Поворот не туда

Глава 20

Звук захлопнувшейся двери вырывает меня из сна, и я резко просыпаюсь, поднимая взгляд на часы. Почти девять утра. Пока я осознаю время, дверь в спальню со скрипом открывается, и в дверном проеме появляется фигура Тёрнера.

— Доброе утро, — приветствую его сонным голосом.

Он ничего не отвечает, делает шаг ко мне и с силой захлопывает дверь за собой. Мое сердце подскакивает к горлу, когда я встречаю его темный взгляд, полный эмоций и ненависти.

— Ты…

— Заткнись, Эм, — рычит он, срывая рубашку через голову. — Просто заткнись, — за считанные секунды он раздевается и направляется ко мне. Я напрягаюсь, когда он срывает одеяло, оставляя меня лежать лишь в одной огромной футболке.

— Тёрнер, — всхлипываю я, когда он хватает меня за лодыжки и тянет к себе. Не теряя времени, он входит в меня резким толчком, и я вскрикиваю от силы его движений.

— Помедленнее, — кричу я, когда он начинает двигаться с такой яростью, что его железная хватка на моей талии становится болезненной. — Тёрнер, — в моих глазах наворачиваются слезы, и я пытаюсь оттолкнуть его.

Наконец он поднимает взгляд от места, где мы соединены, и смотрит мне в глаза, тяжело дыша.

— Ты ангел, Эм, и мне так чертовски жаль, что ты оказалась в Аду.

Мои губы дрожат, когда я приподнимаюсь, обхватываю его лицо, прижимая его губы к своим. Он колеблется сначала, но затем целует меня яростно, поглощая мои губы в подавляющем поцелуе. Я чувствую его гнев, боль и что-то еще, когда он снова вонзается в меня, его бедра ударяются о мои с такой силой, что я стону в его рот. Он поднимает меня с кровати, его сильные руки раскачивают мои бедра взад и вперед, как тряпичную куклу.

Я начинаю двигаться в унисон с ним, ощущая, как растет мое собственное возбуждение. Удовольствие нарастает, его движения меняются с резких на страстные, а рычание сменяется стонами.

— Проклятье, Эм, — хрипит он, разрывая наш поцелуй и удерживая мой взгляд. — Ты всё для меня. Ты, блядь, — всё.

Я кончаю от его слов, волна интенсивного удовольствия накрывает меня, киска сжимается вокруг него. Я выкрикиваю его имя, и он становится умиротворенным, лицо расслабляется, глаза закрываются. Мои пальцы обхватывают его голову, приближая к себе его губы. Он продолжает двигаться, его поцелуи замедляются, пока он стонет, достигая своего пика и кончая внутрь меня.

Он прижимается лбом к моему.

— Спасибо, что спасла меня, Эм.

Я пытаюсь перевести дыхание, сердце бешено колотится.

— Тёрнер…

Он качает головой.

— Ты особенная, Эм, и независимо от того, по какой причине ты здесь оказалась, я буду благодарен тебе за это до конца жизни, — с этими словами он резко отстраняется, слезает с кровати и начинает одеваться.

Я наблюдаю за ним, медленно поднимаясь с кровати. Мне срочно нужен душ, и когда я иду в ванную, Тёрнер останавливает меня и обнимает за талию. Я поднимаю взгляд, и его мрачное выражение лица вызывает волну паники.

— Что случилось, Тёрнер?

— Ничего, — улыбается он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в губы. Поцелуй полон эмоций, и я позволяю себе задержаться в этом моменте. Отстраняясь, он целует меня в лоб.

— С Рождеством, Эм.

— Сегодня канун Рождества, — осторожно говорю я.

— Пусть будет Рождество, ангел, — он проводит пальцами по моей челюсти и исчезает из комнаты, направляясь наверх. Я захожу в ванную, странное чувство нависает надо мной, пока я включаю воду. Что-то не так… или, может, я просто параноик?

Следующие полчаса я провожу, стоя под горячей водой, пока она не становится холодной. В голове мелькают воспоминания обо всём времени, проведенном в домике, и я думаю о том, что происходит за его пределами — о том, что моя семья чувствует прямо сейчас. Волновались ли они? Настойчиво ли искали меня? Адам ведь должен был им рассказать, верно?

Из моих губ вырывается вздох, и я понимаю, что мысли не вызывают особых эмоций, меня больше волнует тишина в доме. Я надеваю флисовые леггинсы и красный свитер, оставляю влажные волосы распущенными. Когда я выхожу из спальни, то вижу Ганнера, сидящего у задней двери.

— Тёрнер, — зову я. — Думаю, Ганнеру нужно в туалет, — я оглядываю дом, но не вижу никаких признаков его присутствия. Тёрнер никогда не выходит на улицу без Ганнера, поэтому я думаю, что он наверху, что вызывает тревогу. Я начинаю думать о таблетках и иду обратно по коридору, замечая сложенную одежду на первой ступеньке лестницы.

Наша одежда со вчерашнего вечера.

Я перешагиваю через нее и замечаю полный пузырек со снотворным рядом с моей рубашкой. Поднимаюсь наверх, мое сердце начинает биться быстрее. Дверь в гостевую комнату открыта. Холодный сквозняк обдувает меня, и я готовлюсь к тому, что увижу.

Когда я вхожу внутрь, то вижу только открытую коробку, стоящую посреди пола. Я хмурюсь и подхожу ближе, замечая надпись на боку: «Памятные вещи Тёрнера».

