Праведные клятвы

ГЛАВА 24

Хани

Сижу на кухне у сестры, Марко напротив меня, а Райя выступает в роли медиатора, пытаясь нас примирить. Я не могу даже взглянуть ему в глаза. После всего, что произошло прошлой ночью, реальность внезапно бьёт меня, как пощёчина. Я была уверена в своём решении, но даже я понимаю, что подмешивать что-то в напиток Марко было лишним.

А ещё у меня странный ком в горле.

Я всё ещё не успела осмыслить события прошлой ночи. Не спала почти всю ночь, обдумывая разные варианты того, кто мог оказаться победителем. Был ли это тот известный судья? В конце концов, если это был он, то внешне он неплох, так что, наверное, это нормально. Но что, если это был кто-то, на кого я бы даже не взглянула на улице?

Я тяжело сглатываю, пока Марко сидит напротив, ожидая ответа. Горничная принесла нам по чашке кофе, но единственная, кто сделала глоток, — это Райя. У неё выходной, и, конечно, она не планировала провести его так. Но, по крайней мере, здесь нет Крю, так что я не отнимаю её у него слишком надолго.

Райя прочищает горло:

— Думаю, тебе стоит начать с извинений, Хани.

Очевидно.

Мой взгляд поднимается к Марко и тут же опускается обратно на мои руки, сжимающие подол платья. Он зол, но также и огорчён — это худшее сочетание. Конечно, я чувствую вину, но это был единственный способ, который я смогла придумать, чтобы он не стал меня искать. Марко — натренированная гончая.

Я прочищаю горло, пытаясь взять чашку кофе, но мои руки слишком дрожат. Я много раз сталкивалась с трудностями, но Марко — это почти семья, и это совсем другое.

— Хани, — начинает Марко, — мне нужно чёткое объяснение.

Я с дрожью выдыхаю, чувствуя, как внутри подступают слёзы. Вероятно, это смесь отголосков прошлой ночи и последствий моих решений.

Я не жалею о сделанном. Просто чувствую себя ужасно.

Я бросаю взгляд на Раю, которая спокойно дует на свой кофе, чтобы остудить его.

Выпрямляю плечи.

— Я просто… — слова замирают на полпути, а затем я смотрю на Марко и неожиданно выпаливаю: — Марко, я больше не хочу, чтобы ты был здесь.

Выражение боли на его лице возникает мгновенно, и я поспешно добавляю:

— Я не это имела в виду.

Вздыхаю.

— Просто… мне нужно побыть одной, действительно одной, на какое-то время. Я не хочу, чтобы за мной следили. Мне кажется, что ко мне всё ещё относятся как к ребёнку. И мне тяжело осознавать, что тебе пришлось оставить свою семью в Италии из-за меня.

— Я иду туда, куда идёшь ты, — говорит он, как будто выполняет долг.

— Нет, Марко, это несправедливо, — восклицаю я.

Он немного растерян от моего всплеска эмоций. И, возможно, это потому, что я всегда была тихой. Я думала, что все этого хотят — чтобы я говорила, когда меня спрашивают, чтобы была идеальной дочерью и достойным представителем семьи Риччи, чтобы заставляла отца и мать гордиться мной.

— Мисс Риччи, — говорит он. И я ненавижу, когда он обращается ко мне так официально. Это снова напоминает мне, что для него всё это — работа, хотя на самом деле Марко был для меня как отец, всегда был рядом. Всегда. А теперь я просто хочу вдохнуть свободно, как Райя. Я понимаю, что это может звучать странно, когда два охранника стоят за дверью кухни, но я всё равно хочу этого.

Я смотрю на Марко, надеясь, что он поймёт.

— Хани, — снова начинает Марко. — Ты знаешь, что я не могу оставить тебя. Это мой долг. И на мне лежит такая же тяжесть, как и на тебе — поддерживать честь семьи Риччи. Я поклялся с момента вашего рождения, что буду защищать вас ценой своей жизни.

— Но у тебя есть свои дети, Марко. Жена, — говорю я, почти умоляя. Я всегда беспокоилась, что его жена и дети могут ненавидеть меня за то, что я отнимаю у него так много времени.

— Это было моим решением — иметь и то, и другое.

— А как же то, чего я хочу? — возражаю я. — Я приехала в Нью-Йорк, чтобы попытаться понять, кто я и что я хочу делать в жизни. Но всё, что делаю, до сих пор отслеживается. Будто я не могу сделать что-либо правильно, и мои действия постоянно судят.

— Я хочу ходить на свидания с парнями. Хочу ходить на работу, откуда меня не будут забирать, как будто я всё ещё в школе. Я задыхаюсь. И это не твоя вина. Я знаю, что за всем этим стоит рука моего отца. Но я хотела хотя бы один вечер провести сама по себе, и мне больно, что я причинила тебе вред, пошла на такие меры, чтобы подмешать тебе что-то в напиток. Я никогда не хотела тебя обидеть.

