По ту сторону моря

Глава 21

Мы шли через лес, постоянно сверяясь с компасом. Позади, на севере, оставался наш лагерь, а впереди, на юге, должна была стоять очередная крепость. Шел уже второй день, как Ворон отправил нас на разведку, а нам до сих пор не удалось обнаружить хоть какие-нибудь признаки человеческой деятельности. Это пугало. В прошлый раз расстояние между крепостями не было таким большим, и мы не знали, может ли увеличиваться этот промежуток в каждом новом Круге. Кто бы мог подумать, что берег такой огромный! Раньше я представляла его небольшим островком, и только, но он оказался полон множества удивительных и пугающих вещей.

Я долго думала, рассказывать ли Широ о том существе. Иногда я сомневалась, что на самом деле видела его, и это не было очередной галлюцинацией от отравления. Говорящий зверь казался слишком странным и нереалистичным, чтобы существовать на самом деле, и слишком пугающим, чтобы говорить о нем при Джоанн. То, что девочка слышала голос Князя, еще не делало ее бесстрашной. Но она постоянно крутилась под ногами, и мне удалось рассказать обо всем изгнаннику только ночью, когда девочка уснула. Широ не высмеял меня и не принял за сумасшедшую, но ответил на новость удивительным спокойствием. У нас есть оружие, сказал он, которое может победить любое существо, если хорошо прицелиться, поэтому мне не стоит бояться. Любое существо… он бы не говорил так уверенно, если бы видел его сам!

Но оказалось, что говорящие монстры были не единственной нашей проблемой. Джоанн заболела. Она часто и прерывисто дышала, а ее лоб раскалился, как сковородка. Она впала в бессознательное состояние и тихо бормотала в бреду. Девочка принесла к нам лихорадку, и мы боялись не только за ее жизнь, но и за успех всей нашей миссии. Мы обязаны были отыскать помощь до того, как заболеем сами и не сможем продолжать путь. Широ решил идти и ночью. В темноте мы двигались медленно, фонарик мало помогал нам разбирать дорогу, а жара не сходила даже в ночное время и вместе с влажным воздухом создавала удушливую парилку. Мы по очереди несли Джоанн на спине, задыхаясь и обливаясь потом. Я устала, мои мышцы готовы были отделиться от тела, от жажды горело горло и трескались губы, а перед глазами все стоял один только зеленый лес. Мы с Широ озабоченно переглядывались, думая об одном и том же: не нарочно ли девочку отправили к нам? Кто-то хотел, чтобы мы не вернулись? Но болезнь грозила всем, кто остался в лагере, и каждому было выгодно, чтобы мы отыскали помощь, – зачем тогда заражать и нас? Все эти вопросы, эта неизвестность раздражали и злили меня. Я хотела видеть, с кем и почему имею дело, а не путаться в догадках! Мне снова вспомнились лики, но я не имела ни малейшего представления о том, что они такое, а потому не могла просто свалить на них всю вину за происходящее.

Ближе к рассвету мне показалось, что лес поредел. Но я так боялась ошибиться, что предпочла немного подождать, прежде чем озвучивать свои предположения вслух. Однако скоро Широ и сам заговорил об этом. Лес действительно редел. Между деревьями появилось больше пространства, кустарники уже не так густо заполоняли дорогу, и нам становилось проще идти. Около часа мы продолжали путь, и на горизонте вдруг показалось коричневое пятно. Мы прибавили шагу. Пятно приближалось, постепенно превращаясь в широкую полосу, растущую не только в стороны, но и ввысь. Без сомнения, это была очередная крепость. Мы нашли вход в третий круг!

Я так обрадовалась, что не сразу заметила непривычную тишину, окутывающую поселение людей. Ни далекого отзвука голосов, ни скрипов, ни стуков, ни жужжаний. До нас доносились только обезьяньи крики и приглушенный шум воды. Ближе к кромке леса мы замедлились, а потом и вовсе остановились, окидывая взглядом простирающееся перед нами плато, затем скалистый обрыв, узкий мостик, бурлящую мутную воду, почти касающуюся его дна, и песочного цвета крепость, концы которой, как и в прошлый раз, бесконечно тянулись на запад и на восток. Стену испещряли трещины, а по ним расползались длинные зеленые лианы, будто это лес вытянул свои щупальца, чтобы заглотить крепость в свою пасть. Одного взгляда хватало, чтобы понять – здесь никого нет. Одни только обезьяны мельтешили тут и там на зубчатых бастионах, перекрикиваясь своими высокими и жуткими голосами. У меня внутри все сжималось, когда я смотрела на безлюдную постройку. От нее веяло одиночеством и безысходностью. Так не должно было быть, нам говорили, что каждый Круг охраняют стражи и не оставляют без присмотра ни один вход.

