Почти как в кино

Глава 15

пгт. Кедровый,

бывший КП 36 РД РВСН,

16 июня, вторник, 16:30.

Радиационный фон: 40–75 мкР/ч.

Вам когда-нибудь приходилось просыпаться среди ночи с ощущением непонятной тревоги и понимать, что с вашим телом не все в порядке? Странная легкость или тяжесть, вязкое ощущение присутствия чего-то чужого, невообразимо страшного и неправильного буквально в метре за спиной или в соседней комнате? Вы пытаетесь вскочить, проснуться, закричать, но тело не слушается, а из горла вырывается едва заметный хрип. Может быть, вам даже удастся встать и добраться до выключателя, но вот ведь странность – кнопка никак не хочет нажиматься, свет не загорается, а чувство тревоги нарастает, заполняет разум, пока вы наконец не распахиваете глаза, с шумом хватая ртом воздух и пытаясь унять сумасшедшее сердцебиение. Вы в своей постели, хотя мгновение назад стояли у выключателя в другом конце комнаты, кончики пальцев рук слегка покалывает, посторонних в квартире нет, и сейчас вы в этом абсолютно уверены. Снова ложиться спать немного страшновато, вдруг кошмар повторится? И вы шлепаете на кухню, пьете ледяную воду из-под крана или курите у окна, уставившись на моргающий желтым глазом светофор вдалеке. Минут через тридцать, окончательно успокоившись, сможете вернуться под одеяло и спокойно спать дальше. Одни считают, что так проявляется сонный паралич, другие уверены, будто душа выходит из тела и отправляется бродить по квартире сама по себе. Процесс происходит постепенно, размеренно. Гораздо неприятней, когда мощный удар вышибает душу из тела начисто, за секунду. Думать не получается, вокруг кромешная темнота. Хочется закричать, но не ощущаешь ни голосовых связок, ни тела в целом. Молчаливое ничто и абсолютное нигде. Тем не менее я упорно продолжал кричать, или верил в то, что кричу. Где промелькнувшая перед глазами жизнь, где свет в конце тоннеля?! Не мог же я просто так взять – и помереть! Последнее, что помню – летящий в лицо кусок пластика с надписью «SRS Airbag», а потом… а что потом? Чтобы закричать, нужно вдохнуть. Чем вдохнуть? И как кричать? Значат ли эти мысли, что я жив?!..

– Тихо, тихо! Не ори!.. Настя, дай аминазин, живо!

Хватая ртом воздух, я огляделся по сторонам. Небольшая комнатка с одинокой лампочкой над дверью, стеклянные медицинские шкафы вдоль стены, пара стульев и больничная кушетка. На одном из стульев сидел пожилой небритый мужик в очках с толстыми стеклами и синей куртке фельдшера «скорой помощи». Кушетку, собственно, занимал я.

– Очнулся. Уже хорошо. Сколько пальцев показываю? – Мужик показал мне три пальца, потом один. Потом четыре. Я старательно называл числа, морщась от боли. Голова раскалывалась, к тому же немного подташнивало и безумно хотелось курить.

– Ладно. Вроде без сильного «сотряса» обошлось, – кивнул мужик. – Как звать тебя помнишь?

– Савельев. Дмитрий Владимирович. Давно я так… валяюсь?

– Не особо. Башкой ты знатно приложился. Сначала думали, помер. Я рану обработал, швы наложил. Жить будешь, короче.

– Спасибо, док, – я потрогал свежую повязку на голове, пытаясь оценить масштаб полученных увечий. Нащупал здоровенный кусок марли на лбу, приклеенный пластырем. Под ним ощущалась внушительных размеров шишка.

– А остальные? Парень, девушка? – Спросил я. – И пес?

– В порядке они, – улыбнулся врач. – Буров собаку пускать не хотел, но характер у мадам, прямо скажем… Уговорила его, короче.

– Где они?

