По ту сторону моря

Глава 17

Слон продвигался в город, и тот приветствовал нас звуками. Его голос наполнял воздух, напоминая шум волн, разбивающихся о берег. Люди, звери, колеса – все смешивалось, объединяясь в один размеренный гул.

Я отодвинула занавеску еще немного и посмотрела кругом. Это место напомнило мне Рынок, такой же цветной, многолюдный, наполненный пряными и отвратительными запахами. Вот только улицы тут были шире, бурые кирпичные здания скромно ютились в сторонке, плотно прижимаясь друг к другу, а посередине тянулась песочного цвета дорога, то и дело переходящая в круглые площади и заполненная людьми, тележками и, конечно же, слонами. Мы периодически останавливались, пытаясь протиснуться вперед, никого не погубив и не покалечившись сами. Несмотря на ширину улиц, сделать это было довольно трудно. Слоны не могли разойтись, все смешивались в одну кучу, люди кричали друг на друга, ругались, но потом они вдруг заливались хохотом и все-таки разбредались в разные стороны. Кожа местных отливала бронзой, на теле, как у девушек, так и у мужчин практически не было одежды, но головы у всех венчали цветные тюрбаны, подобные тем, что носили в Аберненне. В то же время я замечала группки людей, облаченных в темные накидки с глубокими капюшонами, скрывающими лица. И как они только в них не спеклись? Их обходили сторонкой, почтительно кланяясь, а те шли, словно не замечая этого. Я проследила взглядом за одной такой группой в черном. Они направлялись вверх по улице, и я посмотрела туда же. Мои глаза наткнулись на странное возвышение, которое я сначала приняла за обычный холм, выросший посреди города, но, увидев широкую лестницу, уходящую по нему вверх, поняла, что ошиблась. По склонам этого холма с обеих сторон от ступеней раскинулся настоящий сад. Он пестрел всеми возможными красками и, казалось, парил в воздухе. Лестница бежала выше и в конце концов упиралась в массивное круглое здание, которое мы видели еще из леса. Если бы мой обзор не был так ограничен, я бы заметила его, стоило только войти в город. Здание возвышалось в самом центре, а за ним снова виднелись улицы, дома и площади.

Группа в накидках затерялась среди толпы, а потом появилась на ступеньках. Я бы последила за ними и дальше, но мы обогнули лестницу и благоухающий сладкими ароматами сад и повернулись к зданию спиной. Я немного высунула голову и обернулась. С этой стороны к постройке тоже бежали ступеньки, вот только их окружали скрюченные иссохшие деревья и увядшие цветы. Я удивленно рассматривала эту картину, когда мы внезапно остановились.

– Дальше я не идти, – услышала я слова нашего проводника, – это город Тени, слонам тут запрещено ходиться. Деньги будут брать, а потом выгонять будут. Нельзя, только ночами здесь.

Внизу раздались приглушенные голоса Широ и Ворона, а потом слон начал опускаться. Мы с Джоанн напряженно ухватились друг за друга и едва удержались на месте.

– Если я сейчас не выберусь, меня стошнит, – пробурчала девочка, но я предпочла промолчать, так как боялась того же.

Занавеска отдернулась, и перед нами возникло улыбающееся лицо Тимы:

– Добро пожаловать…э… сюда! Надеюсь, путешествие вам понравилось? – он поморщился. – Конечно, это очень милое животное, но к запаху я так и не привык. Надо сказать Широ, пусть сунет мужику в нос еще порошка и заставит получше заботиться о своей зверюшке.

– Вытащи нас! – прохрипела я, и изгнанник помог нам выбраться из-под завалов вещей и спрыгнуть на землю.

Воздух снаружи, вопреки моим ожиданиям, оказался таким же горячим и удушающим, влага, от которой мы страдали в лесу, здесь почти не ощущалась. Брусчатая улица и каменные дома раскалялись от солнца и окутывали нас еще большим жаром. Я с трудом могла сделать вдох. Мы с Джоанн схватили по бутылке с водой и стали жадно глотать ее содержимое. Капли падали мне на подбородок, стекали по шее, но мне было все равно. Остатки я вылила себе на голову, девочка повторила за мной, за что мы обе получили от Ворона полный укоризны взгляд.

– А вы не особо бережливы, – проворчал он.

– Поездил бы ты в коробке на спине слона, мы бы на тебя посмотрели, – ответила я. – К тому же мы в городе и сможем пополнить свои запасы.

Страж кивнул:

– Только сначала нам нужно найти жилье, желательно заброшенное.

Он повернулся к хозяевам слонов, и они с Широ что-то быстро стали им нашептывать. Тем временем Верманд, Алессандро и Тима доставали наши рюкзаки и сваливали их в одну кучу. Я подняла свой, а затем осмотрелась. Эта часть города казалась менее людной и немного притихшей. Дома здесь стояли ровными квадратами по четыре здания в каждом, и их ряды рассекались широкими, но пустыми улочками. Позади города виднелась черная тянущаяся вдаль равнина, а на горизонте снова зеленел лес.

