Полёт Ночных Ястребов

Глава 8 Возвращение домой

Дорога тянулась до самого горизонта.

Тад и Зейн снова ехали в повозке, как и почти полгода назад. Однако на этот раз они приближались к Звездной Пристани.

Добравшись до Шаматы, Калеб и ребята обнаружили груз, который отправляли по берегу Моря Грез к Великому Звездному озеру и Академии. Калеб вызвался взять груз и поручить кому-нибудь вернуть повозку в торговый концерн, когда они прибудут на место. Поскольку компания принадлежала его отцу, Калеб не стал возражать.

Он сказал мальчикам, что по пути на юг они будут проезжать через Звездную Пристань, но остановятся только на одну ночь. Тад ехал рядом с Калебом на сиденье извозчика, а Зейн сидел сзади, за грузом, свесив ноги через заднюю стенку повозки.

Когда они достигли внешней границы Звездной Пристани, был уже поздний вечер. На берегу озера слева от них показались первые здания. Они проезжали мимо ферм уже целый день, поэтому рассчитывали, что доберутся до торгового склада ещё до заката.

Въехав на окраину городка, Тад и Зейн помахали нескольким знакомым лицам, большинство из которых, не узнав мальчиков, безучастно смотрели в ответ.

— Люди странно на нас смотрят, Калеб, — сказал Тад.

— Ты изменился, Тад, — ответил высокий охотник, теперь одетый как извозчик.

Мальчики носили те же старые туники и брюки, что и полгода назад, когда они покидали город. Оба часто жаловались, что одежда слишком тесная, и Калеб пообещал купить им новую, когда они доберутся до Кеша.

Они сошли с повозки, прежде чем она полностью остановилась, но, когда начали отходить, Калеб остановил их.

— Как вы думаете, куда вы идёте?

— К маме, — ответил Тад.

— Не раньше, чем разгрузитесь, — покачал он головой, ткнув большим пальцем в сторону груза.

— Грумс с парнями разгрузят, — пожал плечами Зейн.

— Только не эта партия, — ответил Калеб. — Я хочу, чтобы вы отвели повозку вон туда… — Он указал на пустой поддон на краю конюшенного двора, — и выгрузили всё на него.

Оба мальчика знали, что это означает, что груз предназначался для острова. Они также помнили, как грузили повозку, и Тад спросил:

— Может, нам хоть кто-нибудь поможет?

Калеб кивнул.

— Скажи Грумсу, что я договорюсь с ним позже.

— Куда ты идёшь? — спросил Тад, когда Калеб начал уходить.

Повернувшись, чтобы идти назад, он сказал:

— К вашей матери. Я скажу ей, что вы скоро приедете.

Тад вернулся на сиденье извозчика и переместил повозку в указанное место, а Зейн разыскал Грумса, управляющего складом, чтобы получить помощь в разгрузке.

Калеб поспешил к дому Мари и обнаружил её на заднем дворе, занимающуюся садом. Увидев Калеба, она вскочила на ноги и обняла его.

— Я скучала по тебе, — сказала она между двумя страстными поцелуями. — С тех пор как ты забрал мальчиков, здесь так одиноко.

Она крепко обняла его на мгновение, а затем сказала слегка обвиняющим тоном:

— Ты сказал, что попросишь мальчиков писать.

— Я так и сделал, — ответил он, доставая из туники сложенный лист пергамента. — Но я решил принести его сам, а не отправлять с курьером, — усмехнулся он.

Она поцеловала его и сказала:

— Заходи в дом, выпей чаю и расскажи мне, что ты с ними сделал.

Он последовал за ней в дом и увидел, что у неё на огне кипит чайник.

— Теперь, когда я одна, я почти ничего не готовлю. Я пеку всего одну буханку хлеба в неделю вместо трёх или четырёх, — сказала она, наливая чай. — Что с мальчиками?

— У них всё хорошо, — сказал он. — За полгода, прошедшие с нашего отъезда, многое изменилось.

Она села за крошечный столик, который по-прежнему занимал почти треть комнаты.

— Расскажи.