– Да ты не торопись. Ждут тебя твои друзья, в зале для укрываемых. Полежи минут двадцать, сейчас Настя успокоительное принесет. Я бы не советовал резко вставать. И это… там тапки у шкафа. Наденешь. Берцы твои выкинули. «Фонили» здорово.

– Глядите, это же мальчик со шрамом на лбу!.. – Алан встал с лавки и похлопал меня по плечу.

– Смотрю, соскучился? – Чуть улыбнувшись, поинтересовался я.

– Ага, так скучаю, что все руки в мозолях, – хохотнул Алан. – От «Газели» вашей дурацкой, а не от того самого!..

– Что-то я не заметил в ней особых изменений, – ухмыльнулся Макс. – Стоит где стояла, даже под навес не загнал!

– А ты сходи, проверь. Заводится с пол-оборота, ласточка! Диман, у меня вопрос, – Алан хитро прищурился и посмотрел на меня. – Ты ж за шмотками уезжал, а привез девушку! Почему у тебя все не как у белых людей?

– Обе его девушки у него в карманах, – ехидно заметила Саша. – Ты как, Дим, живой?

– Относительно, – я пожал плечами и потрепал за ухом подбежавшего Декстера, радостно завертевшегося вокруг моих ног. – Кто-нибудь расскажет, что там на дороге произошло? Я что-то не особо сообразил…

– Да чего там соображать, – Щукин болезненно поморщился и потер явно ушибленное плечо. – Группа лиц, решивших по-быстрому потрясти гражданский транспорт на наличие полезностей, тусовалась себе на обочине. Когда по дороге шла военная колонна они, понятное дело, в лесочек отъехали, а вот от такого лакомого куска, как Сашкин «Субару», удержаться не смогли. Не ожидали, что по ним с автомата лупить начнут, труханули. Потом увидели как мы с дороги слетели, ну и решили начатое закончить.

– Так, – я поморщился. В висках ощутимо пульсировало. – А дальше чего было?

– А дальше постовые их в пять стволов разобрали! Четверых «двухсотых» оформили. «УАЗик» у них крутой был, для всякого бездорожья подготовленный. Жалко, сгорел.

– Разобрали-то из чего? – Я напрягся, пытаясь вспомнить, было ли у кого-то из местных серьезное огнестрельное оружие. Вроде не было же…

– Так это, – Алан пнул ногой внушительный баул защитного цвета, стоявший у нар. – Мобилизация тут случилась, пока вас не было.

– Какая, к чертовой матери, мобилизация?!

– Обычная, – друг пожал плечами и хитро ухмыльнулся. – Я вот теперь снова гвардии рядовой, даже справка имеется!..

Как выяснилось, за время нашего отсутствия произошло довольно значимое по местным меркам событие: в расформированный военный городок вернулась армия. Вернулась, правда, не в качестве дивизии стратегических ракетчиков, все было поскромнее – несколько груженых «КамАЗов», пара бронетранспортеров, машины радиохимической разведки и связи, а также – полноценный мобильный госпиталь. Появление несокрушимой и легендарной неслабо подняло боевой дух местных жителей, по большей части являвшихся офицерами запаса, вояки, в свою очередь, сноровисто развернули госпиталь, обустроили полевую кухню и начали экстренную всеобщую мобилизацию. Из рассказа Алана я понял, что мобилизация заключалась в заполнении простенькой анкеты на тему: «служил/не служил», проверке мобилизуемого по какой-то базе данных и выдаче под роспись огнестрельного оружия, боекомплекта и необходимого минимума солдатского снаряжения. Минимум этот, судя по экипировке моих друзей, был довольно разнообразен – Алан щеголял в новенькой «6ш116» из комплекта «Ратника», Макс же безуспешно пытался отрегулировать ремешки допотопного и жутко неудобного разгрузочного жилета «6ш92». Некоторые обитатели бомбоубежища вообще довольствовались допотопными брезентовыми подсумками на ремнях, поэтому ребятам еще повезло. Видимо, военные грузились в спешке и закидывали в «КамАЗы» все подряд, а может просто не посчитали необходимым экипировать резервистов Вооруженных Сил единообразно. Зато за спинами у товарищей висели «семьдесят четверки». Явно не новые, но с виду вполне приличные и ухоженные.

