Последний конвой. Часть 2

Глава 20 Михаил

Иваныч нахмурился и, обернувшись, сказал:

— Только держись там за что-нибудь покрепче, а то неровен час…

Опять старик перегибает палку.

— Да знаю я, — небрежно отмахнулся Михаил.

Как можно свалиться с крыши «Русича»? Она огромная, как футбольное поле, и по бокам выступающие вверх поручни приварены. И еще один, спереди, над самым лобовым стеклом. Так что, если у тебя руки не связаны за спиной, упасть с крыши тягача просто невозможно.

Михаил выбрался в окно, нащупал трубу, ухватился за нее и, подтянувшись, ловко запрыгнул на крышу. Выбрал местечко поудобнее, уселся, вооружился биноклем.

Сначала он не увидел ничего, сколько ни крутил окуляры, изображение не желало становиться резким. Нужен был хоть какой-нибудь источник света, чтобы настроить прибор. Он развернулся в другую сторону и сфокусировал линзы на яркий свет прожекторов конвоя, а затем медленно повел в сторону, стараясь не трогать колесико настройки. Бинокль мгновенно ослеп.

Плюнув на оптику, Мишка стал вглядываться в полумрак до рези в глазах. Несколько минут он привыкал к темноте, но вскоре мгла отступила. Очень далеко, на самом пределе зрения, обрисовался едва различимый контур прицепа. На всякий случай засек направление по звездам — три маленьких рядышком треугольником — снова поднес к глазам бинокль. В этот раз повезло — оптика, нацеленная точно в нужное место, выхватила из темноты одиноко стоявший в воде фургон.

Ну вот и все. Нашел! Не так уж и сложно оказалось.

Мишка прокричал Иванычу направление на стандартном сленге:

— Прямо на десять часов.

Нужно мысленно представить себе циферблат часов, и при этом стрелка, указывающая на цифру десять будет указателем направления движения. А чуть позже он подкорректирует маршрут, потому что из кабины ни черта не видно, да и зрение Иваныча в последнее время все чаще подводить стало.

МАЗ трубно взревел и покатил вперед, обдав Михаила едким дизельным выхлопом так, что аж глаза заслезились. Словно могучий ледокол, «Русич» рассекал водную гладь озера, оставляя после себя два мощных буруна и целый водопад брызг. И все это под невыносимо огромным куполом ночного неба, расцвеченном миллионами далеких звезд, среди которых ослепительно ярко сиял Юпитер, склонившийся к самому горизонту. Просто неописуемая красотища!

Михаил сидел на крыше, наслаждался поездкой и сначала даже не понял, что произошло; внезапно под ним не оказалось твердой поверхности, словно невидимый великан сильным рывком могучих рук выдернул из под него опору. В следующую секунду Мишка осознал, что летит вперед, словно птица. Он испугано посмотрел вниз, стараясь понять что произошло и куда же делась крыша тягача? Крыша оставалась на месте, просто теперь она находилась под углом к водной поверхности.

Кажется, МАЗ провалился передними колесами в очень глубокую яму, морда тягача резко ушла вниз, поэтому крыша стала похожа на детскую горку, а его тело по инерции полетело вперед.

Он отчаянно взмахнул руками, пытаясь ухватится за поручни, но не смог дотянуться. И с каждым мгновением они удалялись — сила инерции. По ушам ударил женский крик, словно последний штрих художника, завершившего писать картину мира.

Что же она так вопит?

Словно кошка, стремящаяся встать на лапы, Михаил развернулся в воздухе и, уже пролетая мимо лобового стекла, успел разглядеть Иваныча, с изумленным выражением лица наблюдавшего за Мишкиными кульбитами.

В последнюю секунду он все-таки вывернулся и ухватился за поручень в передней части крыши и остановил этот безумный полет. Рывок был страшен, Михаил даже засомневался на секунду — не оторвутся ли руки? Но нет, выдержали, только позвоночник хрустнул и взвыл от боли. А в следующий миг тело Мишки с размаху ударилось о лобовое стекло. От боли в плечах, разбитых губах и коленях кисти едва не разжались, лишь каким-то невероятным усилием воли он взял над ними верх, заставил сжаться на поручнях еще сильнее. Целый водопад брызг обрушился сверху, разом намочил одежду, отрезвил, вернул к действительности. Тошнотворно замедленное течение времени рывком ускорилось до нормального, и внезапно пришло понимание.

Если сейчас тягач перевернется, меня раздавит.

Грузовик быстро погружался, уровень воды уже почти добрался до Мишкиных ступней. Мозг заработал с лихорадочной быстротой, выстраивая схему спасения. Уцепившись за поручень, что есть мочи, Мишка подтянул ноги к трубе и зацепился за нее, повиснув над самой поверхностью воды, кабина уже наполовину погрузилась в болотную жижу.

