Почти как в кино

Глава 4

Савельев и Алан,

г. Красноярск, Советский р-н,

15 июня, понедельник, 10:15.

Пешеходов на улицах уже почти не было. Мимо меня бесконечной вереницей ползли автобусы и нагруженные всевозможной поклажей легковушки, пару раз попадались патрули военной полиции. Что примечательно – на спинах у солдат и офицеров висели скатки с костюмами химзащиты и противогазные сумки. На мою скромную персону никто принципиально не обращал внимания. Возможно из-за формы спасателя под распахнутой курткой, а возможно потому, что всем было глубоко по барабану на эту самую мою персону. Торопливо шагая по улице Тельмана, я прикидывал, как бы поскорее выбраться за черту города. Конечно, в моем районе есть пара относительно неплохо сохранившихся бомбоубежищ, о которых мало кто знает, есть заглубленные подвалы жилых домов, и даже целая подземная речка имеется, однако мне почему-то хотелось как можно скорее покинуть город. Возможно, несмотря на то, что я все еще верил в положительный исход развернувшихся вокруг событий, подсознание уже смирилось с обратным фактом и готовилось к худшему.

Телефон в кармане требовательно завибрировал. Я вздрогнул от неожиданности – только что ведь связи не было! Разблокировав экран, я увидел пропущенный вызов от Алана. Надо же, какие люди! Обрадовавшись, я набрал товарища, но вместо гудков услышал механический голос упрямо твердящий: «абонент в сети не зарегистрирован». Вот же зараза! Константиныч не стал бы звонить просто так, наверняка он хотел скоординировать совместные действия. А что если попробовать альтернативный способ связи? Убрав телефон, я достал из подсумка радиостанцию, включил и переключился на нашу «аварийную» частоту.

– Алан, ты в канале, прием? – Поинтересовался я, зажав кнопку передачи. Радиостанция ответила далекими неразборчивыми голосами, перебивавшими друг друга. Соседние частоты оказались наглухо забиты интенсивным радиообменом.

– Алан, прием! Ты слышишь меня?!

Долгих секунд десять я продолжал слушать многоголосый гвалт, а потом рация вдруг громко щелкнула и ответила голосом товарища:

– Диман, Диман! Где ты сейчас?!

Бинго! Если Константиныч смог выйти на связь, значит он где-то неподалеку!

– На Тельмана, в районе «Детского мира», – быстро ответил я.

– Давай ноги в руки и дуй к «Пятерочке»! Она в соседнем доме, щас во двор подъеду!..

Переключившись на бег, я очень скоро пожалел, что забросил попытки привести себя в форму. Нет, лишним весом я не страдал, но долгие годы курения сказались не лучшим образом, и пара минут бега в среднем темпе заставила легкие изрядно напрячься. Окончательно запыхавшись, я свернул в промежуток между стоявшими углом девятиэтажками, пробежал мимо небольшого стихийного рынка и, оказавшись во дворе, невольно замер. На уши давила звенящая тишина, а мозг упрямо отказывался верить, что посреди города с миллионным населением может быть так пусто. Нет ни одного припаркованного автомобиля, не бегают дети, даже вездесущих пенсионерок на лавочках не видно. Двери всех подъездов распахнуты, а доводчики на дверях скручены либо вырваны. Повсюду раскиданы сумки, чемоданы, какие-то тряпки. Видимо во время погрузки на автобусы допускалось брать с собой определенный минимум вещей, и многие не смогли в него уложиться. Мысль о том, что отдельно взятым опустевшим двором дело не ограничилось, нагоняла какую-то совсем мрачную тоску.

Спустя еще минуту во двор влетела служебная черная «Камри» Алана. Резко затормозив возле меня, товарищ распахнул переднюю пассажирскую дверь и крикнул:

– Садись, быстро!..

– Мог бы и поздороваться, – проворчал я, перекидывая свои пожитки на заднее сиденье и усаживаясь в салон.

– Может тебе еще пива холодненького? – Ехидно поинтересовался Константиныч.

– Да иди ты, откуда…

Алан молча пошарил под сиденьем, и достал оттуда запотевшую бутылку «Зеленогорского».

– Пир во время чумы, – ухмыльнувшись сказал он, протягивая мне бутылку. – Пей давай, у меня еще много. Нехорошо на тот свет – и трезвым.

– Думаешь все так плохо? – Спросил я, откладывая пока бутылку в сторону.