— Всё сложилось не так, как я хотел, — сказал он. — Учёба, на которую я рассчитывал…

— По крайней мере, скажи мне, что ты нашёл им честный труд, Калеб. Здесь они могут стать бездельниками и расточителями так же легко, как и в любом другом месте.

Он улыбнулся.

— Ничего подобного. — Затем он вздохнул. — В настоящее время они работают грузчиками.

— Грузчиками? — сказала она, её глаза слегка расширились. — Странно, ни один из них не заботился о лошадях и мулах.

— Но это необходимо, — сказал Калеб. Он широко улыбнулся. — Они сейчас на складе, разгружают повозку с парнями Грумса. Скоро они будут здесь.

— Ах ты негодник! — воскликнула Мари, ударив его по руке. — Почему ты ждал, чтобы сказать мне?

— Потому что я хотел побыть с тобой наедине, а когда мальчики будут здесь, ты не сможешь уделить мне ни секунды.

Она поцеловала его.

— Они уже достаточно взрослые, чтобы понять, что их матери нужно нечто большее, чем готовить и шить для… — Её слова прервались, когда в дверь вошел Тад с Зейном за спиной.

Когда они уезжали, они были мальчиками, но за неполные полгода Мари едва узнала своих сыновей. Оба загорели, плечи стали шире, а лица утратили все отголоски детства, которые она помнила. Щеки стали впалыми, а на месте детского жирка появилась щетина на челюстях. Под короткими рукавами туник виднелись мускулистые руки с твёрдыми мозолями.

Мари встала, и оба мальчика бросились её обнимать.

— Я думала, что больше никогда не увижу вас, — сказала она, её глаза блестели от влаги. Она крепко обняла их, а затем отступила назад. — Вы… изменились. Вы оба.

— Тяжёлая работа, мама, — сказал Тад. — Я никогда в жизни так много не работал.

— Что вы делали? — спросила она.

Мальчики обменялись быстрым взглядом с Калебом, затем Тад сказал:

— Работали с камнем, в основном. Много строили стен. Немного охоты и рыбалки.

— Часто возили повозки, грузили и разгружали, — сказал Зейн. — И я научился плавать!

Рот Мари открылся и закрылся, прежде чем она сказала:

— Ты наконец-то преодолел свой страх перед водой?

Зейн покраснел.

— Я не боялся. Просто мне это не очень нравилось.

— У него был хороший учитель, — хихикнул Тад.

Зейн покраснел ещё больше. Мари озадаченно посмотрела на Калеба, тот лишь сказал:

— Пойдёмте в трактир и поедим.

— Почему бы и нет, — согласилась она. — У меня здесь не так много еды, чтобы накормить вас троих.

Мальчикам она сказала:

— Вы двое идите умойтесь. Мы скоро придём.

Когда они ушли, она снова страстно поцеловала Калеба и прошептала:

— Спасибо.

— За что? — ответил он мягким голосом.

— За то, что присматриваешь за ними. И за то, что превратил их в мужчин.

— Им ещё предстоит пройти этот путь, — сказал он.

— Но это уже начало, — сказала она. — Когда отец Тада умер… — Она начала плакать.

— Что такое?

— Просто я глупая, — прошептала она, сдерживая слёзы. — Просто это так замечательно видеть вас всех, и так много изменилось за столь короткое время.

Она отмахнулась от слёз и глубоко вздохнула. Она вышла за дверь, и он зашагал рядом с ней, пока они медленно шли к трактиру.

Он смотрел на неё в неярком полуденном свете.

— Сегодня вечером у нас будет немного времени, Мари, только мы вдвоём.

Она улыбнулась.

— Это точно.

— Как ты поживаешь? — спросил он, заметив, что она похудела с тех пор, как он видел её в последний раз.

— Как обычно: я продаю то, что выращиваю, и покупаю то, что мне нужно. Время от времени берусь за шитье, когда кому-то нужна помощь, и скоро планирую купить кур, чтобы иметь яйца для еды и, возможно, несколько на продажу. — Она обняла его за руку. — Я справляюсь.