Все-таки Иваныч успел среагировать, ударил по тормозам, выжал ручник. Движок не залило, это значит, мы легко выберемся. Лишь бы яма не оказалась слишком глубока, тягач может сползти с края под собственным весом.

Он засунул ступню за трубу еще дальше и, удерживаясь одной рукой, потянулся, нащупал продольный поручень, ухватился за него и подтянулся. Крыша оказалась под большим углом к горизонту, но все же он рискнул и наступил на скользкую и мокрую поверхность, широко расставив ноги. Осторожно ступая, поднялся до середины покатой крыши, балансируя, встал на колени, ухватился руками за острый край железного листа и, свесившись, заглянул в боковое окно.

Лидия Андреевна все еще кричала, но теперь это был не крик ужаса, а скорее, вопль отчаяния.

Что же она так громко кричит? Ну провалились, бывает. «Русич» и не из таких передряг выбирался, подумаешь, морда наполовину в воду ушла.

— … только не касайтесь воды, — вопила врачиха, — они прыгают, понимаете? Лезьте выше. Еще выше! Скорее! Вода прибывает.

Михаил ничего не понял из сказанного. Кровь прилила к голове, от избытка адреналина начало пульсировать в висках. Он вернулся обратно в вертикальное положение, вцепившись в поручень, перекинул ноги вниз, нащупал край площадки и спрыгнул на нее. Облегченно выдохнул, расслабился. Руки все равно дрожали, но это ерунда, струхнул немного. Бывает.

А ведь старик перед уходом напомнил, что на крыше держаться нужно, как будто жопой чувствовал неприятности.

Михаил попытался собрать в кучу разлетевшиеся мысли, но это оказалось не просто.

Что-то здесь не так…

Почему Лидия Андреевна вопит, как раненый носорог?

Ответа нет, только вопросы кружатся, словно рой противных насекомых в голове.

Почему всем строго-настрого запретили покидать кабины во время форсирования озера? Зачем несколько человек одели в ОЗК? Подумаешь, искупаются лишний раз. Нет, тут что-то не то.

Самый главный вопрос — а почему нельзя касаться воды?

Снова заглянул в окно и обомлел от увиденного. Часть кабины уже была заполнена грязной болотной жижей. Петр Иванович, словно канатоходец, балансировал между спинкой сиденья и рулевым колесом. Его одежда частично намокла, видимо, старику быстро выбраться из-под рулевого колеса оказалось не под силу. Стивену проще, тот вскочил на сиденье, ухватился руками за скобы и перепрыгнул на ступени турели. Врачиха и ее пациент раскорячились на заднем сиденье и «спалке», удерживаясь в неудобном положении.

Петр Иванович уцепился руками за открытое окно, устроился поудобнее на своем не самом удобном насесте, а затем сказал абсолютно спокойным, равнодушным и даже каким-то непринужденным голосом:

— У нас все в порядке. Машина не погружается. Все живы и здоровы. Не нужно паниковать без нужды.

Он медленно обвел пассажиров пристальным взглядом, увидев физиономию Михаила в окне, уточнил:

— С тобой все в порядке?

Мишка старательно закивал головой.

— Намок?

— Ага, брызгами окатило немного. Да не страшно, даже наоборот, приятно. Надоела жара!

— А как там наш «космонавт» себя чувствует?

А ведь и правда, совсем недавно на ступеньках со стороны пассажира сидел морячок в ОЗК-костюме. Интересно, он не свалился?

— Я сейчас. Я быстро!

— Только осторожнее там, — закричал вдогонку Иваныч, — сам не свались.

Мишка снова запрыгнул наверх, пулей пересек кабину по диагонали, обходя турель, свесился вниз с другой стороны.

Космонавта на ступеньках не оказалось.

— Черт, а куда он делся? Видимо, все-таки свалился в воду. Наверное, тоже не держался за поручень.

Мишка вскочил на ноги, осмотрелся по сторонам. Никто не барахтается поблизости? Вроде не видно. Стоять на наклонной крыше оказалось неудобно, ноги так и норовили соскользнуть по влажному металлу. Мощный прожектор, еще недавно рассекавший ночную мглу, теперь светил вниз, ярким белым пятном высветив взбаламученный ил в глубине озера. Боковые фонари выхватывали из темноты только пару метров пространства вокруг кабины, все остальное словно за стеной скрывалось в кромешной мгле. Юпитер светил ярко, но почти ничего не освещал.

Почему нельзя касаться воды? Это опасно?

Космонавта не нашлось и спереди. Михаил обошёл всю машину по кругу, заглянул со всех сторон, но «космонавта» так и не увидел. Это было странно. Не мог же он утонуть? Тут же воды по колено. Да и плавать наверняка умеет — морячок же! Профессия обязывает.

