Последний конвой. Часть 2

Глава 13 Стивен

Сон был короткий и яркий, как вспышка молнии в грозу. Стивен вздрогнул и проснулся, все еще пытаясь ухватить разумом ускользающие образы. Через секунду он сообразил, что сновидение улетучилось безвозвратно, не оставив в памяти абсолютно ничего.

Впрочем, ничего удивительного. День был тяжелым, устал неимоверно. Написание подробного рапорта вызвало шквал эмоций, заставив заново пережить все потери, неудачи и сомнения прошедших событий. Да еще это глупая тревога на пустом месте… Ничем, как глупостью, объяснить невозможно. При таких нагрузках в походе еще и тренировки устраивать. Эмиссар с Чекистом совсем долбанулись. Все ребята на нервах.

Он огляделся по сторонам и обнаружил, что уже давно находится в штабной не один. На раскладном стуле у ящика примостился политрук, придвинувшись почти вплотную к масляному светильнику, вдумчиво изучал рапорт.

Стивен попытался вскочить, но Чекист даже не увидел, а скорее почувствовал движение, повернулся, успокаивающим жестом ладони приказал оставаться на месте. Не дергайся мол, служивый, а не то весь лагерь перебудишь. Затем перевел взгляд на кривые строчки с пляшущими буквами и как ни в чем не бывало продолжил чтение.

— Вот теперь многое стало на свои места, — вполголоса произнес он через некоторое время, складывая исписанные листки в стопку. Затем не спеша убрал их в папку и, развернувшись к Стивену, продолжил, — теперь можно и поговорить. Слушай внимательно и не перебивай, когда говорю я. Если возникает вопрос, задавай потише. Слишком много чужих ушей отгорожено простым брезентом.

Стивен пожал плечами. Возникло четкое ощущение, что сейчас решается его судьба, если не жизнь. Он попытался что-то сказать, даже открыл было рот, но в последнюю секунду передумал, глубоко вдохнул и закрыл. Если политрук желает его допросить — это одно, а если поболтать по душам — совсем другое. Знаем мы эти разговорчики.

— Стучать я не умею и не буду, — решительно выговорил он вполголоса.

— Ты решил, что я собираюсь вербовать тебя в сексоты? — рассмеялся Гейман, — а ты себя недооцениваешь… Нет, Стивен, стукачей в конвое предостаточно. Тратить драгоценное время на вербовку еще одного я не собираюсь.

Стивен нахмурился, пытаясь разгадать причину внезапного интереса со стороны политрука к собственной персоне. Хочет поговорить? Можно поговорить, если приспичило. Но тогда пусть сам начинает. Инициатива за старшим по званию и возрасту. Субординация, мать ее…

Тем более, что сам Стивен как-то не особо горит желанием откровенничать по пустякам. Да что там кривить душой, если честно, у него вообще нет никакого желания болтать с Чекистом, ибо чревато. Можно ненароком брякнуть что-то не то, и считай, жил зря.

— Понимаю твои страхи и сомнения, — сказал Чекист. Улыбка на лице политрука выглядела непривычно, если не сказать зловеще. А посему, чтобы развеять их, предлагаю ознакомиться с парочкой очень интересных документов.

Гейман извлек из кармана сложенные вчетверо листки писчей бумаги, заполненные ровным мелким почерком, кажется, он называется каллиграфическим, развернул и протянул Стивену.

— Читай, — сказал он, перестав улыбаться, приказным тоном.

Стивен слегка повернул листок к свету, в штабной царил легкий полумрак, и принялся быстро водить глазами по строчкам. В первую секунду мозг отказался воспринимать прочитанное. Взгляд скользнул в самый конец документа. Подпись Эмиссара на месте. Рядом красовались еще две — Пауля и самого Чекиста.

Он еще раз медленно прочел:

…за проявленное мужество приказываю рядовому Стивену Л. Майеру присвоить внеочередное звание — сержант…

Стивен растерянно перевел взгляд на политрука и убедился, что тот опять улыбается.

Значит, расстреливать меня не будут.

— Сегодня на построении личного состава Эмиссар зачитает приказ перед строем, — предупредил Гейман, вновь став серьезным, — это не глупый розыгрыш, а свершившийся факт.

Неплохая карьера получается, за сутки перепрыгнул через звания рядового первого класса (прим. англ. Private First Class, PFC, OR-3) и капрала.

