Праведные клятвы

ГЛАВА 30

Хани

Я: Думаю, тебе стоит приехать.

Я жду ответа, но когда его не последовало, решила принять душ.

Когда выхожу из ванной, слышу стук в дверь. Ожидаю увидеть свою сестру, но на пороге стоит Доусон. Его выражение лица тёмное и мрачное, но как только его взгляд скользит по моему телу, оно меняется. То напряжение, которое было у него на лице мгновение назад, превращается во что-то совсем другое. Он усмехается, когда видит меня, завернутую только в полотенце.

— Уже готова и вымыта для того, чтобы я снова тебя испачкал? Как мило с твоей стороны, — говорит он, входя внутрь и закрывая за собой дверь.

Я отступаю на шаг, потому что его взгляд сейчас заставляет меня сомневаться в своём решении пригласить его. Я чувствую себя комфортно с ним, и надеюсь, что он сможет подарить мне хороший опыт для второго раза. Показать, что секс не обязательно должен причинять боль. Не поймите меня неправильно, первый раз был хорошим… до тех пор, пока не стало больно. А боль, конечно, была ощутимой.

Но второй раз не должен быть таким болезненным, верно? Надеюсь, что нет.

— Это будет больно? — спрашиваю я.

Он опирается на столешницу, и его костяшки побелели, как будто он борется сам с собой. Он ведь понял, что я имела в виду, когда пригласила его, верно? Я вдруг начинаю сомневаться, хочет ли он того же.

— Слушай, если ты не хочешь, это нормально. Я устала от игры в кошки-мышки, — признаюсь я.

— Я не лучший выбор, Хани, — отвечает он, но его взгляд буквально пожирает меня, и у меня складывается впечатление, что крепкая хватка за кухонную стойку — единственное, что удерживает его от действий.

Меня до чёртиков достало, когда мне это говорят, поэтому я скрещиваю руки на груди в знак протеста.

— Я просто хотела сказать тебе, что не хочу, чтобы ты убивал Кита.

Его лицо сморщилось, и это было так непривычно по сравнению с той маской, которую он обычно носит. Шарм, желание, безупречность. Но под этим всем прячется опасность, такая плотная и сжатая, что мне становится интересно, видит ли её кто-то ещё.

— Никогда больше не упоминай его. Я со всем разобрался.

— Но…

Его взгляд становится звериным, и я замолкаю. Я не хочу знать его методов, но надеюсь, что он сделал это ради меня. Хотя, вероятно, это было для защиты его бизнеса, я всё же не могу не надеяться, что хотя бы малая часть его действий была ради меня. Конечно, он пришел не только ради этого.

Я нерешительно делаю два шага к нему. Это как наблюдать за загнанным зверем.

— Будет больно? — повторяю я свой вопрос.

Я вижу, как напряжение медленно спадает с его лица. Та его сторона, которую вижу только я, постепенно возвращается, открывая мне того Доусона, которого я знаю.

— Немного, но в самом лучшем смысле, — говорит он, облизывая губы. Медленно, обдуманно, как будто всё ещё сдерживая себя, он поднимает руку и тянется к моему полотенцу. Доусон тянет за край, и ткань падает на пол. Его взгляд пробегает по моему телу, челюсть напряжена, когда он осматривает моё обнажённое тело. Он заставляет меня чувствовать себя хорошо, очень хорошо.

— Дафна милая, — выпаливаю я слова, не успев остановиться. И я знаю, что зашла слишком далеко. Но я хочу чувствовать себя единственной. Я танцую на опасной грани, потому что вполне возможно, что я не единственная. А Доусон — кто угодно, но он не лжец.

— Хм, — он лишь ухмыляется, делая угрожающий шаг ко мне. Похоже, он так очарован, что, возможно, даже не услышал меня.

— Ты часто спал с Дафной? — спрашиваю я.

— Почему тебя так интересует, как я трахаю других женщин? — парирует он. Его рука откидывает мои волосы с плеча, затем он наклоняется и нежно проводит пальцами по моей ключице. По коже пробегают мурашки, когда его губы опускаются и он целует то самое место. Всё, на чем я могу фокусироваться, — это его прикосновения.

— Ты всё ещё спишь с ней? — настаиваю я. Ответ мне уже известен, но я хочу услышать это от него. И, что странно, то, что я его подталкиваю к этому, начинает меня заводить.

— Нет, я хочу трахать тебя. Как тебе идея контракта между нами?

Прежде чем я успеваю задать вопрос, он обхватывает меня руками и поднимает, его ладони плотно лежат на моей голой заднице, пока он идёт к спальне. Внезапно он останавливается, меняет направление и возвращается на кухню, усаживая меня на прилавок. От холодной поверхности я вздрагиваю.

— Я не уверена насчёт контракта… прошлый был слишком для меня, — признаюсь я, наблюдая за ним так же пристально, как он за мной. Но когда он отходит от меня и начинает рыться в шкафах, я чувствую потерю. Не знаю, что он ищет, но по тому, как его брюки натянуты в одном месте, я не думаю, что он уйдёт в ближайшее время.

