Почти как в кино

Глава 29

пгт. Кедровый,

бывший КП 36 РД РВСН,

20 июня, суббота, 01:30.

Радиационный фон: 140–260 мкР/ч.

С тех пор, как наши с Сашей отношения расклеились окончательно, я полюбил засиживаться после работы на лавочке во дворе. Путь к ней неизменно пролегал через павильон, где я в обязательном порядке приобретал бутылочку пива. Иногда не одну – в зависимости от того, насколько сильно прошедший день умудрился меня доконать. Забавно, но как только я доходил до лавки и открывал пиво или закуривал сигарету, умные наручные часы радостно сообщали, что ежедневная цель на пути к здоровью – пройти 10 000 шагов – успешно достигнута. Знали бы часы, чем я занимаюсь, когда они радостно сообщают о моих героических достижениях. Впрочем, лавочка – довольно неплохой способ избавиться от мрачных мыслей, частенько засоряющих дурную голову. Небо потихоньку темнеет, зажигаются в плафонах уличных фонарей тусклые оранжевые лампы. Вместе с лампами неторопливо разгораются первые звезды. Вокруг привычная суета: люди спешат домой, нагруженные пакетами из супермаркетов, бегают дети, неизменная стайка подростков у соседнего подъезда в очередной раз пытается оживить древний «Жигуль», напоминающий после всех предыдущих ремонтов реквизит к фильму «Безумный Макс». Короче говоря, нехитрая жизнь спального района. Лавочка, сигареты и пиво. А если с погодой повезло – еще и бездонное звездное небо над головой. Брехня, что в городе звезды видно хуже. Нормально их видно, особенно когда добрая половина предприятий закрылась. Пиво постепенно заканчивается, изо рта вырывается зябкий пар, вперемешку с сигаретным дымом. Пора домой. Только по пути – снова в павильон, где заждалась дежурная пачка пельменей, либо вареников с картошкой и грибами.

Теперь о звездах не могло быть и речи. Я задрал голову, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в практически непроглядной мгле. Ничего. Даже силуэты облаков едва различимы. Если конечно эти радиоактивные атмосферные пылесборники еще можно называть облаками. В остальном же мои сегодняшние вечерние посиделки мало чем отличались от предыдущих. Правда, удостовериться в том, что сейчас действительно вечер, мне удалось только при помощи наручных часов. С определением времени суток нынче вообще проблема: ночью серая хмарь, подменившая небо, чуть темнеет. Днем светлеет, соответственно. Ветра почти нет, а температура стабильно замерла в районе 10–15 градусов по Цельсию. Как-то раз, поздней осенью несколько лет назад, Алан шутил на тему того, что такая погода идеальна для апокалипсиса. Думаю, стоит при случае ему об этом напомнить. Но это позже. Открестившись от компании Алана и Макса, я свалил релаксировать на поверхность, где уютно расположился в старой солдатской курилке за грязно-розовым заброшенным зданием штаба дивизии. Компанию мне составляли пачка сигарет и две бутылки пива. Вряд ли в ближайшее время кто-нибудь восстановит производство бутылочного «АЯНа»[26], поэтому упустить такой шанс было бы преступлением

Странно, но за все время, прошедшее с момента удара, я толком и не задумывался, как хотя бы мало-мальски адаптироваться к новым условиям. К выживанию. К какой-то дальнейшей, хотя бы призрачной стабильности. В перспективу пресловутой ядерной зимы, которую почему-то так любят все писатели-фантасты, я не верил абсолютно. Сколько книжек о постапокалипсисе перечитано, не сосчитать даже! И у всех – радиоактивный снег, черный снег, желтый снег, заморозки на тридцать лет, без единого теплого денечка. Вообще, согласно одной из наиболее реалистичных теорий, еще в восьмидесятые годы двадцатого века ученые из США и СССР моделировали изменения климата в условиях глобальной термоядерной войны. И намоделировали такого, что запугали не только научное, но и вообще мировое сообщество. По их версии копоть и сажа должны были затянуть атмосферу планеты чуть более чем полностью, устроив на поверхности натуральный ледниковый период. Мировое сообщество ахнуло, нервно выкурило по сигарете и спешно начало выступать против наращивания потенциала стратегических ядерных вооружений. Вот только тот факт, что при расчетах не учитывался коэффициент осаждения сажи, никого не смутил. Ученые не смогли верно рассчитать этот параметр, да так и оставили его значение нулевым, чем обрекли несчастную сажу в своей компьютерной модели на бессрочное пребывание в атмосфере. Уже позже параметры подкорректировали, добавили нужный коэффициент, и выяснили, что никакой ядерной зимой даже близко не пахнет. Переменная облачность, грозы, да. Понижение температуры, и то временное – тоже да. Но никаких океанов, промерзших до самого дна и пристывших к льдинам пингвинов модель не показала. Так что о тотальном похолодании я не беспокоился. В воздухе куча продуктов горения и они на какое-то время точно там задержатся. Потом, вероятно, начнется что-то вроде сезона дождей, который сведет с ума все имеющиеся в наличии дозиметры, случится еще какая-нибудь атмосферная фигня. А после всего этого наверняка покажется солнце. Увидеть его живым и относительно здоровым – моя главная задача.

