Почти как в кино

Глава 33

Красноярский край,

пос. Памяти 13 Борцов,

21 июня, суббота, 23:00.

Радиационный фон: 90-135 мкР/ч.

– …принимайте его! Осторожней, блин! – Рентген помог бойцам оттащить раненого и, вскинув автомат, исчез за дверью. Бес с Туристом аккуратно уложили окровавленного мужчину в полевой военной форме на пол, кто-то достал свернутое пончо и подложил ему под голову.

– Ох, ебать! Но в целом – чисто! – Доложил Рентген. – Тут еще дверь, двое ко мне!

– Иду! – Бабай хлопнул Зингера по плечу и они шустро двинули следом за командиром.

– Что с мужиком? Кто это? – На этаж поднялся боец с необычным квадратным рюкзаком на плече. Помимо странной формы, рюкзак выделялся нашитой спереди эмблемой зарубежных парамедиков.

– Серый, тебе внизу раненых мало? – С ухмылкой поинтересовался Турист.

– Там холодные все, – отмахнулся Серый.

– Медик наш, – объяснил мне Турист. – Раньше из командировок не вылезал, а все деньги заработанные на импортные ништяки спускал. Сумки всякие, бинты, гомо… эти, гомостатики, во!

– Гемостатики, – поправил медик. – Ваши жопы ими штопаю, между прочим. Так что с раненым?

А что с раненым? Я мельком осмотрел мужчину и тяжело вздохнул – определенно плох. Лицо и кисти рук покрывают множественные осколочные ранения, вздрагивает от неровного хриплого дыхания излохмаченный бронежилет, из под которого обильно сочиться пропитавшая китель кровь. В подсумках – раскуроченные автоматные магазины, фарш из пластика и микросхем – наверное радиостанция. Мутноватый взгляд заплывших глаз медленно обводит наши лица – в сознании, значит. Пока что в сознании.

– Тяжелый, – заключил Турист. – Прям сильно тяжелый.

– Разберемся, – пробормотал Серый, сноровисто расстегивая бронежилет. – Лицо и руки – херня, тут заброневая травма по любому и… блять.

– Чего там? – Спросил Бес, уже занявший позицию у лестницы и державший ее под контролем.

– Легкое и брюшная… – покачал головой Серый. – Кровь я остановлю, но надо оперировать. По любому.

– Операционная и хирургия там, дальше по коридору, – я махнул рукой в сторону двери, за которой скрылись Рентген с бойцами. – Недавно плечо у них латал.

– Да мы в курсе, – кивнул Турист. – Когда в поселок входили, первым делом изучили расположение и планировку ключевых объектов инфраструктуры.

– Пока этаж полностью не зачистим, в хирургию не попадем, – добавил Бес. – Так что ждем Рентгена.

– Кровотечение постараюсь остановить, – кивнул медик. – Ребят, у кого пакеты перевязочные рядом – киньте мне. Тут много надо.

– Под… ждите… – попытался вдруг сказать раненый и закашлялся. На губах сразу же проступила розоватая пена.

– Легкое… – выдохнул Серый и придержал мужчину за голову. – Вы лежите, лежите. Сейчас помогу. Все хорошо.

– О сказать что-то хочет, – я наклонился к раненому и заметил полевые звездочки прапорщика. На воротнике – петлицы медицинской службы. Не про него ли мне говорили солдаты в приемном покое?

– Вы ведь Градский, да? – Спросил я. Раненый с трудом кивнул и снова закашлялся.

– Откуда… вы? – Пробормотал он.

– ФСБ, – коротко ответил Серый. Прапорщик едва заметно улыбнулся.

– Пришли, значит. Там дверь… – Градский посмотрел в сторону коридора. – Они открыли… дверь?

– Там наши ребята сейчас, все хорошо, – заверил раненого Турист. В ту же секунду со стороны коридора раздались короткие автоматные очереди и сдавленные крики. Одновременно с этим на лестнице, ведущей на первый этаж, тяжело забухали ботинки. Где-то раздался мощный хлопок, посыпалось стекло. И все стихло.

