Полет в глубину

Глава 22. Иной космос

— Вот! А я вам говорила, что по второму кругу все пойдет быстрее и проще.

Инга старалась не наседать, не подталкивать, а поддерживать ребят. Она до сих пор испытывала неловкость за тот напор, с которым пришлось воздействовать на Зою. Утешала себя тем, что не видела другого выхода, но осадок на душе все равно остался неприятный. Она не любила манипулировать людьми, хотя всю жизнь занималась этим профессионально. Ничего личного — работа такая!

Когда после всех тревог и опасений Торика все-таки посчастливилось найти, оказалось, что поиски тела — это не самое трудное. Теперь бы еще вернуть ему сознание, способность мыслить и жить. Торик находился в коме и ни на что не реагировал. Медицинскими средствами вывести его из комы не удалось.

Многое указывало на то, что оказался он в этой ловушке из-за нелепой случайности: во время очередного погружения в пространство своей души внезапно отключили электричество. Казалось, он должен был просто проснуться. Но нет. То ли, погрузившись слишком глубоко, он не нашел выхода, то ли мозг в критический момент находился не в той фазе, но путник застрял где-то там, в дебрях собственного сознания.

Конечно, была еще и другая вероятность, что в организме просто произошел сбой — лопнул какой-нибудь сосуд или внезапно случился инсульт. Если так, ему уже ничто не поможет. Но друзья старались не думать о таком исходе. К тому же при подробном дополнительном осмотре, на котором настояли родители Торика, инсульт медики исключили. Хотя бы это всех обнадеживало.

И вот теперь друзей согревала безумная идея: добраться до Торика в недрах его души через погружение другого человека. Из всей компании погружаться могла только Зоя, поэтому, хотела она или нет, ей пришлось согласиться. План действий они наметили сразу и теперь методично продвигались по его пунктам.

* * *

Для начала они неплохо обустроили быт. Инга, как и обещала, завезла в дом Торика побольше еды, да и Вика иногда баловала свежеприготовленным. Зое сделали отдельные ключи, так что она теперь могла приходить в любое время. Стручок где-то раздобыл здоровенный источник бесперебойного питания и привез, чтобы защититься от любых отключений электричества. Сам он взял отпуск и теперь ходил сюда каждое утро, как на работу.

Олег не сразу разобрался в программах, модулях и их тонкостях. Какое-то время он вникал, обучался «вождению» путника в пространстве души. В итоге ему очень понравился интерфейс системы пара-навигации, которую сделала Зоя: все логично и удобно. Олег и раньше знал, что Зоя — отличный математик мирового класса, но теперь разглядел в ней еще и коллегу-программиста. Холодок, возникший между ними в последнюю, решающую встречу, постепенно рассосался, теперь его место занял лихорадочный азарт новых исследований.

Поначалу они изучали границы души Зои, стараясь найти в них неравномерности — длинные отроги, которые Стручок упорно называл щупальцами, а Зоя — «лапками души». У Торика такие «лапки» вели в другие души, по одной из них он добрался до своей бабушки. Теперь друзья надеялись, что душа Зои устроена примерно так же. И одна из лапок теоретически сможет привести их к Торику. Хотя даже на этом уровне было довольно много допущений, решили все же рискнуть.

Они снова выбрали метод радиальной разведки — Зоя с Ториком уже искали с его помощью лапки души. Говоря о «втором круге», Инга имела в виду, что сейчас им уже известна эта методика, ее не надо изобретать, достаточно применить на другой душе — Зоиной.

Ребята работали на износ — восемнадцать радиальных погружений за три дня! Но итоги радовали: в душе Зои тоже обнаружились лапки! Самых крупных оказалось четыре. Но чтобы понять, куда каждая из них ведет, нужно было пройти по ним в «космос», как друзья называли свободное пространство между душ.

Теперь им предстояли отдельные долгие путешествия. Зоя волновалась: до этого в «космос» выходил только Торик. Он, конечно, рассказывал ей о своих ощущениях. Но одно дело слушать и сопереживать, и совсем другое — испытать все самой. Осталось проверить небольшую часть периметра, где могла спрятаться еще одна «лапка». А потом… останется только собраться с духом и идти.

* * *

Зоя устало поднялась с дивана. Кто бы мог подумать, что спать может быть так утомительно! Стручок тоже притомился. Он все это время сидел за компом и отслеживал перемещения Зои в пространстве ее души, помогал ей, периодически меняя вектор ускорения, чтобы исследовать окрестности, выводил ее из сна, когда приходило время. То есть они работали довольно плотно.

