Праведные клятвы

ГЛАВА 26

Хани

С тех пор, как я потеряла девственность, я не видела Кита. Прошла почти неделя, и я не знаю, как к этому относиться. Худшее в том, что мне не с кем это обсудить. Да, наверное, я могла бы позвонить Доусону. Он единственный, кто знает, что произошло, и тот, с кем я могу поговорить об этом. Я целую неделю боролась с собой, чтобы не тянуться к нему. Мы ведь сказали, что между нами всё кончено, и я не видела его с того самого аукциона, но молчание разъедает меня изнутри.

Я: Можем встретиться после работы?

Он отвечает довольно быстро.

Доусон: Буду через десять минут.

Я смотрю на Алану, затем на часы. До конца смены ещё целый час.

Я: У меня ещё час работы, так что может после?

Кладу телефон в карман. Но, как это обычно бывает с Доусоном, он появляется ровно через десять минут. Я как раз раскладываю товар на полках, когда он заполняет собой вход.

— Пиздец, — шепчу себе под нос.

Алана выходит с очередной коробкой, замечает его и криво улыбается.

— Ты зачастил к нам в последнее время. Начинаю думать, что меня либо уволят, либо повысят, — она здоровается шуткой. Немногие могли так обращаться к Доусону, но, учитывая, что её муж занимается его бухгалтерией, возможно, это как-то связано. — Или, может, дело в чём-то другом? — с вызовом добавляет она, взглянув на меня.

Я бросаю на неё укоризненный взгляд, а она с трудом сдерживает смех. Теперь она откровенно издевается.

— Мне нужно забрать Хани. Ты справишься без неё? — говорит он.

— Мы справимся, — отвечает Алана.

— Я могу доработать смену, — возражаю я. Хотя сама же попросила встретиться с Доусоном, но я не имела в виду, что это должно быть во время моей смены.

Алана поднимает руку, прерывая меня:

— Всё в порядке, Хани. Ты и так берёшь дополнительные смены, пока Талия болеет. Только не делай ничего, чего бы не сделала я, — добавляет она, игриво поднимая брови. Я почти теряю дар речи от её смелости прямо перед Доусоном, который, кажется, совершенно невозмутим.

Проходя мимо неё в подсобку, чтобы собрать свои вещи, я шепчу:

— Мне казалось ты отговаривала меня от Доусона ещё пару недель назад.

Она улыбается широкой улыбкой:

— Но я ведь ещё любопытная сплетница и замужняя женщина, которая живёт чужими эмоциями.

— Бессовестная, — смеюсь я. — Но между нами ничего такого.

— Как скажешь, — протягивает она, когда я собираю вещи из шкафчика. — Беги быстрее, пока твой не-парень не забрал тебя.

Я кусаю губу, пытаясь скрыть улыбку.

Официально Марко улетел обратно в Италию. Мы отвезли его в аэропорт вчера, и, несмотря на то, как сильно я хотела, чтобы он уехал, мне всё равно было грустно прощаться. Он был всем, что мне было знакомо. Всегда был рядом. С отцом шло много обоюдных споров, но он наконец согласился на новое предложение Райи. Условия включали в себя то, что когда я вернусь в Италию, Марко снова будет со мной. И если произойдет хоть малейшая ошибка, пока я остаюсь в Нью-Йорке, он тут же вернётся.

Несмотря на всё, я искренне думаю, что Марко был благодарен. Не то чтобы он когда-нибудь признал это, ведь, у него есть долг и всё такое. Но теперь он сможет проводить время со своей женой и детьми. Я чувствовала вину за то, что так долго занимала его время.

Доусон осматривал товар у двери, но, когда я подошла, он открыл её для меня. Он выглядел так, будто не спал несколько дней. Его обычно безупречная манера поведения слегка пошатнулась. Для большинства он, вероятно, выглядел как всегда, но я чувствовала усталость, скрытую под его внешним спокойствием.

Когда он направился к машине, я остановила его.

— Может просто выпьем внизу по улице? Мне нужно с кем-то поговорить, иначе я сойду с ума. А ты вроде как единственный, кто у меня есть.

