Почему я?

17

Для главного инспектора Ф. К. Мэлоуни этот день длился бесконечно долго — было почти одиннадцать вечера, когда он спустился в гараж под штаб-квартирой и забрался в седан Мерседес-Бенц, припаркованный в специальном месте, обозначенном желтыми буквами на асфальте ИНСП МЭЛОУНИ. Долгий день, но интересный. Он дал эксклюзивное интервью и провел общую пресс-конференцию (где собралось большое количество людей). Он проявил себя перед множеством федеральных и государственных чиновников. И отдал приказы, которые вызовут у тысячи людей беспокойство и агрессию, возможно даже, что одна-две его инструкций окажутся ему «на руку». В общем, хороший день.

Мэлоуни выехал из своего парковочного места, поднялся по пандусу наверх и через Бруклинский мост выехал за территорию Манхэттена. Скоростная автомагистраль Бруклин-Квинс привела его на северо-восток Лонг-Айленда, переполненного в настоящее время отдыхающими среднего класса, которые возвращались из города с ужинов-мероприятий. Направляясь на восток через Куинс, он как обычно слушал полицейскую радиостанцию, где передавали результаты его распоряжений. Одно из которых — увеличение случаев нападения на полицейских. Некоторые самые сердитые задержанные применяли насилие, выражая тем самым свой протест против ареста, как им казалось безосновательного. Но есть в этом и положительная сторона: в результате данного происшествия полицейский может получить фингал под глаз, но преступник получит сотрясение и двадцать месяцев в Аттике. Довольно-таки неплохой вариант, с точки зрения полиции.

Как только он въехал в округ Нассау, сигнал радио исчез и Мэлоуни включил обычный радиоприемник, который был постоянно настроен на станцию «легкая музыка» — «Дым попадает в твои глаза», играл миллион скрипок. Мантовани (руководитель оркестра, популярного в то время) живет.

Публичное выступление было необходимо, чтобы проинформировать прессу или, по крайней мере, ввести в заблуждение относительно розысков Византийского Огня. Он — дрессировщик, сотрудники масс-медий — дельфины, а небольшие события — аресты, пресс-конференции, демонстрации тайных складов оружия — рыбки, ради которых дельфины выступают перед публикой. Если завтра полицейский блицкриг не даст результата в виде рубина, Мэлоуни придется подкинуть газетчикам больше рыбы. Утром он отчитается по количеству новых раскрытых преступлений и арестованных преступников, не относящихся к делу о краже, но уже после обеда этого будет недостаточно. Самое простое решение — а в них Мэлоуни не видел ничего зазорного — это объявить о списке из восьми или девяти известных преступников в городе, которые еще не попали в руки полиции, и пояснить, что власти очень заинтересованы в их допросе. Смысл в том, что масштабы расследования сузятся до определенного числа человек — а это прогресс для общества — но на пресс-релизе он естественно не скажет этого. Просто. Простые решения для простых людей.

Вскоре Мэлоуни переключился на Южный государственный бульвар, где дорога вела через зеленые лужайки и деревья, а грузовики не затрудняли движение. По мере продвижения через округ Нассау трафик постепенно сходил на нет, количество авто на каждом съезде уменьшалось. И так вплоть до графства Саффолк — менее десяти миль до его дома — он видел впереди большое количество задних габаритных огней, а в зеркало заднего вида дальний свет фар. На часах еще не было двенадцати. Мэлоуни окажется в своей постели еще до наступления часа ночи и уже в девять снова будет на ногах, а в десять тридцать сядет за свой стол в управлении.

Бей-Шор. Перед съездом Мэлоуни сбросил скорость и начал выполнять поворот, как вдруг автомобиль, который за последнюю милю быстро его обогнал, резко дал вправо на повороте, тем самым заставил его прижаться к левой обочине.

Наверное, пьяный, что, к сожалению, не входит в юрисдикцию Мэлоуни. Он сбросил скорость, чтобы пропустить клоуна. Но клоун тоже замедлился. Мэлоуни заметил в зеркале заднего вида еще одну машину. «Только пробки мне еще не хватало», — подумал инспектор и еще больше сбросил скорость и начал ждать пока дурак в первом авто — зеленом Шевроле абсолютно без опознавательных знаков — справится с управление и поедет. Но, увы. Тот перегородил полосу Мэлоуни, заставив того съехать на травянистую обочину и все тормозить все сильнее, пока он не остановился.

Все остановились. Автомобиль впереди, Мэлоуни и машина сзади. И только в этот момент инспектор понял, какая участь ему уготована. Во рту пересохло, пульс усилился — кто-то охотиться за ним. Он сунул руку под приборную панель, где держал 32 револьвер, но, как только он его коснулся, салон залил яркий белый свет из заднего окна впереди стоящего авто. Ослепленный он начал щурится и поднял руку без оружия, чтобы прикрыть глаза, повернул голову вправо и заметил какое-то движение. Снаружи к его машине приближались двое мужчин, оба в лыжных масках, один из них держал пулемет, второй жестом показал Мэлоуни, чтобы тот опустил стекло с его стороны.