Я обернулась и посмотрела на широкую лестницу и мертвый сад по ее бокам.

– Странное место, да? – рядом со мной встала Кристина. – С одной стороны все цветет, с другой – погибает. А это похоже на храм, не думаешь?

Я с деланным равнодушием пожала плечами:

– Я думаю о том, нет ли здесь Двэйна и ребят и как выяснить, были ли они тут вообще.

Я развернулась и уже собиралась уйти к Ворону, но Кристина схватила меня за руку:

– Что бы я тебе ни говорила, ты продолжаешь избегать меня. В нашей ситуации это неуместно и глупо!

Я посмотрела на нее пронзительным взглядом:

– Ответь мне, зачем ты поехала сюда, на этот берег?

– Помочь отыскать Двэйна, изучить это место и найти что-нибудь, что поможет Объединениям в борьбе с Пустошью, – недоуменно ответила девушка.

– И если ты найдешь, то как поступишь? Отдашь все Советам? Поможешь им в борьбе с лесом? Я понимаю, что тебе это кажется самым верным решением. Но что если тебе придется выбирать между нами и Советами? Что если то, что ты отыщешь, будет опасно для изгнанников? Как ты тогда поступишь? Я сомневаюсь, что ты выберешь нас. Поэтому я продолжаю задаваться вопросом, как долго ты и Элиасс будете мирно путешествовать с нами и как не пропустить момент, когда вы решите подставить нас.

– Что за глупости… Ворон доверяет мне!

– Еще один повод сомневаться. Советы знают, что вы с охотником отправились на другой берег. Ты бы не сделала этого без их согласия, – процедила я. – Вы отправились сюда вместе с преступниками, приговоренными к смерти, так ответь мне: что тебе приказали? Как сказали поступить? Держу пари, они не желают нашего возвращения. Было бы так удобно позабыть о нас. Но они понимают, что сами вы ничего не отыщите, поэтому радушно позволили нам уехать. С самого Цветного городка мы не встречали ни одного намека на преследование, а у Цитадели никто не посмел нас арестовать. И твоего слова тут явно недостаточно. Так что, могу я спросить еще раз? Зачем ты поехала с нами, зная, что ты не можешь позволить даже Двэйну вернуться?

Кристина насмешливо посмотрела на меня:

– Что же ты не задавалась подобными вопросами, когда молила меня о помощи там, в Городе? Если бы не я, то Ранко уже давно спустил бы с тебя шкуру, так что не смей обвинять меня ни в чем!

С обиженным выражением лица она вернулась к своему мужу, а я раздраженно закусила губу. То, что я оставалась обязанной ей, приводило меня в бешенство. Я знала, что мне стоило испытывать благодарность к девушке, и отчасти так и было, но мне никак не удавалось избавиться от чувства неприязни и ощущения опасности при взгляде на нее. А я привыкла доверять своим инстинктам.

Слоны затрубили, и хозяева повернули их в обратном направлении. Я восхищенно посмотрела животным вслед. Теперь, когда я уже не испытывала тошноту от качки и в нос мне не бил резкий удушливый запах, мне казалось, что нет ничего удивительнее этого гиганта с его острыми бивнями и по-человечески добрыми глазами.

– Я бы никогда на него не сел, – раздался рядом голос Азриэля.

Я задумчиво кивнула в ответ:

– Вэнди бы тоже, я уверена в этом, а вот Ли, если уже и сам не покатался на слоне, никогда не простит мне этого «приключения» в его отсутствие, – я улыбнулась, представив возмущенное лицо парнишки.

– Ты часто думаешь о них… о тех твоих друзьях, – голос Азриэля прозвучал тихо.

– Разве бывает по-другому?

– Не знаю, у меня нет такого опыта, – его взгляд застыл. – Мы с сестрой были единственными друзьями друг для друга.

– Хочешь, я куда-нибудь пропаду, и ты проверишь это на себе?

Лицо Азриэля вытянулось:

– Даже не думай! И не шути со мной так! Все это путешествие и без того испортило мне нервы.

– Не прикидывайся, – я похлопала его по плечу, – ты гораздо сильнее, чем о себе думаешь.

Я поспешила на зов Ворона, думая о том, что только что сказала. Каким бы робким и неуверенным ни был Азриэль, я была уверена, что мои слова – правда.

Мы преодолевали улицу одну за другой, настороженно оглядывая встречных. Проводник рассказал Ворону, что местные стражники регулярно патрулируют город, проверяя жителей на наличие метки. «Почти как в Объединениях!» – подумала я. В отличие от многолюдного «города Солнца», в этой части – «городе Тени», как выразился мужчина – пустовало много домов и складов, но вот рейды проводились чаще. Если бы мы могли выбирать, то остались бы по другую сторону храма, но там найти убежище было почти невозможно.

