то пробасил, а я посмотрела на Двэйна. Он разглядывал меня поверх костра. Огонь отбрасывал на него красноватые тени, оставляя часть лица в темноте. Он чуть заметно улыбался, но из-за игры света и тени улыбка казалась неровной и поломанной. Я боялась, что он снова отведет взгляд и нахмурится, но старший спокойно глядел в ответ. Он ничего не сказал, его руки крепко удерживали кружку. Он только смотрел и смотрел. По спине у меня побежали мурашки. Все эмоции перемешались, и я не могла понять, нравится мне этот пристальный взгляд или тревожит.

Но голос Саши заставил меня отвернуться:

– Как ты попала в Пустошь, Лис? – я вздрогнула. Это было так давно, но я помню каждую деталь этого дня.

– Она впустила к себе в дом изгнанника, – ответила за меня Джоанн. – Он был ранен, и Лиса взялась его выхаживать. Он был из нашего рейта, кстати. Но потом какой-то ее тупой дружок – я слышала, как Рейган говорил, – ее предал и сдал обэшникам. Ее, конечно, сразу уволокли, а потом выкинули. А Двэйн ее в лесу нашел и притащил к нам. Она без сознания валялась. Вся в кровищи, в синяках, воняет. Зрелище – жуть. Я думала, что подохнет…

– Джоанн! – гневно одернула ее Вэнди, пока я привычно закатывала глаза и качала головой.

– Но я же правду говорю! – тут же возмутилась девочка. – На нее страшно смотреть было! А потом она очнулась и вытаращилась на меня, как сова. Я вообще решила, что она полоумная! Хотя тут я до сих пор так и не решила…

– Прекрати!

Конечно, она не прекратила. Ее никто никогда не остановит, особенно если рядом до слез хохочут сразу несколько изгнанников.

– Ты просто прелесть! – сквозь слезы произнесла Саша. – Хотя, конечно, у меня большие вопросы к твоему отцу. И всем, кто тебя пытается воспитывать.

– Меня не надо воспитывать, – вздернув подбородок, заявила Джоанн. – Я уже достаточно взрослая!

– Ну, раз ты взрослая, – внезапно раздался тихий голос Двэйна, – то должна уметь вовремя замолчать.

Ни упрека в голосе, ни раздражения, но девочка тут же недовольно нахмурилась и плотно сжала губы. Больше за этот вечер она про меня ничего не говорила.

– Ты молодец, Лис, что помогла изгнаннику, – мягко улыбнувшись и глядя куда-то в глубину леса, сказала Яна. – Это бы понравилась духам. Это смело.

– Или глупо, – неуверенно отозвалась я, вспоминая первые слова Двэйна.

– Нет, не глупо, – тихо возразил он, но больше ничего не добавил.

К глазам подступили слезы, и я проглотила застрявший в горле ком.

– Знали бы вы, как попала в рейт Саша, – ухмыльнулся Тима, бросая на девушку насмешливо-нежный взгляд.

Она отмахнулась:

– Вот уж где точно глупая история. Я училась в старшей школе, и к нам в класс часто приходил один из советников, десятый или двенадцатый, не помню. Кто-то из низших чинов. Ему едва стукнуло восемнадцать, но он был из знатной семьи, так что быстро вошел в Совет. Он приходил к нам с воспитательными беседами, и так случилось, что у нас появились индивидуальные занятия, – она хмыкнула, а Тима недовольно поморщился. – Он был туповат и спрашивал у меня всякие глупости по поводу дел Советов. Хотел, чтобы я ему помогала. Он вообще оказался противным и назойливым, и я уже не знала, как от него избавиться. Он начал раздражать меня, и однажды, когда спросил, как ему провести очередную беседу со школьниками, я ляпнула: «Приведи изгнанника, пусть посмотрят». Это была лишь шутка, я и не думала, что он воспримет это всерьез. Но он сделал. Разразился скандал, его собирались выставить из Совета, и тогда он обвинил во всем меня. В подстрекательстве, опасных идеях и даже гипнозе, словно я его заставила так поступить. Ну и все, получай метку.

Нелепость этой истории поразила меня. Прошлое каждого изгнанника всегда представлялась мне кровавой и жуткой историей.

– А где твои родители? – спросила я.

