Последний конвой. Часть 2

Глава 17 Стивен

УАЗик резко затормозил, Гейман призывно взмахнул рукой:

— Прыгай, Стивен!

Стив растерянно остановился.

— Прыгай, говорю, времени мало, — Чекист резко поменял тон на приказной и постучал по циферблату наручных часов, — через две минуты старт колонны.

Стивен решительно потянул на себя переднюю дверцу УАЗика.

За две минуты он не успеет дохромать до МАЗа Иваныча, так что выбора особо и нет, придется ехать под одной крышей с политруком. С другой стороны, хочешь не хочешь, а привыкать придется. Новая должность — новая жизнь по иным правилам.

— Я специально избавился от всех пассажиров, чтобы спокойно обсудить наши дальнейшие действия, — пояснил политрук, — время не терпит. Расследование необходимо провести в самые кратчайшие сроки, поэтому стоит согласовать все предпринимаемые шаги, чтобы не дублировать уже проведенные следственные мероприятия.

— Лев Исаакович, — Стивен все еще немного робел и спотыкался на сложно произносимом отчестве непосредственного начальника, — я все равно не понимаю…

— А тебе и не нужно ничего понимать, — отрезал политрук, — решение принято и озвучено. Осталось выполнить приказ и найти предателя. Ты как, внутренне готов? Настроение бодрое?

— Но как я это сделаю? — вяло запротестовал Стивен, — вы же обещали научить.

Политрук тяжело вздохнул и отвернулся.

— Стив, хватит комплексовать и менжеваться. Твои сомнения мне вполне понятны и даже оправданы, но времени на рефлексию у нас нет. И на обучение — его тоже нет. Совсем! А результаты нужны срочно. А еще точнее — вчера. Это понятно?

Стивен окончательно сник и обреченно кивнул головой. Затрещала рация, отдавая команду начала движения голосом Быкова. Колонна медленно двинулась с места, подняв тучи пыли.

Как там Мишка с Иванычем?

Он почувствовал легкий укор совести, что не предупредил попутчиков. Но теперь в любом случае уже слишком поздно дергаться. Да и не мог он «метнуться электровеником», потому как нога совсем не слушается.

— Вот и отлично!

Чекист выжал сцепление, со скрежетом воткнул вторую, вдавил педаль газа.

— Начнем с самого простого, — продолжил политрук, — у тебя есть какие-то собственные мысли? Сомнения? Подозрения? Попробуй размышлять вслух. Мне нужен взгляд на ситуацию со стороны максимально постороннего человека, не вовлеченного в ход расследования.

— Ну… — Стивен открыл рот и сразу запнулся на полуслове, — до тех пор пока вы не сказали, что в лагере есть шпион, у меня даже никаких подозрений не было.

— То есть, — глаза политрука стали жесткими и колючими, словно пустынный кактус, — череда происшествий, захлестнувших экспедицию с самого начала, тебе кажется нормальным естественным течением событий? И никаких сомнений?

— Нет, — запротестовал Стивен, — возможно, я немного неправильно выразился, но…

— Попробуй сказать иначе, — хмыкнул политрук, — точность формулировок приучает к строгости мышления.

Стивен несколько секунд молчал, глядя в окно, затем произнес:

— Происшествий действительно было слишком много, но это могло быть простым совпадением. Вы же сами мне объясняли про воздействие артефакта на сознание людей и животных. Вот под действием этого самого воздействия…

Стив запутался в словах и внезапно смолк.

— Взрыв на сухогрузе, — подсказал политрук.

— Мина, — равнодушно пожал плечами Стивен, — двадцать лет плавала в море, пока на нее не напоролся «Летящий». Маловероятно, но вполне возможно.

Чекист немедленно хмыкнул в ответ и возразил.

— Версию с миной придумал я. Чтобы не поднимать панику среди экипажа. Характер разрушений переборки однозначно говорит о том, что взрывчатка была заложена изнутри. Это — диверсия, а не случайность.

— И вы провели расследование?

— Естественно.

— И нашли виновного?

Политрук отрицательно помотал головой:

— В том-то и дело, что нет.

— Ага… — произнес Стивен и снова запнулся на полуслове. В голове, словно блестящая лента, сама собой разворачивалась очень длинная и сложная мысль. Ее еще нужно было поймать за хвост, осознать, разложить на составляющие и каждое ответвление проанализировать в отдельности. Но общая суть уже стала понятна.