– Ты чего тут сидишь? – спросила появившаяся из темноты Саша. Что примечательно – с дозиметром на ремне и толстым блокнотом в руках.

– Да вроде как о всяких важных вещах думаю, – улыбнулся я.

– Что за вещи такие? – ухмыльнулась девушка и присела рядом.

– Всякие, – я пожал плечами и отхлебнул теплого пива. – Тебе пока они без надобности, подумаешь еще, что клеиться пытаюсь.

– А то ты не планировал? – Саша удивленно приподняла бровь. – Я ж тебя знаю.

– Меня бы кто заклеил сперва, – я пошевелил раненным плечом, повязку на котором в очередной раз менял как раз перед выходом на поверхность. Рана выглядела не то чтобы очень приятно, хорошо хоть не загноилась.

– Не заживает?

– Да куда там, – я махнул рукой и полез в карман за сигаретами. – Не проблема, заживет. Приедем в Борцы, и сразу пойду к фельдшеру.

– Я помню, как ты бегал по всей квартире с порезанным пальцем, вопил, матерился и не давал себя забинтовать. Растешь, Савельев. – Саша, не спрашивая, взяла открытую бутылку «АЯНа» и сделала небольшой глоток. – Терпеть не могу пиво.

– Расту, потому что вискарь «Растишкой» закусываю, – усмехнулся я и подкурил сигарету. – Ты чего с дозиметром бродишь?

– Да тут другой немного, Алан сказал – более современный, – девушка задумчиво посмотрела на мигающую возле дисплея лампу. – Осваиваю вот, вдруг пригодится.

Я молча кивнул и глубоко затянулся. В том, что в ближайшие годы полезней дозиметров будут только автоматы, сомнений быть не могло.

– Так все-таки, о чем ты тут таком размышляешь? – снова попыталась выяснить Саша.

– О том, что мог за все эти годы хотя бы «привет» написать, – мрачно отшутился я.

– А чего не написал?

Я вытащил из внутреннего кармана смартфон, повертел в руках.

– Экран разбил. Ну и батарейка села.

С Сашиной помощью пиво закончилось быстрее, чем я предполагал, а вместе с ним закончилось и желание торчать на поверхности. Дозиметр девушки вел себя относительно спокойно, так что радиация не слишком меня тревожила. А вот обстановка вокруг начинала потихоньку давить на голову. Возможно, всему виной был выпитый алкоголь, а возможно – мрачные силуэты опустевших домов за забором и очередное осознание масштабов случившегося. Докурив сигарету и впечатав окурок в лавочку, я поднялся и зашагал к гермодвери. Саша зачем-то выбросила пустые бутылки в урну и поспешила за мной.

Скинув в санпропускнике химзащиту, я сразу обратил внимание на музыку, доносившуюся из глубины бомбоубежища и подозрительно подрагивающий свет ламп под потолком. Звуки очень напоминали гулянку у надоедливых соседей за стенкой. Я вопросительно посмотрел на Сашу.

– Нечего так глядеть, – укоризненно ответила она. – Я тут не при чем. Это все Алан.

– Эм… – я напрягся, пытаясь припомнить, что могло стать поводом для внезапной пьянки.

– Он с Железногорском связался во время сияния… – Уклончиво попыталась пояснить девушка.

– Это я знаю. А бухать то с какой радости?

– Маму Алан нашел. Несколько раз у дежурного переспрашивал, в итоге подтвердилось. Там она, – Саша заметно помрачнела. Тему ее родных я старался не затрагивать – информации по ним не было совершенно никакой. А вот за Алана порадоваться стоило – нынешняя реальность редко баловала хорошими новостями.

