Потапыч: Земля Обетованная

23. Ожидаемые и не очень неприятности

Несмотря на то, что стражники на меня с воплями «держи-хватай мешавшего нам заниматься противоправной деятельностью Потапыча» не орали, расслабляться я не собирался. И сам исправно зыркал вокруг (и приглядывал за телегой, само собой), да и Динька сверху мотыляла, оглядывая округу. Но до порта никаких неприятностей не было. Не было их и в порту: я до них просто не доехал, проверяя Динькой.

Зрелище ни хрена не радовало, хотя было не настолько хреновым, как могло бы быть. А именно, наш буксир как был запаркован в порту, так и был запаркован. Правда, внутри и на палубе никого не было. А на мостках торчала четвёрка стражи со скучающими мордами, явно охраняя моё имущество. И есть у меня подозрения, что охраняют эти типы буксир не от несознательных элементов, пока команда предаётся культурному отдыху. При этом, кровищщи на буксире не было, как и эманаций недавних смертей, такое Динька прекрасно чуяла.

А значит, надо найти экипаж. То, что их перебили — крайне маловероятно, стал я вспоминать законы Рико. Да и отсутствие боя-смертей на корабле — тоже фактор, этому противоречащий. В тюряге… возможно, но маловероятно. Как моя «собственность» водоплавающие не значатся, но при каких-то претензиях подобного толка привратная стража бы и мне претензии предъявляла, а не изумлялась изяществом и роскошью моего портмоне. Ну а что ВЕСЬ экипаж, поголовно, накосячил на каталажку — просто из разряда фантастики, учитывая мягкое к приезжим законодательство.

Вот только где эти бездельники могут ошиваться… О, понял! Они ошиваются в близлежащем кабаке, с вероятностью в девяносто процентов. Девять — на каталажку, но туда я направлюсь если в кабаке не найду. Да и если их не будет в питейно-гостиничном заведении, там точно будет информация. Ну и процент остаётся на то, что их всё-таки перебили. И… да, каталажка выходит восемь: ещё процент на то, что эти деятели получили какое-то (ума не приложу — какое) завлекательное предложение и просто свалили. Вроде бы и бред, но то, что мне не прилетело никакого послания о творящемся в Рико бардаке — делает из нуля процент. И вообще, надо этих раззяв попинать, уже начал гневаться я. Творится какая-то нездоровая хрень, а я не в курсе!

Так что, не подъезжая к пристани, направился я к кабаку. И уже через минуту вычеркнул десять процентов из вероятностей: Динька обнаружила этих водоплавающих в кабаке, а я начинал сердиться уже серьёзно: сидят, квасят, а сообщить мне ни одна зараза не почесалась!

Так что в кабак я вваливался с ОЧЕНЬ сиволапой и злобной физиономией. Правда…

— Михайло Потапыч, радости-то!!! Ура, видом с нами! Качать почтенного!!!

— Стоять! — возмутилось моё почтенство посягательством на него.

Но немного оттаял — радуются, паразиты, искренне. От праведной кары это их, конечно, не избавит. Но совсем уж зверствовать не буду, да и вообще — разберёмся сначала.

— Первое: здорово, водоплавающие, — помахал я лапой. — Второе: что за хрень тут творится и почему вы не на буксире? И третье… — выдержал я паузу, широко скалясь.

— Что третье, Михайло Потапыч? — не выдержал старпом через полминуты.

— Какого лешего я узнаю, что с буксиром какая-то хрень, только оказавшись в Рико⁈ — ласково прорычал я.

— Так не выходит…

— Квасили, паразиты⁈

— Выпивали, само собой, почтенный видом, — признал Лиам под кивки команды. — Но вам весть отправить не вышло.

— И почему?

— Местные колдуны врут, что тяжёлый вы слишком…

— Не понял, — возмутилось моё почтенство. — Какого хрена какие-то местные раздолбаи обсуждают мой прекрасный вес, да ещё не шлют вестника?

— Так слали, четыре раза, Михайло Потапыч.

— И?

— Вы не слышите, колдуны деньги вернули.

«Я — понял», — буркнул мохнатый. — «Эти мелочи местные — совсем сла-а-абые и мелкие. А ты к драке был готов, почти красивый и толстый, постоянно».

— Их что, развеивало на подлёте? — хмыкнул я.

«Похоже на то. И пропищать, зачем их послали, они не могли».

— Всё равно местные — раздолбаи, рукосуи и дилетанты, — вынес вердикт я. — Но в общем — понятно.

— Ладно, леший с местными колдунами, — махнул я лапой. — Рассказывайте, что с буксиром, и почему вы тут, а не там.

