По ту сторону моря

Глава 26

Вечерний город источал еще больше вони, чем днем. А может, так казалось потому, что мы приближались к Яме. Люди здесь не спешили, они почти не двигались и только посильнее вытягивали шеи, чтобы посмотреть на играющих, позавидовать победителям и посмеяться над проигравшими.

– Сыграйте в монетку! – кричал веселый голос. – Правила просты! Немного удачи, и вы получите все, о чем так долго мечтали!

– Как они могут верить в это? – тихо спросила Рахель, пока мы пробирались сквозь толпу.

– Это единственное, что осталось у большинства из них, – ответил провожающий нас Вацлав, – вера в удачу.

Запахи пота, перегара, сигарет и мусора витали над нами. У меня и без них крутило в животе и подступала к горлу тошнота, так что в толпе дурнота становилась еще сильнее. Какой же дурацкий у нас план! Словно у нас тоже осталась только вера в удачу!

Кто-то пихнул меня в бок, а потом наступил на ногу, и, разозлившись, я начала яростно проталкиваться вперед, уже не особо стесняясь энергично работать локтями.

– Отвали от нее! – услышала я грозный рык позади и не сразу узнала в нем голос Азриэля. Когда я обернулась, парень уже успел оттолкнуть в сторону оборванного пьяницу, и тот, закатив глаза, повалился на толпу.

– Эй, держись на ногах! – закричали ему.

– Что, в крови кроме лички уже ничего не осталось?! – закричал другой.

Личкой здесь называли крепкий алкогольный напиток, от которого исходил резкий тошнотворный запах.

– Судя по вони, у него уже что-то в штанах, а не в крови!

Люди вокруг издевательски захохотали и вытолкнули пьяницу куда-то вглубь толпы. Он, кажется, даже и не понял, что над ним издеваются, и улыбался во весь рот гнилыми зубами. Даже не знаю, что я испытывала больше: жалость или отвращение. Я отвернулась и на несколько секунд прикрыла глаза. Здесь просто невыносимо! Поскорее бы вернуться домой!

– Монетка! Сыграйте в монетку! Узнайте, кто на вашей стороне – Свет или Тьма?!

Да уж, в последнее время на моей стороне Тьмы было предостаточно. Интересно, в этот раз ее имя как-то повлияет на мою судьбу? Мы решили, что я сыграю первой, выбрав себе в партнеры любого незнакомца. Если выиграю, то не придется ничего выдумывать, и я просто пожелаю освобождения пленника. А если нет… то Азриэлю и Рахель также придется попытать удачу. Выигрыш – и свободны мы все. Проигрыш – будем действовать изнутри.

Впереди толпа стала не такой плотной, и мы смогли свободно пробраться в первые ряды. Еще издали я отметила удивительно чистый горизонт без построек, перекрывающих вид, и без деревьев. На его фоне маячила тонкая низкая фигурка, надрывающая горло призывами к игре. Потом я разглядела тонкие металлические решетки и, когда полностью вынырнула из толпы, пораженно замерла.

Решетки были невысокими, доходя мне только до пояса, и служили удивительно хилой оградой перед круглой и широкой бездной. Вот почему толпа здесь держалась так опасливо. Я ухватилась за металлическую ограду и осторожно посмотрела вниз: на глубине пятиэтажного дома по всему периметру круга тянулись огороженные балкончики, покрытые стальными листами, а вдоль них чернели решетчатые камеры. Круг за кругом они уходили вниз, составляя этажи балконов и темниц, и конец их терялся в непроницаемой темноте.

– Да восславься Закон! – выпалила Рахель привычную Городам молитву. – Я не вижу никакого другого способа попасть туда, как перелезть через решетки и прыгнуть вниз!

– Шон сказал, здесь есть лифты, – прохрипела я. Мое горло пересохло, в голове стучало только одно: «Как тут можно отыскать одного-единственного человека?». Шон говорил, что его отправили на третий этаж, но, по словам Вацлава, плененных часто переводили из одной камеры в другую, чтобы они не успевали завести знакомства и устроить бунт.

– Смотрите, там! – Азриэль указал на противоположную от нас стену круга, где блеснули металлические двери, и на балкончик вышли двое стражников, таща за собой вопящего что есть мочи человека. Он подогнул ноги, и его так и волокли по полу, не обращая внимания на проклятия, которыми тот осыпал всех подряд и свою жизнь.

– Не понимаю, как после такого зрелища люди не передумывают играть? – ужаснулась я.

Вацлав пожал плечами:

– Стоит следующему выиграть, и они обо всем забудут. Но вам лучше поторопиться, они скоро закроют сегодняшнюю игру.

Мы побрели вдоль решетки. Люди смотрели на нас с неподдельным любопытством и добровольно пропускали вперед.

– Сколько на этом берегу кругов? – вдруг, обернувшись ко мне, спросила Рахель.

– Семь, насколько я поняла. А что?

– Думаю, в этой Яме их тоже будет семь, – заявила она. – Верят они в Древо или нет, но они не могут избавиться от укоренившихся традиций. Круг есть завет!

Я с удивлением посмотрела на девушку – а ведь это хорошая мысль! Если там действительно семь этажей, то это хоть как-то обозначает поиск.

На той стороне прямо над уровнем лифтов люди стояли полукругом, оставляя площадку перед собой пустой. На этой площадке находился маленький столик со стаканами и поблескивающими в свете загорающихся фонарей монетками. Все они лежали светлой стороной вверх.

– Подбросьте монетку, подбросьте! И вы исполните свои мечты! Пусть вас не останавливает страх. Если кто-то проиграл, вовсе не значит, что проиграете вы! – По площадке бегал мальчишка. Он носился из стороны в сторону, пытаясь докричаться до задних рядов уже осипшим голосом. – Последние две игры на сегодня, выходите! Последний шанс!

По краям площадки стояли охранники, от их каменных лиц и длинных подобий ружей в руках становилось не по себе.

– Последние две игры! Выходите! Кто самый смелый?!

Мы с ребятами переглянулись. Мой желудок совершенно не вовремя скрутило в узел, стук сердца раздался в висках, и я вытерла ладони о штаны.

– Я играю! – Я сделала шаг вперед, вскидывая руку и приковывая к себе взгляды толпы.

По рядам пронесся легкий ропот и раздались короткие смешки.

