По ту сторону от тебя (СИ)

Глава 10. Правда

На утро я проснулась одна. И даже не удивилась. Пошарила ладонью по уже остывшей простыни, тяжко вздохнула и погрузилась в полную уверенность, что Глеба я больше не увижу. Однако Новгородцев подкинул мне ещё один сюрприз, обнаружившись снаружи. Он сидел в беседке, расположенной на нашем участке, и с серьёзным видом что-то печатал в ноутбуке.

— Привет, незнакомец, — едва ли не с облегчением улыбнулась я.

— Проснулась, — оторвав взгляд от ноутбука, озвучил он. При этом его лицо на какие-то доли секунды даже просветлело. — Извини, я не хотел оставлять тебя одну. Но возникла необходимость срочно поработать.

— Что-то случилось?

— Да нет, ничего критичного, но нужно закрыть парочку срочных вопросов, — соврал. Несмотря на беззаботность его тона, глаза его оставались серьёзными и сосредоточенными.

— Мне оставить тебя?

— Да, — кивнул он, как мне показалось, с облегчением, — я быстро. Полчаса, и я снова… твой.

Снова твой. Можно подумать, это когда-то было правдой.

— Хорошо, — сделала вид, что всё в порядке. — Я тогда пойду тоже… чем-нибудь займусь. А ты, как освободишься, приходи в дом.

Глеб согласно угукнул, но, скорее, больше на автомате, ибо уже успел вновь погрузиться в содержимое окон на экране.

Первым делом я приняла душ, потом долго разглядывала своё отражение в зеркале.

— Боже, Кира, во что ты ввязалась?! — интонациями Тумановой пожурила сама себя. — Вот не могла ты просто потрахаться с мужиком и разбежаться?

Женщина в зеркале говорила, что нет, не могла.

Тряхнув головой, я запретила себе впадать в уныние, а единственным знакомым мне лекарством была работа. Поэтому, махнув я на всё рукой, я вернулась в спальню,устроилась в глубоком кресле и включила телефон. Уведомления о сообщениях и звонках посыпались лавиной.

Куча голосовых от папы, которые я пролистала вниз, не прослушивая, до единственного текстового сообщения за эти дни: «Кира, пожалуйста, только не наделай глупостей».

«Поздно», — подумалось мне.

Туманова порадовала конкретикой излагаемой мысли: «1) Предохраняйтесь; 2) Ничего не подписывай; 3) Не переводи никому деньги; 4) Расслабься и получай удовольствие».

Невольно фыркнула. Подруга, как обычно, в своём репертуаре.

Были ещё какие-то сообщения от мачехи и прочих знакомых, которые я даже не стала открывать.

Рабочие чаты укоризненно мигали значками непрочтённых сообщений. Забавно, но моя совесть, до этого момента не подававшая признаков жизни, шевельнулась именно при взгляде на них. Я столько усилий потратила на то, чтобы избавиться от образа «дочки хозяина», а теперь сама же без всяких объяснений свалила в закат, бросив когорту незакрытых задач.

Тяжко вздохнув, я набрала «Географию», ту самую, где несколько дней назад случайно столкнулась с Глебом.

— Добрый день, хостес Карина… — прозвучало бодрым голосом в трубке, но я перебила.

— Привет, это Кира, как обстановка?

— Ой, Кира Юрьевна, — затараторила Карина, — всё хорошо…

За три минуты она успела вывалить на меня абсолютно все местные новости. Из которых стало ясно, что бизнес наш за время моего внепланового «уикенда» по миру не пошёл.

— Ладно, ладно, верю, — засмеялась я, вдруг поняв, что за эти дни не успела сильно соскучиться по работе. И если раньше мне хотелось быть вовлечённой абсолютно во все процессы, то сейчас я почему-то испытывала желания во всё это не вникать. — Думаю, что через пару дней вернусь, тогда и введёшь меня в курс дела.

— Как скажете, — с энтузиазмом отозвалась девушка.

