Приземленный Ад, или Вам привет от Сатаны

33

— Явился, отрок! Молодец, не опоздал. Чай, черти не хотели пушшать?

В рубленном из лиственницы на века доме, куда привел Ахенэева Яков, чадящая неугасимая лампада тускло подсвечивала изможденное, с глубокими морщинами на лбу и под глазами лицо старца.

— Этот-то, что с тобой, молчать умеет? — Старец указал пальцем на Владимира Ивановича.

— Могила, отче! Как за себя ручаюсь. Его присутствие просто необходимо. Во-первых, он мой друг, а во-вторых, в случае провала нашего предприятия, имя Загробштейна не будет опорочено врагами. Он — писатель с Земли, и собирает материал не только для отчета Сатане, но и для книги про жизнь адову. А что книга будет опубликована, сомнению не подлежит — Сам Сатана лапу приложит.

— Яша, посвяти в суть дела. Ребус какой-то, — подал голос фантаст.

— Босс, тут такая тайна открылась — закачаешься! Сегодня, благодаря Яриле, выяснилось, что я — вовсе даже и не черт!

— А кто же ты? — Изумился Ахенэев. — Самый, что ни на есть натуральный черт! Сам бахвалился, что по родословной ни одной закавыки. Или ты, фигурально выражаясь, «не черт»? Так об этом я и так знаю!

— Босс! Тайна нашего рода — больше для меня не тайна! И бабулька не зря умалчивала — опасалась за внучонка. Не черт я, Вольдемар, а — бес, в самом глубоком понимании этого слова. БЕС! Это не одно и то же.

Владимир Иванович затряс головой, стараясь понять, не нашло ли затемнение на его верного помощника.

— Лично для меня, Яша, один черт: что бес, что черт!

— Эх ты, а еще писатель… Слушай внимательно. Раньше, с тысченку-другую лет назад, бесы были бесами, а черти — чертями. Это потом уравниловку устроили… Короче, пусть лучше Ярило объяснит, а то у самого голова кругом идет!

Старец осушил огромную, воняющую хмелем деревянную кружку, крякнул и, пожевав бороду, указал Ахенэеву на грубосколоченную скамью.

— Внемли, человече, грустную историю бесов. Некогда языческие народы, от которых произошли все славяне, почитали бесов — солнечных добрых существ. Внешне бесы — копия нынешних чертей… НО вот, на славянских землях появились христианские священники и стали огнем и мечом насаждать свою веру. Людям, под страхом смерти запретили поклоняться языческим богам. Любой, сохранивший веру предков, объявлялся еретиком. Породу нашу бесовскую Христиане предали анафеме и приравняли к одному из сословий адовой нечисти, поставили на одну ступень с чертями. Хотя ранее мы не были злыми духами… И вот, на протяжении столетий, те бесы, кто выжил, вынуждены носить личину чертей. Внешне-то — похожи… Из поколения в поколение, от отца к сыну, передавалась тайна. Мы всеми силами старались сохранить чистоту крови и женили сыновей на дочерях бесов. Многие видные в иерархии ада посты и по сей день занимают мягкосердечные, добрые существа. И, клянусь тебе, ни один из них никогда не отступился от бесовской идеи. Никто и никогда не причинил людям зла. Ежели мы не могли в чем-то помочь, то скорбя смотрели на то, что вытворяют черти. И затем, тайно, но по мере сил старались исправить сотворенное ими зло… Нас в аду не так уж и много. А посвященных — и того меньше. И не возжелай Антихрист женить князя на чистопородной чертовке — ведьме Далдубовской — все осталось бы по-прежнему. Но обстоятельства сложились в нашу пользу: ведь с помощью Якова появилась реальная возможность открыто заявить о своем существовании по всем галактикам. Достаточно Загробштейну принять корону на Парасите и жениться на бесовке, и туда постепенно переселятся все остальные бесы. Возникнет новое, обособленное государство! А до тех пор — молчать, иначе пришьют государственную измену и начнут против нас травлю! Так что, о браке с ведьмой не может быть и речи. Необходимо что-то срочно решать.

Ахенэев сидел на лавке, ошарашенный рассказом Ярилы. Он-то и раньше замечал, что Яков похож на черта только внешне, но не придавал этому особого значения — а здесь такой подтекст!

А старый бес, умудренный опытом предков, попытал.