Мальчишка недоуменно захлопал глазами и спросил:

– Вы, мисс?

– А разве в игру не могут вступать девушки? – раздраженно отозвалась я.

– Просто… – голос мальчика прозвучал неуверенно: – Вы не похожи на человека, которому требуется игра.

– Думаешь, если я не ношу лохмотья, то не могу чего-то желать?

Мальчишка бесцеремонно оглядел меня с ног до головы, словно приценивался к товару.

– Возможно, – зашептал мне на ухо Вацлав, – заключенных отправляют работать, или вроде того. А ты выглядишь слишком худой и хилой.

Я недовольно нахмурилась, но мальчик вдруг безразлично пожал плечами и сказал:

– Если найдете партнера, то играйте.

На его лице мелькнула издевательская усмешка, и он обвел рукой стоящую перед ним толпу. Сначала я растерялась – в его глазах было столько презрения ко мне, к совершенно незнакомому ему человеку, что я не знала, как реагировать. На мне не было богатых одежд, но выданные мамой Поли вещи выглядели опрятно и вполне достойно, так что не стыдно было бы даже показаться в Городах. Неужели именно это ему не понравилось? Сам мальчик был одет просто, кое-где его одежда порвалась и пестрела яркими пятнами, но он, по сравнению с другими, выглядел не так уж и плохо.

Я нервно сглотнула, стараясь больше не смотреть на его ухмыляющееся лицо, и, выйдя в центр площадки, оглядела толпу.

– Кто готов сыграть со мной? – громко крикнула я.

Все молчали и нагло посмеивались мне в лицо.

– Да, кто хочет сыграть с благородной мисс? – с издевкой воскликнул мальчишка, и люди захохотали.

Я ощутила, как во мне закипают злость и раздражение. Не хватало еще, чтобы Двэйн оставался в этой дурацкой тюрьме из-за нашей слишком чистой одежды!

– Удивительно, сколько трусов собралось сегодня на площади! – с ответной язвительностью в голосе крикнула я, и лица в толпе недовольно скривились. – Что ж, я готова сыграть и один на один с хозяевами игры!

– Но это не по правилам, – раздраженно заявил мальчик.

– Хочешь, сам сыграй со мной, или смелости хватает, только чтобы созывать других?

Его губы скривились, он отвернулся и вяло обратился к толпе:

– Кто будет играть с храбрейшей из храбрейших героинь нашего города? Может, кому-то приглянулись ее штаны или кофточка? – в толпе заржали. – Если обыграете благородную мисс, можете пожелать ее чистенькую одежду.

Я сжала зубы и гневно глянула на мальчишку. Толпа хохотала и выкрикивала всякие непристойности. Мое лицо горело, мне хотелось одновременно спрятаться и броситься на них с кулаками.

– Давайте я сыграю! – вдруг раздался над головами низкий мужской голос.

Все повернулись в его сторону, толпа зашевелилась, расступилась, и на площадь вышел статный мужчина в темно-синей униформе и с плоской кепкой на голове. Он держался непринужденно, с легкой улыбкой и смотрел вокруг уверенным и властным взглядом. Его глаза чуть сощурились, когда он посмотрел на меня, но голос мальчика заставил перевести взгляд:

– Сэр… вы… вам же нельзя играть, – робко возразил мальчик. Толпа испуганно затихла.

– И это ты мне запретишь? – усмехнулся мужчина и, не дожидаясь ответа, подошел ко мне.

– Мисс! – дотронувшись до козырька своей кепки, поздоровался он.

Я молча кивнула в ответ. Его смешливый внимательный взгляд мне не понравился.

– Вышли играть из жалости? – не удержавшись, спросила я.

– Из любопытства, – мягко ответил мужчина. – Этот город скучен до безобразия.

– Хм, а мне так совсем не показалось.

– Просто вы пробыли здесь слишком мало времени.

Я напряглась.

– С чего вы это взяли?

Мужчина улыбнулся, но ничего не ответил.

– Игроки, пройдите к столику! – дрожащим голосом крикнул зазывала.

Я обернулась: двое стражников в серых костюмах встали по обе стороны стола. Их внешность была разной, но они почему-то все равно казались одинаковыми. Возможно, все дело было в беглых взглядах и раболепном голосе, которым они обращались к моему сопернику.

– Сэр, позвольте встать сюда, пожалуйста.

Мужчина не спеша подошел к своему месту, а меня грубо ухватили под локоть и подтолкнули к нему. Я вырвала руку, гордо поправила свою одежду, стараясь не выдать дрожи, и с подозрением покосилась на своего партнера и одновременно соперника по игре. Он так и продолжал разглядывать меня смеющимися глазами. Сбоку от нас тут же появилась еще одна пара играющих – наших противников, и у меня появилось смутное подозрение, что их заставили.

– Играем три кона, – выкрикнул мальчишка, и мужчина наконец-то оторвал от меня взгляд. – Ваши монетки, – он нетерпеливо раздал каждому по одной и продолжил объяснять правила.

Я повертела монетку в руке. Одна ее сторона казалась позолоченной, хотя во многих местах цвет побурел или сполз совсем, другая же была полностью черной, без единого рисунка или рельефа, словно ее изначально выплавили такой. Я долго рассматривала эту сторону, пока голос не возвестил:

– Первый кон!

Мы положили монетки в маленькие глиняные кружки, накрыли их ладонями и, подняв над столом, энергично потрясли. Раздался глухой дробный стук, я ощутила, как моя монетка бьется о стенки кружки и мою ладонь. Я старалась ни о чем не думать и сосредоточилась только на звуках вокруг. На смешках, перешептываниях и постукиванию монет. По сигналу мы опустили кружки на стол и подняли их вверх. Облупленная золотая сторона подмигивала мне в свете зажигавшихся фонарей.

Легкий смешок справа, и я посмотрела на монетку своего «партнера», лежащую темной стороной вверх, и на такие же темные монетки наших соперников.

– Один – ноль в пользу господина и девушки! – громогласно объявил мальчишка, и я услышала, как он нервно сглотнул.

– Хорошее начало, – произнес мужчина беспечным, даже насмешливым голосом. – У вас есть все шансы победить.

– Мне кажется, – тихо ответила я, – что игра с вами делает мои результаты бессмысленными.

Он усмехнулся уголком рта.