— Контракт с аукциона? — рассеянно спрашивает он. — Этот не требует клятв, если только ты сама не захочешь снова оказаться на четвереньках.

Он всё ещё что-то ищет, и я не понимаю, что.

— Ты заставляешь других женщин приносить те же клятвы? — спрашиваю я.

Он закрывает шкаф, когда, наконец, находит то, что искал, и поворачивается ко мне. В его руке бутылка мёда. Его улыбка настолько обворожительна, что у меня захватывает дух, а на одной щеке появляется ямочка.

— Нет, я просто наслаждался тем, как ты выглядела на четвереньках, — говорит он, подходя ко мне ближе.

Я в замешательстве смотрю на бутылку мёда, когда он встаёт между моих ног. Сердце бешено стучит.

— Эм, что ты делаешь? — спрашиваю я.

Он поднимает бутылку и выдавливает немного мёда на мою грудь.

— Решил, что сначала десерт, — ухмыляется он, опускаясь губами к липкому следу, который оставил на моей коже.

Я застываю, когда его язык начинает слизывать мёд, оставляя за собой горячие прикосновения, пока медленно ползёт вниз, к моему соску. Его рот продолжает свои игривые движения и на другой груди. Блядь, этот дьявольский язык. Моя голова запрокидывается назад, когда он опускается ещё ниже, а моё внимание фокусируется на пульсирующей точке между ног.

Я пытаюсь пошевелиться, но его руки прижимают мои к бёдрам. Он одаривает меня дьявольской улыбкой, и я хочу запустить пальцы в его волосы и подтолкнуть его ниже, чтобы удовлетворить нарастающее желание.

Без лишних слов, он делает шаг назад, а затем опускает губы прямо на мой клитор. Он без стеснения раздвигает мои ноги ещё шире, и его рот оказывается там, поглощая меня, и я стону от этого контакта. Блядь, этот коварный язык опасен. Одна рука оставляет моё бедро и скользит между моих ног, пока его палец не проникает внутрь меня.

— Ооо… — стону я, но он не останавливается. И я не хочу, чтобы он когда-либо останавливался. Я запускаю руку в его волосы, а его рот творит чудеса, и палец ритмично движется во мне. Он добавляет ещё один палец, и я чувствую себя наполненной и ошеломлённой одновременно. Он отпускает вторую мою руку, и теперь я кладу обе руки назад, принимая удовольствие, которое он мне даёт. Мне нужно держаться, сознательно избегая мысли о недавно испечённых печеньях, которые могут стать жертвами в этом процессе.

Блядь. Тепло из моего живота разливается по ногам, пока он сильно всасывает мой клитор. Доусон тянет и рвёт каждую нервную клетку, пробуждая самые тайные желания. Это намного больше, чем я могла ожидать от него. Это…

Моё дыхание становится прерывистым, и я нахмуриваюсь в замешательстве.

О, Боже.

— Вот она, — говорит он, когда я окончательно теряю контроль над собой, словно по его команде. Моё тело дрожит, когда я плыву по волнам чистого блаженства. Святое дерьмо. О, Боже.

— Хорошая девочка. Кончи для меня, — шепчет он, его тёплое дыхание обжигает мою кожу.

— О, Боже! — кричу я, мои руки остаются на месте, а тело напрягается, когда освобождение взрывается внутри меня, озаряя всё вокруг.

Доусон отстраняется, а я пытаюсь восстановить дыхание. Слышу шорох, и, когда поднимаю взгляд, вижу, что он раздевается.

Да, да. Это именно то, чего я хочу.

Если он способен подарить мне это…

Я хочу всего его.

Мне нужен весь он.

И тут меня накрывает внезапная ясность.

— Подожди! — кричу я и спрыгиваю с прилавка. Он выглядит озадаченным, пока я бегу в спальню и открываю верхний ящик прикроватной тумбочки.

Я вытаскиваю нераспечатанную коробку презервативов, и он забирает её, с улыбкой усмехаясь.

— Это мило, Хани, но обычные не подойдут.

Я хмурюсь.

— Я как-то видела видео, где парень натянул презерватив на свою ногу. Они же эластичные, и…

— Хани. — Моё имя на его губах возвращает меня в реальность, и я ощущаю, как что-то раздувается в груди — что-то, вроде лю…

Нет. Это не может быть любовь. Может быть, восхищение.

Что-то между нами всё-таки есть, потому что рядом с Доусоном я чувствую себя в безопасности и не испытываю ни малейшего стыда.

Он достаёт свой презерватив и демонстративно держит его в воздухе, поднимая меня и снова усаживая на прилавок. Его пальцы лениво скользят по остаткам мёда на моём животе и касаются клитора.

— Так, на чём мы остановились?

В считанные секунды вся его одежда оказывается на полу, и он быстро надевает презерватив. Он тянется ко мне, но я останавливаю его.