Чем дальше мы шли, тем меньше людей встречали и тем сильнее ощущали запах нечистот и непонятно откуда идущей гари. Мы и сами, как тени, скользили между домами и среди затененных улочек, пока не заметили здание с несколькими выбитыми окнами.

– Посмотрим, что здесь, – сказал Ворон, и мы вошли внутрь.

Нас окутала прохлада, и мы оказались в просторной комнатке, заваленной всяким хламом. Здесь валялись поломанная мебель, старые тряпки, заржавевшие железки и расколотая посуда. В комнате висел полумрак, из-за тесно стоящих домов солнечные лучи не могли сюда проникнуть. У дальней стены комнаты виднелась узкая деревянная лестница, ведущая на второй этаж. Несколько ступенек полностью отсутствовали, две повисли на одном гвозде, но подняться наверх все-таки было возможно.

Там оказалась такая же просторная комната, только, в отличие от нижней, она была практически пуста, а место обычных окон занимал ряд разноцветных витражей. Я подошла к ним ближе. Это старая архитектура, мы знакомились с подобным на уроках истории в школе, вот только потускневшие изображения сильно отличались от тех, что я видела на фотографиях. С витражей смотрели лики. Обезображенные и внушающие страх лица людей.

– Опять они? – Саша недовольно выдохнула. – Я не смогу уснуть, пока они будут пялиться на меня!

– Как будто у тебя есть выбор, – хохотнул Тима.

– Она может устроиться внизу, – нарочито любезным тоном предложил Элиасс. – Вам, наверное, не привыкать спать посреди свалки?

Прежде чем хоть кто-нибудь из изгнанников успел ему ответить, Кристина грозно воскликнула:

– Перестань! Почему ты вынуждаешь меня стыдиться собственного мужа? Мне тоже не нравятся эти изображения, и я не вижу никаких проблем в том, чтобы ночевать посреди свалки!

Она гневно сверкнула глазами и поспешила вниз. Элиасс остолбенело посмотрел ей вслед, и я заметила, как ребята усмехнулись.

Ко мне подошел Ворон и тихо произнес:

– Еще немного, и нам не удастся сдерживать их. Это может превратиться в настоящую катастрофу! Почему со стражами не бывает конфликтов?

– Потому что они не расстреливают целые рейты, – прошептала я, и в моих ушах отдались выстрелы и крики людей. Я содрогнулась.

– Сэр, – рядом с нами возник Том, и Ворон перевел на него усталый взгляд. – Вы сказали, что мы отправимся пополнять запасы, может, стоит выйти сейчас? Вечереет.

– Ты прав, Том, но ты останешься здесь.

– Что?! – лицо юноши вспыхнуло. – Почему?

– Алиса и Джоанн не могут пойти, а я не хотел бы оставлять их без охраны. Мне нужно, чтобы как можно больше людей отправились со мной в город. Тебе я доверяю безопасность девочек. Да, и Рахель с Азриэлем тоже пусть лучше останутся.

Лица брата и сестры вытянулись от недовольства, но они промолчали.

– Как будто Алисе нужна охрана, – пробурчал Том.

– Может, не охрана, но помощь всегда нужна, – с улыбкой ответила я.

Мне и самой ужасно хотелось пойти с остальными, осмотреть этот странный город, храм. Я ненавидела сидеть без действия, да еще и практически взаперти, но ничего не могла с этим поделать.

– Я бы поискала ванну, – грустно произнесла Рахель и оглядела себя.

Никто и не подумал бы с этим спорить.

Мы остались впятером, но от усталости почти не разговаривали друг с другом. Ради безопасности мы решили разместиться на втором этаже, чтобы знать заранее, если кто-то решит войти в дом. Среди нескольких витражей находилось одно-единственное обычное окно, и, устроившись рядом с ним, я наблюдала за тем, как менялось небо. Мы молчали, и лишь иногда до моего уха доносились перешептывания Рахель и Азриэля.

Первые звезды, еще совсем бледные, появились на розовом небе, и в тот же момент город пронзил неожиданный звук. Все обеспокоенно посмотрели в сторону окна, а я пораженно прислушалась к разливающейся по воздуху песне. Она текла медленно, мягко, как мед, плавно покачивала тебя, словно колыбельная. Песня разносилась по всему городу, и я выглянула в окно.

Часть, в которой находился наш дом, утопала в потемках, а вот другая, по ту сторону храма, горела огнями. Что ее освещало – электричество или огонь факелов – я не могла понять, но, по сравнению с этим районом, она, будто пламенный остров, алела в сумеречном свете. Я опустила взгляд на улочки, и мои брови поползли вверх. Все, кто оказался в этот момент вне стен дома, сидели на земле со скрещенными ногами и раскачивались в такт музыке. Их лица были обращены к храму, но я готова была поспорить, что они закрыли глаза.

