Поворот не туда

Глава 8

Я смотрю на лестницу, насчитывая шесть ступенек, прежде чем промежуточная площадка утопает в темноте. Тёрнер и его собака исчезли наверху почти два гребаных дня назад, и с тех пор я их не видела. К счастью, когда я последовала за ним на заднее крыльцо, то нашла стопку дров, что позволило мне поддерживать тепло в хижине. Но… где он?

У меня сжимаются челюсти, когда я вспоминаю, как он схватил пузырек с таблетками и как пытался доминировать. Ненавижу то, как сильно он меня возбудил, и часть меня сожалеет, что я не позволила ему хоть на мгновение вытеснить из моей головы расставание с Адамом. Часть меня еще надеется, что Адам захочет всё вернуть, но другая — знает, что я должна поставить точку.

Возможно, Тёрнер мог бы подтолкнуть меня к этому решению.

Если, конечно, он вообще еще жив.

Хмурюсь от этой навязчивой мысли, но, честно говоря, она мелькает в моем сознании с того момента, как он взял свои таблетки и больше не вернулся. Что если, он просто решил уединиться? Может, с ним всё в порядке где-то там наверху — где бы он ни был.

Но я не могу это всё так оставить и не думать об этом.

Его псу, по крайней мере, нужно на улицу? Поесть? Хоть что-то. Я разглаживаю свитер и делаю шаг к лестнице.

Если он там и хочет быть один, я просто извинюсь и вернусь назад. Ничего страшного. Но когда дерево скрипит под моими шагами, мне начинает казаться, что его исчезновение имеет вескую причину.

И у меня такое чувство, как будто я вот-вот попаду прямо в ловушку.

Глубоко дыша, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, останавливаюсь на промежуточной площадке. Смотрю на свои часы, которые успели зарядиться, и замечаю, что снаружи уже почти стемнело, что явно не помогает моей затее. Но я двигаюсь вперед, мысли несутся со скоростью света.

Что я буду делать, если он… не в порядке? У меня нет телефона. У него нет телефона. Как мне позвать на помощь?

Достигнув вершины лестницы, сталкиваюсь с несколькими закрытыми дверями. Стою пару долгих мгновений, пытаясь услышать что-то, кроме завывания ветра. Снег вроде бы почти перестал идти, но ветер продолжает свирепствовать. Как по команде, сквозняк вызывает дрожь по всему телу, и я обхватываю себя за плечи, чтобы согреться.

Дохожу до первой двери и снова останавливаюсь.

Постучать? Или просто открыть?

Хочется закричать от раздражения. Я уже и так застряла в доме незнакомца посреди чертовой метели — без телефона, — и теперь должна выяснять, жив ли тот самый тип, что вырубил меня. Не знаю, стоит ли мне бояться или просто злиться. В итоге я решаю тихо постучать.

Ничего.

Пробую дверную ручку, она поддается. Открываю дверь, но в комнате темно. Не могу разобрать, что на полках и стенах, но ясно одно: Тёрнера и его пса здесь нет. Закрываю дверь и иду к следующей. В этот момент слышу тихое поскуливание, доносящееся из соседней комнаты. Медленно подхожу к ней, сердце стучит в ушах.

Снова стучу два раза.

Затаив дыхание, жду, прислушиваясь к усиливающемуся скулежу за дверью. Паника нарастает, когда Тёрнер не откликается. Снова стучу, на этот раз в два раза сильнее и громче, и уже начинаю думать, что за дверью найду его тело.

— Тёрнер, — зову я, мой голос хриплый от длительного молчания. — Ты в порядке?

Еще больше гребаного скулежа.

— Тёрнер, — говорю громче и берусь за дверную ручку. Она не поддается. Заперто. Дергаю за ручку, уже почти уверена, что он там мертв. Руки трясутся, когда я наклоняюсь, чтобы рассмотреть замок. Но там крошечное отверстие. У меня нет подходящего инструмента, чтобы открыть его.