Рассказ выходил интересненьким. А именно, неделю назад к буксиру подваливает представительная делегация чиновников Рико, поддержанная «тысячами» (детальный разбор показал, что полусотней, что, в общем-то, дохрена) стражников. Чиновники неоднократно спрашивают, является ли буксир частной собственностью Михайло Потапыча (довольно занятно, учитывая, что именно в этом качестве буксир и был зарегистрирован). Мои водоплавающие многократно отвечают что «является». После чего производится «арест имущества».

— Именно «арест»? — хмыкнув, напряжённо думая, уточнил я.

— Так их главный, с противной рожей, сказал, — кивнул Лиам.

— Раз восемь! — уточнил боцман.

То есть команде сказали «валить». Полсотни вооружённых одарённых были им не по силам, попытку свалить от причала блокировал ехидно помахивающий пушками монитор Рико. В общем — свалили, не без лёгких телесных повреждений, нанесённых самой же командой «горячим головам».

— Сдохли бы без толку, Михайло Потапыч, да и корабль бы могли потерять. Решили вас дождаться, хотя вы задержались…

— Уж как вышло, — хмыкнул я. — Зато деньги на корабль есть. Вот только не нравится мне этот «арест».

— А уж как нам не нравится, ваше почтенство!

А мне расклад не нравился. И не только тем, что меня собирались ограбить, в той или иной форме. Ознакомившись с законами Рико, я не вполне понимал, что выкруживают этим «арестом» местные. Хотя… да, кажется, понял. Конфискация имущества, отчуждение и всякое такое по суду — проводится исключительно в присутствии владельца. Был такой пункт, ну и причина того, что буксир просто не отняли, может быть только в этом. Значит, некто высказал мне именно имущественные претензии, типа я ему денег должен. Кто — в общем-то, похрен, подозреваю сам Рико, как город. Скорее всего, имущественная претензия — именно перебитые к чертям стражники. Прямо обвинять в «препятствовании бандитскому нападению» не решились, а выдали какой-нибудь перл типа «препятствования законным требованиям и действиям». Не выводя ситуацию за пределы имущественного спора. Кстати, суда могло и не быть, арест мог быть обеспечительной мерой.

И-и-и… нет, судиться я в Рико не буду. Это будет медвежий суд, только в роли судьи буду выступать не я, что мне категорически не нравится. Как и собирался — просто сваливаем с этого островка. И время лучше не тратить: претензии именно имущественные, с обеспечением их арестом буксира, почему стражники на входе на меня и не топорщились. Но о том, что я в городе, заинтересованные рыла уже знают. И дожидаться их действий — никакого желания.

— Собираемся на наш корабль, — поднялся я. — Трактирщик!!!

— Да, уважаемый?

— Всю жратву, что есть в заведении, покупаю, — махнул я лапой.

— А-а-а…

— Заплачу.

— Но-о-о…

— Могу не платить, — пожал я плечами.

— Покупайте, ваша милость, — принял быстрое, всем понятное и верное решение.

Водой тоже затарились, хотя и не так много, как хотелось. И выдвинулись к буксиру. Стражники приняли вид «при исполнении», естественно.

— Пошли вон! — в форме беролака, пыхая огоньком, с горящего глазами и пастью аркубулюса рявкнул я.

Свалили, оперативно протиснувшись мимо ржущей команды. И только я было тронул аркубулюса, как Лиам, побледнев, выскочил перед мордой аркубулюса, разведя руки.

— Не понял, — нахмурился я.

— Михайло Потапыч, сколько веса в вашей тележке⁈ — выдал старпом.

И тут до меня дошло: от каменной набережной до буксира шли деревянные мостки. Прочные, конечно. Но на десятитонную телегу просто не рассчитанные, не говоря про дощечки с борта буксира до мостков. Я просто важно, почтенно, с треском ломающегося дерева, ухну в воду.

— Понял, — признал я. — Что делать будем, вручную?

— Только так, — успокоенно кивнул Лиам.

— Только быстрее! — рявкнул я.

И началась суета: водоплавающие выстроились цепочкой и с кряхтением передавали мешочки. Мостки держали, не рушились, но время-время… Хотя пофиг:если местные будут мешать — сами себе злобные потерпевшие, оскалился я. Разозлят — красным петухом не отделаются. И… идут, почувствовал я, спрыгивая с аркубулюса и делая морду максимально сиволапой.

— Лиам, грузите быстро. Не вмешивайтесь и не влезайте!

— Во что, Михайло Потапыч?

Но вопрос повис в воздухе: на набережную выехала «представительная делегация». И, кстати, гораздо меньше, чем я ожидал: пяток стражи, сильный, но всего пяток. Четыре действительно сильных одарённых, в богатой но «боевой» одежде. А главное — на ящере чуть впереди возвышался Церек Нияз, градоначальник этого жалкого городишки. И териантроп-арахнид впечатляющей силы. Ну… видимо, мирно не разойдёмся, положил я лапу на рукоять бича.