Стивен тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли прочь, положил прочитанный лист на ящик, изображающий стол, и с некоторым сомнением принялся за чтение следующего документа. Даже по внешнему виду он выглядел слегка внушительнее, чем первый — солиднее и весомее. Даже непонятно почему. Вроде и текста немного, и также слегка примят. Глаза быстро запрыгали по строчкам.

Содержание второго документа требовало его, Стивена, согласия, прежде чем вступить в законную силу.

Он несколько минут переваривал прочитанное, затем поднял взгляд на политрука.

— Ты же ведь хотел когда-то стать миротворцем? — проявил осведомленность Чекист, — я даю тебе шанс.

— У меня нет гражданства Метрополии, — уточнил Стивен.

— Ну, во-первых, — хмыкнул Гейман, — гражданство — дело наживное. Сегодня нет, а завтра… Да кто вообще знает, что будет завтра?

Он замялся, полез в карман и вытащил платок, повертел в руках и задумчиво сказал:

— А во-вторых, мне не нужен в экспедиции еще один простой миротворец. Эмиссар считает, что их и так слишком много.

Стивен совсем потерял нить рассуждений Чекиста и решил поступить наиболее дальновидно — деликатно промолчать в ответ. Тем более, политрук явно не нуждался в разговорчивом собеседнике. Сам все объяснит.

— Ты не желаешь прогуляться по свежему воздуху?

Вместо ответа Стивен покорно встал с лежанки.

— Тогда — за мной, — Гейман откинул брезент и пошел к выходу из блиндажа. Откинул стеганое ватное одеяло, закрывающее вход, поднялся по ступеням. Стивен постарался не отстать.

Солнце жарило вовсю, даже сквозь тент обжигало обнаженные участки тела. Почти не глядя под ноги, Стивен быстро поднялся по неровным ступенькам и нагнал политрука. Разговор продолжился.

— Ты знаешь, что это значит? — Гейман ткнул себя в нашивку на рукаве, — глаз в треугольнике.

— Так точно, — не задумываясь, ответил Стивен, — контрразведка.

— А чем, по-твоему, занимается контрразведка? — усмехнулся политрук с легкой долей сарказма.

— Пресечением диверсионной деятельности внешних и внутренних врагов Метрополии, — отчеканил Стивен вызубренную в учебке фразу.

— Наверное, мне нужно немного подробнее рассказать о нашей службе, — задумчиво произнес Гейман, все еще глядя на грязный носовой платок в собственных руках, — но, честное слово, сейчас на это у меня нет ни времени, ни желания. Поэтому объяснять буду очень кратко и только самое необходимое. Если нужны подробности — сколько угодно, но после завершения экспедиции. А пока пройдусь по вершкам.

Стивен старательно изобразил лицом интерес. Он всегда был паршивым актером, Чекист уже наверняка догадался, что единственное о чем он сейчас мечтает, это как можно быстрее оказаться на расстояние пушечного выстрела от политрука. А лучше — еще дальше.

— Тридцать с лишним лет назад, — начал лекцию Гейман, — когда только организовывалась СБМ (прим. Служба Безопасности Метрополии. англ. Metropolitan Security Service), основной исполнительной единицей были «миротворцы». Если рассмотреть функции аналогичных спецслужб в других странах и территориальных объединениях — это будет, по сути, самая обычная полиция, наделенная исполнительной властью для борьбы с преступностью, обеспечения правопорядка и общественной безопасности. Увы, очень скоро выяснилось, что спецслужба нежизнеспособна, тем более, что единого мира у нас так и не получилось…

Гейман оглянулся на Стивена:

— Ты ведь в курсе, что «миротворцев» в народе часто называют «фашистами»?

Стивен молча кивнул.

— А почему?

Стив пожал плечами, он слышал несколько равновероятных предположений, поэтому брякнул самую распространенную:

— Из-за цвета формы.

— Нет, — покачал головой Гейман, — дело не в этом. Цвет вторичен, и скорее всего, просто случайно совпал. А может быть, это был тонкий стеб от модельеров, разрабатывающих первые образцы единой униформы блюстителей порядка и сделавших ее похожей на форму штурмовиков СС. Впрочем, может быть и не случайно, кое-что общее все-таки есть. СС переводится с немецкого как «отряды охраны» (прим. SS, аббр. от нем. Schutzstaffel). С 1936 года в подчинение руководству СС постепенно перешли все полицейские и разведывательные службы гитлеровской Германии.