Политрук заметил замешательство Стива и некоторое время молчал, стараясь не мешать тому думать. Он буквально сгорал от нетерпения, но старался, чтобы это не особенно бросалось в глаза.

Стивен откашлялся и попросил:

— Лев Исаакович, расскажите в двух словах.

— Хм… — теперь пришла очередь политрука задуматься, — чисто теоретически, по горячим следам я должен был проверить, кто имел возможность беспрепятственно проникнуть в трюм, не вызывая подозрений. Таковых лиц набралось бы немало, но почти все они из состава команды. Если помнишь, в грузовой трюм доступ пассажирам был запрещен.

Однако сразу после отправления сухогруза выяснилось, что нарушена балансировка судна. Груз пришлось перетасовывать, а выполнить задачу силами команды невозможно. Пришлось задействовать штурмовиков и водителей, таким образом, в трюме побывали почти все. Когда была заложена взрывчатка — неизвестно, а чтобы привести в действие взрыватель полно дистанционных способов. Так что это был тупик с самого начала.

Опять же чисто по академическим теориям ведения расследования, мне надлежало тщательно изучить место происшествия. Собрать улики, провести экспертизу остаточных следов взрывчатки, снять отпечатки пальцев и тому подобное. Сам понимаешь, все это было невозможно. Морская вода уничтожила почти все следы. Дактилоскопическая экспертиза собственными силами для меня неподъемная задача, экспертов-криминалистов в помощниках не числится.

Но кое-какие мысли у меня возникли, поэтому не откладывая в долгий ящик, я решил проверить запасы взрывчатых веществ экспедиции.

И не ошибся. Вскрылась недостача двух килограммов тротила, пропали детонаторы и средства для дистанционного подрыва заряда. Иными словами, бомба была изготовлена на месте, из нашего собственного материала. Повреждения контейнеров минимальны, диверсант точно знал где и что лежит, взял немного, тщательно скрыл следы взлома. Хорошо замаскировал, беглым взглядом почти не заметно.

Если бы я допросил с пристрастием хотя бы одного человека, наверняка пошли бы слухи по кораблю, и тогда резидент немедленно залег на дно. Пришлось делать вид, что мы ни о чем не догадались. Выводы и размышления я оставил при себе, не сообщив результаты расследования никому. Даже Эмиссару ничего не сказал.

— Так Быков не знает?

— Догадывается, конечно. О нарушенных пломбах на ящиках со взрывчаткой ему не могли не доложить. Если, конечно, кто-нибудь кроме меня заметил следы взлома.

— Это все? — уточнил Стивен.

— К сожалению — да.

— Понятно.

Мысли Стива закружились хороводом, постепенно выстраиваясь в какой-то непонятный, но удивительно знакомый узор.

— Твоя очередь, — хмыкнул политрук, — говори вслух, вижу по глазам — мозги кипят.

— Вслух, значит вслух — не стал возражать Стивен и почему-то замолчал. В машине повисла тишина, и прежде чем он заговорил вновь, прошло несколько минут.

— Я думаю, что резидент иностранной разведки находится среди командования экспедиции.

За окном величественно проплывал очередной бархан, в небе нещадно палило солнце, а рядом хохотал и фыркал контрразведчик.

Отсмеявшись, Лев Исаакович извлек из кармана грязный платок, вытер лысину и уточнил:

— Быков, Пауль, Шибарин, я, ну еще боцмана можно притянуть за уши к командованию. Все?

— Чернецкий, — добавил Стивен.

— Да, действительно, Чернецкий иногда присутствует на совещаниях.

Политрук перестал улыбаться.

— Ты это серьезно?

— Вполне серьезно, — твердо ответил Стивен, глядя прямо в глаза Чекисту.

— Мда… — поперхнулся политрук, — чувствую, что не зря назначил тебя Комиссаром. Действительно, незашоренный взгляд и полное отсутствие комплексов.

— Я могу объяснить.

— Да уж постарайся, будь любезен. Все-таки обидно самому попасть в число подозреваемых.

— Но это будет долго, — предупредил Стивен.

— А мы пока никуда не торопимся. Едем в колонне, общаемся, строим версии.