При этом он никогда, ни разу, не коснулся Зои даже случайно — как и обещал. Любые прикосновения ей были крайне неприятны, и вся компания хорошо знала об этом. Чистая физиология — мало ли, какие у людей бывают особенности. Она так никому и не сказала, что причиной такого острого невроза стало для нее бесчеловечное обращение бывшего мужа. Зачем им знать такое?

Зоя и так была по жизни довольно скрытной. Старалась как можно меньше говорить о своей семье, о детстве, об отношениях с родителями и с сестрой. Никто, даже Торик, ни разу их не видел.

Когда они обговаривали эти исследования, ее совершенно не интересовало, будет ли еда, дадут ли ей ключ, или кто-то каждый раз станет открывать квартиру. Единственное условие, где она была непреклонна — пусть при их со Стручком сеансах погружения всегда будет рядом хотя бы одна из дам. Зоя не боялась, что Стручок воспользуется ее беспомощным состоянием. Но присутствие Вики или Инги успокаивало ее. Без них она даже заснуть не могла, а ведь сон — ключевой элемент их исследования. С этим все согласились, и теперь Вика и Инга установили очередность и график — по дням, по часам. Дома постоянно находилась одна из них.

Сейчас настала очередь Вики. Зоя долго не принимала даже саму идею путешествия в душу другого человека. Вику занимал вопрос: что такого сделала Инга, чтобы Зоя согласилась? Когда после сеанса Зоя причесывалась в ванной, Вика зашла к ней и осторожно спросила:

— Как дела дома?

Зоя уклончиво ответила:

— Лучше.

Потом посмотрела на Вику и поняла, что такого ответа явно недостаточно. Поэтому нехотя добавила:

— Инга помогла решить одну застарелую проблему. В общем, за мамой теперь ведется должный уход. Устроила и оплатила все тоже Инга. Спасибо ей.

— А что с твоей ма… — начала была Вика, но Зоя лишь неопределенно махнула рукой.

Больше этот вопрос они не поднимали.

* * *

Я до последнего не знала, получится ли у меня выйти в этот космос. Да, Олег очень постарался скорее освоиться с техникой. Но дело ведь еще и в тонких материях — в самом прямом смысле: удастся ли нам найти нужное направление движения, хватит ли сил и скорости, чтобы преодолеть границу души и выйти в космос? Примет ли меня этот космос? Трудно делать прогнозы, имея опыт лишь одного экспериментатора.

Пока все идет по плану. Со второй попытки мы прошли барьер. Торик был прав: наверное, больше всего это похоже на рождение. Тебя скручивает в пружину, трет, оглушает, слепит красками, одуряет запахами, волочет и бросает в невесомость, затем нагружает тяжестью, тебе жарко, ты жутко мерзнешь — и все это за секунды. Правда, субъективно они растягиваются в часы, когда тебе невыносимо хочется лишь одного: чтобы это прекратилось. А потом будто прыжок в воду. Когда уже отбоялась свое на вышке и теперь летишь в воду. Но еще не упала, а прямо в полете, на пике решимости, тебя поймали и зафиксировали. И теперь ты вот так и летишь.

Мой космос. Никаких воспоминаний мне не показывают. Торик в своем космосе видел огромное море тяжелой темной жидкости. А для меня здешний космос больше напоминает верхнее небо: бесконечный объем, лишенный каких-либо признаков жизни. Неподвижные странные образования вокруг меня похожи одновременно на облака в стратосфере и на причудливые декорации.

Зрелище завораживало, но при этом заставляло чувствовать себя отчаянно одинокой. Внезапно захотелось бежать, неважно куда, лишь бы путь лежал обратно. А потом вдруг стало скучно.

Честно говоря, я надеялась, что тут хоть как-то виды меняются. Может, что-то пошло не так? Может, движитель отказал, и я уже полчаса просто вишу на одном месте? Псевдооблака висят, как приклеенные. Даже внутренняя структура не движется. Звуков практически нет, лишь на самой границе слышимости мощный далекий рокот. Думаю, так мог бы звучать Ниагарский водопад с расстояния километров двадцать.