Мишка вернулся обратно, вновь заглянул в заднее окно, свесившись вниз головой.

— Нашел? — с надеждой спросил Иваныч.

— Не-а, — покачал лохматой башкой Михаил, — не видно.

— Неужели утоп? — озаботился Иваныч.

Мишка пожал плечами, но вовремя спохватился, что Иваныч не увидел его жест.

— Нужен фонарик, я спущусь и проверю. В бардачке лежал. Намок, наверное.

— Нет, — словно кобра взвилась врачиха, — не ходи туда. Ни в коем случае!

Мишка удивленно посмотрел на нее.

— Почему?

— У него защитный костюм. Не панацея, но все-таки есть надежда, что не сразу прокусят.

— Кто прокусит? Рыбы? Эти, как их… — Мишка на секунду замялся, вспоминая нужное слово, — пираньи?

Об этих небольших рыбешках, способных обглодать корову за считанные минуты, он слышал. Кто такая «корова» он тоже знал, проходили в школе. Хотя своими глазами видеть не приходилось, только по картинкам в книжках и на видео.

— Нет, — покачала головой врачиха, — не рыбы. Черви!

Час от часу не легче. Значит — черви.

Михаил качнул головой озадаченно.

Разве черви могут быть опасны для человека? Они же маленькие и безобидные. Как они могут прыгать? Прыгать, нападать и… что потом? Кусать? Так у них же зубов нет.

— Лидия Андреевна, — перебил Иваныч, — будет лучше, если вы нам все спокойно расскажете.

— Рассказать? — осеклась Лидия, — да можно и рассказать. Я подписку молчать как рыба об лед никому не давала.

— Ну так расскажите, — усмехнулся Иваныч, — зря, что ли вы старика загнали под самый потолок кабины и заставляете, словно петуха на насесте, битый час торчать в неудобной позе?

Врачиха глубоко вздохнула и принялась рассказывать, — о крокодилах, червях, вскрытии и застреленном Чекистом «миротворце». Когда она закончила, все подавлено молчали еще несколько минут, переваривая услышанное.

— Мда… — протянул Иваныч, — и почему я не удивлен?

Кажется, такие вопросы называют риторическими.

— И что теперь делать? — растерянно спросил Михаил.

Иваныч едва заметно усмехнулся:

— Вот что, Мишка, раз уж ты все равно на улице, сбегай-ка за горючкой. Тащи сюда канистру.

Лидия Андреевна удивленно обернулась к старику, округлив глаза

— Я сейчас. Я быстро.

Мишка метнулся в заднюю часть грузовика, запрыгнул на запаску за кабиной, открутил привязанную алюминиевой проволокой канистру с солярой — неприкосновенный запас на всякий случай. Канистра оказалась тяжеленной, тащить ее было неудобно, но он справился. Не впервой. Осторожно спустил на площадку, потом спрыгнул сам, поволок к окну.

— А ты, Стивен, — спокойно продолжил Иваныч, — пошукай со своей стороны под сидухой. Там где-то мои старые резиновые сапоги лежат. Нашел? Давай-ка их сюды!

Старик немедленно принялся расшнуровывать ботинки.

Лидия Андреевна засомневалась:

— Петр Иванович, вам же воды по пояс, сапоги не спасут.

Иваныч только улыбнулся в ответ.

— Стив, подсоби-ка Мишке. Тяжело пацану.

Стивен мгновенно сообразил, что от него требуется, перехватил поданную в окно канистру, затащил в кабину, пристроил на полу в уголочке.

— И что дальше?

— Лей соляру на пол!

— Зачем?

— Да ты лей, не спрашивай. Немножко оставь на донышке, литра три — четыре, а остальное смело выливай прямо под ноги.

Лидия Андреевна вскинула голову:

— Петр Иванович, вы думаете поможет?

Иваныч уверенно кивнул.

— Еще как поможет, — усмехнулся он, — червяки это или пиявки, мне неведомо. Но что те, что другие, наверняка подохнут, это и к бабке не ходи.

— Ну да, в смеси воды с углеводородами в такой концентрации выжить будет не просто, — задумчиво пробормотала Лидия.

Стивен решительно откинул крышку, поднял повыше и наклонил канистру. В нос ударил едкий запах соляры.

— Задохнемся мы тут, — брезгливо отвернулась врачиха.

— А все лучше, чем быть заживо съеденными червяками, — усмехнулся Иваныч.

Когда в канистре осталось совсем немного содержимого, Стивен опять захлопнул крышку, поднял вопросительный взгляд на Иваныча.