Сдерживаю крик и разворачиваюсь, чтобы вернуться вниз. Может, найду что-то, чем можно взломать замок. На этом этапе это уже, кажется, неотложной медицинской необходимостью, верно? Смотрю на свои шерстяные носки и глубоко вдыхаю, стараясь не впасть в панику.

Я справлюсь. Всё в порядке. Найду, чем открыть дверь, и тогда…

За спиной раздается щелчок замка. Оборачиваюсь и вижу, как дверь медленно открывается, и Ганнер выскакивает из комнаты, весело виляя хвостом. Едва замечаю его, потому что Тёрнер появляется в проеме, потирая лицо.

Его глаза расширяются, когда он замечает меня, как будто он никак не ожидал меня увидеть.

— Что ты здесь делаешь?

Ты, блядь, издеваешься надо мной?

У меня отвисает челюсть, руки опускаются по бокам.

— Э-э-э… ищу тебя? Прошло почти два гребаных дня с тех пор, как я тебя видела, и я подумала, что…

Не могу закончить мысль, понимая, насколько драматично это будет звучать. Отвожу взгляд и тяжело вздыхаю.

— Просто хотела убедиться, что с тобой всё в порядке.

— Понял, — бурчит он, глядя на меня, подходя ближе. На нем та же одежда, что и той ночью, когда он исчез, и чем ближе он подходит, тем более потрепанным выглядит. Лицо бледное, глаза покрасневшие, плечи опущены. — Мне просто нужно было выспаться.

— Два гребанных дня? — вырывается у меня, не в силах скрыть беспокойство. — Я не знаю, как ты… я… — не нахожу слов, когда он подходит ближе, его темные глаза сверлят мои.

— Теперь я в порядке. Не переживай, — он проходит мимо меня, задевая мою руку, направляется вниз по лестнице, и Ганнер послушно следует за ним.

Стою в ступоре. Какого хрена он торчал там два дня? Выглядит так, будто он особо и не спал. Поворачиваюсь, следя за его фигурой, пока он не исчезает внизу, и качаю головой. Он перешел от страстного поведения до … вот этого?

С кем, черт побери, я тут застряла?

Спустя пару минут разворачиваюсь и иду вниз, радуясь теплу, которое ощущается на первом этаже. Мои леггинсы с флисовой подкладкой, но в хижине, где я собиралась остановиться с Адамом, было центральное отопление — и если оно здесь есть, то я о нем не знаю.

Оглядываюсь в поисках Тёрнера, в тайне надеясь, что он снова ушел наверх. Не то чтобы это помогло бы мне спать крепче по ночам. Сон прерывистый и беспокойный, а по утрам болит голова. Задняя дверь захлопывается, когда Ганнер вбегает внутрь, а за ним следует Тёрнер.

— Снегопад стихает, — говорит он, протирая глаза. — Но завтра начнется вторая буря.

— А, да, — плечи опускаются. — Еще одна. Конечно.

Он кивает, потирая затылок и морщась.

— Да. Именно это я и сказал.

Ганнер запрыгивает на диван, несколько раз кружится, устраиваясь поудобнее, но я не могу отвести взгляд от Тёрнера, стоящего всего в нескольких футах. Легкая щетина подчеркивает резкий овал лица, и, несмотря на его крепкое телосложение, он выглядит усталым.

Что с тобой случилось?

Хочу спросить. Хочу узнать, всегда ли он был таким. Он говорил о хобби и жизни, так что, возможно, когда-то в его жизни все было иначе. Стараюсь представить его без этого напряжения — без его дикого взгляда. Теряюсь в образе, пока он не прочищает горло, и я понимаю, что загораживаю ему путь.

— Мне нужно в душ.

— Ах, да, прости.

Отхожу в сторону, чтобы он мог пройти.

— Ты голоден?

Он останавливается, и оглядывается на меня.

— Да, но я приготовлю ужин сам. Я твой должник.

Хмурюсь, пока он исчезает в спальне и закрывает дверь. Не понимаю, что за хрень здесь происходит. Качаю головой, убирая волосы с лица. Находиться здесь утомительно, и чем быстрее я отсюда выберусь, тем лучше… Но я знаю, что этого странного человека я не забуду никогда. Сажусь рядом с Ганнером на диван, поглаживая его темную шерсть.