Отделение хирургии, как в принципе и весь второй этаж, пострадало несильно. Здесь пытались занять оборону около десятка сектантов, но получилось у них откровенно говоря – не очень. Во многом благодаря прапорщику Градскому, который одному ему известным образом заманил сразу пятерых «грибов» в небольшое фойе в начале коридора и методично истребил. Что происходило дальше прапорщик рассказать уже не смог – потерял сознание. Серый, заручившись поддержкой местного фельдшера и дежурной медсестры, обнаруженных в одной из палат, перенесли Градского в операционную и закрылись там, строго запретив посторонним ломиться в дверь. Оставшихся сектантов ликвидировали Рентген с ребятами. Видимо те, поняв, что с больницей ничего толкового не выйдет, а отступать бесполезно, напоследок наелись неких веществ, поэтому избавиться от них не составило никакого труда. Вообще, на втором этаже оказалось неожиданно многолюдно. В палатах обнаружились несколько солдат и сержантов из медицинской роты Градского, защищавшие пациентов и нескольких медсестер с парой опустевших автоматов и пистолетом Макарова, Анна Николаевна – та самая заведующая ожоговым, умудрилась заблокировать свое отделение непроходимой баррикадой из кроватей и шкафов, а в столовой, выходившей окнами на площадь, я с огромным облегчением нашел ребят. Саныч сидел возле дальнего окна, устало опершись на своего «Тигра». Возле его ног валялась россыпь пустых магазинов и стрелянных гильз, на подоконнике – разряженный «Макаров». Рядом, периодически поглядывая на улицу и поправляя на ремне невесть откуда взявшийся ручной пулемет Калашникова, мрачно затягивался папиросой взлохмаченный Щукин. У сваленных к стене обеденных столов шипел и матерился, баюкая перевязанную руку, Алан. Участковый уполномоченный Беляев грозно, не стесняясь в выражениях, отчитывал кого-то по радиостанции – свежая повязка, пропитавшаяся кровью, белеет на голове, поверх форменной голубой рубашки с галстуком – бронежилет, «разгрузка». Солдатики с повязками на плечах – красный крест на белом фоне, деловито таскали носилки с ранеными, спорила с пожилым майором дежурная медсестра в бронежилете – та самая, из приемного покоя. Видимо, догадалась «броник» у кого-то из убитых солдат позаимствовать. Чернышев и… Мамыри, кажется? Увидела меня, улыбнулась коротко, и заспешила по своим делам. Я же нервно озирался по сторонам, вглядываясь в лица. Нигде не было Сергея Борисовича – хирурга. А еще, я не мог найти Сашу.

– Здорово, бандиты! – Я крепко пожал руки Санычу с Максом, Алана, ввиду полученной травмы, деликатно хлопнул по плечу.

– Рука как? – Поинтересовался я.

– Жить буду, – товарищ скривился и осторожно потрогал бинты. – Мясо разодрало до кости, врачиха говорит – шить надо. Но потом.

– А я говорил, нехер локти выставлять, когда стреляешь! – Хохотнул Щукин. – Наука теперь будет, а то насмотрятся кино старого и выделываются!

– Да блин, оно как-то резко случилось, – смутился Константиныч. – Просвистело и все – потекло горячее.

– Это хорошо, что просвистело, – заметил Макс. – Свою пулю не услышишь, пословица такая, короче.

– Ты Диман бегаешь смешно очень, – сказал Саныч. – Я с крыши видал. Как креветка, блин.

– Иди ты, – отмахнулся я. – Зато дырок лишних в тушке не появилось.

– Там такая жесть творилась, – Саныч посмотрел на меня и я заметил, что один глаз у него нехорошо дергается. – Эти-то повалили неожиданно, сначала в паре улиц отсюда заруба случилась. С ополченцами местными. Мы думали ты в больнице еще, рванули сюда. А тут… тут уже вовсю стрельба. Участкового встретили, он вообще как Рэмбо бежал – с пулеметом, двумя автоматами, рюкзак цинками забит. Охеренный мужик, короче говоря. Ну мы и начали с ним сверху отстреливать, кого можем. Нормально так повоевали, только рука болит теперь. Вот.

– Ребят, а Саша где? – Набравшись смелости спросил я. В углу, где мы стояли, повисло напряженное молчание. Слишком напряженное. Первым заговорил Макс.

– Мы когда наверх поднялись, она выстрелы услышала. Из кабинета на первом этаже. Там, короче, хирург местный отстреливался от кого-то. Сашка говорит – я сейчас. И туда рванула. Мы следом, но нас пулемет прижал. Хорошо так прижал, еблище не высунуть. А когда высунули…

– Где Саша? – Еще раз спросил я, чувствуя, как внутри все холодеет.