Политрук выделил слово «версии» интонацией, что не могло не ускользнуть от Стивена.

— Хорошо, — начал Стив, — постараюсь объяснить. Я не знаю, как правильно вести расследование и ничего не понимаю в юриспруденции. Я даже детективы читать не люблю — скучно. Поэтому мне сложно сформулировать собственные мысли правильно.

— Говори как есть, чего уж там, — махнул рукой политрук.

— Вот вы сказали, что производили отбор претендентов на участие в миссии. Не знаю как среди водителей, но у нас в части, чтобы попасть в состав охраны, нужно было пройти очень серьезные испытания.

— Верно, — кивнул головой Чекист, — я тщательно изучал личные дела, и физподготовка при этом не была основным критерием. Плюсуй к этому еще проверку на воздействие излучением артефакта. Так что, как минимум, нужно было соответствовать нескольким важным параметрам.

— Предположим, — Стивен и сам не заметил, как заговорил интонациями политрука, — что внедренный агент находится среди штурмовиков и хочет попасть в состав экспедиции…

— Я понял, к чему ты клонишь, — раздраженно перебил политрук, — да, признаю, шансов у него было бы немного. С водителями обстоит так же. И я даже скажу больше, на каком корабле мы поплывем не было решено до самого последнего момента. То есть затесаться в состав команды сухогруза или затеряться среди водил автобазы и ждать подходящего момента — не вариант. Вместо «Летящего» мы вполне могли выбрать «Кровавую Мэри» или «Джона Сильвера», а водителей так вообще набирали из разных городов чуть ли не произвольно.

— Вот… — задумчиво протянул Стивен, — теперь вторая проблема. Допустим, что резидент все же сумел как-то проникнуть в штат экспедиции. Как он будет осуществлять диверсии, ведь он же все время на виду?

— Продолжай, — нахмурился Чекист.

— На корабле штурмовиков распределили по каютам по пять — шесть человек. В каждом кубрике — старший, из числа сержантов. Свободное перемещение по палубе запрещено. Спускаться в грузовой трюм — категорически запрещено. Шляться по другим каютам без уважительной причины — запрещено. В камбуз на обед ходили чуть ли не строем. Гальюн — в конце коридора.

Личного времени минимум, а в служебное все время какие-то дела: то уборка, то построение, то инструктаж. Отсутствие одного из бойцов в течение пятнадцати минут не могло не вызвать вопросы у старшего. А тот непременно обязан доложить руководству. Чтобы прогуляться в трюм, вскрыть ящики, изготовить взрывчатку и заложить мину, нужна уйма времени.

— Не так уж и много, — отмахнулся политрук, — при наличии необходимых навыков это займет считанные минуты. Но продолжай, мне нравится ход твоих мыслей.

— После высадки часть штурмовиков распределили по экипажам, часть загрузили в бортовой КрАЗ.

— Да, понимаю, — снова нетерпеливо перебил политрук, — и снова вы все оказались на виду. А после того как Симонян угробил машину, вас вообще рассадили по одному — под присмотр экипажей машин.

— А экипажи под наш присмотр, — дополнил Стив, — это значит, что у резидента не было свободы действия. Он непрерывно находился под наблюдением посторонних — других штурмовиков, командиров, водителей.

— Да, признаю, — наморщил лоб политрук, — это сильно усложняет действия резидента, но не делает их полностью невозможными.

— С водителями все обстоит точно так же, только свободы у них побольше. И все-таки достать рацию и начать вести переговоры со своими хозяевами…

— Логика железная, — ухмыльнулся политрук, — а начальство по-твоему ходит где хочет и делает что хочет. Так?

— Ну, почти, — немного смутился Стивен.

— Это вся аргументация?

— Нет, — помотал головой Стив, — еще — личные вещи.

— А при чем тут вещи? — нахмурился Чекист.

Стивен замялся и выдал:

— Вы согласны, что у шпиона должны быть какие-то личные вещи? Ну как у Джеймса Бонда — стреляющая лазером авторучка, часы со встроенным огнеметом, пистолет с бесконечным запасом патронов и несколько противотанковых мин в виде зажигалок с монограммой.

Чекист рассмеялся в ответ.