– Они молятся?! – не то с удивлением, не то со страхом спросила Рахель, заглядывая мне через плечо.

– Я знаю эту песню. – Джоанн проскользнула мне под руку и тоже высунулась наружу. – Мне кажется, я ее где-то слышала.

– Ты не могла, – возразил Азриэль, – у нас такого не бывает.

– Могла, – я покосилась на девочку, – так поют в Аберненне.

Джоанн повернулась и уставилась на меня выпученными глазами:

– Ты их слышала? Ты была там?

– Мы с Двэйном попали туда случайно, вернее… мы решили, что кто-то нарочно испортил нам карту, – я выжидающе посмотрела на девочку, и та улыбнулась:

– Да, я очень хорошо рисую, никто даже не заметил подвоха.

– Но зачем ты это сделала?

– Он попросил! – она сказала это так, словно вопрос не стоило и задавать. – Князь хотел, чтобы вы там побывали, и сказал мне подделать карту. Зачем же еще!

Да уж, и как это я могла не догадаться!

– Что вы там узнали? Вы… вы видели мою семью? – глаза девочки загорелись, а я не знала, что ей ответить.

Мне вспомнилась другая девочка, так похожая на Джоанн, а потом и тахины, яростно отнекивающиеся от их родства.

– Извини, но они не хотели нам ничего рассказывать, их интересовали только истории о Тьме и Буре.

– О Буре? – позади раздался голос Тома. – Мой отец как-то упоминал эту историю. Вообще-то он никогда не верил в легенды, но сказал, что если однажды и объявится человек, которого будто бы пометила сама Тьма, то наступит такая война, что никому из нас не выжить. – У меня по спине побежали мурашки. – Он сказал, что такого человека нужно сразу убить. Мне всегда странно было слышать это, ведь он далек от суеверий и всяких мифов.

Я крепко вцепилась в подоконник, а Джоанн скосила на меня глаза.

– А ты, – продолжал Том, – ты сейчас говорила о Князе, так ведь называют ходящего внутри Тьмы, верно?

Девочка самодовольно вскинула голову:

– Да, а что? Поверишь в детские сказки и убьешь меня?

– Ты сказала, что он попросил тебя что-то сделать, – нерешительно ответил тот. – Я просто удивлен, что с ним можно общаться.

– Я говорила о другом князе. В рейтах так называют самых главных изгнанников, чтобы мы сразу вспоминали о Тьме, боялись и слушались приказов.

Я восхитилась находчивостью и уверенностью Джоанн и решила, что в следующий раз нам нужно аккуратнее говорить на эту тему.

– Вот как? – задумчиво ответил Том. – Я и не знал.

– Жесткие законы у вас в рейтах, – произнес Азриэль.

– Конечно, – гордо ответила девочка, – по-другому в Пустоши не выжить. Размякнешь – и хлоп! – тебя уже слопала какая-нибудь тварь или засосало в Глотку!

Рахель испуганно посмотрела на нас с Джоанн, а на лице Азриэля появилось недоверие:

– Не может же быть все так плохо.

– Конечно же, нет, – улыбнулась девочка. – Все гораздо хуже, чем я рассказываю. Можешь мне поверить!

Ее уверенное выражение лица внушило страх и Азриэлю.

– Значит, вы не узнали про мою семью? – девочка снова повернулась ко мне.

– Прости, Джоанн, – виновато ответила я. Ее лицо на мгновение погрустнело, но потом она снова улыбнулась и махнула рукой:

– Да ладно, вся моя семья уже давно живет в рейте. Хотя частично она и переехала на другой берег. Точнее, уже на этот берег.

Я потрепала ее по голове и снова прислушалась к песне. Схожесть с той, что мы слышали в Аберненне, была поразительной. Неужели здесь тоже верили во всю эту историю с Бурей? Если так, то почему они не хотели пропускать нас с Джоанн, ведь тахины, наоборот, видели во мне решение проблем, а не угрозу. И тот мальчик в поезде, Тьма… Князь хотел, чтобы я побывала в Аберненне, чтобы я услышала их слова: нужно пройти к сердцу Тьмы, чтобы разгадать ее секрет. Он хотел, чтобы я поступила именно так? Может, он сам и внушил им эту мысль! Нет, я собираюсь поискать ответы здесь. А если уж не найду… то я не представляю, как добровольно решусь пройти во Тьму.

Песня оборвалась так же внезапно, как и началась. На улице уже совсем стемнело, а наша поисковая группа все еще не вернулась. Вероятно, им тоже пришлось опуститься на землю и слушать песнь, чтобы не сильно привлекать к себе внимание. Люди начали подниматься, и мы поспешили спрятаться внутри комнаты. Я отвернулась от окна, и в тот же момент мой затылок прожгло огнем. Я съежилась и потерла его рукой, но боль не проходила. Я обернулась и снова выглянула на улицу. Около стены соседнего дома стоял человек. Темная накидка, глубокий капюшон, из-под которого светились два светло-голубых глаза. Он смотрел прямо на меня, открывая взгляду узкое и бледное лицо мужчины. Я смотрела в ответ, как завороженная. Человек поднял руку и поманил меня к себе. Легким, почти игривым жестом. Я не сдвинулась с места, и человек улыбнулся. Его босые ноги выглянули из-под полы накидки, когда он уверенно двинулся к нашему убежищу.