– Вы меня не узнаете? – вдруг спросил он, пока нам меняли монетки на новые. Я еще внимательнее вгляделась в его лицо, но оно никак не отозвалось в моей памяти. Я покачала головой. – Жаль, – с напускной грустью вздохнул мужчина, – а вот я знаю вас.

– Второй кон! – закричал мальчишка, и мужчина отвернулся.

Я как в тумане взяла кружку и свою монетку, прокручивая в голове всех, кого я видела и знала в Городе. Вполне вероятно, что я его не знаю, но вот мое лицо известно всем охотникам…

– Опускай! – раздался возглас, и мы ударили кружками по столу.

С легким волнением я подняла ее вверх, открывая глазам темную грань монетки.

– Вам стоит быть внимательнее, – поучительным тоном заметил мужчина. Его монетка искрилась золотым.

– Как будто здесь это имеет значение, – взволнованно рассматривая две золотые монетки противников, пробормотала я.

– Вы просто плохо знаете эту игру, – усмехнулся он в ответ.

– Счет: два – два. Остался решающий кон!

Я ощутила, как встрепенулась толпа, а потом резко затихла. Я не смотрела в ее сторону, но чувствовала, как взгляды прожигают затылок.

– Откуда вы меня знаете? – спросила я, вновь обменивая монетки.

– Сначала скажите мне, почему вы решили играть?

– Хочу исполнить свое желание.

– Хорошее желание?

– Даже очень!

– Какая уверенность! Наверное, хотите протянуть кому-нибудь руку помощи?

Мне показалось, что в этой фразе был запрятан подвох, поэтому не стала отвечать и повторила:

– Откуда вы меня знаете? Разве мы встречались раньше?

Он загадочно улыбнулся:

– Несколько раз, – кивнул он. – Но, возможно, вы не заметили меня или не захотели обратить внимание. Но я оказывался рядом чаще, чем вы думаете.

По коже у меня побежали мурашки. Он показался мне вдруг чудовищно неприятным, а мысль о том, что он мог так часто и незаметно находиться рядом, вмиг наделила его пугающей таинственностью. Я сглотнула и попыталась сосредоточиться на игре. Он просто хочет меня напугать! В Городе вокруг меня было много охотников. Скорее всего, он работает на Ранко. Ничего хорошего, но вполне объяснимо.

Мужчина продолжал улыбаться, когда мальчишка объявил третий кон.

Я отвернулась и сосредоточилась на монетке. Духи Пустоши, лики, мудрейшее Древо, пусть она выпадет светлой стороной!

– Опускай!

Громкий стук стаканов о дерево прокатился над площадью, толпа замерла и затихла. Мне даже показалось, что я расслышала судорожный вздох Рахель.

– Пусть наши соперники откроются первыми, – предложил мужчина.

Те кивнули, представляя нашим глазам темные грани.

– Господин и девушка выигрывают! – крикнул мальчишка, и не успел он договорить последних слов, как несчастных под громкие крики уволокли в сторону Ямы. Я нервно сжала пальцы. Они ведь даже не вызывались играть!

– Ну что, теперь остались мы вдвоем. Открываем? Давайте, я начну первым, – благородно предложил он и, не дожидаясь моего ответа, поднял кружку. Золотая грань. Ну разумеется!

Меня уколол страх, а мальчик и стражники бросились наперебой поздравлять его.

– Подождите, – отмахнулся он, – мисс еще не подняла свой.

Я хотела сделать это с закрытыми глазами, но так и не смогла заставить себя зажмуриться. Глупо было верить, что я могу выиграть у такой важной персоны, но внутри все равно все сжималось от слабой надежды. Немного приподняв стакан, я заглянула внутрь. Монетка сливалась с внутренней полутьмой. В голову ударила горячая волна, я издала судорожный вздох и оперлась о стол.

– Мисс? – нетерпеливо позвал мальчишка.

– Темная, – ответила я и подняла кружку.

– Девушка проиграла! – завопил тот, и толпа радостно загоготала и засвистела.

– Пусть знает свое место!

– Нечего было высовываться!

– Теперь посмотрим, как она намочит штаны!

– Да лучше вообще стащите их, хоть повеселее будет!

Они кричали и кричали, и с каждым разом их возгласы становились все более мерзкими. Я стиснула челюсть и молча посмотрела на мужчину.

– Вот видите, в каком обществе мне приходится работать? – с презрением произнес он. – Среди них почти не осталось никого стоящего. Все, что их заботит, – это объедки, спирт и шлюхи, – он поморщился. – Ни один Город не допустил бы такого разложения. Даже изгнанники куда приятнее, чем этот сброд. И вы тому доказательство. Им хватило лишь взглянуть на вас, чтобы возненавидеть. Очень опасно – выделяться из толпы, если у вас нет власти, чтобы эту толпу утихомирить.

– А у вас, значит, есть?

– Возможно, – он небрежно пожал плечами.

– И Советы об этом знают?

Он криво улыбнулся в ответ и чуть наклонился вперед:

– Это опасные вопросы, юная леди. Особенно, когда вы не знаете, с кем именно говорите.

– Так объясните мне, – я попыталась улыбнуться.

– Не в этот раз, – ответил он и подмигнул.

Мужчина сделал шаг назад, и с обеих сторон около меня тут же выросло по стражнику.

– Желаю удачи! – тихо добавил тот, и меня схватили под руки и потащили прочь от столов.

«Кто же ты, духи тебя раздери?!» – пронеслось в голове, но эти мысли тут же отошли на задний план.

Меня провели сквозь толпу, я поймала на себе обеспокоенные взгляды Рахель и Азриэля и успела только ободряюще им кивнуть. А потом люди расступились, и мы подошли к широкой лестнице, уходящей под землю. Ее металлические ступени бежали вниз и упирались в тяжелую стальную дверь. Это напомнило мне подъезд дома, вот только ко входу надо было спускаться.

Толпа держалась от лестницы подальше, хоть и кидала вниз любопытные взгляды. Через каждые несколько ступеней выстроились вооруженные стражи, мрачно оглядывающие людей.

Меня подтолкнули вниз. Шаг за шагом мы спускались все ниже, и свет фонарей едва разгонял собиравшийся тут мрак. Около двери один из стражников потребовал осмотреть меня, и его напарник с излишним энтузиазмом принялся за это дело, заставляя меня скрежетать зубами от отвращения и гнева.