— Это кино, Стив. Шпион сам по себе — оружие. Если ему понадобится автомат, он его добудет, обезоружив часового на палубе. А мину сварганит из подручных материалов, добытых из опломбированных ящиков экспедиции.

— И тем не менее, — снова вклинился в разговор Стив, — для связи со своими у резидента должна быть хотя бы примитивная рация. А учитывая расстояния в море и пустыне, не такая уж и маленькая, чтобы ее можно было спрятать в кармане форменных брюк.

Политрук вновь нахмурился в такт собственным мыслям, но перебивать Стивена не стал.

— И где ее можно спрятать?

— Среди груза, конечно!

— Резидент всегда должен иметь возможность быстрого доступа к средствам связи без вызывания подозрений. Штурмовик, регулярно прыгающий в кузов чужой машины, неизбежно привлечет внимание, а хранить рацию в автомобиле, к экипажу которого ты причислен, — еще опаснее. Ведь водители точно знают количество ящиков, состав груза и отвечают за целостность пломб. Лишний коробок в кузове — это палево. Мгновенно заметут.

— Ну и…

— У штурмовиков почти нет личных вещей кроме тех, что помещаются в карманах разгрузки. Личное оружие — есть, а вот коробка с личными вещами среди груза — нет.

Вопросы: что делать с рацией? как пронести на корабль? где хранить? как выходить на связь, не вызывая подозрений?

— Ну да, ну да, — задумчиво пробормотал политрук, — а еще, как регулярно подзаряжать аккумулятор? Это не за две минуты делается…

— А еще, — разошелся Стивен, — кроме водителей и штурмовиков в состав экспедиции входят и представители вспомогательных служб — автомеханики, завхоз, механик, сварщик, врач, повар.

— Еще «научники» и морячки с утонувшего корабля, — вставил свои пять копеек политрук.

— … и укаждого из них есть свой дополнительный груз, свобода передвижения и возможности для совершения диверсий.

Политрук снова рассмеялся и подмигнул:

— Рация есть в каждой машине, Стив. Правда уже не у всех работает, аккумуляторы дохлые, но тем не менее в наличии есть.

— И что это значит?

— А то и значит, что резиденту ничего не нужно было тащить на корабль, кроме несколько циферок в собственной голове. Достаточно знать частоту, — отрезал Чекист, — чтобы прервать дальнейшие разглагольствования и дождаться удобного момента, когда поблизости никого из экипажа нет. Например, во время приема пищи, отдыха, построения личного состава и т.д.

Стивен внезапно сник, первоначальный запал почти исчез.

— Мы с этой рацией ушли немного в сторону от темы, — напомнил политрук, — думаю, пора закругляться и сделать выводы.

— Выводы… — задумчиво пробормотал Стив, — выводы таковы, что весь состав экспедиции находится под взаимным и перекрестным вниманием друг друга.

Он замолчал, пытаясь вспомнить что-то важное.

— Кроме руководства, — закончил Стивен, так ничего и не вспомнив.

— Жена Цезаря вне подозрений, — пробормотал политрук вполголоса и надолго замолчал. Стивен тоже молча смотрел в окно на однообразный пейзаж. Прошло несколько минут, прежде чем заговорили вновь.

— Признаю, версия очень любопытная, и по-своему не лишена логики. Но всерьез рассматривать ее пока не будем.

— Почему? — искренне удивился Стив.

— Да все по той самой причине, — усмехнулся политрук, — что она не выдерживает никакой критики. Возьмем, например, меня и Эмиссара. Мы оба назначены Магистратом. Пауля и Шибарина подбирал лично Быков. Знает много лет и поручится за обоих вместе взятых и за каждого в отдельности. Чернецкий — это совсем несерьезно. Для резидента туповат.

— Или очень хорошо притворяется.

— Я знаю Чернецкого десять лет, и все это время он был идиотом. Будь моя воля, взял бы кого поумнее и порасторопнее. Но из шестнадцати человек на испытаниях излучением пятнадцать отсеялись. Только Чернецкий остался невосприимчив. Оно и понятно, мозгов нет, только кость.

— И все таки…

— Да согласен я, — отмахнулся политрук, — кое в чем ты, конечно, прав. У того же Шибарина гораздо больше свободы, чем у любого отдельно взятого штурмовика. Протащить на корабль компактную рацию, а затем спрятать ее среди груза, у него возможность, конечно, была. Но не было смысла, так как еще на этапе планирования операции он уже точно знал, что каждая машина будет оборудована средствами связи.