— С ним что-то не так, верно? — вздыхаю. Ганнер тоже издает тяжелый вздох, как будто отвечает мне. Слушаю звук льющейся воды и представляю Тёрнера под струями, смывающего с себя загадку последних двух дней. Сжимаю бедра, реагируя на свои мысли, и закатываю глаза.

Он — плохая, очень плохая идея.

Двадцать минут спустя Тёрнер возвращается, на этот раз в темных джинсах и сером хенли¹¹. Его темные волосы еще влажные, когда он заходит на кухню, мягкий свет подчеркивает капли воды на его теле. Он молчит, возясь с каким-то блюдом, которое ставит в духовку, а я наблюдаю за ним издали.

Борюсь с желанием заговорить, заполнить тишину, и вместо этого жду, — моя неуверенность сильнее потребности начать разговор. Тёрнер, похоже, ставит таймер на духовке, а затем неожиданно присоединяется ко мне в гостиной.

— Вижу, ты справилась, — его глубокий голос звучит хрипло, пока он усаживается в кресло напротив меня. — Не осознавал, сколько времени прошло.

— Да, всё нормально, — слежу за ним настороженно, и сердце подпрыгивает к горлу, когда его глаза задерживаются на моем лице. — Просто начала беспокоиться.

Его взгляд кажется удивленным, брови сдвигаются.

— Почему?

Сжимаю губы.

— Потому что тебя не было почти два дня. Это слишком долго, чтобы обходиться без еды или еще чего-то…

Неожиданно он усмехается.

— Ты врешь.

Сглатываю комок в горле, проводя ладонями по бедрам.

— Не понимаю, о чем ты.

— Почему ты беспокоилась?

— Ты исчез на два дня, — повторяю с оттенком раздражения в голосе. — Весомая причина для беспокойства.

— Из-за того, что я не ел?

— Из-за того, что ты мог быть мертв, — выпаливаю, игнорируя его ухмылку на чертовски красивом лице, которая сводит меня с ума.

Тёрнер наклоняется, упираясь локтями в колени.

— Чтобы убить меня, нужно куда больше, Эмерсин. Поверь.

— Рада это слышать, — бормочу я, чувствуя, как грудь вздымается, вдыхая запах его нового одеколона. Заставляю себя отвести глаза. — Приму это к сведению.

Он приподнимает бровь.

— Интересная вещь, на которую стоит обратить внимание.

— Ты цепляешься к каждому моему слову, — отвечаю ему. — Будто это я пропала на два дня.

Тёрнер пожимает плечами, но его взгляд темнеет, когда он вновь ловит мой.

— Мне нравится, когда ты вся на взводе, Эм.

Мои рот приоткрывается, но я не могу подобрать слов, когда Тёрнер встает, оставляя меня сидеть на диване и следить за тем, как он уходит. Глаза провожают его до самой кухни. Не хочу признавать, что его слова произвели на меня впечатление — или как он повлиял на меня той ночью в спальне, — но когда я меняю положение, чтобы устроиться поудобнее, влажность между ног говорит сама за себя.

Так быстро меня еще никто не возбуждал.

Со мной что-то не так. Он, вероятно, убьет меня, а я всё больше возбуждаюсь и привязываюсь к нему.

Прикусываю губу, когда он прислоняется к стойке, сложив руки на широкой груди. Он замкнутый и сложный, но это не мешает мне отчаянно хотеть узнать о нем больше. Даже не могу объяснить, почему. В нем есть что-то опасное, но и что-то сломленное…

И это притягивает меня больше, чем хочется признавать.

В голове снова всплывают воспоминания о его прикосновениях, что пугает меня так же, как и возбуждает. Тёрнер — ходячий красный флаг, но стоит его взгляду смягчиться, и все сирены умолкают, — и это пугает почти так же сильно, как снежная буря.

Ругаю себя мысленно.

Это просто потому, что я хочу отвлечься… Вот и всё. Должно быть именно так.