– Здесь посторонний, – прошептала я и достала оружие.

Мы с Томом отпихнули Джоанн и брата с сестрой вглубь комнаты. Юноша хотел проделать то же самое и со мной, но хватило одного только гневного взгляда, чтобы он и не стал пытаться. Лестница скрипнула, и из темноты пролета сначала всплыла покрытая капюшоном голова, потом всплыли плечи, и, наконец, незнакомец полностью предстал перед нами.

– Что вам нужно, сэр? – твердо спросил Том, но тот даже не посмотрел в его сторону. Взгляд мужчины пронзил меня, и он вновь поманил к себе рукой.

– Я не разгуливаю ночами с незнакомцами, – ответила я, держа оружие на весу. Мужчина усмехнулся, опустил руку и стал медленно приближаться.

– Назад! – мы с Томом вскрикнули одновременно, но мужчина остановился только тогда, когда ему в грудь уткнулось дуло моего пистолета.

– Разве вы не заметили, что я даю вам возможность следовать за мной добровольно, а не под воздействием силы? – прозвучал глубокий бархатистый голос. Он говорил тихо и безмятежно, словно это не в него целилось мое оружие.

– Не думаю, что ваши слова сейчас актуальны, – пробормотала я, рассматривая его точеные черты лица.

– Я не боюсь смерти, – просто ответил мужчина, – к тому же я знаю, что вы не выстрелите. По крайней мере, не сегодня.

– С чего вы взяли?

– Это видно по глазам. Но вот молодой человек вполне способен это сделать, – он бросил на Тома мимолетный взгляд, – так что, если вы хотите со мной поговорить, советую вам его успокоить.

– Я не знаю, кто вы…

– Но догадываетесь, – улыбнулся тот.

– Вы работаете в храме.

– Верно.

– Но почему я должна с вами поговорить?

– Потому что у вас есть метка.

Я на мгновение замялась, но потом ответила:

– Вы ошиблись, мы прошли через стражников на стене, они пропустили нас, – если можно сказать хотя бы половину правды, то слова всегда будут звучать убедительнее.

– Но я говорил вовсе не про лист.

Я в недоумении покосилась на три полоски на моем запястье, и мужчина, проследив за моим взглядом, произнес:

– А этот знак мне известен лишь по рассказам.

– Тогда о чем вы? – я смутно догадывалась, что он может ответить, но хотела убедиться в этом.

– Прогуляйтесь со мной, и я скажу вам. Обещаю, к утру вы вернетесь к своим друзьям.

– И вы хотите, чтобы я просто так вам поверила?

– Но это у вас в руках пистолет, я же пришел безоружным, – он раскинул руки, края накидки раскрылись, обнажая его простые штаны и рубашку, за которыми сложно было спрятать даже нож. – Я лишь хочу поговорить с вами, ничего более. Это будет полезно и мне, и вам, и всем, кто вас окружает. Возможно, я смогу ответить на некоторые ваши вопросы, которых у вас не может не быть.

– На некоторые?

– Поиск истины куда важнее самих ответов, я не могу рассказать вам сразу все.

Я задумчиво посмотрела на мужчину. В его взгляде не виделось притворства или злости, он смотрел с теплом и умиротворением. Мне ужасно хотелось узнать о храме и о том, что этот человек может рассказать мне. Я поняла, что моя рука медленно опускается.

– Ты что, Лис, ты не можешь доверять ему! – воскликнул Том, заметив это движение. – Я не могу тебя отпустить! Ворон оставил меня за главного, и я приказываю тебе остаться!

– Она хочет уйти? – раздался взволнованный голос Азриэля.

– А мы не можем поговорить с вами здесь? – со слабой надеждой спросила я, но мужчина покачал головой:

– Каждому принадлежат лишь те слова, которые предназначены ему.

– Я запрещаю! – крикнул Том. – А вы убирайтесь, пока я не воспринял ваш отказ как угрозу.

Мужчина и бровью не повел, он продолжал пристально смотреть на меня.

– Я пойду, – быстро произнесла я, сунула пистолет себе за пояс и скрыла его под одеждой. – Но мне бы не хотелось встречаться со стражей, лишние вопросы ни к чему.

– Ты не…

– Конечно, – мужчина улыбнулся, – рядом со мной вас никто не посмеет тронуть. К служителям храма не подходят, нас нельзя беспокоить.

– Лиса! – Том был в бешенстве. – Если так хочется, можно дождаться Ворона и договариваться с ним, но при мне ты никуда не выйдешь!