– Пойдем скорее, – дернула меня за рукав девушка. – Я их попросила кое-что сделать, надеюсь не накосячили, как всегда.

Как только мы вошли в зал для совещаний, в моих руках незаметно оказалась алюминиевая солдатская кружка с прозрачным напитком. Принюхавшись, я невольно улыбнулся: знакомый запах джина с тоником словно откинул на несколько лет назад.

– Извини, льда не нашли. Придется так… – пожала плечами Саша.

– Технически можно считать, что я угостил тебя обещанным джином? – Хитро прищурившись, уточнил я.

– Технически – да, он ведь у тебя в рюкзаке был. Но вот в более философском смысле…

– Неисправима. – Я покачал головой и прошел во главу стола, где еще совсем недавно корпел над планами эвакуации Буров. Прокашлялся, поднял кружку.

– Друзья! То, что мы собрались здесь сегодня, вряд ли могло случиться в реальной жизни! Вообще, все происходящее больше напоминает кино или книгу, но дело не в этом. Дело в том, что несмотря на обстоятельства, мы вместе. И, признаюсь, лучшей команды для спасения мира я даже представить не мог!

– И материальных ценностей, – хохотнул Щукин.

– Макс, цыц! – зашипела Саша и отвесила ему легкий подзатыльник. Воспользовавшись заминкой, Декстер протиснулся под столом и улегся у моих ног, любопытно задрав мордаху.

– Так вот, – продолжил я. – Алан, хочу поздравить тебя. То, что ты нашел маму – еще один, весомый довод в пользу того, чтобы попасть в Железногорск. Тем более, других вариантов ты, думаю, даже не рассматриваешь. Прежде чем выпить, я хотел бы узнать, что думают насчет нашего маленького путешествия остальные.

– Япония, кажется, отменяется, – вздохнула Саша.

– Ну я точно до Тувы один не доберусь, – улыбнулся Макс. – Да и не пропадут мои – батя мужик хозяйственный. Повременю пока.

– Я за, но вот Алена… – Стас пожал плечами и посмотрел на супругу.

– Если честно, мне страшно, – кивнула девушка. – Очень страшно. Мы ведь будем еще куда-то заезжать по пути? Нужно как следует все обдумать.

– Вообще, я бы рванул! – Заявил Саня. – Настасья, вы как приличная жена декабриста – со мной?

Девушка улыбнулась и коротко кивнула.

– Ну, вопрос решеный! – Обрадовался Саня. – Только мне бы оружие нормальное, и Настасье пистолет хотя бы.

– Обеспечим, – кивнул я. – Значит – почти все за Железногорск. Окончательное решение по личному составу примем в Борцах…

– Личному составу? – Алан притворно округлил глаза.

– Я тебе сейчас язык отрежу, честное слово! – оскалился я. – Забыл, что мобилизовался, товарищ гвардии рядовой?

– Виноват, товарищ прапорщик, обещаю исправиться! – гордо выпятив подбородок, отчеканил Алан.

– Цирк с конями, – пробормотал я. – Короче, сначала Борцы, потом Железногорск. А пока – за вас, ребята! Спасибо, что вы есть в моей жизни!

Мы ударились кружками, и торжественный стук алюминия получился ничуть не хуже звона бокалов. Я опрокинул в себя джин, закусил тушенкой из банки и устало опустился в кресло. Гнетущие мысли сами собой незаметно покинули голову. Я посмотрел на Сашу, усердно пытавшуюся накормить Декстера «Гвардейским» шоколадом из сухого пайка, Алана, увлеченно рассказывавшего Максу очередную историю, судя по выражению лица последнего – довольно мерзкую. Впрочем, других с Аланом и не случалось. Настасья вновь наполнила стаканы, неведомо откуда взявшаяся портативная колонка, подключенная к телефону Стаса, тихо пела голосом Шевчука.

Жизнь продолжалась.

Проснувшись, я первым делом подумал, что кого-то случайно убил. Руки и футболка оказались обильно перепачканы чем-то темно-красным. Осмотревшись по сторонам, я обнаружил себя в полутемном зале для укрываемых. Так, а что вообще вчера было? Не язык же Алану я отрезал, в самом деле! Поднес ладони к лицу – принюхался. Пахнет, несмотря на устрашающий вид, вполне приятно. Точно, краска для волос! Кажется, шутки про «борщеголовую» снова станут актуальны. Черт, но почему в пьяном виде? Искренне надеясь, что не перестарался с краской, я вытащил из чехла на портупее фонарик, включил и осторожно посветил на спящую на соседних нарах Сашу. Ухмыльнулся, выдохнул. Покрашено аккуратно, для меня – даже слишком. Видимо прав был Макс, однажды заявивший, что пьяный я стреляю куда лучше трезвого. Руки трястись перестают, волнение уходит. Однако, несмотря на изрядное количество выпитого накануне, похмелье оказалось достаточно легким. Быстренько размявшись, я накинул китель и принялся будить ребят.