Он посмотрел на свою машину, а затем убрал ключи в карман.

— Веди, — сказал он, делая приглашающий жест рукой. Сегодня он одет в синий костюм с длинным тёмно-синим пальто. Я плотнее кутаюсь в своё пальто и мы идем по улице. Остановились в ближайшем баре и нашли столик в углу.

Доусон вел себя, как обычно. Как бы это «обычно» ни выглядело в наших отношениях. Но я чувствовала, что одна несу весь груз того, что произошло той ночью. С другой стороны, он делает это постоянно. Я, наверное, должна быть благодарна, что он находит для меня время.

— Ну, так что у тебя случилось? — спрашивает он, подзывая официантку. Она подходит к нашему столу, и мы делаем заказ. Я попросила бокал Москато, а Доусон заказал виски со льдом. — И ты уверена, что тебе можно проводить время со мной, особенно без твоего телохранителя? Я знаю, что у Райи есть сомнения насчёт наших встреч, — говорит он с лёгкой усмешкой.

Я нервно закусываю губу.

— Ну, Райя мной не командует. А Марко уехал в Италию. Получается, у меня появилась капля свободы.

Уголки губ Доусона приподнимаются в улыбке.

— Не считая джентльмена за столиком позади тебя, который внимательно за нами следит, да?

Я собираюсь обернуться, но останавливаюсь. Мне не нужно видеть, как он выглядит, ведь я согласилась на то, чтобы мой телефон отслеживали. И хотя осознавать, что за мной наблюдают, всё ещё раздражает, я согласилась на условия Райи и Крю. По крайней мере, этот человек пытается быть незаметным.

— Маленькие победы, — пожимаю плечами. Я не знаю, как долго буду в Нью-Йорке, но могу хотя бы цепляться за иллюзию свободы. — Что ж, в любом случае, я понимаю, что это неловко, но, думаю, мы уже прошли эту стадию. Имею в виду, я укусила тебя за член, отвергла, а потом попросила найти кого-то, чтобы лишиться девственности.

Доусон сначала молчит, будто удивлён моей прямотой, но затем медленно улыбается.

— Да, неловкость уже не про нас, — соглашается он.

Официантка приносит наши напитки, и я поднимаю бокал и выпиваю всё до дна. Она смотрит на меня, а Доусон молча поднимает два пальца, заказывая ещё два бокала.

— Или лучше сразу заказать бутылку, Хани?

Я качаю головой и жду, пока она уйдёт, а потом слова начинают литься из меня.

— Мне понравилось то, что произошло той ночью. Это плохо? Ну, это было больно, но мне понравилось.

Его взгляд темнеет от моих слов.

— Только не веди себя странно, — прошу я. — Мне нужно с кем-то поговорить, и этим кем-то оказался ты.

Официантка возвращается с бутылкой Москато.

Я почти готова рассмеяться от нелепости происходящего, но не собираюсь отказываться. Я пью нечасто и только в компании, так что почему бы и нет?

— Спасибо, — говорю я, когда он наливает мне ещё один бокал.

— Я пока ничего не сделал, — отвечает он.

— Ты хотя бы не ушёл.

— Ты хочешь, чтобы я ушёл?

— Нет. Я же сказала… я хочу дружить с тобой. Можем забыть всё, что было до этого момента? — спрашиваю я.

— Забыть? — его бровь поднимается в удивлении.

— Да. Давай начнём с чистого листа. Будем друзьями.

— Я трахаю большинство своих подруг. Если они не работают на меня.

— Я работаю на тебя… и я уже не девственница, — напоминаю я, улыбаясь.

— Туше, — он откидывается назад, а я отпиваю ещё глоток вина. — Но в то же время я не делал татуировки губ моих подруг вокруг своего члена.

Я давлюсь, а его улыбка озаряет весь чертов ресторан. Он смеётся, пока я пытаюсь отдышаться и делаю ещё глоток, чтобы проглотить остатки.

— Ну, это тоже слегка безумно, — добавляю я, вытирая рот, чувствуя себя неловко.

— Я никогда не говорил, что я вменяем.

Я приподнимаю бровь.