– Худовата, – с кривым смешком констатировал он и вернулся на место. – Нет ничего интересного.

– Ты меня тоже не впечатлил, – вырвалось быстрее, чем я успела подумать, с кем говорю.

Стражник злобно замахнулся, я вздрогнула, но второй перехватил его руку и раздраженно прошипел:

– Нельзя портить! Не твое!

В горле собралась горечь от этих слов, но, к счастью, они помогли мне избежать удара. Стражник недовольно отступил и пробурчал что-то себе под нос.

– Лучше заткнись и открывай быстрее дверь! – снова рыкнул его напарник. – Сколько можно ждать?!

С еще большей злобой на лице тот поднес свою карту к сканеру, и после глухого писка металлическая дверь стала медленно отползать в сторону, открывая глазам небольшую комнатку. Попросту лифт. Меня затолкали внутрь, мои сопровождающие все так же молча встали по бокам, и, прежде чем дверь снова закрылась, оскорбленный стражник бросил:

– Попрощайся со своим рассудком!

Дверь закрылась, и с легким толчком лифт направился вниз.

***

Сырость и холод окутали нас, стоило только выйти из лифта, под ногами гремели металлические листы, а высоко над головами проносились звуки толпы. Сверху над нами нависало не меньше пяти этажей, а внизу виднелся лишь один. Значит, Рахель оказалась права, и этажей правда было семь. Как и кругов.

Пространство тонуло в полутьме, сюда не долетал слабый свет городских фонарей, а те, что висели здесь, по большей части перегорели или слабо подрагивали, противно жужжа. А еще здесь висела тяжелая вонь. И хоть свежий ветерок иногда заглядывал в эту яму, запахи пота, мочи и, кажется, даже крови тут же забивались в нос. Не так уж отличается от запаха всего города, но все-таки…

Меня повели в левую сторону от лифтов. Мы прошли две запертые двери, в которых, по словам Шона, могли располагаться панели управления тюрьмой, а потом пошли вдоль решетчатых камер. Я невольно заглядывала в каждую из них, но кроме темнеющих силуэтов ничего не могла разобрать. О другой стороне круга нечего и говорить – я не могла различить там даже решеток.

Стражники остановились около одной из камер, и у меня нервно задрожали руки. Кто-то достал ключи, и звон эхом прокатился по всей Яме. Потом раздался тихий мягкий голос:

– Это шестой этаж. Может, на первый взгляд и не скажешь, но за ним присматривают лучше.

Я повернулась к одному из стражников и удивленно посмотрела на него. Кажется, он смутился и отвел взгляд. А может, в темноте мне просто показалось. Он продолжил:

– Это единственный женский этаж, мужчин здесь не сажают. Тебя будут кормить, водить мыться. И это единственный этаж, с которого больше никуда не переводят в другие камеры. Так что со временем… со временем ты здесь освоишься.

– Эм… наверное, – пробормотала я. – А что будет потом? Меня отправят на работы?

– Я не знаю, – смущенно ответил тот, – это не мое дело.

– Хватит болтать! – сердито гаркнул второй стражник. – Пусть заходит!

Он держал решетку открытой, и я заметила, как с той стороны камеры к ней приближаются размытые тени. Мне совсем расхотелось туда идти. Я стояла как вкопанная, пока стражник не толкнул меня внутрь. Решетка с лязгом захлопнулась, я невольно дернулась, а потом послышалось тихое: «Удачи тебе!», и шаги застучали по проходу.

Меня окутала тишина. Тени внутри камеры больше не двигались, а слабого света не хватало, чтобы разглядеть их лица.

– Еще одни куриные мозги явились! – оглушил меня грубый женский голос.

– Будь помягче, Волчица, девочка только пришла, ей нужно помочь, – зашептал тонкий голосок.

Прозвище «Волчица» заставило меня тихо прыснуть от смеха, но, когда женщина подошла ближе и я смогла ее разглядеть, стало совсем не смешно. Ей было около сорока, но на лице уже залегли глубокие морщины, шея даже в полутьме казалась дряблой, волосы свисали грязными патлами, а взгляд был диким и хищным, пробирающим до мурашек. Женщина вдруг подскочила ко мне и крепко сжала пальцами мой подбородок. Ее острые ногти больно впились в кожу, мне даже показалось, что кое-где выступила кровь. Я хотела вырваться, но Волчица сжала меня еще крепче, чуть наклонилась, по-звериному принюхалась и выпалила:

– Мелкая глупая курица! – От вони из ее рта меня тут же затошнило, и я, наконец, смогла вырваться и отойти на пару шагов назад. – Как можно было додуматься пойти на эту игру!

– Волчица, дай ей пройти! – тонкий голосок раздался совсем рядом, и из темноты вынырнула низенькая пухлая фигурка. – Ну-ка, назад! Иди на свое место!

– Идиотка! – продолжала кричать Волчица. – Чем нас тут больше, тем хуже! Маленькая дрянь! Куриные мозги!

– Задумалась бы лучше о своих мозгах! – грубо отозвалась я, не желая показывать своего страха и растерянности.

Женщина снова кинулась в мою сторону, и я приготовилась драться.

– Нет-нет-нет! – заверещала вторая. – Давайте не будем ссориться в первый же день! Нам еще столько тут жить вместе.

– Я здесь жить не собираюсь, – как можно увереннее отозвалась я, все еще не сводя глаз с Волчицы. Она часто дышала и действительно скалилась, как животное. На мое замечание она никак не отреагировала, но в глубине камеры послышался хриплый смех:

– Она здесь не останется, – смеялся голос. – А я надеялась, что хоть однажды услышу от новеньких что-нибудь пооригинальнее!

В темноте загорелся огонек, и воздух тут же наполнился чем-то горьким.

– Ты снова куришь? – взвизгнула пухленькая женщина. – Мы же тебя просили…

– Это единственное, что хоть немного доставляет удовольствие в этой помойной яме! Я не собираюсь бросать! Так что отвали от меня, Цветочек!

– Что за шум? – произнес мелодичный сонный голос из глубины, и я с ужасом задумалась над тем, сколько человек может находиться в этой камере. Пухленький Цветочек тут же бросился к проглянувшей в свете огонька кровати.

– Тихо, тихо, Лебедушка, не вставай! – запричитала она. – Это вы ее разбудили! Милая, тебе нужно отдыхать.