– Только попробуй задержать меня! – резко ответила я. но добавила уже мягче: – Я вполне могу постоять за себя, и мне нужно кое-что выяснить. Это поможет нам всем. – Я не знала, правда ли это, но очень надеялась.

– И каким же образом?!

– Трудно объяснить, – я обернулась, встречаясь с обеспокоенными лицами Рахель и Азриэля и с понимающим взглядом Джоанн.

– Иди, – сказала девочка, – и, знаешь, было бы проще, используй ты то, что все еще привязано к твоему поясу.

Мы с Томом одновременно посмотрели вниз. Я быстро задержала дыхание, дернула мешочек и через мгновение бросила щепотку серой пыли в лицо юноше. Тот уже задержал дыхание, но частички осели ему на нос, он чихнул, и травяная смесь тут же подействовала. Его взгляд остекленел, и он тупо уставился пред собой. Рахель и Азриэль тоже немного вдохнули порошок и теперь часто моргали и щурились, стараясь избавиться от туманной пелены в глазах. Джоанн, которая успела отскочить в сторону, весело помахала мне рукой.

Мужчина ходил на удивление быстро, я едва поспевала за ним. Улица утопала в темноте, и его фигура сливалась с ночью.

– Расскажите мне о храме и об этом городе. Пожалуйста, – поспешно добавила я.

– Город и храм – это одно целое. Они отражают наши мысли, чувства, всю нашу жизнь. Я имею в виду, жизнь человека и природы. Есть тень и свет, ночь и день, одного без другого не бывает. А потому наш храм воздвигнут в их честь. Мы славим и жизнь, и смерть – и не боимся их обеих.

– Вы поклоняетесь Свету и Тьме?

– Это не поклонение, а дань уважения тому, из чего состоит наш мир. Храм помогает нам не забывать и чтить, а части города укрепляют эти чувства, напоминают нам о них.

– Здесь все города так устроены?

– Как нет одинаковых людей, так нет и одинаковых городов.

– Объединения бы с вами поспорили, – хмыкнула я.

– И проиграли бы спор, – с улыбкой ответил служитель. – То, чего пытаются достичь Советы, неосуществимо. Одинаковость – это лишь иллюзия, в которой они с удовольствием убеждают и себя, и других. Мир разнообразен, зачем это менять?

Мы приближались к лестнице. На улицах почти никого не осталось, но кое-где я замечала силуэты стражей, на груди которых крестом пересекались две черные полоски, а в руках лежало вытянутое оружие. Один из них бросил на нас внимательный взгляд, но затем слегка склонил голову и пошел прочь.

– Вас и правда не трогают, – тихо произнесла я. – Чем вы занимаетесь в храме? Только поете?

– Мы, мужчины, поем только днем, ночью это делают женщины, таков обычай. Мы ухаживаем за садом, даже за тем, который кажется вам мертвым, готовим, убираем, помогаем тем, кто нуждается в нашей помощи, изучаем книги и рукописи и проводим обряды, которые должно проводить и по чьей-либо просьбе, и по традиции.

– Например?

– При рождении мы купаем в солнечном свете, при смерти – в свете звезд и луны, и поем свои песни. Мы поздравляем с праздниками, поддерживаем в горе, мы можем участвовать в любом моменте жизни человека и всего общества, но по большей части мы все же простые воспитатели, учителя. Мы объясняем людям то, что им важно знать, и учим их почитать Тьму и Свет в равной степени.

Мы поднимались по лестнице, и мне казалось, что количество ступенек нещадно увеличилось по сравнению с тем, что я видела днем. Не то чтобы я очень устала подниматься, но мне не терпелось поскорее зайти внутрь и задать служителю волнующие меня вопросы.

Вход в храм не перегораживался дверью, а представлял собой полукруглую арку и открывал вид на такую же противоположную арку и «светлую» часть города. Получался некий визуальный портал, который так и затягивал внутрь.

Мы зашли. Огромный зал с высоким круглым потолком пустовал. Здесь не было никого и ничего, кроме украшенных цветочными росписями стен и гранитной тумбы, стоящей в центре. На ее гладкой поверхности багровела одинокая роза. Мне снова вспомнился Аберненн – и девушка, увитая колючей лозой.

– Почему именно роза? – спросила я, и эхо моего голоса прокатилось под сводом. Наверное, именно это приучило служителей храма говорить тихо.

– Вы спросили так, будто уже встречали подобное.

Я кивнула.

– На нашем берегу есть место под названием Аберненн, там тоже поют, – я посмотрела на мужчину. – Они такие же, как и вы?

– Аберненн? – на его лицо легла тень. – Место, где живут тахины? Однажды да, они были такими, как мы. Но они ушли. Их предки, если быть точным. Тахины – отступники, они были не согласны со служителями наших храмов и верили в совершенно иное.

– Их изгнали?