И все-таки дело не в этом. Слово «фашизм» произошло от «фасции», пучки вязовых или берёзовых прутьев, перетянутые красным шнуром или связанных ремнями. Более понятное тебе название — розги. Это был основной инструмент для телесных наказаний в Древнем Риме. Каждому должностному лицу в то время полагалось иметь определённое количество ликторов (прим. от лат. ligare — связывать. Лицо сопровождавшее представителя высшей администрации) с фасциями, обеспечивающих исполнение приговора. Поэтому нет ничего удивительного в том, что рабочий инструмент ликторов попал в геральдику в качестве символа власти.

Иногда пучок розог изображался вместе с воткнутым в середину топором или секирой. В случае вынесения смертного приговора ликторы также исполняли роль палачей. Герб подчеркивал право магистрата казнить и миловать своих подданных.

Фасции стали не только атрибутом власти магистратов, но и символом неизбежности наказания. Поэтому на протяжении всей истории человечества использовались на гербах различных организаций, исполняющих карательную функцию государства, — службы исполнения наказаний, полиции, нацгвардии и т.п. Также их можно было встретить на гербах городов и даже некоторых стран. Электорат никогда не должен забывать о том, что его жизнь целиком и полностью находится в руках им же избранной власти.

Методы работы СБМ требовали очень быстрого принятия решения на местах, пресечения правонарушений любым, иногда самым жестоким образом. Магистрат получил неограниченную власть, используя «миротворцев» в качестве ликторов. Но народ, в своей массе, оказался не готов к столь значительным переменам в жизни. Начался период бунтов, революций, вооружённых переворотов, стычек между Метрополией и альтернативными территориальными образованиями. Одним словом — период хаоса и анархии.

Метрополия стала не единственной страной, пережившей этот кошмар. Люди во всем мире сошли с ума одновременно. Аттракторами послужили события, повлиять на которые мы были не в состоянии. Хаос и анархия моментально распространились по всей планете.

Что нам оставалось? Любой ценой навести порядок! Огнем и мечом, дубинками и резиновыми пулями, водометами и огнестрелом. Тебе сложно понять, что чувствует человек, когда в одночасье рушится целый мир. Такой уютный, привычный, безопасный и благополучный.

Чекист смутился, кашлянул и продолжил:

— Очень быстро стало ясно, что универсальная спецслужба не отвечает изменившимся требованиям. СБМ была разделена на три части — на собственно «миротворцев», обеспечивающих охрану общественного правопорядка и выполняющих обыкновенные полицейские функции (прим. Peacemakers), на «драконов» (прим. Outside Protection Division) — службу, защищающую страну от внешний угроз, упрощенный аналог армии, и, наконец, «крысобоев» — контрразведку, занимающуюся не только поиском и ликвидацией шпионов и диверсантов, но и внутренними расследованиями в самой Службе Безопасности, преступлениями высших органов власти, экономическими преступлениями и многими другими сугубо специфическими задачами, например, такими, как информационная пропаганда, политический контроль руководящих органов власти, обеспечение безопасности Магистрата, координация развития социума и многое другое.

Мы более универсальная структура, чем известные ранее ЧК, НКВД, КГБ, СМЕРШ, ФБР, АНБ, DGSE, PSIA, MI6 и тому подобное. Но сути это не меняет. Наша основная задача — найти и покарать врагов Метрополии, где бы они не находились и за кого бы себя не выдавали.

— Лев Исаакович, — Стивен немного стушевался и с немалым трудом выговорил отчество политрука, — но при чем тут я? У вас же есть Чернецкий.

— Чернецкий, — нахмурился Гейман, — Чернецкий — прекрасный исполнитель, но совершенно безынициативный холуй. Была бы моя воля в выборе подчиненного… потом объясню, хотя это не просто.

Он махнул рукой и остановился.

— Не будем тратить зря время. Стивен, тебе придется сделать выбор прямо сейчас. Либо ты возвращаешься обратно к своим непосредственным обязанностям по охране конвоя, теперь уже в звании сержанта, либо подписываешь приказ о переводе под мое непосредственное командование. И тогда я, в свою очередь, ввожу тебя в курс дела и отвечаю на многочисленные вопросы.

Он поднял чуть повыше папку с рапортом Стивена, чуть взмахнул ею в воздухе.

— Я не знаю… — растерялся Стивен, — даже представить не мог…

— Хорошо, — решил немного изменить тактику Гейман, — принципиальных возражений нет?

— Нет, — покачал головой Стивен.