В отличие, например, от тебя, у него было и свободное время, для того, чтобы собрать и установить мину. Но это все пустые подозрения, а нужны проверенные факты и доказательства. А у нас их нет. Никаких! А без оных подозревать собственных командиров в предательстве — глупо и недальновидно.

Стивен промолчал, ожидая продолжения.

— Да, у врача есть несколько ящиков с медикаментами. Предлагаешь обыскать? Что мы там хотим обнаружить? Зажигалку со встроенным огнеметом?

— Нет, это я так… обобщил.

— Само собой, — продолжил Гейман, — механик, сварщик и автослесари имеют в своем распоряжении пару грузовиков с запчастями и расходниками. А как иначе? Вон мой УАЗик каждый день разваливается, иногда прямо на ходу. Думаешь, что среди инструмента, между баллонами с ацетиленом и запасными аккумуляторами мы найдем удостоверение шпиона и личный пистолет с монограммой президента США?

— Я не знаю, — возразил Стив, — просто высказал версию.

— А суть в том, что нужно обыскать не один автомобиль, а все. Весь конвой! И не факт, что мы найдем хоть что-нибудь подозрительное.

Стивен растерянно молчал.

— Вот, а теперь скажи мне, как это сделать, не поднимая шума?

Стивен молчал.

— Ты опять не знаешь, — констатировал политрук, — начнем обыски и допросы, спугнем резидента. Вот скинет он свою рацию «за борт», если, конечно, она у него вообще есть, и все… Как нам его прищучить? Как доказать, что он шпион и диверсант?

— Я не знаю, — едва слышно пробормотал Стивен.

— Или предположим, что мы нашли рацию. Пусть даже в коробке с лекарствами. Что предложишь делать? Лидию Андреевну допросить? А она скажет, что понятия не имеет, откуда взялся этот коробок с радиодеталями и как именно он попал в медикаменты. Подбросили! Что дальше делать прикажешь? Как доказать, что именно она — резидент?

— Я не знаю, — покачал головой Стивен.

— И потом, как экспедиция поедет дальше без врача? В Африке больниц нет. Заменить ее некем. И даже если ты сможешь доказать, что именно она передает сведения врагам, арестовать ее я не имею никакого права. На экспедиции тогда можно смело ставить крест. Скорее наоборот, я с нее пылинки сдувать буду…

— А что же тогда делать?

— Искать! Нам нужны твердые доказательства, например, задержать шпиона и предателя в момент передачи важных сведений или в момент совершения диверсии. Вот с этими доказательствами мы и пойдем к Быкову, а он вынесет решение, что делать с крысой. Прикажет расстрелять — шлепнем. Прикажет «простить и отпустить», значит, так и сделаем.

— Отпустим на все четыре стороны?

— Вот именно, Стив.

Стивен вновь замялся, затем произнес:

— Лев Исаакович, разрешите еще кое-какие соображения высказать?

— Валяй! — благодушно разрешил политрук, — для того и собрались.

— Я все время думаю об этом происшествии с потерявшимися машинами. И у меня что-то не стыкуется в голове…

— Продолжай.

— Как я понимаю, резидент сумел подкупить Ковтуна и передал ему подробные инструкции, где и когда покинуть колонну, и куда направляться…

Политрук задумчиво кивнул головой, но никак не прокомментировал высказанную мысль.

— А вот что было потом? Каким образом он ухитрился покинуть колонну незаметно? Ведь его напарник, Борман, вполне мог заметить, что свернули не туда. Но это ладно, Вадим не был слишком уж внимательным и ответственным человеком, скорее всего, беспробудно дрых на пассажирском сидении и все проспал. Но как быть с остальной колонной? Видимость была отвратительная, двигались друг за другом, фактически ориентируясь по габаритным огням. Следовательно, вся колонна должна была поехать следом.

Политрук внезапно оторвал взгляд от дороги.

— Ну вот, наконец-то начинаешь мыслить в правильном направлении. Однако я тебя разочарую, эту версию я тоже проверил. Видимость, действительно, была отвратительная, а оба фонаря прицепа МАЗа оказались разбиты.