– А Сашка чего без подарков? – Я посмотрел на девушку, остававшуюся в своем неизменном бундесверовском «флектарне».

– Савельев, ты совсем, что-ли? Я вообще-то в армии не служила, если ты забыл! Кто мне эти подарки даст?..

– Ладно, ладно, – я примирительно поднял руки. – Не подумал, извини. Кстати, раздача пирожков еще не закончилась?

– В смысле? – Не сообразил Щукин.

– Ну мобилизация эта, – уточнил я.

– А, да вроде нет. Сгоняй к дежурному, который на входе. Там с ним майор трется, здоровый такой. Как пельмень. Он за все эти дела отвечает.

Я взял «АКСУ» Макса, вытащил из кобуры трофейный «ПМ, и протянул все это добро Саше.

– На вот, владей. Я пойду еще чего-нибудь добуду. Пользоваться-то умеешь?

– Сам же учил, – фыркнула девушка. – Но если прострелю тебе чего-нибудь, я не виновата!

– А хозяина автомата спросить? – Возмутился было Щукин.

– А тебе второй нафига? – Поинтересовался я.

– Ладно, разрешаю, – усмехнулся друг. – Пусть гоняет. Может по «Субарю» своему вздыхать перестанет.

– Так, Щукин! – Возмутилась Саша. – Ты вот эту тему не поднимай даже.

– Молчу, молчу, – поднял руки Макс. – И вообще, он же ездит? Ездит. А так – молоточком подправить, стекла скотчем заклеить – гонка будет!

– Щукин!..

Майор, которого Макс обозвал пельменем, больше был похож на уставшего и грустного бульдога. Соседнее кресло, которое занимал дежурный, сейчас пустовало, и майор в одиночку перебирал кипу исписанный мелким почерком бумаг.

– Разрешите? – Поинтересовался я, пытаясь придать своему телу некое подобие стойки «смирно». Получилось на мой взгляд приемлемо, только ярко-фиолетовые резиновые тапки портили картину.

– Присаживайтесь, – кивнул майор. – По поводу мобилизации?

– Так точно, – кивнул я, скривившись от боли в многострадальной голове.

– Майор Кудряшов, – представился он, когда я уселся. – Фамилия, имя? Военнообязанный? Где проходили срочную службу, служили по контракту?

Я подробно ответил на все вопросы, Кудряшов что-то почиркал на листке, а потом… достал из-под стола ноутбук. Обычный, вполне живой ноутбук, от вида которого за последние несколько дней я настолько отвык, что впал в некий ступор. Майор тем временем сноровисто застучал по клавиатуре, что-то бормоча себе под нос. Прищурился, надел очки и часто закивал, продолжая бормотать.

– Рядовой запаса, получается? – Уточнил он, оторвавшись от экрана.

– Получается да, – согласился я. – Но в МЧС было спецзвание прапорщика внутренней службы…

– Так то в МЧС, – пожал плечами Кудряшов. – Да ладно, чего вы напряглись? Напишу «прапорщик», с меня-то не убудет. Вы пока анкету заполняйте.

Майор протянул мне анкету, состоявшую из дежурного набора вопросов, уместившегося на одной стороне листа, а сам принялся заполнять другой документ, на листке поменьше. Заполнив, проверил и бахнул в нижний угол квадратную печать.

– Вот, держите, товарищ прапорщик. Вы теперь официально мобилизованы, так сказать. Ершов!

Из глубины коридора материализовался худющий и невероятно высокий ефрейтор-срочник.