— Остановитесь, епископ! — повелительно, с претензией на величественность, выдал Нияз, приблизившись.

— Я, вообще-то, стою на месте, — для протокола отметил я. — Чего надо-то?

— Ваше судно конфисковано, по суду Рико! Не противьтесь правосудию!

— Я вашему кривосудию не противлюсь, Церек. Я его просто не признаю. О суде меня в известность не поставили, да и вообще: с какого хрена я ВООБЩЕ что-то должен вашему поганому городишке, не соизволите ли сообщить?

— Соизволю. Вы, епископ, трудились и приняли плату в Рико. И уклонились от налога!

Та-а-ак. Про ситуацию с стражниками-бандитами местные либо вообще не знают, либо не стали позориться и «выносить на люди». А вменяют мне «неуплату налогов» за оплату от контрабандистской шайки псин сутулых. Всё же, похоже, это была подстава… Хотя нет: меня там, на минуточку, убивать пытались. Или… так, понятно что пёс смердячий меня «сдал». Но он со своей контрабандой «подставился» почище меня. Вот только совершенно не факт, что про эту контрабанду не знает руководство. Это я сам себя убедил, что «опасается и скрывается», а на деле — не факт. Кроме того, меня он мог «сдать» за блага, амнистию, много за что. Вот только…

— Клевета, Церек. Я не трудился в твоём поганом городишке, — фыркнул я с огоньком.

— Не оскорбляй наши уши ложью, епископ! Ты оказал услугу семейству Шунк, о чём городу прекрасно известно!

— Какой осведомлённый город, — иронично покачал я головой. — Услуга была оказана ВНЕ пределов городской стены Рико. Товара я не производил, так что иди в навь, со своими прихлебателями и лживыми наветами, Церек. Просто оставь меня в покое, и я не буду гневаться.

— Плату ты получило в стенах Рико и договорился о услуге тут! Этого довольно!

— Нет. В ваших законах этого нет.

— Это решать суду! И суд решил: ты виновен! Штраф составляет десять тысяч…

— Угу, — кивнул я, отслеживая за инвалидно суетящимися водоплавающими, как вдруг раздался выстрел, выбивший щепки из мостков.

— Остановитесь! И Рико готов пойти тебе на встречу, епископ. Предоставив кредит…

Ну красавцы, блин! Они меня хотят повязать контрактом, ну и использовать как силовика. Меня и команду, судя по всему, так выходит.

— Ещё один выстрел, Церек, и я начну убивать, по законам богов, — небрежно бросил я. — Продолжайте, Лиам.

— Слушаю, Михайло Потапыч!

— Значит заставим, — сообщил Церек, начав оборот вместе со своими прихлебалами.

В общем-то, закономерно, я потому и не особо дипломатничал: подобная «представительная делегация» — это не просто демонстрация силы, но и попытка этой силой подчинить. Так что первое, что я сделал… это просто рванул вперёд, даже не используя магию и оружие. Паучидзе-Церек был на ящере, да. А вот стражники и помощники — на конях, что сделали очень зря. Что через секунду, сброшенные убегающей вдаль кониной, наглядно продемонстрировали. Трое навернулись очень удачно, несмотря на начавшийся оборот: стукнулись организмами о мостовую и признаков желания вступить в бой не подавали. Остальные — спрыгнули с конины, но были явно ошарашены, а времени прийти в себя я им не дал: кого бичом, кого подзатыльником привёл к удобоваримому знаменателю.

При этом сам Церек, несмотря на то, что обернулся (пакость редкостная, челопук нервно курит в сторонке!) с ящерицы не слезал, в бой не вступал и просто замер. Следил за мной, но даже отвратительной башкой не вращал: восемь буркал давали ему обзор на триста шестьдесят градусов. То есть напрягал самим фактом наличия, но не дёргался. И была, пусть и слабенькая, но надежда, что просто свалит. Или останется на месте, в общем — не захочет становиться пауком, обиженным адвокатом.

Но надежда была тщетной: только-только я обезвредил хулиганствующих элементов, как Церек раззявил хавало (и жвала, и рот, и ещё какую-то пакость, разглядывать которую у меня не было никакого желания) и харкнул в меня тугой струёй… Паутины, конечно. Точнее, не струёй, а этаким овальным куском, который заляпал моё почтенство и приклеил к мостовой.

— Вот и всё, епископ, — лениво прощёлкал жвалами недалёкий челопук, смотря как я пробую на прочность и разрыв белёсую пакость. — Освободишься ты лишь по моей воле. И силён, — покивал он. — Это хорошо. Подпишешь бессрочный контракт перед богами…

— Церек, а Церек, — решил я не выслушивать самодовольный трындёж.