– А где все? – слабым голосом произнесла Джоанн, и ее голова вновь бессильно упала на плечо Широ.

Изгнанник не ответил, и мы молча пошли к обрыву. Узкий мостик, перекинутый через него, крепился тросами к вбитым в землю металлическим колышкам и слабо покачивался, стоило только ступить на его дощатое дно. Река, бурлившая снизу, должно быть, поднялась во время дождей, и теперь ей недоставало совсем немного, чтобы лизнуть деревяшки. Вода была грязной, бурой и несла с собой всякий лесной мусор.

Широ прошел на другую сторону первым. Он не колебался ни секунды и, кажется, даже не заметил, с каким энтузиазмом мост раскачивался в разные стороны. Я же осторожно ступила на эту сомнительную конструкцию и ухватилась за скользкие, поросшие мхом поручни. Расстояние от одного берега до другого было совсем небольшим, но я не привыкла, чтобы земля раскачивалась под моими ногами.

– Не думай, – крикнул мне Широ, – просто иди.

Я заметила, что изгнанник улыбается, и, сделав первый неуверенный шаг, крикнула ему в ответ:

– Тебе смешно наблюдать за моими трясущимися коленками?

Теперь я смотрела только себе под ноги и не видела выражения его лица, но короткий смешок мне все же удалось уловить.

– В нашем рейте через реку подвешен такой же мост, хотя он выглядит даже хуже, и я давно научился ходить по нему. Но мне всегда доставляет удовольствие смотреть, как это делают новички.

Мне казалось, что я потеряла контроль над своими движениями. От каждого шага мост раскачивался все сильнее, и несущаяся внизу вода казалась пугающе близкой. Глядя на реку, я представляла, что в любую секунду она обрушится на мост и унесет его в далекие дали. Поэтому я не особо задумывалась над тем, что говорил мне Широ, но его голос помогал двигаться вперед.

– Ты никогда не рассказывал о своем рейте, – машинально ответила я, цепляясь за поручни.

– И о том, как попал в Пустошь? – он хмыкнул. – В отличие от многих, я пришел туда сам.

Я слегка приподняла голову, но тут же чуть не потеряла равновесие и снова опустила взгляд на свои ноги.

– Я был не согласен с тем, что делают ОБ и Советы, меня угнетал их контроль, и я решил, что в Пустоши буду чувствовать себя свободнее. Так и произошло, и я не жалею о своем выборе. Я стал бороться против того, что считаю неправильным.

– А как же твоя семья? – Мне почти удалось преодолеть этот ветхий мостик.

– Им было тяжело отпускать меня, а мне – тяжело уходить, но таков мой выбор, и они уважают его. Я научился поддерживать с ними связь и иногда даже обмениваться какими-то вещами. В Городе их никто не трогает, и нам достаточно знать, что каждый из нас в порядке.

Я с трудом могла представить, как человек добровольно выбирает Пустошь. Интересно, если бы я знала обо всем, что произойдет, обо всех, кого я встречу, я бы выбрала ее?

Я уже была близка к твердой земле, и Широ даже протянул мне руку – как нечто, которое я даже не успела осознать, заставило меня посмотреть за край мостика. Я вздрогнула. Из воды горели два круглых красных глаза. Я сделала судорожный вдох и ткнула пальцем в его сторону, но огоньки тут же скрылись под водой.

– Что такое? – обеспокоенно спросил Широ, вглядываясь в мутную реку.

– Снова оно… Преследует нас!

Без всякой помощи я выскочила с мостика на пожухлую траву и потянула изгнанника подальше от реки. Широ нахмурился, обернулся назад, но ничего не сказал.

Полукруглый вход в стене крепости тянулся на ту сторону длинным коридором. Истрескавшийся, увитый лианами и погруженный в тень, он словно вел в потусторонний мир и казался недружелюбным. Обезьяны прыгали по толстым нитям, свешивались головами вниз и глядели нам вслед, а особенно смелые даже спрыгивали на землю и шли рядом. Они не проявляли агрессии, но смотрели с любопытством и опаской, словно давно не видели людей, но знали, кто это такие.