Он ничего не сказал, но его сердце чуть не разорвалось от осознания того, как мало он думал о её нуждах, прежде чем забрать у неё мальчиков. Он обнял её за тонкую талию и прижался, пока они шли. После минутного молчания он сказал:

— Возможно, мы сможем придумать что-то лучшее, чем просто сводить концы с концами.

— Что ты имеешь в виду?

— Позже, — сказал он, когда они дошли до гостиницы.

Ужин был почти праздничным. Несмотря на то что прошло всего полгода, многие горожане останавливали мальчиков после второго взгляда, чтобы поприветствовать их и отметить, как сильно они изменились. Несколько девушек также остановили их, чтобы сообщить, что они будут на площади после заката, если мальчики окажутся рядом.

За ужином Мари осторожно сообщила мальчикам, что через несколько месяцев Элли должна родить ребёнка. Но те лишь обменялись взглядами и разразились хохотом.

— Что смешного? — спросила их мать.

Мальчики ничего не ответили. Их чувства к девушке казались теперь далёкими по сравнению с яркими воспоминаниями о расставании с сёстрами. За три дня все шесть девочек выразили индивидуальное сожаление по поводу отъезда мальчиков так, как год назад никто из них и представить себе не мог.

Они поспешили с ужином, желая навестить своих друзей. Когда они ушли, Мари оглядела опустевший зал трактира и спросила:

— Вы останетесь здесь на ночь?

Калеб поднялся и протянул руку.

— Мы остаёмся. Я сказал мальчикам, чтобы они сегодня спали в своих старых кроватях.

— Думаю, они уже достаточно взрослые, чтобы понять, что происходит, — заметила Мари.

— Они уже давно знают, Мари. Но, скажем так, сейчас они понимают всё гораздо лучше.

— О! — сказала она, когда он повёл её вверх по лестнице в свою комнату. — Ты имеешь в виду…

— Да.

— Они становятся мужчинами, не так ли?

— Это и так уже больше, чем должна знать любая мать, — сказал Калеб, ведя её в спальню.

На следующее утро Калеб и Мари нашли Тада и Зейна спящими в маленькой хижине, где они росли. Калеб поднял их с матрасов, игриво постучав по тем сапогом.

— Вставайте, вы двое!

Мальчики поднялись с бледными лицами и налитыми кровью глазами, издавая стоны протеста.

— Похоже, кто-то нашёл бутылку с чем-то, — сказал Калеб.

— Мэтью Конохер и его брат Джеймс, — сказал Зейн. — По их словам, это был бренди. По вкусу больше похоже на древесный лак.

— Но вы всё равно пили его? — спросила Мари.

— Да, пили, — признался Тад.

Он встал, потянулся и зевнул, оставшись в одних брюках. Пать посмотрела на его грудь, живот, плечи и руки.

— Откуда у тебя столько шрамов? — спросила она, в её голосе слышалась тревога, а глаза сузились, когда она пересекла хижину и провела пальцем по особенно неприятному шраму на его правом плече.

Тад вздрогнул, когда её прикосновение защекотало его.

— Я нёс довольно большой камень по тропинке с пляжа, и он просто отлетел от меня. Если бы я отпустил его, мне пришлось бы идти обратно по тропинке и снова поднимать его, поэтому я попытался удержать его, и он разорвал мою рубашку.

Она посмотрела на Калеба, потом на сына.

— Я на минуту подумала…

Тад усмехнулся.

— Что? Что Калеб нас побил?

— Немного, — заметил Калеб. — И только когда им это было нужно.

— Нет, — сказала Мари, выражение её лица стало немного раздражённым от их подразниваний. — Я подумала, что, возможно, это от оружия.

Тад просиял.

— Не этот. — Он указал на ещё один слабый шрам вдоль грудной клетки. — А вот этот — от меча!

— Меч! — воскликнула его мать.

— У меня тоже есть такой, — сказал Зейн, указывая на длинную отметину на предплечье. — Тад подарил мне его, когда я не смог достаточно быстро развернуть клинок при парировании.

— Вы двое, — твёрдо произнесла она, указывая на мальчиков. — Одевайтесь. — Повернувшись, она сказала: — Калеб, выйдем.