– Кто-то приходил? – голос звучал чуть слышно.

– У нас новенькая, дорогая.

– Какое несчастье! – охнула Лебедушка, а потом забормотала что-то невнятное.

Я медленно прошла вглубь камеры. Волчица, не моргая, следила за каждым моим шагом, но не двигалась с места. Цветочек суетилась около кровати и больше не обращала на меня внимания. Я пошла на огонек. Он мерцал почти уютно, если бы мешался с болезненными стонами со стороны Лебедушки и рычанием Волчицы.

Продвигаясь все дальше, я начинала разбирать находящиеся здесь предметы: три двухъярусные кровати, большой стол, стулья, два кресла, умывальник в углу и толчок, от которого тянуло чуть слышным запахом фекалий. Я поморщилась и снова услышала смех.

– Все меньше и меньше поводов задержаться здесь, а?

Курящая женщина сидела в одном из кресел в облаке сигаретного дыма и рассматривала меня. Худая, с наголо остриженной головой и резкими чертами лица, она показалась мне неестественно вытянутой и заостренной, как кинжал.

– Меня зовут Молния. Неплохое имя, правда? – она обнажила зубы в усмешке. – Учти, будешь доставать, и я шарахну тебя покруче, чем Волчица. И поверь мне, она хоть и кидается на всех, но куда добрее, чем я. Так что сделай пару шагов назад и не мешай мне наслаждаться видом из нашего решетчатого окна!

Я не сомневалась, что при желании Молния исполнит все свои угрозы, поэтому отошла на безопасное расстояние и посмотрела на кровать, около которой сидела Цветочек. На кровати лежала девушка. Ее изумительные белые кудри разметались по подушке и липли ко лбу. Она тяжело дышала, свесив одну руку с кровати, а другой поглаживая свой огромный круглый живот. Я несколько секунд бездумно таращилась на него, а потом перевела взгляд на лицо девушки. У ее пронзительно-голубых глаз собрались морщинки, она улыбнулась:

– Я бы сказала добро пожаловать, но лгать – нехорошо.

Она перевела взгляд на живот и слабо добавила:

– Не будем учить его плохому.

Из кресла донеслось презрительное фырканье:

– Ну и брюхо у нее, правда?! Надеюсь, она не вздумает разродиться прямо в камере. Если ты застонешь громче обычного, я тут же позову стражей! Пусть сами разбираются со своим отродьем!

– Молния! – подскочила Цветочек с возмущенным криком. – Мы любим этого ребенка, и мы все поможем Лебедушке воспитывать его!

– Вот уж я точно его не люблю! Никто не просил их его заделывать!

– Он был хороший… – начала было Лебедушка, но женщина так яростно захохотала, что мы все вздрогнули.

– Не говори чепухи! У тебя просто мозги поехали!

– Куриные мозги! – тут же заверещала Волчица, отчего из соседних камер послышались недовольные возгласы. – Идиоты! Никакой головы на плечах!

– Да заткнись ты уже! – закричала Молния и швырнула в сторону женщины стоявший рядом стул. Волчица с визгом отпрыгнула, резво забралась на вторую полку и затихла.

Ужас от всего происходящего буквально приковал меня к месту. Мне было мерзко от этих людей и их слов, но в то же время невероятная жалость просто захлестывала меня.

– Да… у нас… у нас тут бывает неспокойно, – смущенно пробормотала Цветочек и указала мне на стул рядом с собой. Я машинально села, все еще разглядывая бледную Лебедушку.

– Она говорит, что влюбилась в стражника, – прошептала женщина и пожала плечами. – Но кто может знать точно? Она живет здесь уже давно. А тот мужчина всегда был к ней добр и даже приносил лишний хлеб.

– И где он сейчас? – так же тихо спросила я. – Почему он ей не поможет?

– Да потому что он уже сдох! – крикнула Молния, и Лебедушка тут же мучительно застонала.

– Мы этого не знаем! – тут же вступилась Цветочек. – Он пропал, это да. Но мы же знаем, что стражникам запрещено общаться с нами. Скорее всего, ему пришлось бежать. Потом он что-нибудь придумает и вернется за своей любимой и своим дитя.

Ничего более наивного слышать мне не приходилось, и, судя по хмыканьям Молнии, та была согласна со мной. Может, стражника и не убили, но без сомнения сюда он больше не вернется.

Я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Мне хотелось бежать отсюда, здесь все словно пропиталось отчаяньем и безнадегой. Я пробыла в камере минут десять, но уже была готова биться головой о стену. Духи Пустоши, что за это время могло случиться с Двэйном? Меня вдруг охватила паника, в горле встал ком, а ноги сами собой стали отбивать по полу сумасшедший ритм.

– Хватит дергаться! – зашипела Молния. – Меня это бесит!

Я положила руки на колени и попыталась успокоиться. Все хорошо, мы сможем отсюда выйти!

– А отсюда… отсюда кто-то уходил? – спросила я.

– Мы не знаем, – ответила Молния. – Стражники ходят туда-сюда, одни или с девушками. Но новенькие они или их, наоборот, уводят отсюда, мы не знаем.

Мы немного помолчали, а потом я снова бросила взгляд на Лебедушку и прошептала:

– А что… что будет с ребенком и с ней?

– Его заберут бароны, – тут же откликнулась Молния, нисколько не понизив голоса. – Им всегда кого-то не хватает. Работников или рабов. А иногда и собственных детей, когда свои никак не производятся, – она фыркнула. – Если бы я курила ту же дурь, что и они, то даже бы и не пыталась сношаться с кем-то! Как бы то ни было, даже этот маленький уродец сможет выбраться отсюда, в отличие от нас!

– Перестань же, наконец! – зашипела Цветочек и повернулась ко мне. – Не обращай на нее внимания, у нее всегда портится настроение, когда приводят новенького. Большую часть времени она вполне терпима. Но таких выражений мы здесь не терпим, правда, Молния? – она попыталась бросить на женщину грозный взгляд. Та лишь отмахнулась.

– А Лебедушка? – спросила я, разглядывая ее умиротворенное в дреме лицо.

– Мы не знаем, – прошептала Цветочек. – Никто ведь даже не может гарантировать, что она выживет…

На это даже Молния не смогла ничего добавить, и только с койки Волчицы послышалось приглушенное рычание. Я с тяжелым чувством оглядела комнату. Даже свиньи и козы в рейтах живут лучше.

