Почти как в кино

Глава 8

Савельев, Алан и Щукин,

территория бывш. ЗАТО «Кедровый»,

15 июня, понедельник, 17:00.

Радиационный фон: 29 мкР/ч.

Задумчиво глядя на автобусы, я рискнул сделать первые выводы о масштабах случившейся катастрофы. Судя по тому, что одной машине досталось крепко, а вторая выглядела относительно нормально, не считая царапин и вмятин на боках, световое излучение настигло их на внушительном расстоянии от места взрыва.

Если мне не изменяет память, температура светящейся области непосредственно в эпицентре ядерного взрыва может колебаться в районе 5–7 тысяч градусов, а сам световой импульс держится от долей секунды до нескольких десятков секунд. Этого вполне достаточно, чтобы спровоцировать огромное количество пожаров, ослепить и обеспечить «фирменным» загаром не успевших вовремя укрыться людей. Воздействие светового излучения снижается в зависимости от рельефа местности, плотности городской застройки, да и вообще укрыться от него можно практически за любым непрозрачным препятствием. Жаль, не спросил у фельдшера, где именно они ехали, когда произошел взрыв. Можно было бы прикинуть, правда очень примерно, куда пришелся удар. Вдруг по городу вообще не попали?

Пепел кружился крупными хлопьями, будто первый снег наступающей ядерной зимы. Воздух постепенно наполнялся запахом гари. Черное от дыма небо на севере, там, где находился город, полыхало ярко-оранжевым заревом, а в противоположной стороне еще проглядывалась быстро исчезающая узенькая полоска пронзительной вечерней синевы. В свете зарева автобусы, «скорая» и сновавшие вокруг них люди выглядели как-то нереально, гротескно, будто нарисованные жирным карандашом на пожелтевшей от времени бумаге.

– Что делать будем, пацаны? – Тихо поинтересовался Щукин.

– А что делать… Снимать штаны и бегать, Макс, – нервно ответил Алан. – Надо обратно вниз спускаться и ждать, пока обстановка хоть как-то прояснится.

– Надо, – задумчиво протянул я, косясь на стоявшую неподалеку «Газель».

Кажется, Щукин оставил ключи в замке. А выключил ли зажигание? Если нет – электромагнитный импульс мог сжечь к чертовой матери всю проводку. Хотя при наземных ядерных взрывах он вроде бы относительно слаб. В том, что взрыв был именно наземным, я не сомневался – слишком уж быстро затянуло небо, да и бахни боеголовка даже километрах в четырех от земли, вокруг нас сейчас все бы полыхало.

– Диман, ты чего так на машину уставился? Задумал чего? – Спросил Алан.

– Да нет, просто думаю, не погорела ли в ней электрика после взрыва.

– Точняк, – протянул Алан, – думаешь электромагнитный импульс ее… того?

– Надеюсь, что нет, – я осторожно стряхнул пепел с рукавов и тряхнул головой.

– Я могу проверить, по возможности, – предложил Константиныч. Сам знаешь, меня хлебом не корми – дай в каком-нибудь корыте поковыряться.

– Успеется, – кивнул я. – Пойдемте пока вниз. Тревожно тут как-то.

Пройдя дозиметрический контроль, мы спустились в коридор и почти сразу столкнулись с Буровым. Подполковник выглядел спокойно, пожалуй, даже слишком. Однако, подойдя ближе, я уловил резкий запах корвалола.

– О, орлы! Вы ведь тоже представители разных ведомств, так сказать. Давайте-ка за мной, мы там собрались с мужиками. Обсудим дальнейший план действий, так сказать.

Мы прошли в небольшой зал со сводчатым потолком, плакатами по Гражданской обороне на стенах, и длинным деревянным столом, вокруг которого сидели люди. Несколько мужиков в старом камуфляже, видимо сослуживцы Бурова, двое спасателей и парнишка в синей куртке «скорой помощи». Сам подполковник занял место во главе стола, перед несколькими телефонными аппаратами и безжизненным монитором компьютера. Сел, достал сигареты, и жестом пригласил нас садиться.