Я на миг задерживаюсь, чтобы полюбоваться не только ожидаемыми рельефными мышцами под его рубашкой, но и неожиданной татуировкой на его груди. Венец возвышается сверху, а розы переплетаются в слово, которое я не могу правильно прочитать. Татуировка старая, немного небрежная, но красивая. Она совсем не похожа на тот образ чистого, аккуратного Доусона, который он демонстрирует каждый день.

Он затаил дыхание, наблюдая за мной, а мой взгляд опускается на татуировку моих губ рядом с его очень напряжённым членом.

Мой рот приоткрыт. Блядь, он огромный. Я почти забыла.

— Позже пришлю тебе фото, сладкая, — ухмыляется он, и я внезапно возвращаюсь в реальность, когда он снова тянется ко мне. Доусон поднимает меня так, что мои ноги обвивают его талию, а затем он несёт меня к окну, выходящему на улицы внизу, и с силой прижимает к стеклу.

Сначала я потеряла дар речи. Но потом я почувствовала его у своего входа. Он останавливается, когда только кончик его члена проникает в меня, его взгляд прикован ко мне. Я пытаюсь взглянуть вниз, между нами, но не вижу ничего, потому что наши тела плотно прижаты друг к другу.

— Хани, — зовёт он.

— Хм… — мои глаза находят его.

— Смотри на меня.

Я покорно киваю, когда он медленно опускает меня, его глаза становятся ещё темнее, когда он постепенно заполняет меня. Это не так больно, как в первый раз, но всё же есть небольшое жжение, когда он входит. Когда он полностью внутри, Доусон снова останавливается, облизывает губы и наклоняется вперёд. Его рот завладевает моим, и я чувствую, как липкий мёд с моей груди растекается между нами. Но, похоже, его это совсем не волнует. Я крепче обвиваю его шею руками, ощущая непреодолимое желание двигаться вверх и вниз. Я начинаю делать это без его разрешения, и как только я это делаю, наш поцелуй прекращается, и наши губы просто касаются друг друга, дыхание в дыхание. Всё внимание сосредоточено на том, как я скольжу по его члену вверх и вниз.

— Блядь, — выдыхает он напротив моих губ, что подхлёстывает меня, наполняя силой и уверенностью, чтобы продолжать двигаться, пока его руки сжимают мою задницу. Это так хорошо. Блядски хорошо, что я не хочу, чтобы это когда-либо заканчивалось.

Довольно быстро он подстраивает свои движения под мой ритм, входя и выходя из меня. Мои пальцы легко скользят по его сильным рукам, мышцы напрягаются от того, что он держит меня.

Черт это так горячо.

Я обожаю это.

Его.

Нас.

Я не хочу, чтобы это когда-либо заканчивалось.

Я чувствую себя сильной.

Будто сейчас я полностью контролирую этого мужчину.

Мои ногти вонзаются в его плечи, когда наши движения становятся быстрее. Его рот снова жадно находит мой, и на этот раз он прикусывает мою нижнюю губу, пока мы продолжаем трахаться.

Мой клитор трётся с каждым движением, и теперь я понимаю, почему люди становятся зависимыми от секса.

Это захватывает.

Напряжение снова нарастает. Доусон не замедляется, и всё происходит ещё быстрее и сильнее. Вскоре я теряю способность двигать губами, но он продолжает меня целовать. Кто бы мог подумать, что во второй раз, когда я занимаюсь сексом, я смогу кончить дважды? На глазах наворачиваются слёзы, и одна из них скатывается по щеке.

— Вот так, плачь для меня, — говорит он, продолжая вбиваться в меня сильнее. Я кричу его имя, когда кончаю, и грубый смех вырывается из его груди, прежде чем он тоже достигает кульминации. Он наклоняется и кусает меня за шею, когда мы останавливаемся.

Когда я начинаю возвращаться к реальности, до меня доходит, что он только что сказал.

И как он это сказал.

— Плачь для меня? — Повторяю, слова отражающие воспоминания.

— Ты только что сложила дважды два, не так ли, Хани? — спрашивает он, отстраняясь.

Я смыкаю ноги.

Кажется, он озадачен тем, как со мной обращаться, когда я смотрю на него широко раскрытыми глазами и слегка приоткрытым от шока ртом. Его челюсть напрягается, решимость делает взгляд жестче, и я понимаю, что снова потеряла его.

Он отступает назад, расстояние противоречит тому, что мы только что разделили, и быстро надевает одежду.

Моя рука тянется к груди, я слишком смущена, чтобы с губ слетел вопрос, на который я уже знаю ответ.

— Я выйду наружу, — говорит Доусон, не глядя мне в глаза.

Я все еще молчу, не зная, что еще сказать.

Я только что занималась сексом с тем же мужчиной, с которым потеряла девственность.

Я уверена в этом.

И у меня совершенно нет слов, потому что Доусон сказал, что никогда не будет заниматься сексом с девственницей.

Что он никогда не будет заниматься сексом со мной.

Но он заплатил за это миллионы долларов.