– Много лет назад, еще в начале зарождения Пустоши, но после были прощены. Если бы они отбросили свои ложные мысли и согласились с нами, то могли бы вернуться. Поезд ходит каждый месяц, и мы надеемся на их приход.

– Так он ездит ради них?

– Отчасти, – уклончиво ответил мужчина и перевел взгляд на розу: – Цветок не имеет значения, каждый певец выбирает себе тот, что ему больше нравится, и черпает из него вдохновение и силу. Цветок является знаком певца, по которому мы всегда понимаем, кто находится в храме.

– Какой цветок у вас?

– У меня его нет, – улыбнулся тот, – я предпочитаю класть сухую ветвь.

Я подошла ближе к тумбе и только тогда заметила рядом с розой иссохшую тонкую веточку.

– И смерть, и жизнь? – спросила я, оглянувшись, и мужчина с улыбкой кивнул.

– Пойдемте со мной, – он поманил меня и направился в сторону неприметной лестницы, ведущей наверх.

Мы прошли по извивающемуся побеленному пролету и оказались на втором этаже. Здесь было много закрытых комнат, и везде царила тишина. Мужчина повернул налево, туда, где лунный свет заливал широкую площадку и открывался вид на «темную» часть города. Правда, она все же не была полностью темной. Во многих домах виднелись яркие огоньки.

– Видите, – обратился ко мне служитель, облокотившись о перила, – и в темноте бывает свет. А если вы перейдете на другой балкон и посмотрите на ту часть города, то найдете темные пятна среди света. И то, и другое есть всегда.

Мы немного помолчали.

– Вы сказали, что поезд ездит не только за тахинами, за кем еще?

Мужчина повернул голову в сторону, и я не смогла разглядеть выражения его лица.

– За тем, кого мы потеряли.

– За Князем, – я уже и сама догадалась. – Он был человеком, может, он и есть до сих пор, зачем его держали взаперти?

– Это не моя история, и я не намерен обсуждать это с вами.

– Зачем вы тогда привели меня сюда? – с легким раздражением в голосе спросила я.

– Потому что я – учитель и хочу кое-что вам объяснить. Вам известна легенда о Буре?

– Да-да, – я отмахнулась. Она уже успела мне надоесть!

– Тогда вы должны знать, что на вас Его метка.

– Но зачем Он ее поставил? Почему мне?

– Никто вам ничего не ставил, вы сделали это сами.

– Не понимаю.

– Только ваш выбор определяет вашу судьбу, и вы его сделали. Этот знак появился, как только вы приняли особо важное решение, связанное с тем человеком. Что вы сделали?

Я с содроганием вспомнила тот сон или не сон, но сказать это вслух не решилась.

– Что бы вы ни сделали, это изменило и вашу судьбу, и его. И может изменить судьбу всех нас.

– Это невозможно… – промямлила я. – Невозможно… Это был просто сон.

Я ощутила, как у меня подгибаются ноги, и ухватилась за перила.

– Значит, это правда, и на мне стоит метка Тьмы, и я все разрушу?

– Совершенно необязательно. После Бури тучи рассеиваются и наступает покой, так что мы можем думать о ней с двух сторон. Но все же вы на опасном пути. Тахины верят, что именно Тьма и ее человек способны принести нам благо. Но мы считаем иначе. Мы боимся, что это и навлечет Бурю на всех нас.

– А чего хочет Он?

– Это только ему самому и известно.

– Я боюсь идти в глубину Тьмы, – тихо произнесла я, и мужчина тихо рассмеялся себе под нос:

– Вы и не сможете. Пока есть Пустошь, вам не удастся это сделать. Она держит его, как в клетке, не дает полностью проявить себя, поэтому пока вы можете побывать лишь на границе темноты, не более.

– Но как это возможно? Лес для этого и создали?

– Нет, он появился раньше. Я же сказал, что смогу ответить лишь на часть ваших вопросов, я не вправе рассказывать вам все, это решают другие.

– Кто?

– Вы добрались только до второго круга, думаете, что остальные пусты?

– Нет, так я точно не думаю. Получается, пока существует Пустошь, Буря не может произойти?

– Верно, но вопрос в том, нужна она или нет?

Он пристально посмотрел на меня, и в его глазах мне померещился лукавый блеск.

– А как думаете вы?

Служитель отвернулся и устремил взгляд на город:

– Это не мне решать.

– А кому? Тахины утверждают, что все зависит от человека с меткой, то есть от меня. Но разве не подло взваливать ответственность только на одного человека?

– Но это и не зависит лишь от вас одной. Вся наша жизнь – сплошные решения, решения каждого. Кто-то решил забрать того мальчика, другой решил отпустить, – я нервно сглотнула, – кто-то решил, что он опасен, кто-то, что он – спасение. И все мы действуем, исходя из своего выбора. Просто иногда случается так, что одно чье-то решение оказывает большее воздействие на мир, чем другое. Мы не можем все в раз делать только значимые или незначимые вещи, равновесие определяется ролью большого и малого. Так уж случилось, что в этой ситуации лично ваш выбор будет иметь больший вес. Так получилось, вот и все. Называйте это судьбой или стечением обстоятельств, как угодно, но не забывайте, что вы и сами приложили к этому руку.