– Знаю, Диман, – товарищ вздохнул и подкурил сигарету. – Я с работы только к тебе в Рощу и смог пробиться. Город колом стоит, автобусы эти везде, гаишников – немеряно. Вояки вообще на поражение уже хреначат.

– Иди ты!.. – Не поверил я. Если уж военные начали по гражданским огонь открывать, значит точно дело дрянь.

– Дырки в капоте видишь? Чуть без радиатора не оставили, – Алан нахмурился и глубоко затянулся. – Тут у тебя, на Лазо, мужиков каких-то на «Жигулях» изрешетили в хлам. Они вроде бы как хотели перед автобусами на проспект выскочить…

– Охренеть… – я прикрыл глаза и попытался сосредоточиться. Умных мыслей в голове не было, только всякий бред, навеянный соответствующими книжками. Но то – книжки. В книжках вообще ядерная война начиналась как положено – ракеты долетали за полчаса, а потом начиналось суровое выживание. У меня же были почти сутки, большую часть которых я распивал с Максом коньяк и отсыпался.

– Валить надо, Алан, – заключил я. – Только как – пока не знаю. Жахнуть может совсем скоро. Санек вообще еще вчера ночью с Новосиба свалил.

– Есть один вариант, конечно, – задумчиво протянул Константиныч, теребя бороду. – На тачке мы все равно далеко не уедем, а у меня полный багажник продуктов и прочего…

– Откуда?

– Да из «Пятерки», там все равно нет никого.

– Мародеришь? – Не сдержался я и ухмыльнулся.

– Ну точно, – отмахнулся Алан. – Так вот, тут у тебя на районе есть одно местечко…

Лодочной станцией это место я бы назвал с натяжкой. Огороженный хиленьким забором из сетки-рабицы кусок берега, утопающий в кустах и горах всевозможного мусора. За забором в хаотичном порядке натыканы самодельные гаражи и навесы с моторными лодками, у нескольких покосившихся деревянных причалов покачиваются сомнительного вида посудины. В детстве добраться сюда было настоящим приключением – лодочная станция находилась в самом низу обрывистого берега на Ульяновском проспекте, и чтобы спуститься к ней нужно было преодолеть крутую, почти отвесную деревянную лестницу. Сейчас от этой лестницы остались только редкие ступеньки и деревянные направляющие, поэтому сам по себе спуск уже тянул на полномасштабное приключение.

Алан постоянно матерился, цепляясь за остатки перил туго забитыми пакетами из супермаркета, я же внимательно смотрел под ноги, чтобы случайно не сорваться и не покатиться кубарем вниз.

– А чего мы по берегу внизу не поехали? Тачку пожалел? – Тяжело дыша спросил я, когда мы уже почти спустились.

– Не, там просто дорогу перекопали, – отозвался товарищ. – Чтобы молодежь не ездила непотребствами заниматься.

– Ты не говорил, что умеешь лодками управлять.

– Ну как умею, в детстве дед чего-то показывал… осторожней, там доски гнилые!

Перешагнув опасный участок, я наконец ступил на земную твердь и обернулся, чтобы оценить пройденный нами путь. Да уж, хрен бы я сюда поперся при других обстоятельствах! А местные жители ничего – каждый день на шашлыки к водичке ползают.

Наглухо закрытые ворота лодочной станции украшал нехилых размеров навесной замок на цепи. В занавешенных окнах сторожки никакого движения не наблюдалось. Хмыкнув, Алан свернул с дороги и жестом пригласил меня следом.

Продравшись через кусты, мы вышли к забору. Куска сетки-рабицы в этом месте не было, вместо него между двух столбов сиротливо болтался кусок рыболовной сети.

Без труда преодолев импровизированное ограждение, мы оказались в лабиринте из ржавых гаражей, деревянных стаек и навесов, заполненных прицепами с самыми разными плавсредствами. Казалось бы – выкатывай любой из них, спускай судно на воду – и вперед, сваливать! Но Алан уверенно вел меня вглубь лабиринта, руководствуясь одному ему известными ориентирами. Спустя минут десять блужданий по закоулкам рыбацкой «парковки», друг вывел меня к небольшой заводи, на берегу которой стояло нечто, накрытое брезентом.

– Во, это Кости Ежа «ласточка», – гордо сообщил Алан, и рывком сорвал брезент. Увидев «ласточку», я сильно приуныл. На всякий случай обошел ее по кругу, поцокал языком, и полез в карман за сигаретами. Перед нами, на почерневших от времени досках, стояла древняя моторная лодка «Прогресс-2». Поеденный коррозией, клепанный дюралюминиевый кузов, отсутствие половины лобового стекла и крышки носового отсека для хранения багажа вызывали сильные сомнения в успехе задуманной Аланом операции.