И я уже собиралась сбросить звонок, как Карина вдруг спохватилась:

— Кира Юрьевна, подождите. Забыла вам сразу сказать, а потом вы уехали. Вас в четверг какой-то мужчина искал, даже визитку оставил. Я предлагала вас сразу набрать, но он сказал, что хотел бы переговорить лично…

— Мужчина? Надеюсь, не Жонибек, это наш несостоявшийся поставщик.

— Нет-нет, подождите, сейчас найду. А, вот… Новгородцев Глеб Мих…

До конца я так и не дослушала.

Ощущения были такие, словно из лёгких выбили воздух. Ухватившись руками за раковину, чтобы не упасть, безумным взглядом уставилась на экран телефона, на котором ещё какое-то время светился номер «Географии».

— Так, Кира, спокойно, — кажется, я проговорила это вслух. — Возьми себя в руки и начни мыслить логически…

Ни первое, ни второе с первого раза мне не удалось. В голове роилось множество мыслей, но вычленить из них что-то разумное просто не представлялось возможным.

Наконец, накатившая волна паники дала задний ход, и я смогла сделать судорожный вдох.

— Думай, голова, думай…

Пришлось воспользоваться местным wi-fi, мой оператор здесь был бессилен. Доступ к общему сервису у меня имелся давно, поэтому найти записи с камер ресторана за нужный мне день не составило никакого труда. Ну а дальше… а дальше, как известно, кто ищет, тот всегда найдёт.

И уже через пятнадцать минут на моём телефоне имелась парочка скриншотов видеозаписи, на коих товарищ Новгородцев входил и выходил из небезызвестного мне заведения.

Парадоксально, но это меня даже успокоило. Наверное, неизвестность и догадки страшили куда сильнее, чем один чёткий неопровержимый факт: наша встреча с Глебом не была случайностью.

Тревожная часть меня требовала срочно проверить все карты и счета на предмет сохранности на них денег, но интуиция подсказывала, что этой сволочи не было никакого дела до моих финансов, его интересовало что-то совсем другое.

Следующим моим ходом был звонок Антохе Жарову. Бывший одноклассник, с которым мы неплохо общались в школе и даже сохранили приятельские отношения после выпуска, хотя пути наши давно разошлись. Я поступила на эконом, заделавшись в представители золотой молодёжи, как любил шутить Жаров, в свою очередь избравший в качестве призвания закон и порядок.

— Вах-вах, какие люди! — радостно воскликнул Тоха из телефонной трубки. — Это кто же тут нашёл время снизойти до нас, простых смертных?!

Ещё час назад я накидала бы миллион достойных ответов на эту избитую шутку, но чувство юмора сдохло в конвульсиях при просмотре видеозаписи с Глебом, разговаривающим с нашей хостес.

— Тош, мне помощь твоя нужна, — как можно более спокойно сообщила я, но, наверное, что-то такое прозвучало в моём голосе, потому что бывший однокашник тут же сменил тон:

— Кир, ты где? Мне приехать? Всё в порядке? Если кого прижать надо, ты только скажи...

— Не… нет, — слабо улыбнулась я, представив, как Жаров будет «прижимать» Новгородцева. — Всё нормально. Просто мне нужно, чтобы ты пробил номера… одной машины.

— Выкладывай, — коротко бросил приятель, явно ожидая подробностей.

Пришлось сочинять на ходу:

— Да дундук какой-то на парковке чиркнул мою тачку, теперь вот хочу воззвать к ответу.

— Так, может, заявление?

— Долго и муторно. Да и царапина всего ничего. Хочу проверить, насколько у людей ещё совесть имеется…

— Что-то ты темнишь, Килина, — не поверил мне Тоха.

— Темню. Но очень надо.

Жаров помолчал, принимая решение. Но, наверное, моя безупречная в прошлом репутация убедила бывшего одноклассника, что глупостей понаделать я не могу.

— Ладно, — в конце концов сдался он, — скидывай номер. В течение дня пробью.

— А сейчас нельзя?

— А сейчас у меня обед. Имей совесть.