— Может быть, позже, при перестрелке? — уточнил Стив.

— Нет, — помотал головой Чекист, — раньше. Я поговорил с Иванычем, он категорически заявляет, что фонари работали вплоть до остановки на заправку перед бурей. А когда тронулись в путь, оказалось, что «стопаки» не горят. Останавливать колонну из-за такой мелочи никто бы не позволил, вот он и махнул рукой — потом разберемся.

— А кто ехал вслед за Иванычем?

— После нападения ящериц я распорядился присматривать за МАЗом, поэтому вслед за Иванычем в колонне ехал «Тайфун».

— А в кабине?

— Пауль и Шибарин, конечно. Еще кто-то из ваших дежурил у пулемета, не помню фамилию, и пара — тройка штурмовиков свободной смены в салоне. Броневик почти всегда полон под завязку с тех пор, как КрАЗ угробили.

— Ну вот…

— А что вот? Хочешь сказать, что это подтверждает твои слова о виновности кого-то из командиров?

— Это не я сказал, это факты так говорят.

— Твои факты к делу не пришьешь. И потом, это ни разу не факты, а всего лишь подозрения. Сбиться с пути и заблудиться во время песчаной бури не преступление, а проступок, досадная оплошность, стоившая жизни нескольким членам экспедиции. Если мы с этим пойдем к Быкову, он нас и слушать не станет. Подозревать мы можем кого угодно, но нам нужны улики и доказательства преступной деятельности подозреваемого, а не наши домыслы и умозаключения.

— Так а что же делать тогда?

— Думать! Включать голову на полную мощность. Думать все время. Непрерывно! Не расслабляться ни на минуту. Не важно, чем ты занимаешься — ешь, спишь, идешь по дороге или стоишь в строю на вечернем разводе — ты не должен прекращать анализировать информацию.

Стивен кивнул:

— Я понял.

— Ну если понял, то начинаем работать! Память хорошая? Запоминай! Если не очень — записывай.

— Я запомню!

— Первое, тебе нужно составить список всех происшествий, начиная с самого первого дня экспедиции. Не важно, подозрительные они или нет. Пункт второй. Составь список потенциально возможных диверсий. Проанализируй, в чем наибольшая уязвимость конвоя? Чем нам может навредить резидент?

— Вы считаете…

— Думай, как враг. Что он может предпринять, чтобы уничтожить или задержать экспедицию?

— Я понял.

— Вот и прекрасно. Двигаемся дальше. Пункт третий.Сравнить список под номером один и под номером два.

— Да, — согласно кивнул Стивен, — это я уже и сам догадался.

Гейман усмехнулся и продолжил:

— Хватит пока? Или еще?

— Давайте еще, у меня хорошая память.

— Пойдешь на перевязку, попроси у Лидии Андреевны список личного состава с пометками, кто и чем болеет, с какими симптомами обращались за помощью. Особенно обрати внимание на подозрительные диагнозы — пищевые отравления, интоксикации, аллергические реакции, инфекции и т.п. Одним словом, все что может вызвать даже малейшие подозрения.

— Пункт номер пять, — Гейман не собирался останавливаться, — сбегай к механикам и возьми у них список всех транспортных средств конвоя, все зафиксированные поломки с самого начала экспедиции, а также полный список оставшихся запчастей. Мой уже устарел. Если начнут возмущаться, скажи, я послал. Пусть ревизию делают. И соответственно дальше — пункт шестой, требуется самый глубокий анализ: какие из транспортных средств могут быть выведены из строя в самое ближайшее время, чтобы нанести максимально возможный вред экспедиции? Тут придется подумать, состояние машин принимать в расчет или нет. Пункт седьмой…

— Сравнить между собой пункты пять и шесть… — быстро вставил Стивен, — если кто-то выводит машины из строя целенаправленно, он делает это строго в соответствии с планом.

— Пока хватит, — задумчиво процедил политрук, — срок исполнения сутки.

Стивен ошарашено поднял взгляд на Чекиста.

— Сможешь выполнить быстрее, значит доложишь о выполнении раньше. Работай, комиссар!

Стив сглотнул внезапно ставшую горькой слюну.

— Я не успею.

— Постарайся, — отрезал политрук, — сиди и думай. Если память хорошая, большую часть работы можно сделать в уме.