– Оно… живое? – Осторожно поинтересовался я.

– Без понятия, – ответил Алан. – Мне Костян ее лет десять назад показывал, когда мы еще мелкими были. А вспомнил я вообще только сегодня.

– Ну… давай тогда что-ли на воду ее спускать?

Упершись руками в корму, мы что было сил толкнули лодку. Доски отчаянно затрещали, хрустнули, и «Прогресс» подозрительно легко скатился в воду. Скатился – и тут же накренился на левый борт. Я подошел к кромке берега и заглянул внутрь: лодка быстро наполнялась водой.

– Корыто дырявое! – Эмоционально изрек Алан и сплюнул.

– Мда… проблемка, – задумчиво пробормотал я, оценивая масштабы течи. Собственно, все обозримое пространство внутри «моторки» представляло собой одну большую течь: видимо за годы простоя коррозия полностью «съела» тонкое двухмиллиметровое днище.

– Полное дерьмо, – заключил я. – Слушай, как думаешь, катер сильно от легковушки отличается в плане управления?

– А что? – Хмуро отозвался Константиныч.

– Вон ту хреновину завести сможешь? Белую, с мигалкой?

– Заводят только баб и вшей, – улыбнулся друг. – А технику, тем более такую шикарную – запускают!

Метрах в пятидесяти от медленно уходящего на дно «Прогресса» весело покачивался у причала мощный катер Государственной инспекции по маломерным судам. Я плохо разбираюсь в моделях катеров, но выглядело ГИМСовское судно весьма внушительно, а родная эмблема спасательного ведомства и оранжево-синие полосы на борту приятно радовали глаз. К тому же, у спасателей в катере наверняка куча полезного хлама! Оставив Алана на «шухере», я шустро вбежал по деревянному трапу. На палубе меня ждало разочарование: кто-то уже побывал тут до нас и немного похозяйничал. Крышка ящика с аварийной укладкой сорвана, самой укладки и след простыл. Вокруг ящика разбросана разная служебная документация, окурки и несколько пустых пивных бутылок. Прежних владельцев судна на борту не оказалось.

– Чисто! – Крикнул я. Константиныч поднялся на палубу, хмыкнул при виде пивных бутылок, и скрылся в рубке.

– Не, ну чисто теоретически… щас запустим!.. – Бодро заключил он, высунувшись оттуда с довольной физиономией. – Пять минут, Турецкий!

Я облокотился на поручень и задумался, глядя на спокойное течение могучего Енисея. Отсюда, с лодочной станции казалось, будто в городе ничего не поменялось: те же дома, те же горы вокруг, тот же бесконечный поток машин вдалеке, на Октябрьском мосту. Ясное небо, приятный запах речной воды, кажется даже костерком откуда-то тянет. Красота! Вот только посреди всей этой красоты я, до сегодняшнего дня абсолютно законопослушный и порядочный гражданин, совершенно спокойно угоняю ведомственный катер. Да еще и не один, а с товарищем. Группа лиц, получается. По предварительному сговору. Самое смешное, что никаких угрызений совести по этому криминальному поводу я не испытывал. С того момента, как над городом в первый раз завыли сирены, я вообще не ощущал ничего, кроме странной опустошенности и слишком уж мрачной решимости. Интересно, а что будет, когда ракеты все-таки прилетят? Да и прилетят ли?

– Гусары, приготовиться к отбытию! – Радостно сообщил Алан, и я почувствовал, как под ногами уверенно заурчал мощный двигатель. Катер резко дернулся, но тут же замер.

– Отдать швартовы, етить твою мать! Диман, трос отцепи, уплывем вместе с причалом!..

Опомнившись, я рванул на нос и не без усилий скинул швартовой конец. Катер еще раз дернулся и плавно начал сдавать назад.

В рубке, уверенно держась за штурвал, светился от гордости Алан. На голове у него материализовалась форменная фуражка Государственного инспектора, в зубах дымилась сигарета. ГИМСовское судно под его управлением вальяжно развернулось и, набирая скорость, устремилось в сторону Октябрьского моста.

– Куда путь держим, товарищ капитан? – Весело поинтересовался я.

– Щас дойдем до русла Качи, и попробуем свалить по ней! Понятно, что до моей дачи не дотянем, река там слегка не располагает к судоходству! Но до Емельяново или чуть дальше – не проблема, думаю!..

