Приземленный Ад, или Вам привет от Сатаны

16

— И когда он успел сблындить цепь? — Удивленно подумал Ахенэев.

Путантрестовский трофей перешел из лап в лапы.

— Проходите, пожалуйста! — Доброжелательность, подкрепленная внушительной мздой, превратила неприступного на вид распорядителя в мягкого, как воск болванчика.

Вышколенная обслуга была готова к встрече высокопоставленных гостей.

— Босс, не желаешь ли подкрепиться? — Несмотря на утренний ленч, Яков набил рот халявными сандвичами, запивая их аперитивом «Чинзано».

Владимир Иванович отказался.

Семь стен кабинета украшали портреты ректоров. Многие из лиц казались знакомыми Ахенэеву еще по земным газетным публикациям.

Вошел второй распорядитель, руководивший двумя сбесившимися, катившими тележку, нагруженную дынями и виноградом.

Приглядевшись к появившемуся, Ахенэев без труда узнал в нем утреннего напарника Тьмовского, сетовавшего на застолья и тои. И именно ассоциация с дынями и виноградом подсказала Владимиру Ивановичу, где он раньше видел это холеное смуглое лицо… Грешник, чьим именем была названа целая эпоха в жизни одной из азиатских республик. Эпоха обмана целого государства, эпоха приписок, взяток, очковтирательства…

Но здесь, в Мафии, его использовали руководствуясь чисто утилитарными соображениями, приняв во внимание истинное призвание, далекое от политики. То, как ловко распоряжался грызун своими подчиненными, несомненно подтверждало его огромный организационный опыт. Вверенные ему сбесившиеся сновали вдоль столов, дополняя нужным десертом скатерти-самобранки, боясь хоть на минутку остановиться под строгим взглядом глаз-фасолин.

Мышь превратился в облеченного, хоть и маленькой, но властью хищника…

— Яша, — фантаст прервал трапезу черта, — под каким девизом проходит сегодняшний симпозиум?

— О, босс! Тематика нынешней попойки самая, что ни на есть, актуальная. Экологический кризис! Это — в масштабе нашей галактики. И по адову подвопросу пройдутся.

— Тогда не пойму, какое отношение имеет ад к экологическому балансу планеты, да и галактики?

— Босс, честное слово, дурацкая шутка. Вот — святая простота! — Яков ни на шутку рассердился. — Земля-то — одна. Измерения разные. — И, малость поостыв. — У нас ведь как, у чертей? Вы — смертные, на свет появляетесь в благоустроенных роддомах, на крайняк — под кустом, или там, в грядках… Мы же, по старинке, в тихих омутах выводимся. Так вот: из-за преступного отношения к природе, у Вас на земле и у нас — снизилась рождаемость. Природа-то, она не любит, когда в нее недоумки рыла суют! Ну, тех, кто в бренной жизни ведал загрязнением среды и не принял соответствующих мер, кто из них не попал под суд людской, с таковыми нам с Тьмовским придется поработать. По зеленой — в Тоску! Это — распоряжение Сатаны!

А сегодняшний симпозиум как раз и выявит, на высшем уровне, кто из деятелей за время своего правления больше напакостил. Увидишь, как друг на друга валить будут…

Яша ни с того, ни с сего погрустнел, глаза запеленала печаль. Он задумался.

— Что с тобой, Яков! Нездоровиться?

— Да нет, со здоровьем у меня, слава богу… День ангела завтра! Омуток родной вспомнил. Глубокий, чистый, донышко — песчинка к песчинке! И вода — родниковая!

Черт вцепился лапами в гриву, меланхолично произнес:

— Злодеи! Во что они мой омуток превратили?… Ахенэев решил отвлечь помощника от тягостных дум.

— И сколько, Яшенька, тебе завтра стукнет?