– Что могу сказать, товарищи, – начал он, закуривая. – Произошел ядерный удар. Причины неизвестны, да и значения они уже не имеют. Самое важное сейчас – понять, как нам быть дальше, какие меры принять, как выстраивать дальнейшую деятельность. КП выполнил свою задачу полностью, защитив максимум укрываемых от поражающих факторов. На данный момент, включая пассажиров автобусов, в том числе «тяжелых», у нас двести сорок пять человек. Учитывая наличие продовольственного запаса, питьевой и технической воды, ресурсы дизельной электростанции и фильтровентиляционных установок, мы можем обеспечить всем этим людям недельное безопасное пребывание на объекте. Если урезать продуктовое довольствие по максимуму и перевести инженерно-технические системы в режим жесткой экономии, мы увеличим срок пребывания примерно до трех недель. Беспокоит меня вот что: даже трех недель критически мало, для нормальной оценки обстановки на поверхности. Сейчас радиационный фон в пределах допустимой нормы, разрушений в поселке практически никаких. Но никто не знает, что произойдет через день-два. Как изменится ветер. Где выпадут радиоактивные осадки. Неизвестен даже предполагаемый район удара. Телефоны молчат, связи нет совершенно никакой. Думаю, нет смысла говорить про радиостанцию – ее в ближайшие дни можно не трогать. К чему я это все: нам нужно провести разведку. Выяснить характер сложившейся ситуации, понять, сможем ли безопасно вывести людей на поверхность, и если сможем – то когда? У нас почти полсотни раненых, здесь их держать никакого смысла. Нужны соответствующие условия, а в поселке есть недавно отремонтированная больница. В общем, по поводу разведки. Семен Анатольевич, вам слово.

Один из спасателей кивнул. Судя по форме – гражданский, из «Противопожарной охраны Красноярского края».

– Благодарю товарищ подполковник. Сразу хочу сказать, идею мы с ребятами придумали буквально минут пять назад, поэтому подробный план чуть позже. В общих чертах дело обстоит так: мы хотим попробовать прорваться в Красноярск. Ну или максимально близко к нему.

– Это похоже на самоубийство, Семен Анатольевич, – заявил кто-то из военных.

– Это необходимость, – твердо ответил спасатель. – Тем более, личный состав пожарной части в полном составе поддержал идею. У нас в наличии две тяжелых автоцистерны, штабной автомобиль повышенной проходимости. Фонари, боевая одежда, изолирующие противогазы. Лучше нас этого все равно никто этого не сделает.

– Поддерживаю, – кивнул Буров. – Обеспечим группу дозиметрами, питьевой водой и продуктами, по возможности. Не думаю, что удастся справиться с задачей быстро.

– Спасибо, товарищ подполковник. Еще один вопрос, который хотелось бы поднять – личный состав. Половина людей в отпусках. У меня шесть человек. Если где-то будет жарко – не справимся. А жарко будет, уверен.

– Добровольцы? – Вырвалось у меня. В горле немного пересохло. Щукин удивленно посмотрел на меня, Алан тихо выругался. Семен Анатольевич кивнул.

– Имею опыт, – продолжил я. – Могу быть полезен.

– Командуйте, Семен Анатольевич, я тоже в теме, – немного подумав, поддержал меня Макс.

– Если честно, я не уверен, – пожал плечами Алан. – Опыта по части борьбы с огнем не имею, да и…

– Не нужно геройствовать, – остановил я его. – У тебя тоже будет задача, причем не менее важная, чем наша.

– «Газель»? – Догадался товарищ и благодарно улыбнулся.

– Именно, – кивнул я. – Машина нам в любом случае понадобится, так что приведи в порядок по максимуму.

Семен Анатольевич поднялся, прихватив со стола кожаную папку.

– Товарищ подполковник, двоих хватит в принципе. Разрешите готовить технику к выезду?

– Выполняйте.

Аппетит отсутствовал напрочь. Я задумчиво ковырялся одноразовой ложкой в банке гречневой каши с говядиной, периодически выуживая хиленькие кусочки мяса. Упаковку с каменными галетами даже трогать не стал. И так не все зубы на месте, к чему лишний раз рисковать, пытаясь разгрызть детище армейской пищевой промышленности. Макс же наоборот уплетал за обе щеки банку тушёнки, хрустел галетами и вообще выглядел довольно бодро. Алан, расправившийся со скромным обедом первым, уже посапывал на полке.

После совещания, Семён Анатольевич сообщил, что зайдет за нами через пару-тройку часов, прихватил респиратор и ушёл на поверхность, в пожарную часть.

– Стариной решил тряхнуть, Диман? – Спросил Щукин, отодвигая от себя пустую консервную банку. – Соскучился по мигалкам и прочему?

– Дело добровольное, Макс, – ответил я, пожав плечами.

– Ага, добровольное. Тебя, дурака, даже за пивом ночью отпускать опасно. Помнишь, как ты в каске и халате в ларек ломился, перекрытый наглухо?