Она вывела его из хижины и спросила:

— Что ты сделал с моими мальчиками?

Калеб слегка покачал головой и ответил:

— Именно то, за что ты благодарила меня прошлой ночью, Мари. Я превращаю их в мужчин. Всё произошло не совсем так, как я хотел… — Он сделал паузу. — Позволь мне рассказать тебе о засаде.

Калеб рассказал ей о засаде, не скрывая, что был ранен, и не преувеличивая, насколько находчивыми оказались мальчики. Он рассказывал так спокойно, как только мог.

— Когда стало ясно, что отец считает их моими подмастерьями… ну, скажем, мы зашли слишком далеко, чтобы я мог бросить их у дверей какого-нибудь булочника или пекаря и сказать: «Превратите этих парней в подмастерьев, пожалуйста». Теперь они под моей ответственностью, и я собираюсь позаботиться о них как можно лучше.

— Но учить их сражаться, Калеб? Они будут солдатами?

— Нет, но они должны знать, как заботиться о себе. Если они будут со мной и работать на моего отца, то время от времени будут подвергаться опасности. Я хочу быть уверен, что они смогут пережить эти опасности.

Мари не выглядела убеждённой, но на мгновение замолчала. Тад высунул голову из двери хижины и спросил:

— Мы можем выйти?

Калеб помахал мальчикам рукой, а Мари ответила:

— Я их мать, и они всегда будут моими детьми.

— Этот малыш хотел бы поесть, сейчас же, — сказал Тад.

Мари хлопнула его по плечу.

— Тогда мы должны пойти на рынок и купить…

— Мы поедим в трактире, — прервал её Калеб. — Но сначала мне нужно кое-что обсудить с вами.

Они стояли в утренней прохладе, мальчики всё ещё были полусонные и щурились от бликов низко висящего солнца.

— Возможно, для таких вещей есть лучшее время и место, но я нахожусь именно здесь, поэтому сейчас самое время, — начал Калеб.

— Калеб, — спросила Мари, — о чём ты говоришь?

— Твои мальчики были брошены судьбой на моё попечение, их участь определил бескорыстный поступок: они вернулись, чтобы позаботиться о моём благополучии, и тем самым спасли мне жизнь.

Он посмотрел на мальчиков и сказал:

— Вы знаете, что я люблю вашу мать больше, чем любую другую женщину, которую я знаю, и я был верен ей на протяжении многих лет. — Он посмотрел на Мари и сказал: — Я не могу обещать, что буду здесь больше, чем в прошлом, поэтому я хочу, чтобы ты покинула Звездную Пристань и переехала жить в мою семью.

— Но это единственный дом, который я знала, — сказала Мари.

— Мы создадим другой дом, вчетвером.

— О чём ты просишь, Калеб?

— Позволь нам пожениться, и я назову мальчиков своими приёмными сыновьями. Если вы все согласны.

Мальчики ухмыльнулись друг другу, и Тад сказал:

— Значит ли это, что мы сможем называть тебя «папа»?

— Только если вы хотите, чтобы вас били, — с улыбкой ответил Калеб. Но его глаза были устремлены на Мари.

Она прильнула к нему и тихо сказала:

— Да, Калеб. Я пойду с тобой.

Он поцеловал её, а затем сказал:

— Зейн, иди в трактир и скажи Джакешу, чтобы он достал лучший эль и вино. Скажи, чтобы он приготовил жареных волов и лучшие блюда, ибо сегодня мы устроим пир на весь город.

— Тад, найди отца ДеМонте и скажи ему, что на закате ему нужно сыграть свадьбу.

— Сегодня? — спросила Мари.

— Зачем ждать? — ответил Калеб. — Я люблю тебя и хочу знать, что, что бы ни случилось в будущем, о тебе и мальчиках позаботятся. Я хочу знать, что ты ждёшь меня.

С лукавой улыбкой она ответила:

— Я всегда жду тебя, Калеб. Ты это знаешь.

— Как моя жена? — спросил он. — Это то, чего я хочу.

Она зарылась лицом в плечо и крепко обняла его. Затем сказала:

— Да, я выйду за тебя замуж.