Политрук достал приказ, положил на капот ближайшего автомобиля, взял в руки карандаш.

— В таком случае вписываем слово — «временно». И еще добавляем фразу — «с испытательным сроком». Такая формулировка устроит?

— Я… — начал Стивен и запнулся.

— «Временно», — разъяснил Чекист, — означает, что ты сможешь вернуться обратно к своим «пострелушкам», как только выполнишь поставленную задачу. Даже менять знаки различия не нужно, оставайся и дальше «драконом», если тебе это так по душе. А фраза про испытательный срок нужна для того, чтобы ты не переживал, что не справишься. Ну не справишься, — значит не справишься. Будешь охранять конвой дальше. Никто не требует от тебя невозможного.

— Я… — Стивен зажмурился и произнес окончание фразы, — … согласен. С такими поправками — согласен.

— Ну вот и прекрасно, — Гейман немедленно подсунул приказ, — вот здесь. Подпись и расшифровка. Среднее имя полностью.

Стивен дрожащей рукой расписался на уже слегка помятом листе. Чекист тут же извлек из кармана еще один документ и, не дав толком прочитать, велел:

— Теперь — это.

Видя недоумевающий взгляд Стивена, пояснил:

— Договор о неразглашении. Подписывать обязательно! За нарушение — наказание по всей строгости закона.

— Это значит…?

— Расстрел, — холодно произнес политрук и в глазах сверкнул металлический блеск.

— Жестко… — проворчал Стивен, но закорючку подписи поставил без колебаний.

Гейман забрал оба приказа, сунул в папку с рапортом Стивена, вновь завязал тесемки и засунул ее под мышку.

— Ну вот, — сказал он с явным облегчением, — теперь, когда с формальностями покончено, пришло время прояснить некоторые непонятные и неприятные моменты, связанные с экспедицией и твоей ролью в ней.

Стивен поднял взгляд на политрука и снова многозначительно промолчал.

— Заявленная цель экспедиции — поставка в колонию генно-модифицированных семян, продуктов питания, оружия и боеприпасов — соответствует правде лишь частично. Наша основная задача — доставить артефакт, о котором ты уже в курсе, а также ученых, которых мы везем, на место археологических раскопок и обеспечить безопасное проведение чрезвычайно важного эксперимента.

Гейман поднял руку с растопыренными пальцами, предупреждая вопрос, который уже хотел сорваться с губ Стивена.

Не перебивай! В чем суть эксперимента знают только сами ученые. Даже мы с Эмиссаром посвящены в гостайну ненамного глубже тебя. Если выгорит, ученые обещают спасти остаток человечества от неизбежного вымирания. Ну а если нет, возвращаться будем налегке, каменюку назад не потащим, бросим за ненадобностью.

Стивен не выдержал и все-таки перебил:

— Артефакт — это тот самый камень с иероглифами, что мы нашли в кузове Иваныча?

— … рунами, — поправил Чекист, кивнув головой, — все верно. Он самый и есть.

Откуда взялся камешек и что из себя представляет, никто из ученых объяснить не может. Но это не самое важное, есть проблема и посерьезнее. Артефакт имеет ряд неприятных особенностей, одна из которых — неизвестное науке излучение, воздействующее на все биологические объекты. Излучение вызывает у подопытных головную боль, тошноту, головокружение, потерю координации, расстройство сна и аппетита, нарушение работы кишечника, беспричинный страх, панические атаки, фантомные боли, потерю сознания.

Длительное воздействие излучением вызывает диссоциативное расстройство идентичности, а в отдельных случаях — быстро прогрессирующую шизофрению. Способствует возникновению фобий или маний в различной стадии, стремительно развивающихся, вплоть до полного разрушения сознания, суицида или впадения в каталепсию. Может вызвать остановку сердца и кому. Но при этом результаты вскрытия не отражают полноты картины деструктивных процессов в организме.

— Ого! — не сдержался пораженный Стивен.

— Однако, — продолжил политрук, не обращая внимания на реплику Стива, — серия экспериментов показала, что не все подопытные так остро реагируют на присутствие артефакта. Примерно пять процентов населения вообще невосприимчивы к излучению, и около семи — десяти процентов, хоть и испытывают неприятное воздействие, могут переносить его в течении длительного срока без видимого вреда для здоровья. Поэтому в состав экспедиции отбирали только добровольцев, не подверженных воздействию излучением. Это резко отсеяло число возможных кандидатов на поездку, пришлось довольствоваться не самыми лучшими представителями рода человеческого.