– Ушли вместе со мной, – улыбнулась девушка на мой удивленный взгляд. – Да, знаю, такое редко бывает. Да и не всем позволяют, на самом деле. Но нам повезло. Советы так упорно старались замять эту историю, что готовы были выгнать кого угодно. А тут еще и добровольцы, – она коротко усмехнулась.

Я улыбнулась в ответ, и вокруг вдруг воцарилась тишина. Все погрузились в задумчивое молчание, вспоминая свои истории.

– А сегодня разве не Лунный день? – вдруг тихо спросила Вэнди.

– Да, похоже на то, – кивнул Шон. – Если мы не сбились со счета.

– Не сбились, – подал голос Широ. Я даже вздрогнула. Он тихой тенью сидел, привалившись спиной к дереву, словно его здесь и не было. Но сейчас он подвинулся, осторожно сжал Янину ладонь и оглядел нас.

– В нашем рейте забыть о таком дне – преступление, так что я четко следил за датами.

– Что это такое? – спросила я. Мне смутно помнилось, как об этом упоминала Вэнди, но я не заметила, чтобы в рейте праздновали этот день.

– Мы не говорим о нем лишний раз, – тихо ответил Двэйн. – Только накануне и в сам день. Иначе, как считается, это может принести беду. В этот день вспоминают ушедших и… – он замялся. – Называют имена врагов.

– Всех, кому хочешь отомстить, – добавила Мисс. – В Пустоши в это время самая длинная ночь, и все верят, что можно пожелать у луны возмездия и справедливости. В рейте никто не жжет костров, не зажигает ламп. Все сидят в темноте и молятся всем духам.

– Но прошлой зимой в рейте ничего подобного не было, – удивилась я.

– Да, – согласилась Вэнди. – В том году все прошло немного иначе. Было слишком много заболевших, мы работали с тобой всю ночь. Нам нужны были и свечи, и фонари. Кто-то, скорее всего, проводил ритуалы, да и по самому рейту старались особо не жечь свет, но это все прошло мимо нас.

Я с ужасом вспомнила то время, когда изгнанники умирали один за другим. Каждый день.

– А у нас немного иначе, – произнес Широ. – Мы называем имена друзей, а не врагов, чтобы они придали нам сил и помогли отыскать справедливость.

– Давайте не будем тушить костер, – предложила Вэнди. – Мы не в Пустоши, здесь никогда не знаешь, чего ждать.

– Мы можем выпить, – воскликнул Шон и тут же добавил: – Только наш чудесный чай! Он пахнет домом, так что отлично подходит. Я буду первым. Уж прости, друг, – он глянул на Широ, – я сделаю как привык. Имена ушедших и врагов. Друзья и так всегда рядом.

– Разумеется, – ответил тот. – Нет смысла проводить ритуал, если ты не веришь в него. Лучше пусть каждый сделает так, как ему ближе.

Шон кивнул, поднял кружку и начал:

– Рэй, Таня, Марсель, Стивен, Лили, Ева, Женя, Чон До…

Он чеканил каждое имя громко и быстро. Как будто боялся задержаться на каждом из них чуть больше секунды. Ровно, четко под каждый удар сердца. А потом пошли имена врагов. Их было меньше имен ушедших, но все-таки слишком много.

И так говорил каждый. Даже у Ли и Джоанн нашлись имена не только для воспоминаний, но и для отмщения. Я почувствовала, что дрожу. Не сказала бы, что мне нравился этот Лунный день.

Когда заговорил Двэйн, на секунду мне показалось, что он по привычке чуть не произнес имя Кристины, но быстро опомнился. У него был короткий список врагов, но, когда там мелькнуло имя Брон, я насторожилась. Разве он с ней знаком?

Я оставалась последней. Мне пришлось немного отхлебнуть остывшего чая, прежде чем я смогла хоть что-то произнести:

– Наоми, Эрик, Катерина, Дэвид, – каждое слово давалось с трудом. Мне словно приходилось выталкивать их из себя. – Бэн, – Вэнди рядом вздрогнула, – Льюис. Остин, Искра, Нелли, Александр, Пит, – я вспоминала ребят из отряда Льюиса и тех, кого мы не смогли спасти от болезни. – Надя, Джордж, Осман, Лучник.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь всего тела.