– Вызывали, товарищ майор?

– Да, вызывал. Вот тебе талон, дуй до вещевиков и тащи товарищу прапорщику необходимое. Размер формы…

Кудряшов прищурился и пару секунд изучал меня внимательным взглядом.

– Размер 50, рост 5, – заключил он. – Обувь требуется?

Улыбается, зараза. Видимо, тапки мои понравились. Но, куда деваться? Старые берцы ко мне точно не вернутся.

– Сорок третий, – подсказал я.

– Все слышал, Ершов? Давай, мухой, епт! А вы пока тут подождите, он у нас скоростной.

– Спасибо, конечно… – Я замолчал, раздумывая. Стоит ли задавать майору неудобные вопросы? Да и неудобные ли они, учитывая сложившуюся обстановку?

– Разрешите вопрос, товарищ майор? – Набравшись наглости, спросил я.

– Слушаю, – Кудряшов приподнял бровь, но сильного интереса явно не проявил.

– Вся эта канитель… с мобилизацией и прочим. Зачем она нужна? Неужели это централизованное мероприятие, и соответствующие приказы имеются?

Майор хмыкнул.

– Вопрос хороший, товарищ прапорщик. Отвечаю: мобилизация проводится по инициативе командования городского гарнизона. Силами непосредственно гарнизона и того, что осталось от пункта приема молодого пополнения. Никаких приказов по линии Министерства Обороны мы не получали, да и связи с ним не имеется. Действуем на свое усмотрение и под свою ответственность.

– Тогда для чего вы вооружаете людей?

– Поясняю, – майор посмотрел на меня, как на несмышленого ребенка. – Мы считаем, что лучше дать в руки резервистов оружие, восстановить их в званиях и предоставить подтверждающие документы, чем ждать, пока люди одичают и превратятся в зверье, мародеров. Они уже превращаются там, в городе. А человек военный, даже если он на гражданке давно, устроен так: Родина дала автомат, призвала в строй – значит вести себя нужно соответствующим образом. Присягу ведь никто не отменял. Какой-никакой порядок организуют. Да и нам тоже особо не в радость возить с собой кучу стволов и снаряжения, боевых офицеров на все сводное подразделение – человек пять. Остальные – срочники, которые дай Бог свои три патрона на полигоне успели отстрелять.

– Разумно. А тут как оказались? – Поинтересовался я.

– Это же военный городок, тут каждый второй в запасе. Двух зайцев убиваем: и оружие в надежные руки передаем, и сами с кучей стволов дальше не едем.

– Уверены, что в надежные?

– Уверен, – Кудряшов похлопал рукой по крышке ноутбука. – Мы ведь и должны были заниматься мобилизацией, только в другом месте. Не здесь. Так что база по краю имеется, судимые и прочие неблагонадежные – максимум по штык-ножу получат. Только, прапорщик, одна просьба.

– Какая?

– Не знаю, насколько все это затянется, поэтому в справке и мобилизационном предписании указана наша войсковая часть, которая за Солнечным дислоцировалась. Командует вами формально… – майор пробежал взглядом по экрану ноутбука и чуть скривился. – Капитан Данилин, Андрюха. Искать его не обязательно, погиб вчера. Но в списках числится. Так оно проще будет, поверь. А по поводу просьбы моей – говном не стань. Время сейчас для этого подходящее. Не сговнись. На этом все. Будут вопросы – ищи меня.

– Товарищ майор… – Ершов, запыхавшийся и согнувшийся под тяжестью моей будущей экипировки, возник в проходе. – Тут все, согласно норме положенности, проверьте и распишитесь.