В частности выяснилось, что абсолютно невосприимчивыми являются подопытные с умственной отсталостью и чрезвычайно низким уровнем интеллекта, небольшим расстройством психики, психо-эмоциональной заторможенностью, патологиями в развитии эмоционально-волевой сферы, неадекватным поведением и патологическими реакциями организма в ответ на раздражитель.

Стивен нахмурился.

— Я тоже?

— Что «тоже»? — не понял Гейман.

— Ну это… того, — Стивен покрутил пальцем у виска.

— Не обязательно, — покачал головой Чекист, — но если излучение на тебя не действует, значит, какие-то отклонения в психике все-таки есть. Впрочем, у эмигранта, родившегося и выросшего в гетто, их просто не может не быть. Согласен?

Стивен растерянно пожал плечами. Спорить желания не возникло.

— Запомни, Стив, здоровых людей нет, есть недообследованные.

Стивен сглотнул, поиграл желваками, затем с усилием расслабил мышцы лица.

— На остальных излучение оказывает влияние, — продолжил Чекист, — на кого-то сильнее, на кого-то слабее. Например, я, — вдруг усмехнулся Гейман, — слышу, как камень «поет». Тонкий, едва уловимый звук. Седьмая ступень диатонического звукоряда, нота — си. Возможно, — си-бемоль. У меня не идеальный слух, вот и на скрипке играть не умею…

Он искренне рассмеялся, но Стивен так и не понял, что же развеселило политрука.

— Объяснить что именно я слышу, — продолжил Гейман, — трудно. Это негромкий, но сводящий с ума писк. Он слышен все время, на одном и том же уровне громкости, независимо от расстояния до артефакта. Даже когда сплю, я его слышу сквозь сновидение. Изматывает! Хочется заткнуть уши и убежать куда глаза глядят, подальше в пустыню. Прочь! Куда угодно, лишь бы не слышать этот проклятый звук. Особенно когда знаешь, что убежать можно…

И лишь один раз, ненадолго, во время песчаной бури, писк исчез. Я почувствовал неладное, остановился на обочине, пропуская колонну, и внимательно вглядывался в проезжающие автомобили. «Русича», в кузове которого лежал артефакт, в конвое не оказалось. Дважды объехав колонну по кругу, я понял, что несколько машин потерялись.

Камень перестал «петь», значит, расстояние между мной и МАЗом Иваныча превысило три километра. Мы это выяснили практическим путем еще в Метрополии во время проведения экспериментов. Тогда я забил тревогу.

Политрук негромко откашлялся и спросил:

— Теперь ты понимаешь, почему я отправился вас искать в одиночку? Потому что никто другой потерявшиеся машины не нашёл бы. Они не чувствуют камень, а я его «слышу». Напарник в машине будет только отвлекать, не даст настроится на «волну».

— А мы фольгу размотали, — вдруг неожиданно для самого себя признался Стивен, — наверное, зря?

— Пока это не имеет большого значения. Но стоит нам приблизиться к любому населенному пункту на близкое расстояние, эффект может быть непредсказуем. Начиная от панического бегства местных и заканчивая необъяснимой агрессией, направленной на конвой и сопровождающих его лиц.

Вот поэтому Быков строит маршрут так, чтобы на пути не было поселений. Объехать стороной некоторые контрольные точки маршрута невозможно, нам попросту не хватит воды. Поэтому придется идти на риск. С первой точкой, Асуаном, нам пока повезло…

— Крокодилы… — дрогнувшим голосом начал Стивен и смолк.

— Как раз к этому я и веду. Животные и рептилии остро реагируют на присутствие артефакта. Инстинкт толкает их сбиваться в стаю. Именно в тот момент, когда ты проходил отбор, в часть доставили артефакт. Тогда еще никто из командования не знал, что на животных артефакт действует на очень большом удалении, несколько десятков километров. В результате камушек притянул к городу свору одичавших собак. И если бы не ваш небольшой отряд, вставший на пути обезумевших тварей, еще неизвестно, каковы могли быть последствия. Жертв среди мирного населения могло бы быть очень много.

— Значит, и ящерицы, и крокодилы… — произнес Стивен и осекся.