– Я вытащу вас, – выпалила я, не задумываясь над своими словами.

– Потащишь за волосы или за уши? – усмехнулась Молния.

– Я серьезно. У меня есть план…

– У всех у вас есть план! – крикнула она, и Лебедушка вздрогнула во сне. – Но каждый из этих планов летит ко всем собакам, стоит только добраться до лифтов! Думаешь, ты первая такая умная?

– Я знаю, как можно открыть…

– Лучше забудь! Если не помрешь, пытаясь сбежать, то и сама обзаведешься брюхом, только не по собственному желанию! Лучше уж сразу прыгай вниз!

Я сжала кулаки и решила не отвечать. Цветочек накрыла мою руку своей и с улыбкой произнесла:

– Ты привыкнешь. Здесь не так плохо, как кажется на первый взгляд. Побыстрее смирись, и станет легче.

– И давно смирились вы?

– Я живу тут два года, Волчица – пять лет, а Молния – три, кажется?

– Не кажется! Я торчу тут уже три года! Какая же дрянь! – она разразилась потоком ругательств, а потом резко смолкла.

– И за все это время вы не попытались сбежать? – в ужасе спросила я.

– За решетку пробраться несложно, – ответила Цветочек, – но что делать потом? Однажды нам удалось побывать в комнате с компьютерами, но они такие странные, с большими экранами и другими кнопками. Мы совершенно не понимали, что с ними делать. Пришлось вернуться обратно. И больше мы пытаться не будем, – резко добавила она, – они вполне доходчиво объяснили, что нельзя нарушать правила.

Даже не сами слова вызывали ужас, а будничный тон, которым она их произнесла.

– Ну, – она весело мне подмигнула, – и как же тебя звать? Только, – она вскинула руку, – настоящие имена мы тут не называем. Кто знает, вдруг нас станут допрашивать и велеть стучать друг на друга. Чем меньше мы знаем, тем лучше. Так что подумай хорошенько.

– Можете звать меня Лис, это подойдет, – мне не хотелось выдумывать никакое прозвище, поэтому я воспользовалась частью своего имени. Они все равно не узнают правды.

Цветочек оценивающе оглядела меня и слегка выпятила пухлые губы:

– Не думаю, что оно тебе подходит. Ты совсем не похожа на лису, особенно в этих декорациях, – она обвела комнату рукой, – но так и быть, на время сойдет.

Лебедушка снова застонала, и женщина склонилась над ее кроватью, прерывая разговор. Меня снова охватила смесь жалости и неприязни, так я что поднялась с кресла и подошла к решетке, тяжело опираясь о ее прутья. Сделала глубокий вдох. По сравнению с камерой, воздух здесь казался в разы свежее и чище, ночная прохлада хоть немного проливалась в яму и кружила от этажа к этажу, до самого дна бездны. Интересно, шестой этаж в самом деле последний, или под ним что-то есть, и безмолвная мгла тянется все ниже и ниже?

Я прикрыла глаза. Игра наверняка уже давно закончилась, и Рахель с Азриэлем должны были оказаться в Яме. Судя по тому, что за мной никто не вернулся, выиграть они не смогли. Оставалось надеяться, что с ними все хорошо. Я вытерла потные ладони о штанину и снова вцепилась в прутья. Нужно было дождаться отбоя, чтобы в Яме осталось как можно меньше стражи. Действовать слишком быстро – опасно.

А где Двэйн? Так странно было представлять, что спустя столько месяцев он совсем рядом, видит то же, что и я, чувствует те же запахи. Спустя несколько минут мне даже стало казаться, что я слышу его голос. От волнения в животе закручивалась воронка, спрятанные заколки жгли кожу, и я ощущала, как горит мое лицо, даже несмотря на холод подземелья. Мне не терпелось поскорее увидеть его, но отчего-то было и немного страшно. Я прижала лоб к холодному металлу. Оставалось только ждать. Мерный шепот Цветочка убаюкивал, легкий сквозняк изредка касался лица, тьма становилась все гуще, и казалось, что Яму уносит куда-то вглубь Вселенной, где больше нет никого, и никто нам никогда не поможет.

***

Сломанная лампочка прерывисто замигала и коротко щелкнула, пробудив меня от хрупкой дремы. Я вздрогнула и пошатнулась, хватаясь за прутья и пытаясь привыкнуть к темноте. Балконы теперь ничем не освещались, а городской свет стал слабее и едва доходил до нашего этажа. Я повела плечами. Мышцы затекли, в голове собрался туман, а виски неприятно сдавило от напряжения. И как я умудрилась заснуть? Особенно под этот оглушительный храп, разлетающийся по камере. Я обернулась: Цветочек так и осталась сидеть в кресле, резко запрокинув голову и приоткрыв рот. Ее пышная грудь медленно и высоко вздымалась, руки повисли по бокам, и казалось, что никто и ничто в этом мире не способны ее разбудить. Остальные же тихо спали на своих кроватях.

Я застыла в нерешительности: стоит ли мне разбудить их и позвать за собой? Если у нас все получится, то и они смогут получить заслуженную свободу. Немного подумав, я решила оставить им выбор. Не стану захлопывать решетку, и они смогут последовать за нами, если захотят.

Я еще немного подождала, прислушиваясь к звукам Ямы. Ни шагов, ни разговоров, ни жужжания электричества, даже из города сюда доносились лишь резкие и непонятные звуки. Я оттянула ворот футболки и через маленький разрез в лифчике достала спрятанные заколки. Хорошо, что меня не заставили сдать всю свою одежду, а то план усложнился бы в разы. Я оглядела украшение и оторвала от них все ненужные поддельные камешки, оставив только два черных металлических каркаса. Получилось нечто вроде женской шпильки. Склонившись над замком, я тщательно его осмотрела. Мои глаза уже успели привыкнуть к темноте, но все же детально разглядеть механизм не удавалось.

– Бог, Пустошь, Древо, кто угодно, пожалуйста, одарите меня удачей! – прошептала я и принялась за дело.

У одной из заколок я разогнула концы так, чтобы получился прямой стержень, а потом с помощью самого замка согнула ее конец на манер отмычки. Вторую заколку я согнула пополам под прямым углом, сделав из нее подобие рычага. Я всего лишь подготовила инструменты, а мои ладони уже успели вспотеть, так что пришлось вытирать их о штаны и делать несколько глубоких вдохов, прежде чем продолжать.