— Да я еще вьюноша. Сто тридцать годков всего. А опыта накопил — лет на тысячу! Опять же — неженатый. Пора остепеняться, чертенят плодить. А где их плодить? В искусственных бассейнах?… Ни одного незамутненного омута не сыщешь. Только и остались — эндемичные[30]: по пальцам пересчитать можно — в заповедниках, да заказниках. А попробуй, сунься туда? Пустить — пустят, но чем платить? За кубометр чистой воды и квадратный метр песочка — эквивалент в драг. металлах. Все прибрали к лапам дельцы, теперь кап. вложения осваивают. Вот и приходится крутится, набивать кубышку… Не в болоте же, как кулик, потомство растить? Ведь любовь не картошка, на пустыре не получишь урожая… Ну да, скоро подобью сальдо-бульдо, выплачу оброк за кооператив. Это у других кишка тонка, а я бесцельно по аду не мотаюсь…

Владимир Иванович мысленно прикинул, сколько же надо серебра, злата или платины, чтобы приобрести омуток средней величины. Получалось — немало… тонн!

— Яша, извини пожалуйста, от роду любопытен…

— Что за вопрос, босс? — Черт обрел прежнюю форму.

— Неужели у тебя столько золота?

— Босс, мы же современные черти. К чему груды металла — это пережиток. Для всех аборигенов ада введена другая расчетная единица. Помнишь, мы с тобой о валюте говорили, так называемые геннзнаки , а золотишко хранится в банках. Вот, посмотри. — Яков раскрыл портмоне и протянул Ахенэеву черный банкнот. На банкноте высвечивал профиль невольного покровителя и ниже — формула ДНК. Под формулой, прописью: десять геннзнаков.

От второго распорядителя не укрылось движение яшиной лапы, извлекшей банкноту. Неясно почему, но грызун решил, что геннзнак предназначается ему и с реакцией, которой мог бы позавидовать спринтер, подлетел к черту.

— Что угодно? — Зомби потянулся за деньгами.

Владимир Иванович стоял в нерешительности: не зная, кому передать банкнот, то ли вернуть его хозяину, то ли вручить распорядителю.

Рассудил Яков. Шлепнув забывшего от алчности о субординации мыша по руке, он вместо имеющего ограниченное хождение геннзнака, сунул стодолларовую бумагу.

— Много кое-чего угодно… Выполнишь, что скажем. Но, меня интересует другое. Откуда такая страсть к запретному в среде грешников обменному фонду? Уж не платит ли кто-нибудь подобной валютой?

Лицо зомби знакомо посерело, заплывшие веки испуганно задергались.

— Нет-нет! Что Вы? Я впервые вижу подобные деньги… — Распорядитель поспешно сдулся.

За дверью послышался возбужденный галдеж, а через минуту все семь углов кабинета оказались забитыми изголодавшимися, как после разгрузки вагонов, политиканами.

— У, прорвы! — Вырвалось у черта. — Я бы накормил вас карасиками из родового омутка. Все углы пообгадили б…

— Что это ты на них так? — Ахенэев рассматривал заглатывающую в великой спешке яства, публику. Судя по комплекции — вполне уравновешенные деятели…

— Обжорство, босс, признак неуемного аппетита не только в пище. Им безразлично, кого или что сожрать. Знакомая порода.

На Якова опять накатило и он ударился в лирику.

— Ох, карасики, окунечки — светлого детства дружочки… И что с вами сотворили эти промышленники — монстры… Помню, босс, себя крохотулькой, маленьким чертененком-несмышленышем. Отец и Мать, шутки ради, поручали алкашей в белую горячку вгонять, да у грешников на носу плясать. А за день набегаюсь, напляшусь, устану и — нырь в омуток. Семейство в сборе и ручной губошлеп карасенок Кузя тычется в лапы, тоже играть зовет, пузыри пускать. Под интерес — кто больше. Как ему откажешь? Ну и соглашаюсь: пыжусь-пыжусь, от силы пять-десять пузырьков пущу и — выдохся. А он — буль, буль, буль… — не в хипеж, штук пятьдесят выбулькает и плавничком мне под пятак сунется.

— Продолжим? — Спрашивает.

Большой был специалист по запузыриванию. И постоянно — в выигрыше.

А на утренних и вечерних зорьках, тоже на спор, кто громче по воде хвостом шлепнет. И опять я в прогаре: у Кузи хвост — лопатой, а у меня что? Огрызок мочалки… А как-то с год назад, припомнился отчий дом и так потянуло в родные места, что выпросил отпуск без содержания и махнул на кровную природу с одной колдуньюшкой. Дай, думаю, хоть глазком взгляну, как оно в омутке-то нынче? Да и про Кузю поразузнаю — живой ли?