– Теперь враги, – снова вдох. – Большинства имен я не знаю, поэтому скажу просто: все советники, что причиняют нам вред, все охотники и стражники, что сражаются против нас. И всего три имени: Брон, Дарио и Ранко.

На последнем у меня даже перехватило дыхание. Я вцепилась в кружку и прикрыла глаза. В нос будто ударил запах медикаментов, а в ушах раздался тихий голос Ранко: «Все хорошо, пока я с тобой – все хорошо. Всего один тест, и кошмаров больше не будет…»

– Дарио и Ранко, – эхом прозвучал стальной голос Двэйна.

Я вскинула на него глаза. Старший, как всегда, скрывал свои эмоции, но его взгляд в отблесках горящего костра светился ненавистью. Он поднял кружку и произнес:

– Пусть Духи запомнят это, вознесут имена к Луне и помогут нам.

Все повторили его слова и выпили. Я последовала их примеру, с трудом заставляя себя глотать. Во мне смешалось все. Страх от воспоминаний, боль от потерь, тоска по рейту, тревога и благодарность. Последнее относилось к Двэйну. Он повторил имена моих врагов. И с одной стороны, это приносило горькое удовлетворение. Он убьет их, если я попрошу. Он сделает все, чтобы защитить меня. Но с другой… слишком уж жестким было выражение его лица. Я боялась, что все это приведет нас только в худшую сторону.

Несколько минут тишины прервал громогласный зевок Джоанн. Это был настолько неуместный и в то же время уютный звук, что все расслабленно засмеялись. Девочка надула губы, а потом умудрено произнесла:

– Не вижу смысла страдать всю ночь. Мы уже сделали, что требовалось. Может, уже спать ляжем? Завтра снова тащиться весь день!

– Хорошая мысль! – поддержал ее старший. – Так, распределим дежурство…

– Погоди-погоди, – перебила его девочка. – После вида всех ваших сопливых лиц я ни за что не усну!

– Джоанн! – укоризненно отозвался Двэйн.

– Но это правда! Вы и сами не уснете! Пусть Вэнди споет нам, а?

– С чего это вдруг?

– Ну пожалуйста! – Джоанн умоляюще сложила руки и округлила глаза. – Всего одну, мою любимую! Чтобы уснуть! Ну прям как в рейте! Ну пожа-а-алуйста!!

Казалось, что еще мгновение, и она разрыдается. Вот уж кто тут настоящая лиса!

Вэнди тяжело вздохнула и подозвала девочку к себе. Та резво вскочила на ноги, прихватив свой спальный мешок, подбежала к нам и улеглась девушке на колени.

– Можешь начинать! – заявила она величественным тоном.

Вэнди еще раз вздохнула и запела:

Солнце светит ярко, светит высоко,

Путь лежит неблизкий, вьется далеко.

Лес шумит повсюду, ударяет гонг.

Я иду и слышу: дилли-дилли-дон.

Воды поднимаются, заливают путь,

Воздух нагревается, не дает вздохнуть.

Я иду уставший, путь, как сложен он!

В Городах грохочет: дилли-дилли-дон.

Далеко за морем ждет меня покой,

Далеко за лесом встретимся с тобой.

В окруженье стражи каждый осужден,

Ничего не бойся: дилли-дилли-дон.

Ярко-алый берег, красный горизонт,

Я уже не знаю, явь то или сон.

Город машет вслед мне, Пустошь шлет поклон,

Путь один остался: дилли-дилли-дон.

Он еще незримый, он еще в мечтах,

Будет он построен на чужих костях.

Обступили стены, обступил Закон,

Я иду за море: дилли-дилли-дон.

***

Мне снились странные сны. В одном из них я видела Рахель, ее увивали розы, но ни одна колючка не порезала ее. Она безмятежно спала, и я почему-то думала, что она выходит замуж. В другом – я плакала перед ша и умоляла ее объяснить, почему мы с Двэйном не разговариваем. Но няня только повторяла свою любимую фразу: «Иногда ответов лучше и не знать».

Потом я проснулась. Костер все еще горел, Широ ходил туда-сюда, пытаясь не заснуть. Он улыбнулся мне, но я, украдкой вытирая слезы, ему не ответила. Мне хотелось пройтись. Я поднялась и направилась в чащу. Странно, но Широ меня не остановил, даже не спросил ничего. В лесу было темно, я не взяла фонарик, но мне все равно хотелось идти вперед. Кто-то окликнул меня, с испугу я врезалась в дерево и тут же запуталась в его сухих крючковатых ветках. В панике я начала дергаться, вырываться и, когда мне удалось высвободиться, я рванула подальше от этого чудовища.