– Ой, иди ты лесом. Продавщица просто задремала. Пиво-то в итоге нам продали же, – я ухмыльнулся и всё-таки попытался отгрызть кусок галеты. Получилось так себе: один из передних зубов предательски заныл.

– Не, вообще, идея хорошая, – протянул Щукин. – Мало того, что обстановку в городе пробьем, так еще, может, и разживемся чем полезным. Да и в целом – стремно в погребе сидеть, атмосфера тут это… гнетущая, во!

– Ещё не факт, что мы до города доберёмся.

– Доберемся. У них в пожарной части «Уралы» матерые – таким вообще дорога не особо нужна!

– Вы там это, надолго не задерживайтесь, – пробубнил Алан. – Про ту дичь, что снаружи творится, я только в книжках читал. Но из книжек сделал важный вывод: выживать со знакомыми мужиками комфортней, чем с незнакомыми. Вроде как тыл в безопасности.

– Ты за тыл не переживай, – хохотнул Макс. – Могу тебе старый бронежилет из «Газели» принести. Его если перевернуть, получатся такие труселя, бронированные типа. И в тыл твой никто не пробьется!

– Кстати, «Газелью» и правда займись, – напомнил я. – Она вместительная, живучая, и с мигалками. Полезная, короче, с какой стороны ни посмотри.

– Тебе лишь бы мигалки, – ткнул меня в плечо Щукин.

Ближе к девяти часам вечера, в зале для укрываемых появились Буров и Семён Анатольевич. Пожарный уже был в боевой одежде, а на широком поясе висел дорогой немецкий шлем с двойным защитным забралом и прикрепленным светодиодным фонарём. Из непривычного взгляду снаряжения, я отметил серебристый цилиндр накопительного дозиметра на клапане кармана для радиостанции, и перекинутую через плечо противогазную сумку.

– В принципе всё готово, парни. Можем выдвигаться, – сообщил он.

Мы с Максом тихонько, чтобы не разбудить уснувших людей, собрали свои рюкзаки, взяли оружие и вышли в коридор.

– Бывайте, ихтиандры хреновы, – напутствовал нас Константиныч и заворочался на полке, устраиваясь поудобней.

– Вы, главное, аккуратней там, Семён, – попросил Буров пожарного, когда мы подошли к гермодверям. – Если поймёте, что дальше двигаться возможности нет, разворачивайтесь и дуйте обратно. Замерьте фон, визуально оцените ситуацию максимально подробно. И не лезьте на рожон! Я твоим передал пару ружей и «Сайгу» – уж чем могу, как говорится. У ребят вот тоже огнестрел есть. Надеюсь, не пригодится. Дозиметры на машинах закрепите, только так, чтобы не отвалились. А вы, парни, молодцы. Уважаю, – подполковник повернулся к нам и одобрительно кивнул. – Не каждый на такое согласится. Я бы и сам поехал, но у меня тут люди, как я их оставлю? В общем, ни пуха вам. Возвращайтесь живыми!

Подполковник открыл гермодверь, крепко пожал нам руки, и отошёл в сторону. Пройдя тамбур, мы вышли на лестницу. Дверь за спиной захлопнулась, глухо провернулись запоры. Все, понеслось. Навстречу приключениям, блин!..

Наверху уже окончательно стемнело, а пространство вокруг обильно присыпало пеплом. Он до сих пор кружился в воздухе, словно стайки назойливых мух на фоне дрожащего оранжевого зарева. Резко пахло гарью и чем-то ещё, но запах упорно не хотел вызывать в мозгу нужных ассоциаций. Автобусы отогнали подальше от спуска в бомбоубежище, их тёмные силуэты замерли возле здания бывшего штаба ракетной дивизии.

Семён Анатольевич стряхнул с волос хлопья пепла, натянул на голову подшлемник. Следуя его примеру, я надел кепку, а Щукин спрятал густую шевелюру под капюшон. Покинув территорию командного пункта, мы двинулись через темную промзону в сторону поселковой пожарной части.

– Фон тут пока нормальный, – сообщил пожарный, подкуривая сигарету. – Но рисковать не стоит, успеем еще.

– Какой вообще план действий? – Поинтересовался я.

– План простой, – ответил Семён Анатольевич. – Выйдем на трассу, прокатимся в сторону Красноярска. Если удастся доехать хотя бы до Солонцов, отправим штабную машину и дозиметриста обратно, чтобы передали Бурову информацию. Сами же попытаемся оказать спасательным подразделениям посильную помощь, ну и оценить обстановку непосредственно в городе.

– Если там будет, кому помогать, – скептически заметил Макс.