Подкатил к речке, собрался с духом, нырнул… Бог ты мой! Не милая сердцу колыбель, а клоака какая-то… Одно успокоение: жив старина Кузя, живой! Взглянул я на него и заплакал. Ото всех этих нечистей чешуя на карасике облезла, лишаями пошла. Не Кузя — а плавучий полимер! Но — крепится и даже невесело шутит.

— Мне, — говорит, — Яша, теперь без разницы, где обитать. Я, — говорит, — и без спора хоть в дихлорэтане пузыри пускать буду…

Яшин экскурс в детство прервал официант, разносящий напитки и легкую закуску.

От предложенной снеди черт отказался категорически, скаламбурив по поводу икры из нефти и водки из опилок. Но, судя по тому, как повысился голосовой напор делегатов, по разгоравшимся спорам и скандалам, безапелляционный намек Якова в отношении водки не подтвердился.

Градус в ней оказался натуральным.

Страсти накалялись, но понять о чем кликушествовали эти надутые индюки, было невозможно.

— Где же журналисты? — Тягуче подумал Владимир Иванович, в который раз налегая на истомно пьянящую «Кровавую Мери».

Черт тоже нервничал. Задуманный план ломался, все шло кувырком.

Яков, гася раздражение, подозвал грызуна-распорядителя, выдал ему пару ласковых, и, спустя минуту, в семиугольный кабинет десантировалась, как минимум, рота репортеров.

Пулеметные очереди кинокамер, сумасшедший огонь вспышек, посыпавшиеся гранаты вопросов: атака развернутым фронтом! И расползшимся от излишнего чревоугодничества политиканам ничего не оставалось делать, как сдаться на милость победителям: горлохватам от прессы — репортерам.

Первым капитулировал седобородый грешник в старомодном смокинге. Достав из нагрудного кармана сигару и откусив кончик, он прикурил от подсунутого «Ронсона»[31] и тенденциозно произнес:

— Леди и джентльмены! На сегодняшнем симпозиуме решался краеугольный вопрос. Кто, конкретно, виноват в безобразном отношении к радиоактивным отходам? По чьему приказу отходы не утилизовались, а разбрасывались где ни попадя: вываливались в акваторию Тихого океана, и даже, закапывались неподалеку от населенных пунктов, отравляя питьевые источники?

И что Вы думаете? Решили опорочить меня, всемирно известного Председателя общества «За чистоту гидросферы», бескорыстно финансирующего эту природоохранную организацию. — Седобородый сильно затянулся дымом, закашлялся и положил сигару в мельхиоровую пепельницу. — Словесная мишура оппозиционеров бездоказательна. Где улики? А я отвергаю их домыслы фактическими документами… И вообще, до сих пор не понятно, почему нахожусь в Мафии, а не в раю? Хотелось бы столкнуться лицом к лицу с клеветниками, а не выслушивать реплики из зала! Я — за обновление природы, что адекватно ее возрождению в первозданном виде. А злопыхателей — к ответу!

Разволновавшись, седобородый вновь потянулся за сигаретой, но вместо нее выдернул и прикусил трубочку-авторучку, которая внезапно, словно от боли, выдала заливистую трель.

— Радиация! — Надтреснуто бухнул один из журналистов и рота борзописцев «отважно» отпрянула от Председателя общества «За чистоту гидросферы».

— Спокойно, коллеги! Без паники! — Назидательно-уравновешенный голос черта остановил шарахнувшихся к выходу репортеров. — Уделяйте побольше внимания аутотренингу, отбрасывайте ненужные эмоции: земные условности в аду — лишняя роскошь…

Журналисты, как нашкодившие коты, смущенно переглядывались и, перебарывая криз, переминались с ноги на ногу.

— Нет, каков оборотень! Распинался в своих заслугах и благодеяниях, а сам, нежданчиком, рентген пятьсот приволок. А не выдерни из кармана по ошибке счетчик Гейгера, глядишь — и до рая рукой подать. Пресса — она и в аду все имеет… Ну, да теперь не сорвется, Эдик и не таких ухарей в бараний рог сгибал…

Так рассуждал вслух Яков, а сам озадаченно поглядывал по сторонам. Окрик черта хоть и возымел действие, но паника перекинулась за столы: сработали земные рефлексы.