С подарками мне сегодня явно повезло. В туго забитом вещмешке обнаружились такая же «афганка», как у меня, два комплекта нательного белья – простое и с начесом, портянки, связка подворотничков, армейские фляга с котелком, пара форменных кепи с офицерскими кокардами, портупея, кусок твердокаменного мыла со звездой, расческа и офицерский планшет. Судя по стойкому складскому запаху, этот замечательный набор скомплектовали лет тридцать назад и отложили до лучших времен. Что ж, «лучшие времена» настали, очевидно. Зато берцы – новенькие, явно не из закромов длительного хранения и сидят идеально! Вишенкой на тортике стала новенькая «семьдесят четверка» со складным прикладом и две тяжелые бумажные упаковки с патронами. Если мне не изменяет память, в каждой упаковке – сто двадцать штук. Не очень большой запас, конечно, зато безвозмездно! Даром, то есть. Разгрузочного жилета на меня не хватило, зато магазинов отсыпали аж пять штук. Жирно получилось, короче говоря. Жирно и вкусно.

Буров появился примерно через полчаса после того, как я забил крайний магазин патронами. Подполковник выглядел крайне мрачно и озадаченно, в руках у него была картонная папка для документов. Пройдя мимо рядов нар и лавок, он перекинулся с кем-то парой коротких фраз и подошел к нам.

– Рад видеть в полном составе, ребята. Дим, ты как?

– В норме, товарищ подполковник, – ответил я.

Буров кивнул и похлопал меня по плечу.

– Вы молодцы, хорошо в городе потрудились. Рад, что вернулись живые. Пойдемте. У нас что-то вроде совещания намечается. Нужно обсудить рабочие моменты.

В этот раз в импровизированном зале для совещаний собралось куда больше народа. За спиной Бурова висел подробный план Кедрового и его инженерных сетей, стол был завален бумагами. Заняв свободные места, мы расселись за столом. Краем глаза я заметил Декстера, который юркнул под стол и изрядно повозившись, затих. Подполковник внимательно оглядел собравшихся.

– Товарищи. Мы все знаем результаты выезда в Красноярск наших пожарных. Кроме того, имеется определенная информация о характере примененного противником оружия массового поражения.

Буров тяжело вздохнул, немного помолчал и продолжил.

– Ситуация в городе критическая. Идею о том, чтобы перебраться туда, можно забыть. Радиационный фон растет, особенно сильно он подскочил после выпадения осадков. На данный момент оставаться в поселке, даже в бомбоубежище, становится опасно. Поступило предложение вывозить людей на пункты временной эвакуации в район поселка Козулька и далее – на Абакан. Оставаться возле Красноярска – это примерно как сидеть на пороховой бочке. Товарищ майор, поделитесь информацией?

Уже знакомый мне майор Кудряшов кивнул, обвел взглядом собравшихся.

– Как сказал товарищ подполковник, ситуация критическая, – начал он. – Дело не только в колоссальных потерях среди мирного населения, масштабных разрушениях и растущем радиационном фоне.

– Куда уж хуже-то? – Тихо поинтересовался кто-то из присутствующих.

– Есть куда, – Кудряшов прочистил горло и продолжил. – Перед выездом из города наши химики обнаружили в воздухе некоторое повышение предельно допустимой концентрации боевых отравляющих веществ, в частности – хлора. Правый берег реки Енисей в черте города, помимо дыма, частично затянут туманом. Странным туманом, происхождение которого определить затруднительно. Кроме того, наблюдаются проблемы с радиосвязью. Мы не можем установить связь между двумя машинами в колонне, зато периодически ловим в эфире тех, кого там в принципе быть не может по причине большого удаления отсюда. Переговоры отрывочные, общую картину понять нельзя. Но они есть. По дороге сюда, к примеру, мы зафиксировали радиообмен пожарных подразделений… Комсомольска-на-Амуре. И это не единичный случай.

Собравшиеся в зале оживленно зашептались. При упоминании Комсомольска у меня внутри все сжалось, но перебивать майора и задавать вопросы я не решился.