– Забрали ее. – Мрачно ответил Алан. – Ее и хирурга этого. Может еще кого, я не знаю.

– Вариантов догонять не было никаких, – добавил Саныч. – Но участковый говорит – знает, где они могут находиться. Так что, думаю, надо двигать туда.

– Не только участковый знает, господа, – внезапно раздался голос Рентгена. – У нас в том неспокойном поселке тоже кое-какие делишки, знаете ли. Можем составить компанию, если хотите. Вместе оно все веселее. Только друзей надо дождаться – и сразу в путь.

– …в общем итоге приверженцами секты «Великого Огня» похищены восемь человек, – Рентген потер глаза и устало опустился в кресло. – В наших условиях невозможно было организовать нормальную оборону поселка, а добровольцы, первыми вступившие в бой, понесли серьезные потери. Двенадцать убитых. Двенадцать. Потери сектантов, конечно, несоизмеримы, там убитыми – полсотни наберется.

– Похищенные имеют медицинское образование, в основном, – кивнул участковый. – Начальник хирургии, анестезиолог, стоматолог… девушка, понятное дело, попала к ним чисто случайно. Не досчитались еще двух медсестер – полагаю, их тоже забрали.

– Если похищают медиков, значит к чему-то готовятся, а своих им не хватает, – знакомец отхлебнул минералки из бутылки и задумчиво посмотрел на Беляева. – У нас есть предположения, что к чему-то более серьезному, чем штурм поселковой больницы.

– Поделитесь? – Спросил участковый.

– Пока не могу, – вздохнул Рентген. – Оперативная информация.

– Понимаю, – согласился Беляев. – Но ведь и делать что-то надо?

– Еще как надо! Сидим здесь, головы в жопы засунули! – Не выдержал я. Собравшиеся в опорном пункте полиции удивленно посмотрели на меня. Да и хрен с ними – пусть смотрят! Сашу я знаю уже лет шесть и то, что она сейчас неизвестно где, вообще не способствует спокойному взгляду на вещи.

– Осади, пожалуйста, – попросил Рентген. – Действовать нужно, согласен. Но на эмоциях рвать за «грибами» этими – говно затея, согласись.

Я молча кивнул. Сам ведь прекрасно понимаю ситуацию, а нервишки, зараза, пошаливают.

– Нам известно место, куда, предположительно, направляются сектанты, – продолжил знакомец. – Но это совсем не деревенька в три домика, мы предполагаем серьезное вооруженное сопротивление.

– А бронетранспортер? – Зачем-то обреченно спросил я.

– А боекомплект? А топливо? – В тон мне отвели Рентген. – Извини, постапокалипсис только начался. Соляру мы сами еще не гоним, и патроны из гвоздей и гильз не собираем. Дослушай, бестолочь, а то выпру тебя на крыльцо, курить и свежим таежным воздухом дышать.

– Извини, тревожно очень, – скривился я. К тревоге примешался стыд за свою несдержанность, поэтому я предпочел заткнуться и дышать носом.

– Значит так, – знакомец обвел собравшихся взглядом и прокашлялся. – Операцию по освобождению заложников начнем утром. У нас там, на месте, будут свои задачи, но медицинские специалисты и гражданские – в приоритете. Полиция и силы самообороны останутся в Борцах – тут беженцы, которые и так напуганы после сегодняшнего. В нагрузку выделю пятерых бойцов, для подстраховки.

– У вас же и так мало людей? – Удивился Беляев.

– Не страшно, – улыбнулся Рентген. – Мы друзей дождемся, как раз через пару часов должны быть.

– Что за друзья-то такие? – Поинтересовался я, когда народ начал потихоньку расходиться по своим делам. Знакомец улыбнулся и жестом пригласил меня на крыльцо.

– Сигаретку? – Предложил он. Я кивнул и, взяв предложенный красный «Винстон», с наслаждением закурил.

– Скажи, Дим, ты вот так себе все это представлял?

– Не понял? – Удивился я.

– Ну, апокалипсис, – пояснил Рентген. – Даже в книжке у тебя все как-то веселее было. Больше надежды какой-то, веры в людей. А сектантов не было, кстати говоря.

– Допишу когда-нибудь, – ухмыльнулся я. – Не так представлял, дружище, совсем не так. Если честно, думал в реальности сгорю в первые же секунды после ядерного взрыва. С моей-то удачей. Писать книжку ведь всегда легко. Выпил пива – и придумывай, сколько душе угодно. А на самом деле… такое количество совпадений, случайностей. Столько людей. И я – нифига не герой, а просто крендель с ворованным автоматом.