Райя смотрит на нас. Она, вероятно, думает, что я провела ночь с Доусоном. И эта маленькая ложь кажется куда лучше реальности, даже несмотря на её сомнения по поводу Доусона.

Марко выдыхает.

— Этот поступок мог стоить вам жизни, мисс Риччи.

Я тяжело вздыхаю.

— Нет, Марко, я прекрасно провела вечер. Я хочу того, что есть у Райи, — я указываю на сестру. — Хочу жить своей жизнью. Здесь никто не знает, кто я.

— Всегда будут люди, которые знают, кто ты, — отвечает он.

Я раздражённо рычу и встаю.

— Накричи на меня или что-то в этом роде, Марко. Будь зол за то, что я подмешала тебе что-то. Но перестань обращаться со мной как с ребёнком!

Я вижу, как мускул на его челюсти дёргается, и в отчаянии взмахиваю руками.

— Ты не осознаешь, какие последствия это имело бы для меня, если бы твой отец узнал о прошлой ночи, — говорит он, ударяя себя в грудь.

Я открываю рот, но тут же закрываю его.

Я действительно знаю.

— Я никогда не хотела ставить тебя в такое положение. Прости. Я просто не знаю, что делать. Я чувствую, будто задыхаюсь, — говорю я, прижимая руку к виску.

Я звонила отцу уже много раз с тех пор, как приехала в Нью-Йорк, и сколько бы раз я ни «топала ногами и кричала» (как он это называет), охрана была частью нашего согласованного условия. Но чувство вины — вещь очень реальная. Несмотря на всё, что произошло прошлой ночью, я хочу быть свободной.

Райя задумчиво стучит длинными ногтями по кружке.

— Возможно, я могла бы поговорить с отцом, — предлагает она.

Мы с Марко одновременно поворачиваем головы к ней.

— Я пыталась столько раз, — говорю ей. — Ты же знаешь, какой он.

— О, я знаю, каким отец может быть. Он нанял девушку, чтобы та прикидывалась моей лучшей подругой много лет, только чтобы держать меня под контролем.

— Но по крайней мере он позволил тебе поехать сюда без охраны, — слёзы наворачиваются на глаза, потому что это Райя. Сильная, независимая Райя. А я всегда была запасным вариантом. Меня нужно было сделать особенно защищённой, чтобы сохранить наследие и обеспечить выполнение контрактов. И теперь это стало привычкой. Привычкой, от которой я не знаю, как избавиться.

Райя выглядит виноватой, а Марко отводит взгляд и делает глоток кофе. Не забыв предварительно понюхать его.

Я тихо смеюсь.

— Марко, я больше не буду.

— Я и в первый раз ни за что бы не подумал, что ты на такое способна, — бурчит он, прежде чем сделать ещё один глоток.

— А что если предложить, чтобы охраной занималась команда Крю? — предлагает Райя.

Я просто поменяю одну цепь на другую. Она смотрит на меня как бы говоря, что еще не договорила. Я вздыхаю и она продолжает.

— Но у нас будут другие условия, и твой телефон будет отслеживаться. Никакого сопровождения на работу и с работы. Никакого присутствия на свиданиях. А на больших мероприятиях им придется затаиться, но кто-то все равно будет присутствовать.

— Твой отец не доверится чужой службе безопасности, — вмешивается Марко.

Райя одаривает его высокомерным взглядом, и так напоминает мне этим нашего отца. Она действительно может поставить мужчин на колени. То, что она говорит, — закон. А кто же я? Никто, всего лишь изнеженная резервная копия.

— Охрана моего мужа надёжна, — говорит Райя, ставя свою кружку на стол. — Хоть мне и не нравится, когда они дышат мне в затылок. В любом случае, Хани умеет защищаться. Она может позаботиться о себе. Ей просто никогда не давали возможности это доказать. К тому же, наш отец сам устроил мой брак с семьёй Монти, так что он не в неведении относительно их силы. А ты, Марко, можешь наконец вернуться домой и провести время со своей семьёй. Возьми отпуск. Покори свою жену заново.

Марко фыркает, но атмосфера в комнате меняется. И впервые у меня появляется надежда. Ещё одна цепь, возможно, будет разорвана. Наконец для меня начинает появляться пространство. Свобода исследовать свою жизнь и свои возможности.

— Думаешь, это сработает? — спрашиваю я.

Райя улыбается своей беспощадной улыбкой:

— Я никогда не вступала в спор, где мне бы ответили «нет». Но тебе нужно пообещать, что ты будешь вести себя как можно лучше — в пределах разумного, конечно. Это ставит на кон не только твоё имя, но и репутацию Крю.

Я сижу, почти отчаянно хватаясь за эту свободу, которую она мне предлагает. Кладу свою руку на её.

— Постараюсь не делать того, что сделала бы ты.

Она смеётся в ответ, и это заставляет меня улыбнуться.