— Вот ты — писатель! Поэтому прошу об одной услуге. Сделай доброе, для бесовской братии, дело: систематизируй сведения о деятельности бесов по прежним векам. Они войдут в хрестоматийную историю «Бесовского народца», да и вообще, в энциклопедию нового государства Парасит. За труды воздадим сторицей.

Владимир Иванович согласился с предложением.

— Яш, а Эдик кто? Что-то не похож своими действиями на злыдня? — Спросил фантаст.

— Эдуард Тьмовский один из наших виднейших деятелей. Наш бес! В отличии от Загробштейна, давно посвящен в тайну и успешно работает на пользу своего народа. — Ответил за Якова Ярило.

— Эх, Эдик-Эдик, а еще друг называется! Хоть бы намекнул, — обиженно протянул Яков.

В открытую форточку влетела черная ворона. Усевшись на угловатый, окованный железом сундук, она произнесла:

— Кар-р-р, кар-р-р! — И поманила Ярилу крылом, видимо, не желая общаться со староверцем вслух при двух свидетелях.

Ярило, нимало не удивившись, поднялся и подошел к важно обирающей перья птице. Ворона цапнула одной лапой бороду беса и притянула его к себе. Пощелкав какое-то время клювом у уха старца, ворона разняла лапу и отпустила бороду, оставив в когтях несколько волосин.

— А ты не брешешь? Сам святой Влас[52] баил? — спросил с сомнением Ярило у гостьи.

— Кар-кар?! — возмутилась чернокрылая и, похлопав себя одним крылом по костлявой груди, другим, в знак своей искренности, чиркнула по отливающему синевой горлу.

— Ладно, верю! — Успокоил разволновавшуюся птицу старец. — Проваливай! Еще что выпытаешь, сразу ко мне.

— Как на кар! — Запереминалась с лапы на лапу ворона.

— Ух, ненасытная, — ругнулся Ярило. — На, лопай! Получив от беса изрядный кусман сыра, ворона шмыгнула в форточку и пропала.

— Ну вот, сынки! Дождались, дотянули… Эта дрянь Далдубовская без твоего, Яков, присутствия брачный контракт по всей форме обстряпала. Прими поздравления…

— Нет уж, извините, — взвихрился бес Яков. — Немедленный развод! Прямо сейчас пойду и разведусь. Натуральная чертовщина!..

Яша забегал по хате, но тут же сел опять, поняв, что эмоции здесь неуместны.

— Что делать теперь? — Беспомощно простонал он. — Подскажите?

— Развод — это точно, но как? — Лицо старца еще больше сморщилось. — Может, писатель подкинет мыслишку?

Ахенэев еще не до конца проникся сознанием случившегося. Какая-то, почти опереточная сценка разыгрывалась у него на глазах. А раз так, то и выход из положения должен соответствовать завязке.

— А что, Яша? Может быть ей любовника подсунуть? И с ним же — прихлопнуть! Скандал, развод и — ты как и прежде — свободный и независимый… На Земле, по крайней мере, сработало бы на сто процентов!

— Погоди-ка, погоди-ка, босс! — Яков заходил вокруг Ахенэева кругами. — А что, вполне подойдешь! Далдубовская — дама с претензиями, и на писателя, тем более с Сатанинской метой, клюнет — нечего и думать! Ну молодец, ну фантаст!

— Да я не о себе, об Эдике… Ты представляешь, что произойдет с Эльвирочкой, узнай она о моих похождениях?

— С Эльвирочкой? Босс, полный вперед! Сестричку беру на себя! Объясню — она поймет. Не боись… — и, видя нерешительность Ахенэева, попробовал сыграть на самолюбии. — А еще друг! Ну можешь ты меня вынуть из петли?!

— Ладно, Яша, будь по твоему, — сдался Владимир Иванович, — если конечно, графиня не почувствует подвоха. Но перед спектаклем обговорим детали с Эльвирочкой. Во избежание лишних эксцессов…

— А где Ваша подружка-то? — спросил молчавший до сих пор Ярило.

— Да здесь она. Прилетела на игрища, услышала, что Вольдемар обретается в седьмом круге. Любовь у них! А живет, скорее всего в отеле «Соблазн». Только — предупреждаю заранее — чрезвычайно чувствительная девушка. Поэтому, прямо в лоб посвящать нельзя. Исподволь… — Бес, по привычке потянул лапу к рогам, но вовремя отдернул, вспомнив о переклонировании.