Невольно хихикнула. Жаров всегда неукоснительно соблюдал правило «Война войной, а обед по расписанию».

— Поняла. Тогда буду ждать.

— Жди. Я люблю, когда меня ждут.

— Жене об этом расскажи.

— Обязательно, — заржал в трубку Антон и отключился.

А моё показное оживление тут же испарилось, оставив меня наедине с горькой правдой.

Не знаю, зачем мне потребовалось пробивать номер машины Глеба. Я своими глазами видела его паспорт. Если он, конечно, настоящий. Вот здесь я схватилась за голову, ощущая себя героиней очередного шаблонного фильма о шпионах. Дура.

Приступ моего самобичевания прервал стук в дверь.

— Я войду?

— Угу, — только и смогла выдавить из себя.

Глеб вошёл в ванную комнату, я же, будучи не в силах его видеть, отвернулась к раковине. Новгородцев пристроился у меня за спиной, положив руки на край раковины по бокам от меня, невольно (или же нет?) загоняя меня в ловушку. Резко вскинула голову и наткнулась на его взгляд в зеркале. Глаза его были абсолютно непроницаемыми.

— Извини, но нам нужно вернуться в город. Мне… мне нужно вернуться в город.

— Что-то случилось? — собственный голос казался чужим и безжизненным.

— Да.

Пауза. Долгая и тягучая.

Я не спрашивала ни о чём, неуверенная в том, что вообще могу доверять хоть каким-то его словам.

А потом он вдруг пояснил сам.

— Моему близкому человеку очень плохо.

Коротко пожала плечами.

— Значит, возвращаемся.

В ответ Глуб просто кивнул и поцеловал меня в макушку, в который раз за этот день заставив рухнуть моё сердце куда-то в прятки.

Через полчаса мы уже сидели в машине.

Вновь ехали в полном молчании, только атмосфера на этот раз была в разы тягостнее. В начале пути Глеб ещё попытался взять меня за руку, но я сделала вид, что мне срочно нужно что-то найти в телефоне. Больше попыток сблизиться он не предпринял. Я же пыталась убедить себя в том, что надо обсудить случившееся, сказать, что я всё знаю, но язык словно прилип к нёбу, поэтому… Поэтому.

На подъезде к городу мы неожиданно попали в километровую пробку, время стало тянуться ещё медленнее.

Наконец, он выдал своё шедевральное:

— Нам нужно поговорить.

Мои глаза округлились, и я автоматически закивала, отчего-то боясь поднять взгляд на него. Куда более безопасным казалось рассматривать экран его телефона, прикреплённого к приборной панели.

— Я должен тебе кое-что сказать, — начал было Глеб, устало потерев шею. — Должен, но не знаю как. Понимаешь…

Договорить ему не дал тот самый телефон, карта на экране которого вдруг сменилась иконкой входящего звонка. На дисплее высветилась женская фотография с подписью «Мама». Ничего компрометирующего, ничего необычного. Если бы женщина на фото не была копией моей матери, только повзрослевшей на десяток лет.

Глеб осознал случившийся тотал фейл мгновенно. Его рука дёрнулась в безотчётном желании прикрыть экран телефона, но он остановился, бросив на меня хмурый взгляд. После чего снял гаджет с крепления и поднёс его к уху.

— Да, мам, привет. Всё в порядке?

Тон был будничный, слегка ленивый и неспешный, но несмотря на это, ему всё равно было не по себе, по крайней мере пальцы, с остервенением сжатые на руле, говорили о том, что спокойствие его было напускным.

Подметила это всё как-то автоматически, словно наблюдая за нами со стороны, как если бы мои душа и тело разделились. Он, я и тонна обмана.

Из динамика донеслась неразборчивая речь, но сейчас смысл разговора и не имел никакого значения. Тот факт, что я слышу голос матери спустя столько лет, буквально сводил с ума. Я не хотела её слушать, но с какой-то фанатичной жадностью напрягала слух и ловила каждую нотку, каждую интонацию. Отчего-то у меня сложилось впечатление, что она чем-то недовольна.