Мы прошли под арочным ходом по другую сторону стены, и у меня засосало под ложечкой. На широкой поляне, вокруг которой разросся лес, стояли маленькие приземистые домики. Заброшенные домики. Здесь не было ни высоких построек, ни храмов, это место оказалось небольшой покинутой всеми деревенькой. Кирпичные домики выглядели вполне современно, и мы не заметили никаких следов погрома или разрушений. Если бы не высокая трава и поднимающийся кое-где плющ, можно было бы подумать, что местные жители никуда не уходили.

– Есть кто-нибудь? – крикнул Широ, но, разумеется, в ответ ему только захохотали обезьяны.

– Сколько, интересно, входов у этой крепости? – тихо спросила я. Говорить в этом месте громко мне почему-то не хотелось.

– Думаешь, мы оказались далеко от центра? Вполне возможно, – он кивнул. – Но странно, что при их разговорах о безопасности это место никто не охраняет. Мы свободно вошли в Круг.

– Может, есть причина, по которой это место не требуется сторожить, – мрачно ответила я и сама испугалась такого предположения. Широ покачал головой:

– Не знаю, но нам стоит осмотреться.

Мы вошли в первый попавшийся дом. Он оказался на удивление светлым и уютным. Здесь было всего три комнаты: маленькая кухня с настоящей плитой, ванная комната без ванны, но с большим количеством пустых кадок и бочек, и просторное помещение с несколькими кроватями, вокруг которых свисали белые москитные сетки. Это подобие спальни плавно переходило в кухню, и из одной комнаты можно было сразу попасть в другую. Солнце заливало помещение через большое окно, и, хотя здесь было грязно и на полу валялся занесенный ветром мусор, в этом доме можно было расположиться с небывалым для нас комфортом. Я обратила внимание на электрические лампочки и пощелкала выключателем. Свет не зажегся, но тем не менее когда-то он тут существовал.

Мы уложили Джоанн на одну из постелей, я снова дала ей лекарство и закрыла кровать сеткой. Кристина говорила, что если болезнь перенесли насекомые, то зараженного нужно беречь от новых укусов. Это приспособление подходило идеально.

Широ решил осмотреть и другие дома, а я продолжила обследовать этот. В некоторых деревянных комодах я обнаружила оставленную хозяевами одежду. Здесь были и женские, и мужские, и даже детские вещи. Я нашла выцветшие игрушки, несколько книг, которые я не могла прочесть, посуду. Они оставили здесь так много! Но самое главное, что мне удалось отыскать, – это лекарства. Большинство из них мне были незнакомы, но на некоторых баночках я увидела знак, заставивший меня остолбенеть на месте. Змея, кусающая свой хвост, – этот символ ставили на препаратах, производимых Городами. Это был знак, подтверждающий подлинность лекарства. Я свалила все на одну кровать и выбрала те препараты, на которых красовалась змея. Их было семь, каждое из них сопровождалось подробной инструкцией на родном языке Объединений. Я перевернула одну из банок и посмотрела на дату изготовления. Препарат произвели почти пятьдесят лет назад, но при этом его можно было использовать еще около года! Производить лекарства из-за Пустоши всегда было непросто и очень дорого, поэтому Города делали все, чтобы они могли храниться как можно дольше. Но даже в том случае срок годности в пятьдесят лет был поразительным. Откуда они могли тут появиться?

– Они все знают! – раздалось у меня за спиной, и от испуга я выронила баночку из рук.

Широ в одно мгновение оказался рядом и вывалил на кровать еще целую груду лекарств:

– Советы прекрасно знают об этом береге! И уже давно! Вижу, ты и сама поняла, – он кивнул в сторону найденных мною таблеток.

– Может, это местные жители ездят к нам на поезде? – предположила я.

– Глупости! – возразил изгнанник. – Поезд ездит каждый месяц, и Советы до сих пор спокойно жили с этим фактом. Конечно, они все знают! Поэтому они не позволяли тебе отправиться в экспедицию и не пускали никого к берегу. Поэтому там стоит Цитадель!

– Но Маргарет, советник из первого Объединения, хотела, чтобы я отправилась сюда. Они поднимала этот вопрос на Большом Собрании.

– Ты уверена в этом? – со скептическим выражением на лице спросил Широ. – Ты не думаешь, что она играет с тобой?

Я замялась, но потом ответила:

– Я думаю, это она попросила Ворона присматривать за мной.