— Именно так! Никакой мистики, только голый рацио. Мы с Эмиссаром предполагаем, что где-то на пути следования колонны находилась ферма по выращиванию варанов на мясо. Удивляться тут особо нечему, человек всеядная и непривередливая тварь — жрет почти все. Вараны вполне съедобны, также как и другие рептилии — крокодилы, лягушки, змеи, черепахи, саламандры, тритоны. На любителя, естественно. Хотя в некоторых странах считаются деликатесом.

Мы решили так: взбудораженные излучением ящеры сломали изгородь, сбились в стаю, что нетипично для этого вида рептилий, и пошли на зов, сметая все препятствия на своем пути. Не думаю, что у разводчиков не было вооруженной охраны на ферме. Наверняка была, чтобы отгонять непрошеных гостей, желающих полакомиться, не заплатив за угощение. Не уверен, что хоть кто-то сумел выжить после массового побега «заключенных»…

— А что с ними будет? — не удержался от вопроса Стивен, — ведь мы же не всех перебили, часть укрылась в пустыне. Может, еще на кого-то нападут?

— Ничего хорошего, — отмахнулся Гейман, — как только артефакт удалится на достаточное расстояние, стая перестанет существовать. Разбредутся кто куда. В любом случае всех ждет гарантированная смерть от голода и перегрева. В пустыне для варанов нет пищи. Сначала перегрызутся между собой, каннибализм еще никто не отменял, выжившие особи рассредоточатся, чтобы сдохнуть в одиночестве.

— Крокодилы, — напомнил Стивен.

— Аналогично собакам и ящерицам, — пожал плечами Гейман, — какая разница? Почувствовали зов, пошли к источнику. Гораздо интереснее, почему именно ты всегда оказываешься на пути у сбрендивших тварей?

Стивен нахмурился, но вслух ничего не сказал. Он задавал самому себе этот вопрос неоднократно, но ответа так и не нашел.

— На людей излучение тоже действует, — продолжил Гейман, — и не только на состав конвоя. Побережье Каира в районе незапланированной высадки оказалось густо заселено. Уровень интеллекта местных бандитов далеко не на высоте, так что их поведение от животного отличается мало. Похватали автоматы, сбились в стаю и поперли неорганизованной толпой на пулеметы. На верную погибель!

— Поэтому у нас так много оружия с собой? — уточнил Стивен.

— В том числе и поэтому. Поведенческие реакции представителей различных социальных слоев населения, рас, вероисповедования и уровня развития интеллекта в ответ на излучение артефакта рассчитать трудно. Почти невозможно. Ученые предупреждали, что могут быть проблемы. Но насколько это все серьезно? Как повлияет длительное воздействие излучением на состав конвоя? Сколько люди смогут продержаться под непрерывным воздействием артефакта? Усталость накапливается, жара усиливается, паршивая жрачка и недостаток воды ослабляют организм. Значит, влияние поля становится сильнее. У кого-то рано или поздно сорвет крышу, и тогда начнется бунт. Особенно, если узнают истинную причину происходящих событий.

— Вот для чего «миротворцы» в экспедиции, — догадался Стивен, — на случай бунта.

— А он не за горами, — помрачнел Гейман, — разговорчики у цистерны — это одно, а общее недовольство — совсем другое. Любой конфликт имеет стадию созревания — психологическое напряжение. Когда оно достигнет наивысшей точки, любой прецендент сработает, как спичка, и тогда рванет так, что мало не покажется никому. Быков идеалист, он считает что ответственность дисциплинирует. Ставит общественное выше личного и навязывает эту точку зрения всему конвою. Поэтому так много болтовни о важности миссии во имя человечества. Попытка вложить ответственность в массы на уровне коллективного бессознательного.

А я не верю что эта фигня сработает. Люди в духовном развитии недалеко ушли от питекантропов, своя рубашка всегда ближе к телу, а сытый желудок важнее абстрактной идеи. Когда заканчивается питьевая вода, а в тени плюс пятьдесят по Цельсию, важность миссии для человечества не перевесит субъективного желания выжить. А значит, драка у цистерны неизбежна, как крах империализма.

И наша с тобой задача оказаться в точке максимального напряжения самыми первыми. И желательно с пулеметом в руках. Это серьезный аргумент против взбесившейся толпы под многодневным воздействием излучения. Уговоры и доводы тут не помогут. Толпой управляет не разум, а инстинкты. Бросятся, сомнут и раздавят, не посмотрев на звания и должности. Поэтому приходится все время быть начеку.

А если дойдет до сокращения численного состава экспедиции, чтобы выжившие смогли успешно завершить миссию? Как ты думаешь, сколько человек добровольно согласятся застрелиться ради блага человечества?