«Одного я могу «отключить», — подумал инспектор. Но не смогу вырубить двоих. Все ясно — свет, вооруженный мужчина — если бы они хотели пристрелить его, то давно бы это сделали. По крайней мере, пока не сделали или пока он не напал на них. Так что, вместо того, чтобы на них наброситься, Мэлоуни положил свой револьвер и нажал на кнопку. Стекло опустилось на другой стороне авто.

Мужчина, который стоял подальше от автомобиля, слегка наклонил голову, чтобы лучше видеть Мэлоуни и закричал:

— Выбрось оружие, — голос у него был низкий, но четкий, с легким акцентом.

Мэлоуни не мог ослушаться и выбросил пистолет. Во рту появилась слюна, сердце замедлило ход. На смену первому ужасу пришли другие чувства: гнев, любопытство, раздражение на собственный испуг.

Мужчина приблизился и сел в машину. Как только он сделал это, яркий свет из переднего авто погас. Воцарилась еще более, как показалось, черная ночь. Мэлоуни пытался сквозь темноту рассмотреть незнакомца. Тот одет был в черные вельветовые брюки, куртку в темную клетку и лыжную маску, черную с голубым лосем. Поверх маски красовались очки, которые придавали ему нелепый вид, но из-за этого он не казался менее опасным. Глаза — большие, блестящие и темные, руки — крупные с короткими, узловатыми пальцами. Руки рабочего, умная голова, иностранный акцент, и вельветовые брюки. Никто в Америке не носил такие брюки.

— Ты главный инспектор Фрэнсис Мэлоуни, — он правильно произнес фамилию.

— Отлично, — произнес Мэлоуни. — А кто ты?

— Видел тебя по телевизору, — продолжил человек. — Ты ведешь расследование по факту хищения Византийского Огня.

— Ага-ха, — согласился инспектор.

Мужчина сделал жест рукой на себя и своего товарища с пистолетом:

— Ты видишь, мы хорошо подготовились и готовы к быстрым решительным действиям.

— Восхищен вами, — съязвил Мэлоуни.

— Спасибо, — ответил мужчина и скромно кивнул головой в лыжной маске.

Теперь, когда яркий свет исчез инспектор смог разглядеть номерной знак на впередистоящем авто, но смысла его запоминать не было. Арендованное авто, которое взяли напрокат с полмили отсюда.

— Византийский Огонь, — произнес мужчина, отбросив ложную скромность и снова оживившись, — не принадлежит правительству Турции. Ты отдашь его нам.

— А вы кто такие? — Мэлоуни действительно было интересно.

— Мы являемся, — начал незнакомец, не совсем точно отвечая на вопрос, — законными владельцами Византийского огня. Ты передашь его нам, когда отыщешь.

— Где?

— Будем держать связь, — мужчина посмотрел на него так сурово, как никто другой с очками поверх лыжной маски. — Как я уже говорил, мы решительны, но когда это возможно стараемся избежать насилия особенно с дружественными нам государствами.

— Смысл в этом есть, — согласился Мэлоуни.

— У тебя очень неплохое авто.

Мэлоуни не был знаком с термином «нелогичное заключение», но сразу же понял, вот оно, однако жизненный опыт подсказывал ему, что лучше соглашаться с человеком с оружием в руках:

— Конечно.

— У тебя симпатичный дом, — продолжил мужчина. — Недавно я проезжал мимо него.

— Ты было возле моего дома? — такое заявление Мэлоуни пришлось очень не по душе.

— Очень дорогой дом должен сказать, — незнакомец кивнул. — Завидую тебе.

— Я долго копил на него, — ответил инспектор.

— Очень дорогой автомобиль, — мужчина продолжал высказывать свои понятные только ему мысли. — Семья требует больших затрат. Дети учатся в колледже. У жены универсал. Сенбернар.

— И про лодку не забывай.

Мужчина выглядел сначала удивленным, а затем повеселевшим. Он, казалось, радовался за Мэлоуни:

— У тебя есть лодка? Я ее не видел.

— Не сезон сейчас, она в эллинге.

— Эллинг, — повторил мужчина, смакую слово. — Так вот, что это было. Ах, американцы. У тебя есть лодка и эллинг. Как же всё-таки много вещей у тебя есть.

— Со временем они накапливаются, — признался Мэлоуни.

— Департамент полиции должен хорошо тебе платить.

Хм. Мэлоуни пристально посмотрел сквозь стекло в глаза незнакомца, они, казалось, искрились смехом и осведомленностью.

— Я выполняю свою работу хорошо, — осторожно заметил инспектор.

— Удивительно, но в США заработная плата государственных служащих является достоянием общественности. Я знаю уровень твоего официального дохода.

— Ты так много знаешь обо мне.