Ярило три раза громко кашлянул и в комнату, согнувшись в поклоне, вошел одетый так же, как и единомышленник-повелитель, бес-посыльный.

— Напиши своей барышне пару слов, — предложил Ярило фантасту. — Он передаст.

Холоп вернулся быстро. За время его посыла Владимир Иванович с Яковом испробовали Ярилиной бражки, напоминающей по вкусу сладенькую водицу, но по мозгам бьющую не хуже бормотухи…

Тяжелая дверь с грохотом отворилась и Ахенэев едва устоял на ногах от бурного натиска, отчаявшейся увидеть его целым и невредимым Эльвирочки. Девушка зависла на шее фантаста и, покрывая моложавое лицо поцелуями, сквозь радостные слезы попеняла:

— Милый! Я же тебя совсем потеряла… Почему не давал о себе знать, скрывался. И что это за таинственная встреча в избушке на курьих ножках? — Эльвирочка отступила на шаг и, обозревая стройного, изменившегося Ахенэева, проговорила с болью в голосе:

— Конечно! Что тебе до какой-то бывшей актрисы. Наверное, гулял в свое удовольствие, а я, взбалмошная дура, весь ад на ноги подняла, его разыскивая. Не стыдно?

Эльвирочка опять обняла раскрасневшегося Ахенэева и уже более тихо продолжила:

— Антихрист передавал, что ты проходишь курсы омолаживания, и я тут же помчалась в шестой круг. Но пограничники не пустили. Сказали, что пока нельзя, карантин…

Девушка запустила пальчики в густую шевелюру Владимира Ивановича и, как бы пробуя крепость волос, нагнула лицо фантаста и, не стесняясь присутствующих, надолго припала к губам.

— Сестренка, любовь — это понятно!.. Ты лучше расскажи, чем кончился вояж Охмуры-сана? Шибко подозреваю, что без твоего участия не обошлось! Наитемнейший растрезвонил, что по вине какой-то «фанатички» «апельсина» срочно переклонировали.

— Правильно, Яшенька, подозреваешь. Жаль ты под горячую ногу не попал… Ишь, тоже посвежел, да и рожки новее новехоньких, — девушка, когда-то сменившая гнев на милость, опять недобро взглянула на беса.

— Тихо, тихо, сестричка. Что было, то было, а я тебя очень люблю и уважаю… Эх, знала бы ты, в какой мы с Вольдемаром переплет попали. — И, сделав скорбную мину, Яков поведал их одиссею в НИИ ПСИНиА.

— Володенька! И тебя пытали? — Девушка готова была разреветься, но писатель успокоил. — Нет, родная. Все взял на себя Яша. Как истинный друг, отвел беду… Да, а что, все-таки, с Охмурой произошло?

— О нем и говорить не хочу. Сочинил про вас, что будто бы ушли в самих себя. Как это понимать?… Но я разобралась, помогла ему уйти от себя. Развалился, как перезревший арбуз.

Яков не ответил на вопрос девушки, а пожав плечами, хмыкнул:

— У идрисов все не как у чертей…

— Дочка, ты хоть со мной поздоровайся, — обратил на себя внимание хозяин скита. — Я ведь не пустое место, да и по годам уважения заслуживаю.

Эльвирочка стушевалась и смущенно, поясно поклонилась старому бесу.

— Тут, девонька, такое дело, — начал он вводить в курс событий девушку. — Придется нам твоего парня в одном щепетильном предприятии использовать.

Эльвирочка заметно напряглась и, окатив старца горячей синей волной своих глазищ, не предвещающих ничего доброго, переспросила:

— Что еще за дело такое? Учтите — больше я его никуда не пущу. Только на Землю. Довольно, поиздевались над человеком!

Ахенэев решил поддержать Ярилу.

— Эльвирочка, родная, мне необходимо помочь Якову выпутаться из одной деликатной истории. Не скрою, замешана женщина. — Ахенэев указал на князя. — Его жена.

— Какая еще жена? Ничего не понимаю. Ты когда же это успел жениться? — Задала Элочка вопрос и посочувствовала. — Бедная женщина, как я ее понимаю!

— М-да! — Произнес Владимир Иванович, не решаясь приступать к основной части объяснения.