Мальчики закричали и разбежались по своим делам. Через некоторое время Мари спросила:

— Ты уверен?

— Никогда в жизни я не был так уверен ни в чём. — Он поцеловал её. — Я чуть не умер там, и мысль о том, что я больше никогда не увижу тебя… — Его глаза заблестели от слёз, а голос дрогнул. — А потом эти мальчики, два замечательных мальчика, которых ты вырастила, Мари… — Он остановился, потом сказал: — Я не знал, стоит ли бить их за непослушание… но если бы они этого не сделали, они были бы сейчас где-нибудь в северном Кеше, разыскивая человека, которого знали только по имени, а я бы гнил на обочине дороги. Как будто боги так и задумали, любовь моя, и я не собираюсь ждать больше ни дня.

— Когда мы переедем в твой дом, Калеб?

— Сегодня вечером, после праздника, ведь это и будет праздник!

— У меня так много дел… — начала она.

— Всё, что тебе нужно сделать, — это стать красивой, а это уже сделано.

— И всё же, если мы отправимся в путь этой ночью, я должна собрать вещи.

— Что собрать? Что тебе нужно взять с собой? У тебя есть мальчики, и в хижине нет ничего необходимого, куда мы идём. Вот увидишь. Что ещё есть? Несколько сувениров?

— Несколько.

— Тогда собери их, а остаток дня посвяти подготовке к свадьбе. Найди портниху и не жалей денег, а также найди женщин, которых хочешь видеть рядом с собой.

Она кивнула, на глазах выступили слёзы. Она закрыла руками нос и рот и сказала:

— Вот я и плачу, как глупая девчонка.

Он поцеловал её и сказал:

— В тебе нет ничего глупого, Мари. Ничего глупого.

Она снова поцеловала его, а потом сказала:

— Мне нужно идти к портнихе. Если я знаю Бетел Роучман, она устроит настоящий переполох из-за того, что мне придётся что-то сшить до заката.

— Пусть. Только проследи, чтобы всё было сделано по твоему вкусу.

Она улыбнулась, кивнула и поспешила прочь, придерживая подол над грязью, а Калеб смотрел ей вслед.

Оставшись один, он задумался о том, что ему вдруг понадобилось оформить то, что между ними так и осталось невысказанным. На мгновение он почувствовал беспокойство, но тут же отогнал его. Он знал причину: он хотел, чтобы весь мир знал, что он любит эту женщину и заботится о её мальчиках, как о своих собственных. Он хотел, чтобы жрец храма благословил их союз и чтобы он отправился к отцу с этой готовой семьёй, уверенный в том, что не может поступить иначе.

Через мгновение он пробормотал себе под нос:

— Солнце ещё не взошло, а мне уже нужно выпить.

Сомнения наполняли его сердце, а желудок скрутило от напряжения, но он заставил себя повернуться и пойти обратно на склад. Он должен был отправить сообщение родителям и брату, и сделать это нужно было немедленно.

Паг и Миранда стояли поодаль и наблюдали, как их младший сын и любимая женщина обмениваются клятвами перед отцом ДеМонтом, местным священником Киллиана, чья крошечная церковь обслуживала Звездную Пристань.

Магнус стоял в нескольких футах позади родителей, изучая своего младшего брата со смесью радости и зависти. То, что Калеб смог найти немного счастья в мрачном мире, в котором они жили, очень радовало Магнуса.

Паг был поражён тем, как много было сделано за столь короткий срок. Гирлянды цветов свисали с решётки из виноградных кольев, сооружённой местными мальчишками под руководством Тада. Зейн организовал еду и напитки, и столы на городской площади были накрыты. Как только по городу разнеслась весть о свадьбе, местные женщины наперебой стали приносить свежую выпечку и консервы, и к закату, как и предсказывал Калеб, праздник разгорелся во всю силу.

Тад и Зейн стояли на стороне Мари, позади трёх женщин, которые стояли с ней на площади. Они посмотрели на Элли и Грэма Ходовера, которые молча наблюдали за происходящим. Элли улыбнулась в ответ мальчикам, которые отметили её вздувшийся живот и молча согласились, что судьба выбрала для них лучший путь, чем они предполагали.