Новгородцев, закусив губу, стоически внимал телефонную отповедь — а мне очень хотелось, чтобы это была именно она. Во мне вообще проснулась доселе небывалая кровожадность.

Голос в трубке стих, и мой спутник так же ровно сообщил:

— Извини, я сейчас за рулём, не могу говорить. Поверь, всё под контролем, — его собеседница попыталась возразить, но он повторил, на этот раз куда более резко: — Всё под контролем.

Утверждение сомнительное.

— Я перезвоню. Через час.

Ему сказали что-то ещё и… отключились.

И вместе с этим я словно вернулась в своё тело, ощутив острую боль в висках. Словно черепная коробка не выдержала и решила разорваться от абсурдности происходящего.

Прижала пальцы к вискам, пытаясь совладать с собой… дыхание было сдавленное и недостаточное, точно в приступе удушья.

— Кир…

— Молчи. Прошу тебя, только молчи.

О панических атаках до этого дня я только читала, и относилась к этому явлению достаточно скептически. Однако с каждым следующим мгновением, проведённым наедине со своей болью, мне становилось всё… страшнее. Казалось, ещё чуть-чуть — и я либо задохнусь, либо просто не выдержу ритм сердца, которое безостановочно трепыхалось в груди.

Вывел меня из этого состояния Глеб, коснувшись моей коленки кончиками своих пальцев.

— Кира?

Меня буквально вырвало из пучины паники, которая в одно мгновение переродилась в приступ кипящей злости.

— Не смей! — прорычала я, откидывая его руку в сторону. — Не смей меня больше трогать никогда.

Не знаю, чего он там от меня ожидал, но Новгородцев явно опешил от силы моих эмоций.

Внедорожник нервно дёрнулся вбок, чуть не протаранив попутный автомобиль. Водитель недовольно засигналил нам, а я подумала о том, что, попади мы сейчас в аварию, это был бы не самый плохой исход этой истории. По крайней мере точно не хуже предстоящего разговора.

Примерно с минуту мы проехали в полной тишине, пока меня наконец-то не прорвало:

— Это же была она… Она, да?

Я не знала, как назвать её. Элина? Согласитесь, как-то глупо звать собственную мать по имени. А произнести вслух слово «мама» у меня не поворачивался язык.

— Да, — односложно отозвался он.

Мы ещё немного помолчали. У меня всё никак не получалось сформулировать верный вопрос так, чтобы не сорваться на крики и претензии.

В итоге вышло сбивчивое:

— Зачем это нужно было тебе… вам…

— Она ничего не знала, — быстро заговорил Глеб, невольно увеличивая скорость авто, но, кажется, никого из нас это сейчас особо не волновало. Забавно, что он тоже избегал называть ЕЁ мамой, то ли щадя мои чувства, то ли просто опасаясь спровоцировать лишний раз. — Это было только моим решением приехать сюда.

— Для чего?

Он задумался, явно пытаясь подобрать правильные слова.

— Мне хотелось посмотрел на тебя.

— Посмотрел?! — взвизгнула я, вдруг ощутив себя диковинной зверушкой.

— Посмотрел, — серьёзно кивнул он головой. — Ты только выслушай меня до конца, хорошо?

— Да пошёл ты! — закричала во весь голос и попыталась дать ему пощёчину, но, к сожалению, Новгородцев увернулся, а внедорожник опять дёрнулся в сторону.

Глядишь, нам повезёт, и до города мы сегодня попросту не доедем.

— Успокойся, — сквозь зубы процедил Глеб, краем глаза наблюдая за тем, как я тщетно пытаюсь совладать с эмоциями.

Отвечать как-либо на его требовательный тон я не стала, лишь треснула от досады по дверце. Будь моя воля, из машины я бы десантировалась прямо так — на полном ходу, но предусмотрительный Новгородцев успел заблокировать замки раньше, чем мне приспичило рваться наружу. Салон авто теперь казался тесной и душной ловушкой, словно в один момент из него удалили весь воздух.

— Останови! — приказала, вновь двинув кулаком по стеклу. — Останови!