Яков защелкал спуском «Кэнона», торопясь запечатлеть назревающую сенсацию. Владимир Иванович педантично черкал в записной книжке.

Грызун-распорядитель вьюном проскользнул в радиоактивную зону и, не теряя самообладания, выдернул свистульку изо рта «борца» за чистоту гидросферы. Зомби стиснул локоть седобородого и буром попер его к дверям. Однако, от Якова не укрылось, что помогая рентгеноносцу быстренько смотаться, распорядитель, не упуская момента, втискивал в его голую, как коленка, башку, какие-то истины и передал сверток.

Черт не спускал глаз с парочки и даже сделал несколько снимков.

— Ну, босс, — обратился Яков непосредственно к Ахенэеву, — Я-то думал, мышь — тихоня!.. А оказывается, Эдик как в воду смотрел: приструнив этого обкакавшегося на земле зверка… Хватка, я тебе скажу… Увидим, до чего он в аду докатится!..

— Это становится интересным! Мордобой представителей симпозиума — редкое явление! — Паника переросла в драку и Яков лишь констатировал происходящее в зале.

С грохотом опрокинулись столы, освободив плацдарм для действий. Журналисты бесстрашно ринулись в самую гущу свалки. Били почему-то одного: высокого, моложавого, модно одетого мужчину.

Яков и Владимир Иванович с трудом протолкались сквозь строй зависших на спинах дерущихся в ожидании развязки репортеров. Несмотря на кажущуюся изящность фигуры, моложавый оборонялся профессионально. Раскормленные политиканы-нападающие тюфяками валились на пол, но взбодренные хмельным угаром, упорно лезли обратно в кучу.

— Хук слева… Апперкот!.. О! Удар «атеми» — он и в карате силен!.. Опять карате: «Дзуки ту»… — Репортеры едва успевали перезаряжать кассеты.

— Кто это? — Ахенэев оторвал черта от увлекательного зрелища.

— Ей богу, босс, не знаю… Но морды бьет — одно загляденье, не хуже Рембо с Рокки[32]!

Вероятно, и до делегатов дошло, что поднаторевшего в схватках бойца голыми руками не возьмешь, и политиканы изменили тактику. В ход пошли бутылки, тарелки, стулья…

Решающим оказался удар женщины в розовых очках и вечернем платье, бутылкой шампанского.

Сраженный коварной рукой аккредитованной грешницы, моложавый переломился пополам и рухнул на пол.

Политиканы бросились добивать, но мышь-распорядитель грудью заслонил тело мужчины и заорал:

— Не позволю издеваться над казенным имуществом! — С остервенением отбросил первого из нападающих в глубь помещения.

Журналисты прильнули к видеоискателям, ощетинились дротиками авторучек — грянуло их время! Репортаж с места сражения — что может быть сенсационней?!

— Причины Вашей неприязни к мистеру Роиду? — Борзописцы осадили королеву битвы, все еще разъяренную фурию.

Дама щепетильно дернула плечиком и, не обратив внимания на расстегнувшийся бюстгальтер, вся во власти эйфории, возбужденно произнесла:

— На симпозиуме, кроме вопроса о радиоактивном загрязнении среды, были затронуты и иные аспекты человеческой деятельности… А этот, — она пнула лежащего, — обвинил меня в нечистоплотности. Не в прямом, конечно, смысле, но акцентировал внимание зала на преступно слабом контроле за очистными сооружениями. Как он смел, как повернулся язык, так оскорбить беззащитную, слабую женщину? Десятки лет, без зазрения совести, пускал на ветер, то есть, засорял атмосферу фреоном — а я, да я шла ему навстречу, закрывала глаза, ради святой любви, а что в благодарность?… — И женщина разрыдалась.

Репортеры переметнулись к отдувающемуся после схватки пузану.

— Ваше мнение о случившемся? Ваши личные антипатии к мистеру Роиду?

Этот франт, провонявший духами и парфюмерией, набрался наглости заявить, что отходы металлоизделий с моих заводов не сдаются на переплавку, а выбрасываются на свалку. Не скрою, за всем не усмотришь. Но, старался по мере сил… А ейный хахаль, — пузан кивнул на промакивающую кружевным платочком тушь даму, — не только морочил голову доверчивой женщине, но и завалил планету упаковками от продукции курируемых им фабрик: полистиролом, пластмассой…

Владимир Иванович и Яков прислушивались к откровениям делегатов, и напрашивался вывод: виновник всех экономических катаклизмов Земли и атмосферы именно он — Роид!?… А один из деятелей науки договорился до того, что даже плодоносный слой почвы не только пропах дезодорантами, но и изменил свою микроструктуру под их действием. И главный виновник, конечно, парфюмерщик!!