– И поэтому он отправил тебя из лагеря из-под своего контроля? Мне нравится Ворон, но не стоит отрицать, что он довольно подозрительная личность.

– Маргарет может не знать обо всем, – упорно продолжала я, совершенно не понимая, почему взялась ее защищать.

– Может, – кивнул Широ, – но так или иначе, Советы верят в «мистический берег», и мне очень интересно, чем они тут занимаются. Не думаю, что они присылают лекарства просто так.

– Скорее присылали, – я взяла баночку и постучала пальцем по дате. – Их сделали давно.

– Но и в этой деревне никого не осталось.

Я не могла не согласиться. Баночки белели на темном покрывале, а внутри меня зарождался страх. Если Советы знают об этом месте и скрывают его, то ничего хорошего ожидать не следует.

– Мы можем остаться здесь, – с привычным спокойствием произнес Широ, и я посмотрела на него в замешательстве:

– Здесь?!

– Да, мы сможем позаботиться о больных в нормальных условиях. Здесь есть крыша, колодец и даже чудо-лекарства. Я нашел старые компьютеры и электрические щитки. Если ты дашь мне немного времени, возможно, я смогу их починить. Я в этом разбираюсь. Это неплохое место.

– Но оно заброшено.

– Лис, сколько еще можно блуждать по лесу? Что если на многие километры здесь нет ни одного укрытия? Как мы будем лечить ребят?

Я ответила не сразу. Широ был прав, я это понимала, но мне совсем не нравилось оставаться в месте, откуда люди бежали, побросав свои вещи.

– Хорошо, – все-таки кивнула я. – Отдохнем и отправимся назад.

Но Широ отрицательно покачал головой:

– Я пойду один.

– Оставишь нас здесь?!

– Джоанн не может идти сама, ей нужен покой, и с ней за спиной мы передвигаемся слишком медленно. Поверь, я не хочу оставлять вас одних, но Ворон прав, ты тоже изгнанница и должна уметь позаботиться о себе и других. Ты сможешь ухаживать за Джоанн, а я – нет, но я могу помочь перенести сюда больных. Надеюсь, что их число не стало больше, – тихо добавил он. – У тебя есть еда и оружие, кто бы тут ни появился, ты сможешь спрятаться или убить его.

– Замечательная перспектива, – буркнула я.

– Не бойся, ты…

– Ладно-ладно, не говори со мной, как с ребенком! – недовольно отозвалась я, и Широ улыбнулся. – Знаю, что справлюсь, тем более, когда вокруг стены, а над головой – крыша.

Ничего я не знала, и от одной мысли о том, что мне придется прожить здесь несколько дней с больным ребенком, зная, что где-то рядом бродят красноглазые существа, меня бросало в дрожь. Но другого выхода ни я, ни Широ не видели.

Изгнаннику действительно удалось вернуть деревне электричество, что изрядно меня удивило, но лампочки в комнатах перегорели, и мы все равно остались в темноте. Зато нам удалось включить плиту – роскошь, которую и не вообразишь, – и через несколько часов Широ, захватив несколько препаратов с собой, ушел. Его фигура скрылась за стеной, а в доме воцарилась тяжелая тишина.

Первые два дня в одиночестве превратились для меня в настоящий кошмар, но не потому, что в деревне происходили какие-то пугающие или мистические события, нет. Наоборот, все было на редкость спокойно. Но, оставшись одна, я быстро поддалась паранойе. Проходя по улице мимо окон, я боялась увидеть в их отражении темные силуэты или красные глаза, следящие за мной. Даже находясь в доме, я с опаской поглядывала в их сторону, мне все казалось, что стоит только повернуть голову, как около самых стекол возникнет кто-то чужой. Но видела я только коричневую стену и серые фигурки обезьян. К ним мне тоже удалось привыкнуть не сразу. Зверьки запрыгивали на крышу и стучали по ней коготками, бегали около дома, а иногда даже заглядывали внутрь, пугая меня до чертиков. Их крики и смех, похожий на человеческий, первое время вызывали у меня мурашки.

Я редко выходила на улицу, только за водой из колодца. Мне не хотелось оставлять Джоанн одну, да и разгуливать по опустевшей деревне, вокруг которой темнели заросли леса, было довольно жутко, и я надеялась, что никто вдруг не выпрыгнет на меня из-за густой листвы. Девочка постоянно спала, мне не с кем было поговорить, и, маринуясь в собственном страхе, я вполне могла сойти с ума. Приходилось занимать себя любой, даже бесполезной работой и болтать не только с собой, но и с нашими четвероногими соседями.