Выручил хозяин скита, зарезавший за свое долгое многотрудное бытие не одну правду-матку.

— Короче, вот что, девка! Парня твоего мы с другой, с евоной женой познакомим. Так надо. Цени его порядочность: категорически возражал до тех пор, пока тебя в известность не поставит.

— Ну и что? Знакомьте на здоровье. И меня можете представить. В конце концов, как это называется — будем дружить семьями, что ли? Не имею ничего против. При чем здесь деликатность, щепетильность?

— Да понимаешь, девонька, обстоятельства заставляют в полюбовники его к графине определить.

— Что-о? В полюбовники?

Ярилина кружка разлетелась на мелки щепочки и, как не был кряжист Ярило, резкий удар локтем в солнечное сплетение усадил его с открытым ртом на пол.

— Я тут ни при чем! Я тут ни при чем! И вообще — бес я, бес!! А не черт! — Яков метался по комнате, уворачиваясь от рассекающих воздух Эльвирочкиных рук.

— Я тебе покажу, бес, и как седина зарабатывается, и как ребра пересчитывают. Опять Володиной добротой спекулируешь?

Ахенэев понял, что остановить девушку сумеет только он. Став перед ней истуканом, Владимир Иванович раскинул руки в стороны и умоляюще проговорил.

— Прошу тебя, выслушай. Я не собираюсь изменять, да и Яша с Ярилой далеки от мысли нас с тобой поссорить. Успокойся. Дело действительно серьезное.

Эльвирочка немного поостыла, но все же не пощадила и Владимира Ивановича, мстительно наступив каблучком ему на ногу.

— Хорошо, рассказывайте, что у вас стряслось. Только не вздумайте врать.

Ярило переглянулся с Яковом, как бы спрашивая у него, можно ли доверять всю правду девушке. Тот утвердительно закивал гривой.

— Говори! Она хоть и сумасбродка, но — честнюга. Не выдаст.

И старый бес повторил грустный рассказ.

Эльвирочка, вначале слушающая с недоверием, заметив, что с ней не шутят и не обманывают, уже с состраданием стала поглядывать на бесов.

Объяснив девушке, что требуется от ее любимого, Ярило умолк.

Эльвирочка молчала недолго.

— И что головы ломать? Неплохая интрижка. Но нужна хлесткая концовка. Доверьтесь мне и — скандал я вам гарантирую.

— О, князь! Мы Вас заждались! Позвольте поздравить с законным браком! Надеюсь, Вы не в обиде на нас за то, что брачный контракт оформлен. Хотя мы оставили право выбора, любой из присутствующих здесь моих заместителей по религиозно-культовым вопросам: кардиналов, пап и патриархов сочтет за честь проклясть с амвона ваш союз с графиней, вернее, теперь — с княгиней Далдубовской-Загробштейн.

Антихрист, ловко провернувший дельце, широко улыбнулся и покровительственно обнял Яшу.

— Простите за нескромный вопрос, — почтительно обратился он к Ахенэеву. — Куда это Вы похищали нашего питомца?

Владимир Иванович не ожидал подобного вопроса и немного растерялся. Выручил, как всегда, Яков.

— Шеф, а разве Вам не известна широка популярность Вольдемара среди представительниц слабого пола? Странно. Еще находясь в Богеме, мы дали обещание, что при посещении Армагеддонских игр в Идоле обязательно заглянем во вновь организованный фен-клуб писателя Ахенэева. Я сопровождал Вольдемара в качестве телохранителя, иначе бы его на сувениры разобрали…

Ахенэев смотрел на своего помощника, сочинившего подобный бред и ожидал, что сейчас раздастся хохот. Но, к его удивлению, никто не смеялся. Напротив, многие с сочувствием глядели на фантаста. Новобрачная же, порывшись в сумочке, достала две визитные карточки и, протянув их Владимиру Ивановичу, томно попросила:

— Я, честно признаясь, не читала Ваших произведений, но уверена, что писатель, снискавший такую популярность, действительно гениален. Поэтому прошу Вас осчастливить автографом. Вторую карточку можете оставить себе. Мой небольшой салон посещают многие знаменитости даже из других кругов, и я буду рада видеть Вас в их числе. Надеюсь, что станем друзьями.

Ахенэев впервые в жизни ставил свою роспись не на каком-то документе, а просто на память.