Твою ж дивизию! А дружище-то у меня не пальцем деланный. В принципе, мне не раз приходилось в этом убеждаться и раньше, но идея с Качей действительно была шикарна. Сейчас начало лета, обычно мелководная речушка заметно поднялась благодаря талым водам, и катер запросто по ней пройдет! Я залез в висевший на стенке рубки планшет с документами, порылся в нем и достал что-то похожее на навигационную карту. Не уверен, что это была именно она, но тут вроде бы и Енисей указан, и Кача, и цифры какие-то непонятные…

– Глянь, может тут что полезное есть?.. – Я протянул другу карту, но тот лишь вяло отмахнулся:

– Инструкции после крушения листать будем! Кстати…

– Чего?

– Тут же вроде мигалка имеется?

– Алан, тебе лет сколько?

– Имеется или нет?

– Ладно, ладно. Наслаждайся моментом.

Я нашел на панели привычный блок сигнального громкоговорящего устройства, точно такой же, как в пожарных машинах, и щелкнул одним из рычажков. Выглянул из рубки, посмотрел на проблесковые огни. Работают. Весело так, задорно. Показал товарищу большой палец, тот удовлетворенно кивнул. Под блоком СГУ размещалась радиостанция. А ведь, наверное, неплохо будет послушать, что творится в эфире? Я отцепил тангенту и повернул вправо регулятор громкости. Радиостанция тихо зашипела, но на частоте ГИМСа царило гробовое молчание. Может у пожарных поинтересней? Вбив знакомую частоту, я тут же услышал интенсивный радиообмен, и по спине пробежал неприятный холодок.

– … «сто семнадцатый» «Ангаре», почему не отвечаете?

– «Ангара», «сто семнадцатый» на связи. Следуем к месту вызова на Линейную 88. Сильная пробка на Шахтеров, можем задержаться…

– «Сто семнадцатый»! Отбой дополнительным силам, возвращайтесь в подразделение, как поняли «Ангару»?

– «Ангара», точно отбой? Там по месту вызова «двести первый» еще даже на водоисточник не встал, у «сто первого» вода заканчивается!.. Площадь пожара растет постоянно…

– Есть у нас эта информация, «сто семнадцатый», есть! Отбой, немедленно возвращайтесь в подразделение! «Двести семнадцатый», то же самое!..

– «Ангара», приняли. Возвращаемся в подразделение, 10:50.

– «Сто первый» «Ангаре»!

– На приеме!

– «Сто первый», в здании людей не осталось?

– «Ангара», я «сто первый», значит… горящий подъезд полностью эвакуирован, на месте работают «скорые». Площадь пожара примерно 450–500 квадратных метров, локализовать пока не можем!.. Нужны дополнительные силы, «Ангара»!

– «Сто первый», выводите своих из здания и с «двести первым» немедленно возвращайтесь в подразделение! Работы по тушению пожара прекратить!..

– «Ангара», не понял вас, в смысле прекратить?

– «Сто первый»! Прекращайте работу, собирайте линии и езжайте в часть! Толя, ты понял меня?..

– «Ангара», я «сто первый»… принято, Свет. Сборка линий, 10:52.

Очень странные дела творились сейчас в эфире. Еще ни разу, никто и никогда не возвращал технику и личный состав в подразделения прямо с пожара. Это противоречило не только всем существующим инструкциям, но и просто здравому смыслу. Логика подсказывала, что раз кто-то из руководства решился на такой серьезный шаг – грядет полный абзац.

– Муть какая-то, Диман, – недоуменно прокричал Алан. – Это они сейчас что, на пожар забили и машины в части отправили?

– Похоже на то! Поворот не пролюби, вон мост уже!

Заложив крутую дугу, катер свернул вправо перед Виноградовским пешеходным мостом и оказался в русле Качи. Воды в реке действительно прибавилось, ее уровень доходил почти до кованных ограждений набережной. За окнами пролетел Дворец Пионеров, а вдоль реки, по улице Качинской, тянулась вереница эвакуационных автобусов.

– Держись, Диман, ускоряемся! – Сообщил Алан, и я поспешно вцепился в первый попавшийся поручень.

Двигатель взревел на полную мощность, и ГИМСовский катер, как ошпаренный, рванул по реке. Вдали показалась недавно отстроенная многоуровневая развязка на улице Брянской. Еще немного… еще совсем чуть-чуть, и мы свалим! Только бы техника не подвела!..