— А теперь мой выход! — торжественно изрек старик, опустил одну ногу, старательно помешал болотную жижу с радужной пленкой от пролитого топлива, соскользнул со своего «насеста», погрузившись в воду почти по пояс. Забрался на сиденье, нащупал под водой педали и рычаги управления, выжал сцепление и поддал газку. МАЗ зарычал, выбросил едкий клуб дыма, дернулся и медленно пополз задним ходом, вновь принимая вертикальное положение. Иваныч немедленно тронул ручку на двери, и вода устремилась обратно, поспешно покидая кабину. Прожектор вновь стал светить вперед, чернота перед ветровым стеклом отступила.

— Ну вот и все, — торжественно провозгласил Иваныч через пару минут, — вода сошла. Стив, дружище, подай канистру. Давай на всякий случай побрызгаем еще, вдруг какая тварь не сдохла, а притаилась в уголке.

Он уверенно взял из рук штурмовика канистру и старательно полил мокрый пол, стараясь плескать как можно дальше под приборную доску. Вонь солярки в кабине стала невыносимой.

— Глаза режет, — пожаловалась Лидия Андреевна, откройте обе двери, что ли… Пусть хоть немного проветрится. Задохнемся!

Стивен перепрыгнул на свое сиденье, открыл дверцу настежь, выглянул наружу, сделал пару глубоких вдохов, обернулся. Лидия Андреевна попыталась высунуться в окно, но так ловко, как у Мишки у нее не вышло. Только Василий оставался спокоен и даже слегка флегматичен. Подумаешь, соляркой воняет. Видимо, ему, так же как и Мишке, запах горючего нравился.

Иваныч дотянулся, откинул крышку бардачка, выгреб грязь и болотную жижу, выкопал старый фонарик. Откинул крышку, старательно вылил воду, затем передал Стивену.

— Разбери, вытащи батарейки, пусть просохнет. Может, заработает, — с сомнением в голосе произнес он.

Легкий ветерок принес небольшое облегчение, выветрил большую часть неприятного запаха, Лидия Андреевна перестала морщиться и вернулась обратно на спалку.

— Мишка, — продолжал раздавать команды Иваныч, — прыгай опять наверх и покрути фару. Нужно отыскать морячка и посмотреть, что с ним?

— Я сейчас.

Мишка в третий раз забрался на все еще мокрую крышу, подскочил к прожектору и попытался сдвинуть его с места. Не вышло! Прикручено оказалось крепко, а инструменты остались в прицепе. Чертыхнувшись, вцепился обоими руками, что есть силы надавил, обжегся, коснувшись нагретого корпуса, но сдвинул с места и повернул влево, насколько получилось. В поле зрения ничего подозрительного не попалось. Передохнув секундочку, Михаил довернул прожектор вправо, и яркий луч выхватил серо-зеленый бесформенный ком на поверхности водной глади, метрах в десяти от грузовика.

— Вижу, — крикнул из кабины Иваныч, — держись!

Мишка ухватился за поручень, и МАЗ вновь потревожил поверхность озера, взбаламутил ил и, разбрасывая брызги, «поплыл» в сторону прорезиненного куска ткани. Поравнявшись, тягач остановился, скрипнул тормозами и в очередной раз обдал Мишку гарью.

Дополнительной команды не потребовалось, Михаил перебрался на правую сторону, спрыгнул на площадку. Дотянуться до морячка не получилось — слишком далеко. Он уверенно шагнул на ступеньку, ухватился за мокрое крыло и, свесившись почти до самой воды, дотянулся до лежащего ничком «космонавта», уцепился за край защитного плаща, потянул на себя. Тело перевернулось, и Мишка увидел неестественно вздутое багрово-синее перекошенное лицо мертвеца.

Он испуганно отшатнулся — зрелище не из приятных. В том, что морячок мертв, не было никаких сомнений. Поражало другое, труп выглядел так, словно пролежал в озере очень и очень долго, как минимум несколько дней. Впрочем, если честно, Мишке никогда раньше не приходилось видеть утопленников. И тем не менее, за каких-то десять минут в воде тело не может так сильно измениться. Или может?

Неужели черви успели изуродовать?

Подавленный, Мишка вернулся обратно на площадку, заглянул в окно к Иванычу:

— Дядя Петя, он мертв.

Иваныч с подозрением уставился на Мишку.

— А ты чего побледнел, как будто призрака увидел?

Мишка неожиданно шмыгнул носом.

— Выглядит так, словно неделю в воде лежит.

Иваныч нахмурился.

— Отсюда прицеп видишь?

— Да, — обрадованно закивал головой Мишка, вытянул руку, указывая направление.

— Стой прямо тут, держись крепче, будешь направлять.

МАЗ громко взрыкнул и не спеша двинулся вперед, разрывая темноту ночи.