Перед тем, как черкануть на карточке банальность: «Очаровательной от очарованного», он прочел краткие данные графини и с удивлением узнал, что Далдубовская, плюс ко всему, является по совместительству и зам. предом Всеадовского общества меценатов. Вернув «очаровательной» меценатке карточку, Владимир Иванович обратил внимание на то, с какой пожирающей страстью сверкнули ее глаза, когда графиня протянула руку для поцелуя.

— Ну, так я надеюсь на встречу, хотя мы еще увидимся на свадьбе, — произнесла Далдубовская и отступила в сторону.

— Все, босс. Считай, дело в шляпе. Моя драгоценная женушка — известная на весь ад коллекционерка. Коллекционирует интимные связи со знаменитостями. Нет, ты только посмотри, как она тебя облизывает глазами. Ну, ты не робей, в обиду не дадим…

К ним снова подошел Антихрист в сопровождении высокого, облаченного в роскошное одеяние священнослужителя.

— Позвольте Вам представить одного из моих личных друзей, в свое время с блеском замещавшего меня на Земле.

Священник с достоинством поклонился и представился.

— Экс-папа Иоанн XXIII, в миру — Граф Балтазар Косса. Здесь же, в аду, заведую регистрацией и надзором за различными фенклубами. Многие из них, по моему представлению, получили статус официально признанных самостоятельных религий. Поклоняться и молиться в Идоле разрешено кому угодно и на что угодно. Не то что на Земле. О Вашем фэн-клубе не наслышан: вероятно вновь организован и поклонницы таланта Ахенэева разрабатывают программу. Но, как только мы его зарегистрируем, убедительно прошу посетить меня. Нужны Ваши фотографии, изготовим факсимиле, чтобы в дальнейшем пресечь деятельность всякого рода спекулянтов и фальсификаторов, которые, несомненно, постараются заработать на Вашей популярности. Такого рода деятельность беспощадно пресекается.

Одиозное имя пирата, папы Балтазара Коссы, не раз встречалось Ахенэеву в литературе. Интриган, сластолюбец, жестокий убийца! — короче, само воплощение всех наихудших человеческих страстей стоял перед ним. Антихрист был прав, назвав папу Иоанна своим заместителем на Земле. Балтазар, несомненно, заслужил право именоваться так по своим ухищреннейшим злодеяниям.

Экс-папа раскланялся с фантастом и принялся за Якова, убеждая того, что проклясть чету Загробштейнов лучше него никто не сумеет.

— Князь, я недорого возьму, — краем уха услышал Владимир Иванович увещевания папы.

Остальные священники, присутствующие на помолвке, поняв, что Иоанн XXIII перехватил инициативу в свои руки, с возмущением разорались, стыдя конкурента.

— Это надолго! — Ахенэевым вновь завладела графиня. — Прошу Вас, пойдемте в соседнюю комнату, побеседуем. Там никто не помешает.

— Началось! — С ужасом подумал Владимир Иванович.

Смежная с кабинетом комната, куда привела Ахенэева Яшина супруга, использовалась директором банка, вероятно, для отдыха.

— Брат иногда предоставляет этот будуарчик мне для деловых свиданий. Проходите, присаживайтесь.

— Ого! — подумалось фантасту. — Да она, к тому же, еще и сестра директора банка. Вот это клубочек! Недаром так усердствовал братец, да и Антихрист, не иначе как в паях состоит. Бедный бес!

На удобном диване, куда настойчиво предлагала сесть фантасту графиня, удобства Владимир Иванович не почувствовал. Наоборот! Вероятно, Далдубовская придерживалась мнения, что любой контакт с предметом своего интеллектуального вожделения должен быть тесным. Упругое бедро меценатки заставило неединожды ретироваться Ахенэева от середины дивана вплоть до подлокотников. Дальше отступать было некуда!

— Как Вы относитесь к трудам и деятельности Зигмунда Фрейда? — Бюст Яшиной жены вмялся в плечо Владимира Ивановича.

Ахенэев читал Фрейда и знал, что он проповедует. Отвечать на вопрос не хотелось, но отвечать было надо.