Несколько минут, проведённых с Элли в течение дня, восстановили равновесие в их жизни, и она снова стала похожа на их сестру. Грэм, как всегда, был самовлюблённым занудой, и ни Тад, ни Зейн не могли понять, что Элли в нём нашла, но, поскольку она его любила, они решили, что это достаточно веская причина, чтобы терпеть напыщенного дурака.

Когда священник закончил, толпа одобрительно загудела. Паг предложил мальчикам подойти и присоединиться к ним. Он что-то прошептал жене, и она кивнула. Миранда переключила внимание на Мари, а Паг отвёл мальчиков в сторону от толпы, ощущая лёгкий укол сожаления. Мари выглядела старше Миранды. Она превратится в старуху, а Паг, Миранда и, возможно, Магнус останутся прежними. Что будет с Калебом, было неясно. В характере его сына были такие черты, которые никто не понимал и даже не подозревал, кроме, пожалуй, Накора. Паг уже давно понял, что бесполезно пытаться скрыть то, что исалани считают интересным.

Дойдя до тихого уголка городской площади, Паг сказал:

— Наверное, хорошо, что я решил не топить вас, когда вы впервые попали на мой остров.

Оба мальчика на мгновение опешили, а затем усмехнулись.

— С этого момента вы стали моими внуками, а с этим связаны привилегии и ответственность. Мы поговорим об этом утром, а пока отправляйтесь на праздник и разделите радость вашей матери.

Они заколебались, а затем, со спонтанностью, удивившей Пага, крепко обняли его.

— Спасибо, Паг, — сказал Зейн. — Мы сделаем так, что ты будешь нами гордиться.

Паг вдруг обнаружил, что раскраснелся от эмоций.

— Я знаю, что так и будет, — хрипло прошептал он.

Они поспешили на вечеринку, а Магнус и Миранда подошли к месту, где стоял Паг.

— Ты выглядишь ошеломлённым, — сказала Миранда.

— Просто застигнут врасплох, вот и всё.

— Что тебя удивило, отец? — спросил Магнус.

— То, что два мальчика, которых я почти не знаю, вдруг стали важны для меня, — ответил Паг.

Миранда улыбнулась.

— Ты всегда позволял людям становиться важными для тебя, Паг, — обняла она его за талию. — Это одна из тех вещей, которые я в тебе люблю, но которые меня не перестают раздражать.

— Они напоминают мне об Уильяме, — тихо сказал Паг.

На мгновение все замолчали. Уильям, первенец Пага, умер много лет назад, но его отец всё ещё скорбел. Магнус положил руку на плечо отца, и все трое долго стояли неподвижно, прежде чем двинулись обратно, чтобы присоединиться к Калебу и его жене на празднике.

Когда праздник подошёл к концу, Паг присоединился к своему младшему сыну, чтобы немного прогуляться. Когда они оказались за пределами слышимости, Паг сказал:

— Я только что получил весточку из дома.

— И что?

— В Кеше произошло ещё одно убийство.

Калебу не нужно было ничего больше слышать. Он знал, что с тех пор, как Накор вернулся после визита к рыцарю-маршалу Эрику фон Даркмуру, Паг предупредил всех агентов Конклава в Кеше, чтобы они были начеку в поисках свидетельств возрождения Ночных Ястребов. Чтобы об этом убийстве так быстро стало известно, жертвой должен был стать кто-то значительный.

— Кто это был?

— Мелкий дворянин, но напрямую связанный с важной фракцией в Галерее лордов и магистров. У меня нет полной картины того, что там происходит, но я думаю, что мы можем наблюдать начало серьёзной перемены власти в Империи.

— Небольшие убийства всегда были частью политики в Кеше, отец.

Паг кивнул.

— Да, но многие убийства слишком хорошо напоминают мне о том, как в последний раз кто-то пытался захватить власть там, — он усмехнулся. — Хотя тот странный набор событий также привёл Накора ко мне.