Расклад и так понятен, рейдерский захват. Только не судна, а моего почтенства. Ну а если совсем точно — глупая и бездарно проваленная попытка рейдерского захвата.

— Чего тебе, епископ⁈ — возмутился челопук. — Отучись перебивать! И в контракт…

— А тебя мама-паучиха не учила, что паучкам не стоит баловаться с огнём? — лупая глазами, окутался я тонким слоем пламени.

Делая шаг вперёд из составленного пеплом паутины корявого круга.

— Оружия у тебя нет, почему я тебя не стал атаковать. А то твоих придурков некому будет остановить, убивай ещё их потом всех, чтоб не мешались. Короче, Церек: вали нахрен, не мешайся и благодари богов, что Я не требую у лживого тебя и твоего поганого городишки компенсацию.

А Церек отскочил и замер, стоит и пырится во все стороны своими паучьими гляделками. И вроде бы и вырубить стоит, вот только я ему не врал: например, тот же монитор (причём, только один, да и вообще что-то водоплавающие суетятся и отплывают — небось почуяли что-то) Рико запаркован неподалёку. И, положим, от пары выстрелов я буксир…

«Не ты, а я. И мне ле-е-ень!» — пришло от Потапа.

Хрен с ним, от пары выстрелов Потап буксир убережёт, просто отпиннув снаряды. Вполне потянет, недаром он знатный и заслуженный пинатель всея Зиманды и окрестностей. Но это пара. А мне придётся этот монитор топить, чего я не горю желанием делать. Можно, в теории, захватить, а на практике — у нас команды не хватит, да и не в курсе ни я, ни мои водоплавающие, как этим утюгом рулить. И он, зараза, ме-е-едленный, впридачу ко всему. В общем: зашуганый потерпевший челопук меня устраивал больше, чем вырубленный или дохлый. И внешне Церек эту зашуганность проявлял. Замер, не рыпался, жвалами не водил. И не магичил, хотя «в магию» я местных не особо опасался. Алхимия и техника у них сильны, а вот с боевой магией и прямым противостоянием не очень.

Но тут от Церека шибануло божественной силой, самого его выгнуло, но… Скажем так, я ощущал, что происходит явно не то, что должно. То есть и я, и напрягшийся Потап ощущали, что произошёл призыв божества. Но энергия манифестации, при этом, не делала паучидзе аватаром, как должна была по логике вещей. Она явно «в обход» призыва формировала «в сторонке» божественную манифестацию. И никого иного, как Шута.

— Ты звал, и я явился! — важно озвучила подпрыгивающая на воздухе лолька. — Привет, Потапыч! — радостно оскалилась она, помахав мне лапой.

— Привет, Шут, — оскалился я в ответ, совершив аналогичный жест. — И не хочещь ли…

— Не хочу, видом, — показал язык Шут. — У тебя тут конфликт интересов с моим жрецом, — тыкнул он пальцем в скособоченного и щёлкающего жвалами Церека.

— И что? — уточнил я, чувствую нарастающий поток энергии от Потапа.

— И ничё, — кривлялось божество. — Мне — всё равно, сами разбирайтесь, а я посмотрю.

— О стоящий на грани и за ней… — заголосил Церек.

— Отстань. Сказал — сами разбирайтесь, — сложила лолька ручонки. — Э-э-э… видом, это вообще-то мой жрец!

Дело в том, что после божественной манифистации я миндальничать не стал. И убедившись, что вмешиваться он не будет, разогнался и выписал Цереку смачного пенделя, с огоньком. От Потапа пришла эмоция одобрения, а вращающийся и заполошно машущий лапками паучидзе, с шлейфом пламени, по параболе скрылся за домами.

— Ну ты же божество на грани, — развёл лапами я. — А теперь уникальная ситуация: у тебя есть пограничный жрец. Когда я пинал и после — он был жив. В полёте — тоже. А вот что будет после падения — непонятно. Так что очень в твоём аспекте, Шут.

— Принимается, — фыркнула лолька.

— И зачем ты меня сюда закинул? — стал я ковать железо, не отходя от шута.

— Я? Я тебя суда не закидывал, видом. Это корифей и его сынок.

— И ты не имеешь к этому отношения? — оскалился я.

Впрочем, оскал пропал без толку: лолька с задумчивым видом уставилась на облака, не отвечая.

— Шут с тобой, — махнул я лапой. — Эй, водоплавающие! Чего встали⁈ Грузитесь быстрее! — рявкнул я, топая к буксиру.

— Видом, — произнёс Шут мне в спину.

— Да? — полуобернулся я.

— Не будь я мной — я бы не советовал тебе стремиться вернуться в Золотой. Но я — это я. Так что до встречи, адвокат, — произнесла лолька и исчезла.