– Ну, сегодня-то знатно повоевал, – Рентген хлопнул меня по плечу и протянул еще сигарету. – Про запас, уснуть ты все равно не сможешь. Иди к ребятам, а я мужиков встречать пойду. Они, кстати, потом на Железногорск пойдут, так что вместе и двинем, думаю.

– На Железногорск?

– Ну да, – пожал плечами Рентген. – Куча народу, между прочим. Так что попробуй выспаться, день долгий будет. Но сначала – приведите в порядок оружие и экипировку, пожрите поплотнее. С нами завтра поедете.

Сменяли друг друга километровые столбики на обочине, сыто и довольно урчали мощные двигатели тяжелой техники. Колонна растянулась почти на километр и неторопливо ползла по федеральной трассе, огибая заторы из брошенных автомобилей. Шустрый бронеавтомобиль «Тигр» со спецсигналами и красной полосой на сером борту – впереди, за ним груженные «КамАЗы» защитного цвета, топливозаправщики, несколько бронетранспортеров и «БРДМ». Ближе к концу колонны – «МТЛБ» и пара «Уралов» с красными крестам в белых кругах. Камуфляж у «брони» – разный, к разным ведомствам относящийся, да и остальная техника единообразием не слишком отличается. Все надписи и опознавательные знаки закрашены, сняты государственные регистрационные знаки. Синие, черные, белые – неважно, какие они раньше были. Сейчас их сменили новые трехзначные тактические номера, аккуратно выведенные белой краской на бортах машин и башнях бронетехники, а по соседству с этими номерами появились уже подзабытые, но все еще о многом напоминающие буквы: «ЧК». У указателя «Памяти 13 Борцов» колонна сбросила скорость, «Тигр» моргнул левым «поворотником» и свернул с асфальта на грунтовую дорогу.

– «Рентген», «Рентген», здесь «Агат»!

– На приеме, «Агат», слушаю.

– Прошли точку два, повторяю, прошли точку два! Как обстановка у вас, прием?

– Радужная, «Агат»! Ждали радугу, а приехали вы!

– Небо в тучах, «Рентген», какая тут радуга!

– Все в порядке, проезжайте, «Агат». Сейчас к вам патрульная «Приора» подъедет, покажет дорогу.

– Принято, «Рентген». «Агат»- всем: на точке порядок, сворачиваем с трассы!..

Внушительная колонна техники минут пять ползла по раздолбанной дороге за окнами домика. Я в который раз захлопнул крышку ствольной коробки «АКСУ», отложил в сторону ветошь и флакон с нейтральным оружейным маслом. Вроде бы и стрелял немного – а автомат чищу уже второй час. С непривычки видимо, маловато еще опыта в таких вещах.

– Ты спать-то собираешься? – Спросил у меня Саныч, лежавший на кровати в обнимку с Зевсом.

– Ага, собираюсь, – кивнул я и погладил сидевшего в ногах Декстера. Тот тревожно дернул ухом и покосился на меня. Тоже за Сашу переживает, к гадалке не ходи.

– Я так понимаю, друзья Рентгена в поселок входят, – заключил Макс, поглощавший за столом у соседнего окна «Доширак». – Тусовка серьезная намечается, «грибы» охереют от такой радости. Только не пойму – кто это. Техника и армейская вроде, и «Росгвардии», а опознавательных знаков нет… только «ЧК» какое-то.

– Чрезвычайный комитет, полагаю, – протянул с кровати Алан. – Флаги хоть есть?

– Ну да, триколор, – ответил Щукин.

– И то хорошо.

Убрав автомат, я присел на край кровати и задумался. Интересно все-таки жизнь устроена: бывает, по несколько месяцев дни между собой только цифрой в календаре отличаются, а бывает за неделю случается больше, чем за всю сознательную жизнь. Но я не жалуюсь, нет. Ведь если что-то происходит, значит оно должно происходить? Поесть бы чего-нибудь, да спать завалиться. Думаю, денек предстоит сумасшедший. Ну а что? Для полного погружения в героический образ осталось только спасти прекрасную даму и победить зарождающееся мировое зло! Ухмыльнувшись собственным мыслям, я улегся, сунул под голову подушку и сразу же провалился в сон. Сияния, разгулявшегося ночью не на шутку, я даже не заметил.