Подготовленный рычаг я вставила в замочную скважину, стараясь просунуть его как можно глубже, а затем чуть повернула его вправо, словно пытаясь открыть дверь настоящим ключом. Потом прямо над рычагом я просунула сделанную мной отмычку и попыталась с ее помощью прощупать штифты. Они находились в верхней части замочной скважины и составляли основную часть механизма. Я осторожно попробовала приподнять каждый из них с помощью отмычки. Два из них поддались свободно, а вот третий двигался слишком туго. Я надавила на рычаг, а потом задействовала отмычку, пытаясь поднять один из тугих штифтов вверх. Раздался резкий щелчок, и он соскользнул вверх, позволив рычагу продвинуться чуть дальше. Я выдохнула. Оставалось приподнять еще два штифта.

– Что ты делаешь? – раздался позади меня взволнованный голос Цветочка.

– Надеюсь… выбраться, – ответила я, пытаясь сосредоточиться на замке. Еще один щелчок, и один штифт отпрыгнул вверх.

– Ты не сможешь, Лис, двери лифтов не открываются отмычкой, – ее тон стал жестче, уверенный и наставительный, не терпящий возражений. Я почувствовала, что она подошла ближе, но не стала оборачиваться. Моя спина взмокла, я никак не могла подтолкнуть последний штифт.

– У нас будут неприятности из-за тебя. Брось это! – Она дернула меня за плечо, и я чуть было не выронила свои инструменты, пустив под хвост всю работу.

– Не трогай меня! – прошипела я. – У меня есть план, вы тоже можете выбраться, если захотите.

– Какие глупости, Лиса, отойди от двери! – теперь голос прозвучал угрожающе, и у меня по коже побежали мурашки. Она не в себе. И куда больше, чем показалось сначала.

Я надавила еще раз, и раздался глухой щелчок. Решетка слегка дернулась, открывая узкий просвет. Я поспешно потянула ее на себя, одновременно выпрямляясь, как вдруг Цветочек резко ударила по решетке, и если бы я не успела поставить ногу в щель, то она бы тут же захлопнулась.

– Почему ты не даешь мне уйти? – Я почувствовала, как подступает паника. Мы не можем тут застрять из-за сумасшедшей незнакомки!

– Нас накажут за попытку побега! – почти пропищала та.

– Нет, если вы уйдете со мной, я могу вас вывести!

– Я была доброй с тобой, и ты хочешь отплатить мне этим?!

– Я…

– Вернись в камеру! – закричала она и бросилась на меня.

Она хватала меня за плечи и руки, царапалась, тащила за волосы и одежду и, кажется, пыталась выдавить мои глаза. Я никак не ожидала, что Цветочек может оказаться такой сильной. Я пыталась вырваться и выскользнуть наружу, но, придерживая одной рукой решетку, я не могла отбиваться в полную силу.

– Назад, назад! – верещала та, и я в ужасе стала бросать взгляды в сторону лифтов, ожидая увидеть стражу с минуты на минуту.

– Пусти ее! – услышала я хриплый возглас, и чьи-то руки стали оттаскивать обезумевшую женщину от меня. – Хватит верещать, я уже оглохла! Вот дрянь, не смей кусаться!

Цветочек яростно размахивала руками и извивалась в объятиях Молнии, но все еще цепко хваталась за мою одежду. Я рванулась назад всем телом, ее пальцы выскользнули, а я оказалась на свободе. Цветочек продолжала свой безумный крик, но уже не дергалась, а ослабленно висела на руках Молнии.

– Уходи, – произнесла та, – может, у тебя и правда есть план, и ты сможешь сбежать. За стражу не беспокойся, они привыкли к звукам Ямы и не придут на ее крик.

– Я оставлю решетку открытой. Вы сможете пойти за мной.

– Просто уходи. И побыстрее, не то она не умолкнет.

– Спасибо за помощь!

– Я же сказала, проваливай!

– Я смогу открыть двери лифтов, так что следите за ними и бегите…

– Пошла вон! – гаркнула она, заставив меня отшатнуться.

Я бросила последний взгляд на плотно сжатые губы Молнии и застывшую в ее руках женщину и побежала вдоль камер. В одной из них должна была находиться Рахель.

Цветочек умолкла, и мои шаги по балкону стали звучать громче, чем мне бы того хотелось. Я пошла медленнее, стараясь не шуметь. Вдруг откуда-то сверху донеслись отдаленные крики, такие же безумные, как и у моей соседки, и я испуганно застыла, задрав голову вверх. Это же кричит не Двэйн? Он еще не сошел с ума?

– Лиса! – услышала я тихий оклик и тут же очнулась. – Я здесь!

Я побежала на звук. Рахель находилась всего в нескольких камерах от моей. Она вплотную прижалась к решетке и выглядела необычайно бледной и напуганной. Я резко затормозила и ухватилась за кончики ее пальцев.

– Не волнуйся, не волнуйся, – затараторила я. – Сейчас вытащу.

– Да, давай лучше побыстрее, – прошептала Рахель и нервно посмотрела в темноту своей камеры. – Они тут… они тут странные.

– И не говори! – усмехнулась я, склоняясь над замком и пытаясь проделать уже знакомые махинации. – Ты не знаешь, куда они могли посадить Азриэля?

– Азриэля? – непонимающе переспросила она. – Но его тут нет, Лис.

– Что?! – Я застыла.

– Может, ты не заметила, но объявляли только две игры, а не три, так что сюда попала только я.

– Но…

– Как он мне позволил? Никак! Он был слишком взволнован, чтобы думать о количестве оставшихся на тот день игр. Ты не представляешь, как он был зол, когда все понял! – девушка тихо усмехнулась. – И он будет припоминать мне это еще всю оставшуюся жизнь. Но, между нами, Лис, я взламываю программы лучше, чем он, – я услышала в ее голосе легкое довольство и улыбнулась.

– А еще тебе до ужаса надоела его опека, так? – хмыкнула я, поднимая последний штифт и открывая решетку.

– Может, совсем чуть-чуть, – улыбнулась она в ответ и, выскочив из камеры, тут же захлопнула решетку обратно.