Новгородцев сделал вид, что не слышит, но костяшки его пальцев побелели — так сильно вцепился в руль, видимо, чтобы случайно не сорваться и не сомкнуть их на моей шее.

— Останови, выпусти! — повторяла как заведённая, глотая горькие слёзы, которые неудержимо катились по моим щекам.

Глупо. Как же это глупо. Умом я всё понимала. Ну подумаешь, какая ерунда: вытерпеть его компанию ещё с полчаса. А потом спокойно выйти из машины и удалиться в неизвестном направлении. В конце концов, никто бы не стал удерживать меня насильно. Однако боль внутри была настолько острой, беспощадной, что казалось — ещё чуть-чуть, и я попросту умру. А какой-нибудь шибко умный врач в своих бумагах напишет неровным почерком: «сердце пациентки остановилось вследствие душевных травм, несовместимых с жизнью». Или от этого не умирают? И мне поставят банальный инфаркт на фоне стресса.

Короче, мыслей в голове было много, а понимания, что с ними делать, — ни на йоту. И красной нитью через весь этот сумбур: «Ты должна уйти, иначе…». Что «иначе», я тоже так и не решила, окончательно отчаявшись и скатившись в некрасивую бабскую истерику. Жалобно шмыгнула носом и, устав бить по стеклу, не придумала ничего лучше, чем вцепиться в крепкое мужское плечо, потянув его на себя. От неожиданности Глеб крутанул руль вбок, едва не влетев в заграждение, тянувшееся вдоль трассы. Успев затормозить в самый последний момент, он отбросил мою руку и с чувством выматерился.

— Кира! Ты совсем сдурела?!

Обидно не было. Было никак. Я даже плакать перестала, вскинув на него свои опухшие глаза, то ли с гордостью, то ли с презрением.

— Успокойся, пожалуйста, — почти взмолился Новгородцев, — успокойся, и мы поговорим, просто поговорим как два цивилизованных человека.

— Мне не о чем с тобой разговаривать.

— Да… блин! — не выдержал он и, похоже, взяв с меня пример, от души двинул по рулю. Бедный лексус огребал сегодня от нас обоих. — Послушай! — сделал над собой огромное усилие, чтобы сохранить хоть какое-то подобие спокойствия. — Понимаю, что ты в шоке, что ты расстроена… Но, пойми, это всё… — устало потёр шею, подбирая нужное слово, — недоразумение. Я не планировал, что всё запутается настолько… Просто ты мне понравилась, и всё закрутилось слишком быстро. Наверное, стоило тебе сразу сказать, но тогда, в моменте, это казалось… каким-то неуместным. Мне действительно очень жаль, что тебе пришлось всё это пережить… но постарайся быть взрослой…

— Что?!

— Не… я не это хотел сказать, — Глеб заговорил ещё быстрее. — Просто… просто постарайся взглянуть на ситуацию под другим углом.

Вот здесь я уже не выдержала и захохотала, правда, ни разу не весело.

— Серьёзно? Под другим углом?

Он рвано выдохнул и прикусил нижнюю губу, видимо, чтобы вновь не сморозить лишнего.

— Кир…

— Нет, это ты меня послушай, — собрав себя в кулак, проговорила я жёстко. — На самом деле есть лишь один вопрос, который расставит всё на свои места.

Новгородцев напрягся — скулы, покрытые дневной щетиной, стали острее, — наверное, уже догадываясь, что ждёт его впереди.

— Выбирай, — потребовала безапелляционно. — Выбирай, либо она, либо я.

Глеб на мгновение прикрыл свои глаза, пряча боль, плескавшуюся на дне серо-голубой бездны, после чего резко распахнул веки, выдохнув:

— Кир, я не могу.

— Понятно, — заключила без всяких эмоций, отворачиваясь от собеседника. Это были последние слова, которые я смогла выдавить из себя. До города мы доехали в полной тишине. И лишь выскочив из салона автомобиля, нашла в себе силы и бросила через плечо сдавленное «прощай».