— Да, графиня, я уважаю эту незаурядную личность. Его теории действительно оригинальны. Но, честно говоря, я не слишком глубоко изучал работы этого апологета сексуальной революции. Одно время его труды считались реакционными и было опасно не только проповедовать, но даже публично называть имя приверженца новых сексуальных отношений между полами. Хотя, скажу откровенно, любые новации мне по душе.

Владимир Иванович с дрожью ощутил, что левая рука графини протискивается между подушками дивана и его спиной. Он инстинктивно отпрянул, но тут же, с небольшим опозданием, произнес:

— Я, графиня, считаю себя фрейдистом-теоретиком.

Однако, признание не помогло. Вторая рука, скользнув по груди, сомкнулась с левой в капкан.

— О, какая мелочь, я сделаю из Вас практика! — Прошептала графиня таким взвинченным голосом, что Ахенэев провел безуспешную попытку вернуть свою свободу. Но тщетно. Он даже не успел что-либо возразить, как меценатка, задушив его в объятиях, впилась губами в обнажившуюся из-под распахнутой в неравной борьбе рубашки волосатую грудь.

— О!!! — Произнес фантаст.

— О!!! — С несколько другой интонацией ответила Яшина половина и перенесла всплеск эмоций на напрягшиеся губы Владимира Ивановича.

Капкан несколько ослаб от того, что правая рука нервно зашарила по пуговицам, обдирая липучки на куртке и брюках фантаста.

«Однако, решительная дамочка и, что самое страшное, профессионально подготовлена! — Мелькало в голове полузадушено втягивающего ноздрями воздух Ахенэева. — Этак я и действительно превращусь в практика».

И Ахенэев, проявив титанические усилия, выскользнул из капкана и, отскочив на середину комнаты, стал лихорадочно приводить себя в порядок.

— Простите, графиня, но, по-моему, сейчас не время и не место заниматься подобными обрядами. — С трудом переводя дух просипел фантаст. И в ту же секунду прикусил язык. — Что я мелю? А Яша?… — И, обозвав себя мозгляком и трусом, добровольно шагнул к графине.

— Извините, совсем зарапортовался… Время, не время… Просто не привычен к подобной трактовке выдающихся фрейдовых идей. Насколько все неожиданно, согласитесь со мной?… — И, замолчав, с надеждой взглянул на дверь. — Господи, где же Эльвирочка?

Супруга князя повернулась к Владимиру Ивановичу спиной и энергично предложила:

— Распустите мне молнию и раскрепоститесь, раскрепоститесь, в конце концов. Что вы, в самом деле, как малахольный юнец!

Ахенэев судорожно потянул за язычок полуметровой молнии и знатная фрейдистка, выскользнув из своего платья, как змея из кожи, притянула полуобморочного фантаста к себе и, не встречая сопротивления, продолжила начатое ранее его «раскрепощение».

— А если войдут? — Заплетающимся языком спросил Владимир Иванович.

— Отгоните посторонние мысли. Думайте об одном… — деловито ответила графиня, заканчивая раздевание писателя.

Пружинный всхлип принявшего на себя груз двух тел дивана слился с разрывающим барабанные перепонки криком Якова.

— Неверная! — Загремел возмущенный голос. — И эту потаскуху мне подсунули в жены?! Требую немедленного развода. Соблазнила близкого друга! Будьте свидетелями, господа, позвал он находящихся в соседнем зале. Пусть ищет себе другого, с меня хватит…

В комнату, помимо Якова, проникло несколько священников, жадными глазами оценивающих графинины стати. А следом за ними, во главе полыхающих фотовспышками репортеров светской хроники появилась и Эльвирочка.

— Дорогой, — нимало не тушуясь, обратилась к Якову супруга. — К чему этот шум? Мы с твоим писателем обменивались мнением о фрейдовском учении. И в наших действиях я не вижу ничего шокирующего. Убери, пожалуйста, репортеров, милый. И не будь ханжой.

Однако, перед тем, как вползти обратно в платье, графиня, потворствуя пишущей братии, не забыла принять несколько наиболее выгодных поз.

— А впрочем, пусть продолжают снимать. Неплохая реклама, — она разрешающе махнула рукой.

— Я тебе покажу рекламу! — Эльвирочка яростно растолкала репортеров и, вплотную приблизившись к фрейдистке, одним рывком разодрала платье на сопернице.

— Володенька! — Принесла она разбросанную по всей комнате одежду. — Ты не успел мне изменить? Нет? Ну, и то хорошо…