Лес начал меняться. Он посерел. Вокруг выросли сухие изогнутые деревья, а мягкая почва превратилась в закаменелое поле. Его испещряли трещины, и в воздух с земли поднимался запах гари. Мне стало страшно, и я побежала быстрее. «Это сон! – мелькнуло в голове. – Всего лишь сон!».

Деревья поредели, и я выбежала на скалистый выступ. Затормозив, осторожно посмотрела вниз. Я ожидала увидеть реку, озеро или мшистое ущелье, но там клубилась черная бездна. Она словно смотрела на меня и притягивала к себе. В страхе я замерла на самом краю. Раздался слабый крик птицы, и над моей головой пронеслась чайка. Она стремительно полетела вниз и скрылась в темной яме. Разве это не ша? Она же мечтала стать птицей. Мне захотелось последовать за ней, но я отступила назад.

За спиной послышался треск, и я обернулась. В тени деревьев кто-то стоял, его глаза сверкали красным, нагоняя на меня невыносимый ужас. Я застыла, не зная, что делать. Внезапно существо ринулось ко мне, я даже услышала его рычание. Развернувшись, я побежала по выступу и спрыгнула вниз. Темнота оказалась холодной и мокрой. Я стала медленно опускаться, не думая ни о чем. Но потом вдруг стало больно. В груди сдавило, стало трудно дышать, и я проснулась по-настоящему.

Меня окружала вода, я задыхалась, но не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. В ушах зазвенело, в глазах стали собираться черные мушки. Я снова погружалась в темноту. Но я заметила силуэт. Он быстро приближался. Потом прикосновение и толчок. Даже сквозь темноту я понимала, что меня стремительно несет вверх.

Всплеск, яркий свет. Я плююсь и кашляю, и кислород яростно врывается в мои легкие. Горло и грудь прожигает, кружится голова. Продолжая кашлять и плеваться, я понимаю, что меня тащат куда-то в сторону. Разносятся чьи-то голоса. Руки крепко сжимают меня за талию. Потом еще руки, меня тянут наверх. Я ощущаю под собой твердую поверхность и заваливаюсь на нее, конвульсивно дергаясь и выплевывая остатки воды.

– О чем ты думала?!

– Оставь ее!

– Мне нужно осмотреть…

– Отойди.

– Ее сейчас вырвет…

– Отойди, сказала!

Я узнаю голоса и отрываю голову от земли. На корточки передо мной опускается Вэнди и обеспокоенно заглядывает мне в лицо, позади нее маячат Мисс и Ли, а мою талию все еще кто-то сжимает. Я поворачиваю голову – Двэйн. Конечно же, это он.

Я хрипло дышу и все еще продолжаю кашлять. Меня трясет. Я вдруг осознаю, что только что тонула, уже второй раз в своей жизни. Мне вдруг становится плевать на все, я прижимаюсь к Двэйну и взрываюсь от рыданий. Я больше не могу!

Он крепко стискивает меня, словно образовывая вокруг защитный круг.

– Идите, – тихо говорит старший, и я слышу стук подошв о камни, а потом и шелест листвы. – Все хорошо, Алиса, все хорошо! – бормочет он, гладя меня по волосам и прижимаясь лбом к моей макушке. Он слегка покачивается, словно баюкает меня.

– Это снова… снова… – вырывается всхлип. – Я… с ума…

– Тише, тише, – шепчет он. – Я здесь, я держу тебя. Все хорошо!

Он проводит ладонью по моему лицу, стирая большим пальцем катящиеся слезы. Потом целует щеки, глаза, нос и губы. И шепчет, и шепчет, что все будет хорошо. Мои пальцы крепко цепляются за его футболку, и кажется, что если я сейчас отпущу ее, старшего унесет ветром.

– Никто тебя не тронет, – бормочет он на ухо. – Больше никто и никогда тебя не тронет!

Мне еще долго не удавалось успокоиться. Напряжение, скопившееся за долгие недели и даже месяцы, вырвалось на свободу, и усмирить его оказалось не так-то просто.