Шел третий день, как Широ отправился обратно в лагерь. Над джунглями клубился легкий туман, и рассветные лучи опускались на землю немного рассеянно, будто солнечная дымка. Я подняла ведро из колодца, поставила его на землю и оперлась о каменную кладку, переводя дух. Красиво и тихо. Утро было для меня самым приятным временем, в эти часы я чувствовала себя спокойно, меня ничего не пугало и все страхи казались глупостями. Мне нравилось выходить на улицу и наблюдать, как поднимается солнце.

Обезьяны тоже просыпались рано и лениво расхаживали по крепости и по земле. Я помахала некоторым из них, которым дала имена (хотя, может, это были и не они), но зверькам явно не хватало воспитания, чтобы вежливо ответить мне тем же. Парочка из них даже пустилась от меня в бегство и решила поживиться чем-нибудь в одном из домов. Они часто этим промышляли, но редко находили что-нибудь стоящее. Я удивлялась, как обезьяны не растащили одежду и лекарства, но, возможно, им просто не было до них никакого дела, или когда-то в прошлом их сородичи решили испробовать эти таблетки и поплатились за свое любопытство.

Кристина говорила, что историческая память у обезьян просто поразительна. Я не понимала, откуда девушка может это знать. Все это: про китов, про обезьян, про джунгли. Если берег считался вымыслом, то она должна была исследовать только Пустошь, где о подобной живности даже и не слышали. Она изучала мир до Войны по историческим хроникам? Теперь, когда мы обнаружили здесь знак Городов, посреди «мифической» земли, я бы этому не поверила. Кристина знала об этом месте с самого начала. Но почему этот берег хранится в тайне, почему его стерли из нашей истории? Я подумала о поезде, о той ночи, когда в моем сне (а по-другому я пока не могла это называть) Тьма вышла на свободу. Была ли тайна связана с Князем? Я раздраженно вздохнула и, склонившись над ведром, умыла лицо ледяной водой. Если у меня появится еще хоть один вопрос, моя голова лопнет!

Неожиданный шум заставил меня вздрогнуть, и я повернулась в сторону соседнего домика. Одна обезьяна умудрилась открыть окно и повисла на деревянных ставнях, а другие зверьки, видневшиеся сквозь проем, весело скакали по комнатам. Я в очередной раз похвалила себя за решение постоянно закрывать двери и окна в нашем жилище, не то эти кривляки уже прыгали бы по самой Джоанн. Я усмехнулась, представив себе эту картину.

– Эй, вы! – крикнула я. – Хватит безобразничать! Разве вас не учили, что лазать в чужие дома неприлично?

Обезьяны откликнулись удивленными возгласами.

– Нет? – возмущенно отозвалась я. – Думаю, вы просто забыли об этом. Неудивительно, когда живешь без людей столько лет. Я бы и сама забыла. Но теперь вы не одни, так что прекратите пугать меня, последние дни и без того выдались очень напряженными.

Судя по крикам, они все поняли и обещали вести себя тише.

– Я говорю с обезьянами, – пробормотала я. – Говорю с обезьянами! Это вполне в порядке вещей, подумаешь! Они кажутся сообразительными, кто знает, может, они понимают каждое мое слово, но я не настолько умна, чтобы понять их.

Я снова оглядела деревню. Мне не хотелось возвращаться в дом. У Джоанн спал жар, и несколько часов можно было о ней не беспокоиться, а здесь, на открытом пространстве, я чувствовала себя увереннее. У меня был полный обзор, а не огражденный участок окна, за пределами которого остается неизвестность. Все эти дни я жила в таком страхе, что даже не прошлась по деревне, но сейчас мне стало любопытно. Широ говорил, что нашел старые компьютеры, стоило и мне на них посмотреть.

Я направилась к ближайшему ряду построек и стала заглядывать в домики один за другим, нигде надолго не задерживаясь. Они все были похожи друг на друга, и я не находила в них ничего интересного. Правда, в одном доме мне попалась старая выцветшая фотография. На ней была изображена семья – красивая женщина со смуглой кожей и выразительным взглядом, статный и бледноватый мужчина и ребенок, мальчик, возрастом не больше трех лет. Он улыбался так широко и искренне, что я и сама не смогла сдержать улыбку. На заднем плане я разглядела стену крепости и поняла, что снимок сделали в этой деревне. Интересно, как давно это было и куда эти люди делись потом. Фотография делала это место реальным, живым, а не просто забытой декорацией. Мне стало грустно и неуютно, я оставила снимок на прежнем месте и вышла из домика. У меня появилось ощущение, будто жизнь этой деревни кто-то стер, и от этого стало еще больше не по себе.