* * *

По ощущениям, я где-то еще полчаса вишу в неподвижной пустоте… Зачем я в это ввязалась? Зачем позволила себя втянуть в авантюру? Разве можно здесь кого-то найти? Да и вообще — ну кто я ему? Кто он мне? Случайный попутчик по жизни. Судя по всему, я его интересовала только как профессионал. Да, одно время мне казалось, что у нас близкие интересы. Мы понимали друг друга с полунамека, и даже несказанные слова для обоих имели смысл. Но потом все как-то… стало утилитарным. Осталось банальное «ты — мне, я — тебе». Никаких перспектив. Никаких надежд. Никакого движения вперед, лишь медленное и неумолимое погружение в вечную депрес…

Так, стоп. Куда меня занесло? Мне же самой интересно исследовать все это! Ну-ка, леди-миледи, соберись. Есть у тебя воля? Или ты тряпка? Конечно, я тряпка. Я — пустышка, неудачница, никому не нужный мусор. Я вообще не должна была рождаться на свет. Мама так и говорила. Лучше бы меня не было, лучше бы…

Зойка, прекрати! Это уж точно не твои мысли, леди-миледи! Он ведь предупреждал, что где-то неподалеку разлеглись болота сомнений. Похоже, сейчас меня как раз туда и затягивает! Чужие мысли, даже чужой строй мышления. Мало ли, что мне там шепчут! Надо собраться, вырваться из-под дурного влияния. Ну! Давай вспомним что-нибудь позитивное. Есть в моей жизни что-нибудь хорошее?

Музыка! Обожаю АББУ, хотя Скорпионз тоже ничего. Или энергичный Роксет. Торику они тоже нравятся. А еще Майкл Джексон, Роллинги, кое-что из «Квин». Старье. Все это давно прокисло. Фредди Меркьюри умер. Роллинги — старые и противные. АББА распалась. Хорошей музыки нет и уже не будет. Ничего хорошего не будет. Ни в музыке, ни в жизни. Этой никчемной…

Опять меня затянуло! Интересно, эта трясина когда-нибудь отпустит? Не-ет, она здесь будет ве-ечно. Не трепыхайся, просто прими свою скорбную участь. Тебе все равно ничего не светит. А там, на дне вечных сомнений, хорошо, ничего не надо решать, не к чему стремиться, все равно это бесполезно. Тихая уютная серость навсегда. Даже делать ничего не надо. Просто перестань барахтаться и смирись с неизбежным. Иди на дно. Это очень легко. Не упрямься, малышка-глупышка. Что?! Не-ет! Только не Артур!

Почему же? Артур, думай про Артура. Как он тебя называл? «Малышка-глупышка»? Все так и есть. Надо быть полной дурой, чтобы угодить замуж за такого изверга! Надо быть слепой, чтобы выбрать парня только из-за того, что он внешне слегка напоминал… Ну, давай, признайся себе в этом хоть сейчас, глупышка! Кого-кого? Ах, Торика он напоминал. А что же ты к самому Торику не пошла? Стеснялась? Не верила в себя? Так все правильно! Потому что ты — полное ничтожество. Ты — ноль, деленный на бесконечность. И поделом тебе достался не Торик, а лишь злое зеркало, в котором он случайно отразился. Артур-душка, как он тебя провел! Такой обходительный, что ударился во все тяжкие, не зная брода, утонул в долгах так, что понадобилось продать мамину квартиру! Артур-прелесть, такой ласковый, что готов был защекотать ее до смерти, только бы она не чувствовала себя человеком. Стала жертвой, которая никуда не денется. Но я делась! Я смогла! Я ушла от него!

У меня теперь новая жизнь. У меня есть друзья! Мне хорошо с ними. Они поддержат меня и помогут! Они? Ха-ха. И кто же это? Стручок? Он спит и видит, как тобой попользоваться. Вика? Она тебя ненавидит, ведь это ты отняла у нее Торика. Инга? Она предала тебя, подставила, затянула в авантюру, надавив на твое самое больное место. Лиана? Что? «Сестра — это навсегда»? Не лги сама себе. Она всю жизнь тебя третировала, подставляла, унижала. А теперь и вовсе бросила! Укатила в свою Америку. И на тебя ей плевать! Кто еще? Гузель? Когда она тебе звонила в прошлый раз? Год назад? Два? Тамрико? Вышла замуж и сразу забыла тебя. Нет у тебя друзей и не будет. И даже Торик сгинул и никогда — слышишь? — никогда не вернется. Жизнь — впустую. Все — напрасно. Молчи и иди на дно. Как грустно, гнусно и нелепо. Нет, не может быть.