Первоочередные и самые необходимые вещи погрузили в инкассаторский «Форд». В просторный кузов без труда поместились запасы провизии и питьевой воды, теплые и сменные вещи, кое-какой боекомплект к стрелковому оружию и дополнительная экипировка. Туда же перекочевала санитарная укладка из «скорой помощи», индивидуальные аптечки, запасной дозиметр, собачий корм и, внезапно – довольно объемная косметичка. Вопрос о том, откуда она появилась и зачем вообще нужна, остался без ответа. Брезентовые опечатанные мешки с наличностью я без сожаления оттащил к поврежденному автобусу и бросил там. Вторую машину – Сашин «Субару», решили взять для разведки обстановки на дороге и перевозки найденных в пути припасов. К тому же потерять в какой-нибудь заварушке уже битый «Форестер» не так критично – самое ценное упрятано в проходимом и относительно бронированном инкассаторском автомобиле. Бензин собирали «всем миром» – слили все, что только можно было слить, даже до героической полицейской «Газели» добрались. Находчивый Алан расковырял пассатижами и фомкой бойницу в стекле «Форда» с пассажирской стороны, высунул туда зонд полевого дозиметра «ДП-5В», а сам прибор закрепил между сидений. Получилось очень кустарно, но даже такая возможность следить за уровнем радиации «за бортом» – уже что-то. Жаль только, что у «ДП-5В», как и у большинства советских армейских дозиметров, огромная степень погрешности. Эти приборы адекватно реагируют только на высокие фоновые значение, характерные для ядерной войны, так что точных цифр не получить. Зато определить опасный участок можно запросто, а большего по сути нам и не требуется. Кроме того, в инкассаторскую машину закинули несколько автоматов «про запас» и пару канистр технической воды. Еще два пластиковых бака с излишками бензина загрузили в бортовую «Буханку». Приготовив машины, мы потратили еще пару часов на то, чтобы перетаскать оставшиеся в бомбоубежище припасы в подвал здания штаба дивизии и надежно там замаскировать. Не то чтобы мы собирались возвращаться, но подстраховка никогда не помешает. Да и мародерам не хотелось оставлять легкую добычу.

Ближе к полудню я вооружился фонарем и спустился в дизельную. Немного помедлив, положил руку на рычаг и остановил генератор. Бывший командный пункт погрузился во тьму. Большая часть ламп погасла, только по углам осталось гореть аварийное освещение, запитанное от аккумуляторов. Через несколько секунд в соседнем помещении отрубилась ФВУ, звенящая тишина ударила по ушам. В фильтровентиляционной я наглухо перекрыл заслонки. Немного пошарив лучом фонаря по полу, нашел бумажник, поднял и вытащил из потайного кармана еще одно фото, сделанное лет шесть назад в фотокабине Центрального парка. Не со всяким прошлым стоит расставаться, а жечь мосты – тем более. Фото перекочевало в карман, и я, не поворачиваясь, направился к выходу на поверхность.

– Как говорится, мир этому дому!.. – Алан учтиво поклонился холму командного пункта и закурил сигарету.

– Ага, пойдем к другому, – добавил Макс. – Что, Диман, курс на Борцы?

– Так точно! – Улыбнулся я.

– Тогда я прыгаю в «Форда»! Там сложная научная аппаратура, вы для нее еще туповаты!.. – Шутливо заявил Алан. Макс уже тащил туда же спальный мешок, видимо, надеясь отоспаться в дороге и избавиться от остатков похмельного синдрома. Сашка где-то нашла поводок и, нацепив на Декстера ошейник, дожидалась меня у «Субару».

– А чего с ребятами не поехал? – Поинтересовалась она.

– Душно у них, – улыбнулся я. – У тебя стекла в двери нет, курить можно нормально.

Я отхлебнул из бутылки теплой минералки и окинул взглядом ставший таким родным внутренний двор. Прочистил горло, сделал серьезное лицо и грозно крикнул:

– По машинам!