– Из всего сказанного следует, что противник применил не только тактическое ядерное вооружение, но и химическое оружие, к слову – запрещенное во всем мире. И, вероятно, имело место применение неких средств радиоэлектронной борьбы, вызвавших аномалии в радиоэфире. Точнее сказать я не могу, не компетентен в этом вопросе. Выводы, думаю, сделаете сами. Предлагаю переходить к вопросу транспортировки гражданского населения и личного состава.

– Я переговорил с Антоном Геннадьевичем, – ответил Буров. – Кто не знает – это начальник автоколонны районного ДРСУ[16]. Антон Геннадьевич, вам слово.

– Спасибо, – кивнул плотный невысокий мужчина в синей спецовке. – Что могу сказать: в гараже ДРСУ есть четыре «КамАЗа». «Вахтовки». И «ПАЗик» для дежурных смен. Если потесниться – поместятся все. Но, запасов топлива у нас нет. Обычно мы по талонам заправлялись. На заправках. Остаток в баках, конечно, имеется, но небольшой. Неделю назад рабочих развозили по участкам. Считаю, нужно добраться до машин, понять, сможем ли мы их использовать.

– Топливо нам понадобится, – добавил Буров. – Плюс один из автобусов, приехавших после удара, тоже можно задействовать. Всю технику, которая была на ходу, мы перегнали в боксы у здания бывшего штаба. Так что сильно «фонить» она не будет.

– А «Субарик» тоже перегнали? – Тихо спросила меня Саша.

– Блин, Сашк, откуда я знаю? – Зашипел я. – Подожди…

Буров кинул на Сашу неодобрительный взгляд.

– Кроме того, пока мы готовим людей и технику, нужно отправить кого-то в Козульку. Предупредить о нашем приезде. С этим разберемся чуть позже. Сейчас необходимо добраться до гаражей дорожников, найти машины и топливо. Антон Геннадьевич, заправка от ДРСУ далеко?

– Километров пять по трассе, – ответил дорожник. – Даже чуть меньше.

– До нее ваши машины дотянут?

– Вполне.

– Ну и хорошо. Было бы топливо, как его выкачать – придумаем.

– Товарищ подполковник, разрешите вопрос? – Поднял я руку.

– Да, конечно.

– Учитывая выпадение на поверхности радиоактивных осадков и повышенный фон… каким образом мы доберемся до ДРСУ?

– Отличный вопрос, – Буров едва заметно улыбнулся. – Как вы знаете, когда-то наша ракетная дивизия была лучшей в своем роде. И, помимо ракетных установок шахтного базирования, имела на вооружении боевые железнодорожные ракетные комплексы. Сокращенно – БЖРК. Не надо недовольных взглядов, товарищи ракетчики. Гриф секретности давно снят, да и условия у нас чрезвычайные. Суть в чем: помимо КП, на котором мы находимся, существует обширная сеть подземных сооружений коммуникаций. Не только под бывшим военным городком. Есть потерны, это такие специальные коридоры, уходившие на некоторые пусковые позиции, в том числе и на базу хранения элементов БЖРК. База находится по другую сторону трассы, в тайге. Но на базу нам не нужно. ДРСУ расположено гораздо ближе, и, что самое главное – километрах в полутора от потерны, ведущей к базе. Там же есть и аварийные выходы. Можно подняться на поверхность, и в темпе вальса, а еще лучше – в костюмах химзащиты, добраться до гаражей.

– А там за столько лет ничего не обвалилось? – Спросил Макс. – Тем более, после расформирования, многие подземные объекты обычно рекультивируют.

– Конкретно здесь взрывали и затапливали в основном ракетные шахты, – поморщившись, ответил Буров. А по поводу состояния потерн и возможности прохода по ним, я как раз и хотел к вам, ребята, обратиться. Вы же не случайно оказались на КП перед самым ударом? Поверьте, я знаю кто такие диггеры. И мне кажется, лучше вас сейчас никто с этими подземельями не разберется.