– Зачем ты ее закрыла? – удивилась я. – Там же люди, они…

– Они все с ума посходили, Лис! Нельзя их выпускать! Давай уже поскорее закончим здесь, я хочу на свежий воздух!

Рахель ринулась прочь от камеры, а я забрала свои отмычки и пригляделась к полумраку. Посреди камеры мне удалось различить девушку. Они не двигалась и мерно бормотала что-то под нос. Я прислушалась:

– Кость, – вдруг заговорила та громче, – высь… снег… падаль… Огонь… смерть… Тьма…Тьма приходит… Тьма наблюдает за нами… И сердце бьется… Тук-тук-тук… Кость… высь… снег…

Я отступила на несколько шагов и сглотнула. Вряд ли эта девушка говорила о Нем. Если только она не пришла с того берега. Может быть, жителей Городов здесь куда больше, чем кажется. Издалека раздался настойчивый голос Рахель, я мотнула головой, вырываясь из мыслей, и поспешила следом за подругой.

Мы старались шагать как можно тише и держаться к утопающим в темноте стенам. Хоть и казалось, что прятаться здесь совершенно не от кого, мы боялись рисковать. Довольно быстро мы добрались до двух закрытых дверей, за которыми должны были располагаться комнаты управления. Мы подошли ближе и прислушались. Все казалось безмолвным, но я вдруг четко осознала, какой непродуманной была наша затея. Кто знает, что может оказаться за этими дверьми на самом деле.

Мы переглянулись и кивнули друг другу. Я взялась за ручку одной из дверей, медленно опустила ее и потянула на себя. По ту сторону царила темнота. Я открыла дверь шире, потом еще, и когда распахнула ее полностью, то удивленно захлопала глазами.

– Это лестничный пролет? – прошептала Рахель, выглядывая из-за моего плеча.

– Не знала, что тут есть лестницы, – я шагнула на площадку и посмотрела через перила вверх, а потом вниз. – Мне кажется, она соединяет этажи, – мой голос прозвучал гулко, отражаясь от бетонных стен.

– Запасной вариант, если откажут лифты?

– Похоже на то, – я повернулась обратно к девушке. – Это упрощает нам дело, но неужели никто раньше не пытался сбежать этим путем? Довольно странно.

– Значит, входные двери остаются заблокированными, – предположила Рахель. – Когда мы заходили внутрь, та площадка казалась единственным проходом в Яму.

Я кивнула:

– Да, думаю, так и есть. Возможно даже, что при попытке бегства они могли блокировать и двери, ведущие на этажи, и люди просто застревали на лестнице. В любом случае, нам лучше подстраховаться и залезть в систему.

Мы вернулись на балкончик Ямы и подошли ко второй двери. Я снова медленно потянула за ручку. Из приоткрытой щели вырвался слабый свет, и мы замерли. Голосов слышно не было, но вот мерное гудение компьютеров тут же донеслось до нашего слуха. Я осторожно заглянула в щель – вытянутая комната с экранами по обе стены и кудрявый парнишка в очках, уснувший прямо за своим рабочим местом. Больше здесь никого не было.

– Там один человек, – одними губами прошептала я. – Спит.

Рахель кивнула и потянулась к своему бюстгальтеру. Спустя секунду она вытащила оттуда крошечную коробочку.

– Яна отдала мне свою, – прошептала девушка.

Я тут же вспомнила: ссора у обрыва, обездвиженные парализованные тела. Я довольно улыбнулась.

Мы бесшумно скользнули внутрь. Я – впереди, а Рахель – за мной – и остановились возле юноши. Он так и продолжал сладко спать. Девушка достала из коробочки маленькую иголку и, бросив растерянный взгляд на спящего, протянула иголку мне. Я вздохнула. Для изгнанников считалось неправильным передавать свою работу другим. Учись защищать себя и учись принимать вред, который ты можешь нанести по необходимости. В рейте ее заставили бы воткнуть иголку самостоятельно. Но ее взгляд был таким испуганным. Я вытянула руку, резко выхватила иглу и одним уверенным движением кольнула ей шею юноши. Его тело тут же безвольно поползло со стула на пол. Даже если он и проснулся, то не смог сообщить нам об этом.

– Действия хватит на пару часов, – тихо произнесла Рахель, помогая мне оттащить юношу в самый темный угол. По настоянию девушки, мы устроили его поудобнее и снова вернулись к компьютерам.

– Ты справишься с этим? – спросила я.

– Мне нужно время, – ответила та, разглядывая технику.

– Хорошо, тогда я пойду искать Двэйна.

– Ты оставишь меня одну? – в ужасе воскликнула Рахель и обернулась.

– Мы не можем терять время. Что если открыть двери получится только на несколько минут? Надо вытащить Двэйна до этого момента.

– Но я не хочу оставаться здесь одна! – Она схватила меня за руку и посмотрела с такой мольбой в глазах, что мне стало стыдно.

– Рахель, успокойся, – мягко произнесла я, поглаживая ее по руке. – Посмотри на дверь: ты сможешь запереть ее изнутри. Когда мы вернемся, я постучу три раза, а потом назову свое имя. Ты справишься. И покажешь своему брату-наседке, какая ты крутая!

– Мне страшно, Лис!

– Мне тоже! – Я крепко стиснула Рахель в объятиях, но быстро отстранила ее от себя. – Все получится!

Девушка улыбнулась:

– Да, все получится! Только не забудь потом убедить Азриэля, чтобы он перестал меня контролировать! – она усмехнулась.

Я с улыбкой кивнула в ответ и быстро направилась к выходу.

– Только возвращайся поскорее! – донеслось мне вслед, и я выскочила в темноту, захлопывая за собой дверь.

Несколько секунд я привыкала к мраку Ямы, а потом огляделась вокруг и быстро нырнула на лестничную площадку. Вверх или вниз? Изначально Двэйн был на третьем этаже, так что стоит начать поиски оттуда. Я поскакала вверх по ступенькам. Страх нарастал во мне с каждым пролетом. Вдруг его вообще забрали из Ямы? Вдруг он сошел с ума или лежит при смерти?! А что если другие этажи охраняют строже? У меня даже нет никакого оружия! Но, несмотря на все эти мысли, я все равно неслась вверх. И впервые я совершенно искренне подумала: «Как жаль, что здесь нет Князя, который мог бы скрыть нас своей темной завесой!».