Мы устроились на ровной каменистой площадке, свесив ноги в пустоту и крепко держась за руки. Вокруг изумрудная чаща, сочная и яркая, потом каменное бурое кольцо, обрамляющее прозрачную лазурную гладь. Озеро сияло голубизной, и можно было разглядеть каждый камешек, лежащий на дне. Солнце играло бликами на его поверхности, а кое-где из зарослей вырывались маленькие ручейки, водопадами спадавшие по каменными склонам в озеро. Ветерок легко покачивал листву, овевал лицо. Чирикали птицы, шумела вода и доносились приглушенные голоса из нашего лагеря.

– Что произошло? – тихо спросил Двэйн, перебирая мои пальцы.

Я не смотрела на старшего. Мой взгляд бесцельно блуждал по озеру и лесу. Но краем глаза я все равно заметила, что Двэйн наблюдает за мной.

– Ты можешь рассказать позже, – мягко добавил он.

– Нет, – я покачала головой. – Чем дольше мы молчим, тем хуже. Лучше нам поговорить сейчас.

– Как скажешь, – согласился старший и ободряюще сжал мне руку.

Я вздохнула.

– Джоанна упустила значительную часть в своем рассказе. Со мной происходит что-то странное. Я стала ходить во сне. Однажды я сбежала в джунгли, даже не осознавая этого, да еще и Широ к дереву подвесила. Хотя не представляю, как у меня хватило сил. Я очнулась посреди леса совсем одна и с трудом потом добралась обратно. Да и Джоанн странно себя ведет. Говорит, что тоже ходила во сне, но не знаю, стоит ли ей верить.

– Тебя могли отравить? Некоторые травы в Пустоши вызывают галлюцинации.

– Да уж, не напоминай, – мы оба усмехнулись. Только невесело. – Я не знаю, Двэйн. Не понимаю, что происходит. На этом берегу меня часто мучают странные сны. Со мной вообще происходят странные вещи! Столько всего! И Джоанна, и Князь, и все эти хождения во сне! Я просто скоро сойду с ума!

С каждым словом я говорила все быстрее и громче, мне захотелось немедленно выплеснуть из себя все воспоминания, все переживания. Все, что мучило уже так долго.

– Эй, эй, – Двэйн потянул меня к себе и обнял за плечи. – Давай-ка все по порядку. Твои сны – скорее всего, эффект от отравления или другого воздействия. Мы обсудим это все вместе. Возможно, ребята заметили что-то, чего не заметила ты. И с Джоанн я тоже поговорю. Ты и правда была очень сильной. Сегодня тебя схватила Мисс, когда заметила, что ты уходишь. Но ты вырвалась и убежала, хотя я не припоминаю, чтобы ты когда-либо могла победить ее.

Я молча кивнула.

– Теперь давай про Князя. Что произошло?

– О, я даже не знаю, с чего начать!

– С самого простого. С первого, что придет в голову.

И я начала с Джоанн. Я торопливо выложила Двэйну все, что знала о ее связи с Князем, о ее песне, о его присутствии на берегу. Рассказала старшему о встрече со служителем храма, о записях в третьем круге, об экспериментах, напомнив ему о Яме и тьме, которая была там. Последним я рассказала о поезде. Запинаясь и с ужасом вспоминая о тех «снах», я сообщила Двэйну о том, что выпустила Тьму в Пустошь. Мне не хотелось верить этому, но уже пора было признать: это сделала я. Каким бы невероятным это ни казалось.

Двэйн молчал, устремив обеспокоенный взгляд куда-то вдаль. Я чуть отстранилась и попыталась вытащить свою ладонь из его рук, но старший тут же дернулся и удивленно посмотрел на меня:

– Что ты делаешь?

– Мне… э… Ты, наверное, думаешь, что я сумасшедшая. В любом случае. И если мне это привиделось, и если это произошло на самом деле, – неуверенно произнесла я.

– Нет, я так не думаю, – спокойно ответил Двэйн. – Я не понимаю, что произошло на самом деле и как это все возможно, но я уверен, что ты не сошла с ума. Хотя даже если и так, – он усмехнулся. – Меня это не пугает. С Джоанн же мы как-то ладим, так что ничего страшного.

Я слабо засмеялась в ответ.