Стивен пожал плечами.

— А я тебе скажу, потому что знаю точно — никто! Слабые и недостаточно мотивированные вымерли еще тридцать лет назад. Выжившие в апокалипсис будут цепляться за жизнь и руками и зубами. И никакие морализаторства не убедят их покончить с собой ради призрачных целей абстрактного человечества. Тем более, ради пославшего их на смерть магистрата, ведь большинство вполне искренне считает, что экспедиция не более чем блажь верховного.

Чекист на секунду смолк, потом пробормотал вполголоса:

— Быков со мной не согласен. Он верит в нравственность человечества. Жизнь рассудит, кто из нас был прав.

— Я все равно не понимаю, — покачал головой Стивен, — какой от меня может быть прок для контрразведки?

Гейман улыбнулся и спросил:

— В шахматы умеешь играть?

— Да.

— Хорошо играешь?

Стивен задумался, хвастаться попусту не хотелось, но и врать не имело никакого смысла.

— Наверное.

— А я догадался, — коротко хохотнул политрук, — по зрачкам вычислил. Глаза — зеркало души. Нужно будет как-нибудь сыграть…

— Сыграем, — пожал плечами Стивен, — мне кажется, вы тоже неплохо играете.

— Неплохо? — ухмыльнулся Гейман, — когда-то имел первый юношеский.

Пауза затянулась.

— Я хочу поручить тебе провести расследование, — сказал Чекист.

— Расс… — Стивен понял, что потерял дар речи и на секунду смолк, — но я же не умею?

— Зато умею я, — отрезал Гейман, — вот только у меня на это совершенно нет времени. Поручить расследование Чернецкому я не могу, он туп, как баобаб.

— Как кто?

— Как что, — уточнил Чекист, не удержался и пояснил, — как дерево.

Немного помолчал и добавил:

— Это очень ответственное дело, поэтому рядовым «миротворцам» я тоже не могу доверить. Они не справятся. Это я знаю наверняка.

— А я?

— А ты — справишься. Я объясню, что нужно делать. Впрочем, тут и объяснять нечего. Нужно думать. Ты это умеешь…

Стивен опять хотел возразить, но запнулся на полуслове.

— Да-да, ты умеешь думать. Хотя об этом и сам не знаешь.

— А что я должен расследовать? — заинтересовался Стивен.

— Ты должен найти «крота».

— Хм… это животное такое?

— Резидента иностранной разведки, шпиона, тайного агента, предателя, диверсанта, засланного казачка, крота. Хватит синонимов?

— Я понял, — насупился Стивен, — обычный жаргонизм. Я его просто не знал раньше. В гетто не водились «кроты». «Крысы» были, стукачи…

— Теперь знаешь, — отмахнулся Гейман, — есть еще одна причина.

— Какая?

— Я могу по пальцам одной руки пересчитать всех, кому доверяю.

— И я вхожу в их число? — удивился Стивен.

— Именно так! Догадываешься почему?

Стивен кивнул.

— Я думал, что предателем был Ковтун…

— Времени до подъема совсем не осталось. Так что слушай и поменьше перебивай, история будет длинной.

Теперь Стивен уже не притворялся, что внимательно слушает.

— Артефакт разыскивали много лет на трех континентах и в семи часовых поясах. При самом строжайшем соблюдении государственной тайны общее число посвященных намного превысило две сотни человек. Поэтому мы, будучи реалистами, понимали какому риску подвергается экспедиция.

На той стороне, — Гейман многозначительно махнул папкой в сторону Юпитера, — камушком интересовались не меньше, а может быть, даже и больше нас. Поэтому состав экспедиции проверялся очень тщательно, на всех потенциальных кандидатов собирались подробные досье. И тем не менее, стопроцентно гарантировать отсутствие внедренных «спящих агентов» мы не смогли.

Авария на «Летящем» не была случайностью, мина была заложена внутри корабля. Расчет подрывника оказался филигранно точен: корабль не пошел ко дну, но потерял способность управляемого движения. Многократно удлинился маршрут, и еще шире распахнулось «окно возможностей» для перехвата конвоя и экспроприации груза.

А дальше неприятности пошли по нарастающей, отделить случайность от закономерных диверсий становится все сложнее и сложнее. Нападение туземцев на месте незапланированной высадки могло быть вызвано как действием излучения артефакта, так и переданным с борта корабля сигналом с координатами высадки. То же касается и нападения падальщиков. Даже расследовать нечего.