Я прошла дальше. Один дом, другой. Посмотрела на щитки с электричеством, нашла старые компьютеры, больше напоминающие пузатые железные коробки, и даже отыскала винный погреб, где пылилось несколько зеленоватых бутылок. Искушению открыть их и скрасить свое одиночество я героически не поддалась.

Зайдя в очередной дом, я сразу подметила некоторые отличия. Он выглядел богаче, чем остальные – изящная мебель, просторные комнаты, среди которых нашлось целых три ванны. Сразу понятно, какие люди могли тут жить. Одна из комнат была заперта, но мне хватило легкого толчка, чтобы сломать ее. Дерево иссохло, стало пористым и хрупким. Из комнаты полился сумрак – и чудовищная вонь затхлого помещения. Прикрыв нос рукой, я вошла внутрь.

Здесь не было ни одного окна, стены прикрывали тонкие узорчатые ткани, стоял массивный стол, несколько деревянных табуретов, истертое кресло и незнакомое мне устройство перед ним. Вытянутая прямоугольная коробка на четырех тонких ножках, а сверху – два круглых щитка с такими же круглыми выемками, расположенными на равном расстоянии друг от друга. Я обошла это устройство и увидела на другом конце коробки большую линзу камеры. Я посмотрела на стену перед устройством – здесь тоже висела ткань, но, в отличие от той, что занавешивала стены, она выглядела плотнее и уголками крепилась к стене.

– Наверное, это подобие диаскопов, – произнесла я вслух, – посмотрим, можешь ли ты еще работать.

Я обнаружила длинный шнур и розетку и воткнула вилку в пазы. Ничего не произошло, а на поверхности самой коробки я не нашла никаких кнопок или рычагов. Мне понадобилось какое-то время, чтобы отыскать маленькую защелку, открывающую заднюю крышку причудливого устройства. Отсюда на меня устремились взгляды десятка кнопочек и чернеющего узкого проема.

– Он пуст, – снова вслух рассуждала я, – должно быть, сюда вставляется диск.

Я огляделась и подошла к столу. В самом первом ящике я нашла несколько тонких пластинок и, схватив их все, вернулась к аппарату.

– И зачем я этим занимаюсь? Ты уже, наверное, старичок и ни за что не заработаешь.

Я взяла первый попавшийся диск, вставила его в разъем и тупо уставилась на кнопки. Что с ними делать? Я принялась нажимать все подряд, но ничего не работало. Я сдула пыль, потерла его со всех сторон и немного побила, но он продолжал молчать.

– Так и думала.

Я потянулась обратно за диском, но случайно толкнула его пальцами еще глубже в паз, раздался щелчок, и комнату прорезал слабый луч света, высветив каждую пылинку в воздухе. Круглые штуки наверху устройства задвигались, послышался треск, и на пожелтевшей ткани замаячили размытые картинки. Они то и дело прерывались, а в треске иногда можно было разобрать чьи-то голоса. Это продолжалось несколько минут, но потом картинка стала четче. Я разобрала окрестности деревни, лица людей, бродивших вокруг домов или машущих на камеру.

– …лучше… и как всегда…стена была построена… наша деревня, – хрипела камера мужским голосом. – Каждый ее житель… и мы верим… навсегда…после войн… что осталось… и помнить… Круг есть… наше Древо…пока… вернуться… вместе…

Я с любопытством разглядывала местных. Если звук работал плохо, то картинка лишь изредка подрагивала трещинками. Люди выглядели довольными своей жизнью, беззаботными, счастливыми, но, судя по обрывкам фраз, Круги на тот момент уже существовали, как и упоминаемое всеми Древо. Снимки стали повторяться, как и слова за кадром, и я поняла, что запись пошла с самого начала. Я собралась отключить ее, но меня вдруг пронзила дрожь. Я даже не поняла, почему это произошло, но тут же нажала на значок паузы и подняла глаза обратно на изображение. С первого взгляда оно казалось обыкновенным – в центре девушка, взрослый мужчина и несколько подростков улыбаются и радостно машут в объектив. Я прищурилась, думая, что постепенно слетаю с катушек, но потом увидела Его. На заднем плане стоял мальчик – худое вытянутое лицо, хмурый, но пронзительный взгляд черных глаз. Он не стремился попасть на камеру, но тоже смотрел в объектив. Я поежилась, его глаза прожигали меня даже сквозь запись. Это был Князь. Мальчик выглядел младше, чем в моем сне, ему тут можно было дать лет пять, но я узнала его сразу же. Князь был тут, скорее всего, он жил в деревне, и его увели на поезд именно отсюда. Возможно. А теперь в этом месте не осталось никого. Меня охватило жуткое чувство, и я обернулась на дверь. За ней сияло солнце, но мне не нравилось оставлять за спиной открытый ход. Я встала и захлопнула ее, и комната сделалась еще мрачнее.