– Уверен, что будет, – ответил пожарный. – Вы на пожарах вообще работали когда-нибудь?

– Было дело, – кивнул я. – А с Максимом одно время даже в добровольной пожарной охране трудились.

– ВДПО, что-ли?

– Ага, именно там.

В гараже пожарной части, освещенном светом групповых фонарей, вовсю кипели подготовительные мероприятия. Штабной «Соболь» загружали запасными баллонами для изолирующих противогазов, санитарными укладками, дегазационными комплектами. Надо отдать мужикам должное – кедровские пожарные основательно подготовили технику к разведывательному выезду. Помимо экипировки и пожарно-технического вооружения, регламентированного нормами табельной положенности, на верхних надстройках автоцистерн закрепили еще и канистры с топливом. Все щели на окнах и форточках аккуратно проклеили скотчем, а с пассажирской стороны на каждой машине вывели зонды полевых дозиметров. Сами дозиметры расположились в кабинах. Две тяжелых автоцистерны на базе «Уралов» выглядели теперь, как самый настоящий «транспорт судного дня».

Никогда бы не подумал, что снова придется сесть в пожарную машину. Тем более, при таких обстоятельствах.

– Ну что, товарищи, все в сборе, – Семён Анатольевич окинул собравшихся взглядом. Помимо нас, в боксе находились шестеро уже экипировавшихся пожарных и двое водителей в армейских костюмах химзащиты. Не густо, конечно.

– Поставленную задачу вы прекрасно знаете, – продолжил пожарный. – У нас небольшое пополнение, из числа укрывшихся на КП. Ребята кухню вроде знают, но, по возможности, помогайте бойцам, приглядывайте за ними. В общем, прошу любить и жаловать. Обеспечиваем пополнение всем необходимым, занимаем места согласно боевому расчёту, и организованной колонной выдвигаемся на Красноярск. Что касается водителей: АШ[7] идет первым, АЦшки за ним. На трассе держим дистанцию, внимательно смотрим по сторонам. При нормальном радиационном фоне скорость шестьдесят километров, если фон растет – соответственно ускоряемся. Помните, радиосвязи сейчас у нас нет. Подаём сигналы фарами и «сгухой»[8]. Сухую и ближайшие поселки проходим без остановок. Вообще, не останавливаемся, если нет крайней необходимости. Старшие машин – максимум внимания на дозиметры. Следим за фоном постоянно. Вопросы?

Вопросов ни у кого не возникло. Пожарные вообще выглядели совершенно спокойно, будто готовились к обычному выезду. Может кого-то такое поведение и удивило бы, но я прекрасно понимал, что к чему. Ребята просто выполняли свою работу. Ведь ни в какой инструкции не сказано, что, если противник нанесёт ядерный удар, можно расходиться по домам. Ты просто работаешь дальше, делаешь, что умеешь, что должен. Иначе нельзя.

Боевую одежду пожарных нам подобрали по размеру, что не могло не радовать. В своё время я потратил довольно много нервов из-за коротеньких штанов и неимоверно огромной куртки. Одевшись, я затянул пояс, поправил кобуру с топориком, прицепил к карабину краги. Нагнулся в разные стороны, присел. Ничего не давит, не тянет. Жить можно. «Элиотовский» шлем ШКПС[9] тоже порадовал: новенький, муха не сидела! И забрало без царапин, и подшлемник огнеупорный внутрь вложен. Красота. Отрывай бирку и пользуйся! Теперь – подсумок с противогазом и ружье на одно плечо, поисковый фонарь на другое, «Макаров»… черт, неувязочка. Ладно, травмат пока в карман. И накопительный дозиметр туда же. Макс собирался чуть дольше, но в целом на сборы у нас ушло минут пять.

Водитель открыл ворота бокса, пятеро бойцов первого отделения уже заняли места в своей машине. Конечно по регламенту, посадка личного состава осуществляется строго на фасаде части, после того, как техника уже выехала, но сегодня регламент слегка отходил на второй план. Мы подошли ко второму «Уралу», возле которого курил Семён Анатольевич.

– Готовы? – Поинтересовался он, внимательно изучив наш внешний вид.

– Всегда готовы, – кивнул я.

– Как пионеры, – хмыкнул Макс.

– Старший вашей машины – Самсонов Юра. Со всеми вопросами к нему. Я поеду в штабном. Сухих рукавов, мужики.

Мы загрузились на заднее сиденье просторной кабины боевого расчета. Мощный двигатель «Урала» взревел, и цистерна, дёрнувшись, тронулась с места.