Есть же еще кто-нибудь. Ну хоть кто-ни… Мама? Мысль стрельнула больным зубом, и это на минутку выдернуло меня из трясины апатии… Лишь затем, чтобы тут же загнать еще глубже. Она ведь и правда была талантливой театральной актрисой. Люди восхищались ею, ходили на ее спектакли, дарили цветы. А потом все внезапно оборвалось. Как-то сразу все сложилось в девяносто втором: возраст подошел, перестройка эта дурацкая, и театры внезапно стали никому не нужны. Ее даже не то чтобы выгнали, просто перестали давать роли. Но для актрисы сцена — это и есть жизнь. Нет тебя на сцене — и жить незачем. Через два года я уже развелась с Артуром, будь он неладен, и вернулась домой, но было уже поздно. Мама успела крепко подружиться с бутылкой. А после того как Лиана покинула страну, я стала для мамы единственной и бессменной нянькой. Вот и сиди в этой грязи. Там тебе и место.

Леди-миледи, зачем тебе вообще жить? Зачем тебе такая жизнь, где ты — лишь никчемный придаток к обломкам человека? Если бы не Инга, скорее всего, я бы сломалась. И откуда она узнала? Ну да, она все знает и все может. Может помочь, подать руку помощи, а может растоптать и использовать в своих интересах. Нет у меня друзей в этой жизни, да и самой жизни, по сути… Кем ты станешь? Маленькая согбенная старушка, никому не нужная и неинтересная... Нет и не на…

Нет! Я не хочу туда! Стручок, вытащи меня отсюда! Боюсь, у меня сейчас даже не хватит сил представить себе стоп-кран. Как там? Ярко-желтый. Же-елты-ый, черт возьми, а не тускло-серый, как сейчас получается! Бесполезно. Даже эта мелочь теперь не по зубам. А время идет. Видно, и правда, проще утонуть и не рыпаться. Ей показалось или в ответ на эту мысль в небесных глубинах что-то на миг удовлетворенно блеснуло?

И вдруг все изменилось, будто я вынырнула на поверхность, а та забурлила, заискрилась, выгнулась и понеслась навстречу. Как? Почему? Неужели Олег услышал мои мысли? Может, он спасет меня?

Мембрана собственной души приняла меня чуть ли не с радостью. Вспышка всех чувств сразу и почти тут же блаженная серая муть. В ней нет ничего, но все равно я понимаю, что она переворачивается, блекнет, съеживается и… ура-ура, я выпадаю назад, в наш привычный мир. Слава богу, этот кошмар закончился! Жить! Как же мне нравится жить! Здесь есть люди. Я очень хочу к людям.

* * *

Зоя сдирает с себя шлем, суетливо выпутывается из сетки Фарадея, смотрит на встревоженное лицо Олега, который наклонился к ней, и первым, еще безотчетным движением хватает его за руку. Теперь оба они испуганы — Зою удивляет собственный порыв, а Стручок осознает, что неожиданно нарушил свое твердое обещание. Не по своей воле, но все же…

— Ну, ты как? — участливо спросил Олег, пытаясь скрыть смущение. — Надо было тебе больше времени оставить?

— Нет! — пересохшими губами прошептала Зоя. — Спасибо, что вытащил.

— О, я гляжу, они уже разговаривают! — Инга вышла из кухни в Викином фартуке, и это было так непривычно, что оба исследователя невольно улыбнулись. — Ну как там, в невидимом эфире между душами?

— Здрав… — попыталась ответить Зоя, но закашлялась.

Стручок, опомнившись, подал ей стакан воды, и она жадно выпила его до дна. Вторая попытка оказалась успешней:

— Здравствуйте, Инга. Я теперь тоже космонавтка, — Инга в ответ улыбнулась и кивнула. — Но другой души так и не достигла.

— Сорока минут не хватило, видимо. Рано я тебя вытащил?

— Нет. Я бы никуда не добралась. Во-первых, очень далеко. Не знаю, сколько еще часов надо туда добираться.

— Похоже, это не самая близкая из твоих ближайших душ, — пошутила Инга. — Ничего, первый блин — комом. Кстати, ребяты, хотите блинов? Я, конечно, давненько не практиковалась, но решила вас сегодня порадовать домашним, измученные вы мои.

— М-м… Я бы не отказался, — кротко улыбнулся Стручок.

— Дык, ясное же дело, Олежек! Она-то хоть спит, а ты тут сидишь, как на привязи, да переживаешь!

— Я… — слабо махнула рукой Зоя. — …уж точно не отдыхала. Там такой ужас… Лучше бы кошмар приснился.

— Так, Олега, давай-ка отпустим девушку. Может, у нее какие дела есть, пока мы с тобой на стол накроем. Может, ей надо в порядок себя привести. Давайте, шевелимся. За столом расскажешь свои страсти-мордасти.