– Но… но я приняла решение уже после многих событий, – размыто произнесла я, вспоминая свой сон. Я открыла дверь уже после многих столкновений с Тьмой. Моя голова отказывалась это понимать.

– Порядок не так существенен. Я не тот, кто смог бы вам все объяснить. Но я позвал вас сюда, чтобы дать понять: Тьма не так однозначна, как вам кажется, прямо как этот город, разделенный на две стороны. А еще, пока есть Пустошь, ничего не изменится, и вы одна из тех, кто может сохранить это или поменять. Вы – и каждый, кто приехал сюда.

– А вы знаете многих, кто прибыл из Объединений? – с надеждой спросила я.

– На моей памяти таких гостей я видел только три раза, считая с вами. И одни были здесь не так уж давно.

– Около полугода назад?

– Да, но во втором круге вы их не найдете. Они прошли дальше, но я уверен, что до центра так и не добрались. Мы бы об этом узнали.

– До Древа? Что оно такое? Что означают лики?

Мужчина долго молчал, а потом ответил:

– Если бы я мог, то рассказал бы, но служителям этого храма суждено говорить только о Свете и Тьме.

Я разочарованно вздохнула. Мне казалось, что не существует никакой объективной причины, по которой служитель не мог бы рассказать мне сразу все.

– Вы нахмурились, – заметил мужчина.

– Я всего лишь хочу, чтобы мои друзья, моя семья и я жили в спокойствии и счастье. Но, – я грустно усмехнулась, – учитывая разворачивающуюся в Объединениях войну, преследование Тьмы и разговоры о Буре, я с трудом могу на это надеяться.

– Не поддавайтесь унынию, иногда счастье и покой приходят лишь после хаоса.

– Честно говоря, меня это не ободряет. Иногда мне хочется сбежать, взять всех своих родных и спрятаться где-нибудь. Например, на этом берегу, даже в этом городе. И пусть в Пустоши и Объединениях творят что хотят.

– Но вы не сбегаете.

– Я не могу. Пока мне кажется, что я способна на что-то повлиять, я не могу уйти. Даже если очень хочу.

– Это похвально.

– Не думаю. Я скорее ощущаю себя привязанной за цепь.

– Но вы свободны в своем выборе. Держитесь за самые простые вещи, в которые вы способны поверить. Простота порой сильнее самых сложных вещей.

Мне невольно вспомнились голубые глаза Двэйна, улыбка Сэм, смех Ли, нахмуренное лицо Троя, мягкий голос Вэнди… Я посмотрела вдаль, где за домами тянулась черная долина. Так это выглядело днем, но сейчас я с удивлением заметила на горизонте красные всполохи.

Мужчина ответил быстрее, чем я успела задать вопрос:

– Это огненное поле. С наступлением ночи по всей его ширине начинают вспыхивать пламенные островки, иногда превращаясь в целые фонтаны, бьющие огненными струями. Днем же поле спит, но даже тогда от его земли поднимается удушающий жар.

– Вот откуда этот запах гари!

– Никто не покидает город и не приходит с той стороны ночью. Поле пересечь можно только днем, хотя в это время стражи там даже больше, чем у стены, – он бросил на меня внимательный взгляд. – Они смотрят не только за людьми, но и за самим полем. Кто знает, вдруг однажды оно решит вспыхнуть и при свете дня?

Эта новость меня встревожила. Порошка осталось совсем немного, как мы сможем пройти мимо кучи стражников? Даже если мы снова раздобудем слона, его не пропустят в эту часть города.

– Мне лучше вернуться, – произнесла я, хотя мне совершенно не хотелось уходить. Здесь я чувствовала себя так спокойно и умиротворенно.

– Вы рискуете наткнуться на патруль, а у нас непринято разгуливать ночью. Лучше останьтесь до утра. Я, к сожалению, уже не могу покинуть храм.

– Но меня потеряют.

– Они знают, куда вы ушли, а если вас поймает патруль, то за нарушение правил уведут в служебный дом, и вашим друзьям будет куда труднее вас отыскать.

Я понимала, что служитель прав. Даже с балкона я замечала то одну, то другую группку стражников, блуждающих среди улиц. Как похоже на наши Города! Словно их устаревшая версия. Я согласилась остаться, с ужасом представляя, какой гнев обрушит на меня Ворон. Я тяжело вздохнула. Но мне необходимо было пойти! Я подумала о словах служителя: пока есть Пустошь, Тьма не сможет использовать всю свою силу, и Буря не придет. Что же теперь делать? Что нам предпринять?