— Я слышал эту историю, — сказал Калеб, вздохнув в ответ на слова отца. — Я надеялся, что мы с Мари сможем провести немного больше времени вместе, чтобы отпраздновать наше бракосочетание.

— К сожалению, у тебя всего несколько дней, поскольку ты нужен мне в Великом Кеше в течение недели. Мари и мальчикам придётся привыкнуть к тому, что, хотя вы часто путешествуете на обычных средствах передвижения — лошадях или повозках, — вы с такой же вероятностью можете быть доставлены отсюда туда с помощью магии. — Паг оглянулся через плечо и, не видя необходимости осторожничать, продолжил: — Я уже отправил Кога, Каспара, Паско и Амафи в столицу. Каспар выглядит настолько по-другому, что никто не узнает новоиспечённого графа дю Бассильона из двора Бас-Тайры, пока он не доберётся до дворца.

— Со всеми надлежащими бумагами без сомнения.

Паг кивнул.

— Ког — известный бывший чемпион двора Мастеров, и его дурная слава поможет получать приглашения на различные мероприятия и в места, где нам нужны глаза и уши. Но есть и такие места, куда может отправиться и сам команч с двумя подмастерьями.

— Погоди, отец! Я хочу, чтобы ты забрал мальчиков с собой домой.

Паг повернулся к Калебу и схватил его за руку.

— Я обращался с тобой как с мужчиной с тех пор, как ты впервые показал мне, что можешь принять на себя мужские обязанности. Ты помнишь, сколько тебе было лет?

— Семнадцать, — ответил Калеб. — Я помню, как просил тебя отправить меня на задание, — он повесил голову, понимая, к чему приведёт этот разговор. — Сколько лет Таду и Зейну?

— Семнадцать исполнится в этот День середины лета.

Паг помолчал минуту, потом сказал:

— У тебя не было другого выбора, кроме как вернуть мальчиков на наш остров. Мальчики вернулись, но это решение сделало их объектом внимания Конклава, несмотря на ограничения их обязанностей и на то, что мы могли от них потребовать, когда убедились, что им можно доверять. Ты не спрашивал совета ни у меня, ни у матери, когда решил жениться на Мари и взять мальчиков в нашу семью.

Калеб кивнул.

— Я это понимаю.

— Я никогда не смогу сказать тебе, где найти своё счастье, Калеб. Ни один человек не сможет. Я понимаю, что твоя жизнь во многих отношениях была сложнее, чем у Магнуса. Ты всегда был странным мальчиком, не умеющим колдовать. Но твой выбор поставил этих двух мальчиков в ситуацию, которую они вряд ли поймут. Твой долг как их отчима — научить их, что значит быть частью этой семьи.

Паг на мгновение вгляделся в темноту.

— Я два года был пленником в лагере цурани, а Томас сражался вместе с гномами в Серых Башнях, когда мы были в возрасте Тада и Зейна. Может, это судьба, — сказал Паг, глядя в глаза сына. — Но будь то судьба, случай или прихоть, они теперь часть этого, и ты должен научить их, что это значит.

— Мари не будет счастлива, — заметил Калеб.

— Я знаю, но мы сделаем всё возможное, чтобы она стала частью нашей семьи. — Паг улыбнулся. — Как думаешь, она готова к тому, что увидит на Острове Колдуна?

Калеб ответил:

— Она довольно уравновешенная. Думаю, она справится. Но было бы разумно не допустить, чтобы она слишком сблизилась с сёстрами Питирендара, пока не адаптируется. Есть вещи, которые матери не стоит знать о своих сыновьях.

Паг кивнул.

— Ты имеешь в виду тот случай, когда твоя мать заглянула в бордель в Саладоре, потому что искала тебя?

Калеб рассмеялся.

— Именно это я и имею в виду. Даже не знаю, кто больше расстроился — я, мама или та женщина.

Паг похлопал сына по плечу.

— Я бы поставил на твою мать.

— Наверное, ты прав, — согласился Калеб.

Они вернулись на праздник, и Калеб начал искать свою невесту. Тяжёлое чувство давило на грудь, когда он думал, как сказать ей, что он и их сыновья уедут без неё с первыми лучами солнца.