— Нет, ты даёшь ощущение, будто всегда контролируешь ситуацию, — говорю я, обводя руками воображаемое поле, символизирующее его «ауру».

— Тебе это нравится во мне, Хани? Когда я всё контролирую? — намёк в его словах повисает в воздухе.

Я стараюсь избегать его взгляда, потому что, блядь, иногда он слишком уж глубокий. Понимаю, что это часть его работы, та часть где на него засматриваются. Но это не про нас — мы просто друзья.

— Хватит пытаться очаровать меня.

Он хихикает.

— Кто сказал, что я пытаюсь? — отвечает он с лёгким вызовом в голосе.

Я бросаю на него притворно сердитый взгляд, который ему кажется таким же забавным.

— В общем… — нарочно меняю тему, зацикливаясь на том, как странно, что он сделал татуировку с моими губами возле своего члена. — Я погуглила, как успокоить боль там внизу, и теперь чувствую себя нормально. Но я до сих пор не знаю, кто меня купил, и это немного сводит меня с ума. Он попросил, чтобы я была с завязанными глазами, и… Я не знаю… Интересно, нравится ли мужчине, когда женщина девственница?

Доусон давится своим напитком и прикрывает рот, слыша мой вопрос.

— Это слишком? — спрашиваю я.

Он машет рукой, отмахиваясь.

— Меня отругали за то, что я чересчур обаятельный, в то время как твоя прямота, мисс Риччи, просто поражает, — с усмешкой произносит он.

— Да ладно тебе, — смеюсь я. — Я серьёзно.

Он ещё какое-то время смотрит на меня, и его взгляд снова становится тёмным и горячим.

— Ты имеешь в виду, приятно ли вставлять член в тугую, неиспытанную киску?

Я пожимаю плечами, немного ошеломлённая его взглядом, но не чувствуя дискомфорта. Только жалею, что моё тело на него так реагирует.

— Ну, да.

— Да, секс — это всегда приятно, Хани. Это чертовски потрясающе. И могу тебя уверить, если мужчина был готов заплатить за это двадцать миллионов, ты можешь не сомневаться, что ему это определённо понравилось.

Я не знаю, почему, но его слова снимают часть напряжения и беспокойства о том, что произошло. Это безумие — не знать, кто это был, но в то же время хочется чувствовать, что я была достойна всех этих денег.

Это придаёт мне уверенности.

— В следующий раз мне будет больше нравиться секс? — спрашиваю я.

— Значит, тебе всё-таки понравилось? — переспрашивает он, а я снова небрежно пожимаю плечами.

— Ну… да и нет. Было больно, но в то же время приятно. Я просто не знаю, как это будет в следующий раз. И правильно ли я вообще всё сделала в первый.

Мне, наверное, должно быть стыдно в 27 лет задавать такие вопросы, но, несмотря на все наши отношения с Доусоном, он никогда не заставлял меня чувствовать себя глупо из-за любопытства.

— Хочешь, я покажу тебе? — внезапно предлагает он, наклоняясь ближе.

— Что ты имеешь в виду?

— Давай пойдём к тебе, и я покажу, насколько это может быть приятно.

Из меня вырывается короткий смешок.

— Так теперь, когда я уже не девственница, ты готов заняться со мной сексом?

— Да, — отвечает он без колебаний.

Я снова хочу засмеяться, но не могу. Чистое желание и отсутствие раздумий с его стороны разжигают огонь в тех частях моего тела, которые голодали по Доусону с самого момента нашей первой встречи.

Эта вечная игра между нами — постоянное желание и отказ. Это пиздец.

Но, может, немного поиграть с огнём — не так уж и плохо. В конце концов, я же сама его сюда позвала, так ведь? Я точно хотела только поговорить?

— Хорошо, — тихо говорю я, стараясь, однако, казаться безразличной.

Если этот человек обещает всё то тёмное и сладкое, то разве я не заслуживаю хотя бы маленького кусочка?

Разве не для этого я приехала в Нью-Йорк?

Чтобы пробовать новое?

Ощутить вкус жизни?

Использовать это время свободы и наслаждаться им?