Оглушенный, наконец, зашевелился, с усилием встал, и, не глядя по сторонам, покачиваясь, покинул кабинет. Зомби устремился следом.

— Вот так-то, босс! — Яков привел сбрую в порядок. — А стоило подкеросинить, и любой из них мог оказаться крайним, Что-что, а мести пургу обучены. Сплошной треп… И эта — хороша! Вот уж действительно. Если Бог создал мужчину по своему подобию, то женщины — просто бесподобны!

Фурия в розовых очках и вечернем платье, раскрыв косметичку, приводила личико в порядок. Затем достала баллончик и облачко лака окутало волосы. Другой баллончик низверг на вечерний туалет дамы букет цветочного аромата.

Шум и толчею брифинга перекрыл вой сирены. И следом в кабинете появились геркулесовского телосложения черти во всеоружии. С дубинками и плетьми.

— Быстренько, быстренько! Построились на процедуры. Не задерживайте себя и нас. Живей, живей… — Командовал конопатый демонюга.

Размахивая кнутом, он сгонял членов делегаций к стене, сверяясь с каким-то списком.

— Вот теперь доставай свой мандат. А то — припечет… — Вовремя подсказал Яков Ахенэеву. Конопатый уже направлялся в их сторону.

— Впрочем, погоди. Он мой старый знакомый, попробую договориться, не раскрывая инкогнито. — И Яшка решительно шагнул навстречу демонюге.

— Слышь, Борька, тормозни. Этого не тронь. Грешник с именем, знакомый Антихриста.

— Отвали-ка, князек, в сторону. — Процедил тот. — Вечно встреваешь куда сатана нос не сует… Отвали, кому говорят, могу ненароком задеть. Не видишь что ли — я при исполнении!.. А будешь выступать, доложу куда следует, что ты заимел протеже. Иль в долю хочешь взять? Так не стесняйся, отстегивай… Только учти, в земной валюте не беру, только геннзнаками.

Наглая, конопатая морда Борьки хамовато ухмылялась, явно нарываясь на скандал. Яков рефлекторно дернулся, но сдержался, и лишь презрительно сплюнул на блестящий паркет.

— Пентюх ты, Борька. Был пентюхом, им и останешься… И выше экзекутора не прыгнешь; ни ума ни фантазии — одни инстинкты, да мышцы напарафиненные… И правильно от тебя бабы сбегают. Гы-ы! Ко мне… Уж на что Майка к ментам неравнодушна, и та от тебя свинтила!..

Уязвленный черт покраснел от лютой ярости до такой степени, что веснушки на морде слились в один кровавый цвет и, не владея собой, рванулся к ехидному Яшке.

Но, Загробштейн ловко юзнул в сторону, оставив экзекутора лицом к лицу с только что защищаемым «грушником».

— Тебя что, команда не касается? — Срывая зло, четырехсаженный черт занес над обмертвевшим Владимиром Ивановичем бич, но не ударил, увидел в подрагивающей ладони фантаста Сатанинскую контрамарку.

— П-прошу прощения! Докладываю: команда экзекуторов проводит профилактическую разминку. Разрешите приступать?

— Приступайте! — Ответил за Ахенэева Яков. — Пойдем, босс, это не для слабонервных.

Владимир Иванович быстро закивал и они вышли. А вдогонку донеслась волна криков и стонов, заставивших Ахенэева ускорить шаг.

— Что это за массовое избиение, Яков? — Фантаст никак не мог совладать с ходившими ходуном руками.

— Обычные адовы процедуры. Практикуем во всех кругах, в специально отведенное время. Это ты просто раньше не сталкивался, находился среди нас. Да, так сказать, для полноты сюжета — в Тоске подобная процедура несколько изменена, по скользящему графику. Ну, а проще — круглосуточно. — Яков вздернул кверху пятак и амбициозно закончил. — Не будь должной профилактики — и ад не ад…