– Не очень-то мне хочется быть такой, как Джоанн.

Двэйн фыркнул:

– Ты просто предвзято к ней относишься. Но если серьезно, – он тут же помрачнел. – Мне все это не нравится. Князь, конечно, много раз помогал тебе, но сколько людей пропадали во Тьме навсегда? Мы не знаем, что он с ними делал. Я не хочу пока делать никаких выводов. Когда мы вернемся в Пустошь, надо будет добраться до Аберненна и взять с собой Джоанн.

– Или поискать ответы здесь.

– Возможно. Хотя я уже начинаю терять надежду на это, – старший вздохнул, быстро чмокнул меня в нос, прижал покрепче и снова посмотрел вдаль. – Мы добрались уже так далеко, а вопросов только больше. И здесь… здесь все не лучше, чем в Объединениях.

– И здесь тоже есть тьма, – прошептала я со злостью. – Родина Князя на этом берегу, но я не уверена, что нечто из Ямы то же, что и он. Они… как они могут делать такое с людьми?

– Они могут делать и не такое…

Я ощутила, как мышцы Двэйна напряглись, и, решив, что он вспоминает тюрьму, прижалась к нему поближе. Хотя казалось, что ближе уже некуда. Но старший вдруг спросил:

– Кто такой Ранко?

Я вздрогнула. Вот уж о ком мне точно не хотелось говорить.

– Начальник ОБ в девятом. Я там жила, – я постаралась, чтобы мой голос звучал спокойно и твердо, но это не помогло. Руки Двэйна сжались в кулаки.

– Что бы он тебе ни сделал, я его убью, – он произнес это ровным тоном, словно говорил о чем-то незначительном и привычном.

– Двэйн, – мягко произнесла я, – мы же оба знаем, к чему приводит желание отомстить. Давай будем думать только о нашем деле. Ранко не тот человек, с которым стоит связываться и…

– Наплевать, – отрезал старший. – Кем бы он ни был, он ответит за все, что сделал. Даже если мне придется сговориться с самим Князем.

– Двэйн! – воскликнула я, отстранилась и, обхватив его лицо руками, заставила повернуться ко мне. – Не переходи грань! Ты только что сам сказал, что мы должны быть осторожны с Тьмой! Не хочу, чтобы из-за Ранко ты слетал с катушек! Пообещай мне!

– Что не слечу с катушек?

– Что не станешь рисковать лишний раз! Что мы все будем обсуждать, как и хотели раньше. Что все решения будем принимать вместе! Ну?!

– Я уже так много тебе всего обещал, но не слишком-то хорошо…

Я прервала его поцелуем. Духи, как же я давно хотела это сделать! Одной рукой он обхватил меня за талию и подтянул к себе на колени, а другой зарылся в волосы. Я уже успела забыть, каким волшебным было это чувство.

– Никогда не вини себя за то, что произошло, – прошептала я, отстранившись. – Пожалуйста! Это касается и ребят тоже. Двэйн, ты не божество и не можешь контролировать и защищать все и сразу.

– Было бы неплохо, – выдохнул он, но я покачала головой.

– Было бы очень плохо. Уж лучше пусть этим занимается какая-нибудь Луна, а мы будем жить спокойно.

Он усмехнулся, помолчал, разглядывая меня, а потом спросил:

– Расскажешь, как ты жила в Городе?

Я скривилась.

– Тебе правда хочется это знать? Не так уж все плохо…

– Не лги мне.

– А ты расскажешь, как сидел в Яме?

Двэйн поморщился.

– Вот видишь, – я улыбнулась. – Ты не хочешь, чтобы я это слышала. Потому что мне будет больно.

– Но тебе плохо, – он едва ощутимо провел рукой по моим волосам, задевая седые пряди. – Тебе станет легче, если ты поделишься.

– Только если поделишься и ты. Уговор?

Двэйн замялся.

– Раздели со мной твои воспоминания, а я разделю свои, – тихо предложила я. И старший согласился.

Конечно, я опустила очень много подробностей и смягчила многие моменты. Без сомнения, Двэйн поступил так же. Мы оба это понимали. Но теперь между нами незримо что-то изменилось. Жизнь, которую мы прожили отдельно друг от друга, стала нам знакомой и понятной. Мы словно проживали ее заново, только на этот раз крепко держась за руки.