– Лучше бы я захлопнула ее с другой стороны, – пробормотала я, но вернулась на место. Несмотря на свой страх, мне хотелось поискать еще какую-нибудь информацию.

Я пролистала всю запись с начала и до конца, но больше не увидела мальчика. Он попал в объектив лишь раз. Тогда я отключила запись, предварительно оставив работать свой фонарик, и заменила этот диск другим. Но он не работал. Все, что мне удалось увидеть, так это подергивающиеся блики. У меня оставалось еще три диска. Следующий тоже не работал, но смог выдать несколько фраз: «все заново», «мы не боимся прошлого» и «Круг есть завет».

– Круг есть завет, Круг есть завет! – проворчала я. – Меня уже начинает тошнить от этой фразы!

Третий диск оказался не в таком плачевном состоянии, и я увидела несколько кадров, снова заставивших меня покрыться мурашками.

Стояла ночь. Несколько человек собрались в кучу посреди деревни с фонариками в руках и смотрели на землю. Мелькнуло несколько испуганных лиц.

– Он мертв? – спросил чей-то дрожащий голос, и камера опустилась вниз.

На земле лежал мальчик. Князь. Даже через объектив можно было заметить, что он выглядит бледнее обычного, почти как мертвец.

– Не знаю. Не думаю, что это так просто.

– Так просто?! – тихо воскликнул женский голос. – Убить ребенка так просто?!

– Мы никого не убивали! Он жив.

– Смерть не всегда означает одно и то же, – возразила женщина.

– Тогда лучше уходите отсюда! – грубо ответили ей.

Кадр сменился другим.

Группа людей шла в сторону крепости к полукруглому выходу, и двое из них держали концы маленьких носилок. Когда люди прошли мимо оператора, камера вновь осветила бледное детское лицо. Мальчик не шевелился. Камера повернулась обратно в сторону деревни, и я увидела толпу людей, наблюдающую за происходящим. Все они молча стояли и смотрели, как за предел Круга уносят полуживого ребенка. Из-за плохого качества съемки я с трудом могла разглядеть их лица, но мне казалось, что на них написан страх. Возможно, это было только мое воображение.

Больше на пленке ничего не сохранилось, и я выключила ее. Все, что я постепенно узнавала о Князе, ни на йоту не приближало меня к ответам. Что такое Тьма и почему ребенка на долгие годы заперли в одиночестве? Все сведения только нагоняли на меня жути и больше ничего. Единственное, что ясно, – Князь действительно жил в этой деревне, и это почему-то пугало меня.

Последний диск я включала без особой надежды и даже с опаской, но на кадрах больше не было мальчика или деревни. Камера снимала просторное помещение, напоминающее лабораторию, и в центре изображения стояли двое мужчин. У одного из них росли густые темные усы, а другой был гладко выбрит, но в остальном же они мало отличались друг от друга. Они носили белые халаты и с легкими снисходительными улыбками отвечали на вопросы закадрового голоса:

– Можете ли вы судить об успехе проведенных вами экспериментов?

– Определенно, – кивнул усатый, – у нас уже есть несколько образцов, которыми мы довольны.

– Это настоящий прорыв для человечества, – гордо добавил второй.

– Но разве подобные проекты не представляют опасности?

– Можем вас заверить, что мы соблюдаем все необходимые требования безопасности. К тому же, в нашем центре работают только лучшие специалисты, – размыто ответил бритый, но человека за кадром, кажется, не устроил такой ответ, и мужчине пришлось добавить: – Сейчас, в это неспокойное время войн, нам просто необходимы новые открытия. Возможно, это спасет нас и в будущем.

– Можете рассказать подробнее? – попросил голос.