— На то есть много причин. Нам показалось, что лучше всего договориться о Византийском Огне получится с тобой. Он нужен нам. И в случае необходимости мы прибегнем к насилию, поймаем вора и будем истязать его электрическими зондами, но предпочли бы решить вопрос цивилизованными методами.

— Цивилизованность это хорошо, — согласился Мэлоуни.

— Поэтому… — и мужчина полез в куртку. Мэлоуни отшатнулся, но тот вынул лишь белый конверт. — Здесь, — начал незнакомец, и положил конверт на ладонь, — двадцать тысяч долларов.

— И что?

Мужчина открыл бардачок машины, положил сверток внутрь и закрыл.

— Когда мы получим Византийский Огонь, то дадим тебе еще один — с шестьюдесятью тысячами.

— Щедро.

— Мы хотим Византийский Огонь, — продолжил мужчина. — Ты хочешь восемьдесят тысяч долларов и не хочешь насилия в своем городе. Что нам мешает прийти к общему согласию?

— Звучит неплохо, — согласился Мэлоуни. — Но, когда мы отыщем рубин, как, по-вашему, я смогу его похитить? Ты думаешь, что они просто оставят его лежать в каком-нибудь ящике?

— Мы считаем, главный инспектор, что ты творческий, умный человек и занимаешь высокий пост. И умеешь грамотно распоряжаться деньгами. Мы полагаемся на твою изобретательность.

— Да? Звучит почти как комплимент.

— Мы были очень осторожны в выборе правильного человека, — ответил мужчина и на лыжной маске появились складки, видимо он улыбался. — Думаю, что ты нас не подведешь.

— Это будет очень некрасиво.

— Мы свяжемся с тобой, — пообещал незнакомец, открыл дверь, вышел и мягко закрыл.

Мужчина направился к машине, где его ждал вооруженный напарник. Мгновение спустя, обе машины развернулись и исчезли. Мэлоуни остался один.

— Ну, хорошо, — произнес инспектор. — Хорошо хорошо хорошо хорошо хорошо хорошо хорошо. Двадцать тысяч долларов. Шестьдесят тысяч. Восемьдесят тысяч долларов.

Крупный кусок манны небесной. Вынув связку ключей из замка зажигания, он запер бардачок, вышел из Мерседеса, обошел его вокруг, в траве нашел выброшенный револьвер и вернулся в машину. Когда он вошел в дом, то увидел, как Бренди слюнявит его брюки. Морин в спальне уснула перед телевизором, где загорелый актер над чем-то глупо хихикал, подражая Джонни Карсону. Покинув Морин, Мэлоуни направился в свою комнату, по дороге рассеяно поглаживая Бренди. Оставив собаку за порогом, Мэлоуни закрыл дверь и набрал номер ФБР в Нью-Йорке:

— Соедините с агентом Закари.

— Весь день он находится дома.

— Соедините.

Они не хотели, но Мэлоуни обладал сильным, давящим, невеселым авторитетом, которому молодой клерк долго сопротивляться не смог. Вскоре сам Закари появился на линии.

— Да, Мэлоуни? В такой час? Вы нашли рубин? — голос его звучал раздраженно.

— Какой-то иностранный парень в лыжной маске предложил мне взятку сегодня, — сказал Мэлоуни. — Как только я найду кольцо, я должен его передать им.

— Взятка? — в голосе агента послышалось скорее не удивление, а замешательство, как будто само слово было для него совершенно новым, незнакомым.

— Двадцать тысяч наличными в конверте. Он положил его в бардачок моей машины своими собственными руками, где я его запер. Пускай утром люди займутся «пальчиками».

— Двадцать тысяч долларов?

— И еще шестьдесят после передачи кольца.

— И ты не взял их?

Мэлоуни не произнес ни слова. Он просто сидел и ждал, пока до Закари дойдет чудовищный смысл его вопроса. Наконец, агент прочистил горло, что-то пробормотал, кашлянул и продолжил:

— Я не то имел в виду.

— Конечно. Извините, что побеспокоил вас так поздно, но я хотел сообщить о произошедшем немедленно. И если Господь Бог в Его бесконечной мудрости и милосердии решит необходимым призвать меня к Его лону сегодня ночью, то я не хочу, чтобы кто-нибудь обнаружил этот конверт и подумал, что я имел отношение к грязным деньгам.

— Ах, ну, конечно, нет, — воскликнул Закари. — Естественно, нет, — голос его по-прежнему звучал более потрясенно, нежели удивленно.

— А сейчас спокойной ночи, — пожелал инспектор. — Хороших снов.

— Да. Да.

Мэлоуни повесил трубку и на мгновенье задержался в своей уютной «берлоге» с античным оружием на стенах. Мысль о том, как Закари выпалил свой вопрос, постоянно кружилась в его мозгу: «И ты не взял их?». Нет, он не взял. И не возьмет. О чем только думал тот мужчина? Ты не можешь оставаться топ полицейским в таком большом городе как Нью-Йорк и брать взятки от незнакомцев.