Несколько вышедших из строя автомобилей то ли вследствие диверсии, то ли от общей изношенности движков и сильного перегрева, в расчет не берем. Попытку угробить почти половину штурмовиков охраны конвоя, скинув КрАЗ в пропасть, Эмиссар признавать диверсией отказался. Ладно, проигнорируем их тоже. Что у нас еще?

Нападение ящериц. Излучение камня действует на животных на очень большом расстоянии. Вполне укладывается в общий список совпадений.

Но в то, что какой-то растяпа набирал воду и забыл закрыть кран автоцистерны, я не поверю, хоть ты меня убей. Снова виден точный расчет — питьевой воды до Асуана хватило в обрез. И все же Быков приказал остановить расследование, мол, разгильдяйство — это не злой умысел. Что же, пусть будет так. С начальством не спорят, но сделаем еще одну небольшую пометку в блокноте.

Не слишком ли много происшествий за пару дней пути? Как думаешь?

— Многовато, — согласился Стивен.

— Инцидент с заблудившимися во время пыльной бури автомобилями, один из которых вез драгоценный артефакт, для меня гарантированно не является случайностью. Слава богу, машины удалось найти и отбить у бандитов, но мое подсознание просто вопило — «так не бывает!» Слишком невероятное стечение обстоятельств.

— Ковтун, — произнес Стивен.

— Именно! Смерть Ковтуна я видел своими глазами. И слышал из его собственных уст об обещанном вознаграждении. Но Ковтун слишком глуп и труслив для того, чтобы быть резидентом. Ковтун — пешка, завербованная для выполнения простейшего действия. А мне нужен ферзь!

— Теперь я понял, — задумчиво произнес Стивен.

— Не поделишься умными мыслями?

— «Крот» не захотел рисковать и раскрывать себя раньше времени, поэтому подкупил Ковтуна перегнать автомобили боевикам. Если бы все прошло по плану, экспедиция потеряла бы всякий смысл, и резидент спокойно вернулся обратно в Метрополию.

— Верно! Что еще можешь сказать?

— У резидента есть рация для связи со своими и очень точные карты местности. Гораздо точнее, чем те, что у нас.

— Согласен, — не стал спорить Чекист, — ну вот откуда возьмутся в Метрополии свежие карты Африки? Тридцать с лишним лет назад в последний раз делались снимки мертвого континента. Они просто нам не были нужны. А потом стало слишком поздно, спутники давно покоятся на дне океана, фотографировать нечем.

— Я понимаю, — произнес Стивен.

— Нет, — со злостью помотал лысой головой Чекист, — ты ни черта не понимаешь! Метрополия владела десятью колониями за пределами материка. Это были наши люди, и мы несли за них ответственность. У нас была техника, у нас были ресурсы всего цивилизованного мира. На нас работали лучшие умы планеты. Чем все закончилось?

Да мы же просто предали все свои колонии. Эвакуировали меньше трех процентов населения. Бросили на произвол судьбы, потому что за тридцать лет техника износилась, ресурсы закончились, а ученые только разводят руками. Все плохо, и будет еще хуже. Деградация, регресс, вырождение. Неотвратимый коллапс цивилизации. Человечество оскотинилось всего за пару месяцев, а за тридцать лет растеряло все моральные принципы, выродилось напрочь. Декаданс в чистом виде.

Стивен невольно поежился.

— Мы считали себя властелинами мира. Господи, как же мы были наивны! Всего лишь небольшое по космическим меркам происшествие за много-много миллионов километров от Земли одним махом поставило человечество на грань вымирания. И мы не можем ему противопоставить ровным счетом ничего. Все пошло прахом. Вся многовековая история заканчивается здесь! Все наши достижения за века и тысячелетия не стоят и выеденного яйца. Само выживание вида под угрозой.

— И что же делать?

— Найти выродка, который хочет помешать нам добраться до точки назначения и поставить к стенке.

Неподалеку дневальный ударил молотком в подвешенный рельс.

— Мы с тобой, Стивен, лишь винтики в системе. Но выход из строя всего одной шестеренки в механизме приводит к полной остановке агрегата. Верховное руководство Метрополии доверило нам выполнение самого важного поручения за всю историю человечества. Как бы напыщенно это ни звучало, мы не имеем права допустить провал. Нужно разыскать и уничтожить резидента. Подумай о том, как его можно вывести на чистую воду.