– Конечно, – с довольным лицом отозвался тот, хотя его напарник уже открыл рот, чтобы ответить. – Вы должны понимать, что мы не вправе раскрывать все секреты, это научная тайна. Но кое-что мы вам расскажем. Когда вы говорите слово «люди», что вы представляете себе? Удивительных существ, уникальных, непохожих ни на кого другого, но уязвимых. Это удручает нас, пугает и заставляет действовать иррационально. Страх уязвимости приводит к катастрофам. Конечно, это, так сказать, не единственный порок человечества, но мы решили обратиться именно к нему. А что в нашем мире сильнее человека? Что продолжает существовать, несмотря ни на что? Природа! Растения, животные, океаны – все вместе они представляют собой огромную силу, так что, если от каждого из них взять себе самое лучшее? Что если совместить наши гены? Это даст человечеству такой небывалый толчок, такой рост, что мир изменится навсегда. И страха больше не будет.

Кадры резко сменились другими. На них замелькали фотографии газет и журналов с громадными кричащими заголовками: «Катастрофа в научном центре!», «Мир изменился, но в какую сторону?», «Неудачная попытка искоренить страх привела к ужасу!», «Что произошло в Цитадели?». Цитадель! Я ахнула и нажала на паузу. На экране горели красные буквы, на которые я смотрела, не веря своим глазам. Я прищурилась и разобрала дату в левом углу вырезки. Газету напечатали почти сто лет назад! Немыслимо! Цитадель существовала и тогда?

Я снова включила запись. Заголовки сменяли один другой, и я понимала, что идея ученых провалилась. У меня в голове мелькнула мысль: может, это и стало причиной появления Пустоши? Но потом я увидела очередную фразу «Животное + человек = идиотизм» и засомневалась. Эта статья сопровождалась фотографией, но она была такой маленькой, что мне снова пришлось нажать на паузу и подойти ближе. Там было изображено четвероногое существо, но рассмотреть его получше мне не удавалось. Картинка была слишком размытой.

– Страх… – вдруг раздалось из правого угла, и я, громко вскрикнув, отскочила назад, – не отпустит…

Хриплый голос смолк, и в темноте загорелись два рубиновых глаза. Я в ужасе попятилась и поняла, что дверь в комнату снова приоткрыта. Мое сердце колотилось, а пистолет, который я тут же выхватила, дрожал в руках.

– Кто ты? – закричала я.

Существо выходило на свет, и чем лучше мне становилось его видно, тем сильнее я жалела об этом. Вытянутое тело на четырех лапах было покрыто блестящей чешуей, его ноги представляли собой дикую смесь лап льва и ящерицы, но на них не виднелось когтей. Тонкую шею обрамлял воротник из ярких и длинных перьев, подергивающихся каждый сам по себе, а приплюснутая морда была человеческим лицом! Человеческим! По вискам его покрывали короткие серые перышки, но в остальном это было обычное мужское лицо. Красные глаза смотрели с равнодушием, а маленькие губы продолжали беззвучно шевелиться. Кажется, речь давалась ему с большим трудом.

Я снова попятилась, стараясь подобраться к двери. Существо застыло, но непрерывно следило за моими движениями. Ростом оно было выше меня на голову, и я не хотела даже представлять, что будет, если оно решит напасть.

– Они… хотели, – рычало существо, – убить страх… – оно глухо усмехнулось, – но страх… убил… их самих…

Существо оскалило острые клыки, и я бросилась к двери, выстреливая из пистолета куда-то в сторону. Зверь не издал ни звука, но я знала, что промахнулась.

Я ринулась обратно к нашему домику и пробежала всю деревню за несколько секунд. Влетев внутрь, я захлопнула дверь, забаррикадировала ее комодом, а потом помчалась закрывать и зашторивать все окна. Все, кроме одного. Я присела рядом с ним и прицелила оружие в сторону улицы. Шум разбудил Джоанн, но я даже не слушала, что она бормочет. Меня трясло, перед глазами стояло это страшное существо, и я лихорадочно глядела по сторонам. «Не дам ему войти в дом! – крутилось в голове. – Не дам ему войти!» Я готова была потратить все свои патроны, только бы не дать монстру приблизиться. Стена, обезьяны, яркое солнце. Я смотрела в окно, не отрываясь, ожидая увидеть красноглазое существо в любой момент. Лицо пылало, по лбу катился пот, дрожь никак не унималась. И я все ждала и ждала, готовая вот-вот выстрелить.