Половина содержимого разбросана по полу, и, как бы мне ни хотелось сесть и порыться в них, весь этот бардак вызывает во мне еще бо̀льшее желание найти Тёрнера. Я разворачиваюсь, но перед этим замечаю открытый ящик в письменном столе.

Подхожу к нему и смотрю внутрь. Ничего не пропало, но я замечаю красиво вырезанное деревянное сердечко на цепочке. Я беру его в руки, разглядывая искусно вырезанные цветы и букву «Э» в центре. Переворачиваю его в ладони, эмоции переполняют мою грудь. Мой взгляд падает на маленький сложенный кусочек плотной бумаги. Я разворачиваю его и читаю записку.

Я запихиваю записку в карман и сжимаю кулон в руке, когда паника накрывает меня с головой. Вспоминаю спокойное выражение лица Тёрнера и вылетаю из комнаты, громко сбегая вниз по лестнице. Ганнер лает у двери, пока я быстро обуваю ботинки. Я останавливаюсь, чтобы застегнуть цепочку с кулоном на шее, затем хватаю куртку и выбегаю через открытую дверь.

— Найди его, — кричу Ганнеру. — Найди его, — повторяю я, дрожащим голосом. Я осматриваю двор и замечаю деревянный крест, который едва выглядывает из-под снега. Натягивая куртку, я бегу к нему, сердце замирает, когда я приближаюсь и читаю имя на кресте.

Томас Роберт Мартин

17.05.1980 — 25.12.2013

Из груди вырывается рыдание. Томас никогда не уходил, и мне не нужно спрашивать, чтобы знать ответ на этот вопрос. Слезы текут по щекам, пока я оборачиваюсь, ища Ганнера. Он яростно царапает дверь сарая, и я бросаюсь к нему и хватаюсь за ручку.

Дверь заперта.

Замираю, прислушиваясь сквозь стук собственного сердца. Я слышу что-то по ту сторону двери, и я снова дергаю ручку.

— Тёрнер, — кричу я, стуча в дверь кулаком. — Тёрнер, впусти меня.

Тишина.

— Тёрнер, — кричу во всё горло, так сильно ударяя кулаками, что они начинают болеть. — Пожалуйста, — слезы градом катятся по щекам, Ганнер неугомонно лает, и его паника отражает мою. Я не знаю, как проникнуть внутрь. Я наваливаюсь плечом на дверь так сильно, как только могу, молясь, чтобы старая рама поддалась моему весу.

Адреналин захлестывает меня, когда я снова ударяюсь о дверь, и дерево трескается, но не ломается. Я снова выкрикиваю его имя, умоляя впустить меня внутрь. Панический лай Ганнера заглушают всё, пока он начинает прыгать и царапать дверь. Чувствую, как теряю равновесие, когда снова изо всех сил бью ногой, а затем с силой наваливаюсь на дверь еще раз.

Дерево трещит и наконец поддается, впуская меня.

Я падаю в темноту, приземляясь на плечо. С трудом переведя дыхание, поднимаюсь на ноги и начинаю искать Тёрнера. Ганнер несется мимо меня к дальнему углу сарая, его лапы бесшумно скользят по бетонному полу. Я бегу за ним, не обращая внимания на джип Адама. Мне всё равно.

Мне действительно всё равно.

Мои шаги эхом раздаются в полутемном помещении, пока я добираюсь до коробок и контейнеров, на которых что-то написано — всё это вещи Тёрнера. Я оглядываюсь по сторонам, щурясь в темноте, и встречаю его пристальный взгляд.

И дуло пистолета.

— Уходи отсюда, Эм, — говорит он монотонным голосом. — Я откопал твой грузовик. Дороги расчистили прошлой ночью. Забери Ганнера. Не заставляй меня применять силу.

Я делаю шаг к нему, он сидит в старом, запыленном кресле.

— Не делай этого, Тёрнер.

Он качает головой, взводя курок.

— Ты думаешь, что знаешь меня, но понятия не имеешь, что я сделал.

— Ты убил своего брата, — бросаю я догадку. — И, полагаю, Адам — не номер два.

Его глаза вспыхивают раздражением.

— Нет. Он — номер девять. Еще семь человек пересекли эту землю, и я сделал то, что сделал.

Я киваю, удивляясь своему спокойствию. Делаю еще один шаг, и его рука начинает дрожать, палец лежит на спусковом крючке.

— Если ты выстрелишь в меня, будешь жалеть.

— Ты права, — говорит он ровным голосом. — Но через несколько мгновений я всё равно буду гореть в Аду.

— Не оставляй Ганнера одного, — молю я, и вижу боль в его глазах. — Мы можем всё исправить… Ты не безнадежен, Тёрнер.

— Да, я безнадежен, — огрызается он, его глаза сверлят мои. — Томми сказал мне, прежде чем умереть, что я должен найти способ умиротворить монстра в себе, — и я нашел его, убивая тех, кто сюда приходил. А теперь я думаю, что он не это имел в виду. Но сейчас слишком поздно что-то менять.

— Циклы можно разорвать, — говорю я, подходя ближе, пока Ганнер отступает и садится. Я протягиваю руку и быстрым движением вырываю пистолет из его рук. Он не сопротивляется и не мешает мне оседлать его.

— Что ты делаешь, Эм? — стонет он. — Я наконец-то собирался сделать то, что должен, а ты вынуждаешь меня быть жестоким.

Я прижимаю дуло пистолета к его виску, сердце стучит так громко, что отдается в ушах.

— Расскажи мне. Я хочу знать всё.

Он встречает мой взгляд.

— Лучше бы ты просто спустила курок.