Призрачный путник

Глава 19

За последние несколько дней часовые на куэрваррских воротах видели множество странных личностей, покидавших и входивших в город, но этот случай превзошел все остальные.

Гроза закончилась, но небо так и не прояснилось. Его по-прежнему застилал серый слой облаков. Воздух казался тяжелым и плотным, и длительное напряжение заставляло многих стражников беспокойно переминаться с ноги на ногу.

Таким же способом отреагировали и эти двое, когда чья-то фигура — судя по одежде, другого стражника — возникла вдали, как будто прямо из тени, отбрасываемой высокими соснами на обочине тракта. Стояла тишина; солдаты должны были услышать его приближение еще за милю. Человек сделал в их сторону несколько неверных шагов, покачнулся и упал.

Часовые бросились к нему. Одетый в кольчугу стражи мужчина лежал на спине, прямо в грязи. Грязь облепила его лицо и косматые волосы, скрывая внешность, можно было разглядеть только чёрную повязку на правом глазу.

— Эй, Белк, а это не одноглазый Тэмел? — спросил один из часовых, здоровяк по имени Март.

— А чего это на нем наша форма? Он же охотник, да? — отозвался Белк, обладатель испещренного оспинами лица. Март пожал плечами, но его глаза сверкали беспокойством. Анддрет лишит полномочий обоих, если окажется, что они преданы Грейту, а не Куэрварру. Хотя Анддрет куда-то исчез, лучше было не испытывать судьбу.

Белк проверил пульс и дыхание, не найдя ни первого, ни второго. На ощупь кожа мужчины была как лед.

— Бешабово нутро, да он мёртв! И выглядит так, как будто мёртв уже несколько дней!

— Что? Что нам тогда делать? — спросил Март, запаниковав.

— Затащим его в город, быстро, пока никто не увидел! — Белк взял тело за руки, Март за ноги, и они потащили его в Куэрварр, в узкий темный закоулок, где и бросили.

— Куда же его отнести? — взгляд Белка метался из стороны в сторону, как будто в каждой тени высматривая соглядатаев. — К друидам нельзя, к Грейту тоже.

— Мы должны что-то придумать.

— Но я не знаю…

— Тихий, как туман.

Белк недоуменно посмотрел на Марта.

— Что ты сказал?

— Я ничто не говорил, — ответил Март.

— Ничего ты не говорил, тупица, ни-чего. Боги, я уже как друид с их уроками грамматики. И ты что-то сказал, что-то про…

— Бесшумный, как смерть.

— Нет, не это, — возразил Белк. — Что-то про туман…

Март открыл рот, чтобы возразить, но вместо этого взвизгнул, когда что-то схватило его за лодыжку. Глаза Белка широко распахнулись. Стражники одновременно взглянули вниз, только чтобы оказаться сбитыми с ног.

Их головы ударились о мостовую, и оба часовых погрузились в забытье.

Стряхнув с себя остатки похожего на смерть сна, Путник вытер лицо одеждой толстого стражника, снял форму стражи и стащил с лица глазную повязку. Снова надев свое привычное чёрное облачение, он вложил в ножны на поясе один из мечей часовых. Второй взял в руки. Наконец, открыл поясную сумку и вытащил свой плотный плащ, застегнув его на плечах. Путник выпрямился, расправил плащ и поднял высокий воротник.

Он оглянулся на призрак Тарма Тардейна и кивнул. Дух, конечно же, не ответил, но Путнику показалось, что он почувствовал исходящую от Тарма мрачную гордость.

Подготовившись таким образом, воин направился к выходу из закоулка, прижимаясь к деревянной стене. Он еще не полностью исцелился — даже с помощью кольца или поглощением эманаций плана Тени — но на слабость не было времени. Достигнув главной улицы, он присел и огляделся.

Улица была пустынна. Путник слышал крики толпы, собравшейся на главной площади Куэварра, немного дальше. Проскользнуть вверх по улице, прячась в тени, оказалось легко, да и не так уж необходимо — вряд ли его могли увидеть.

На площади собралось почти все население города. Люди скандировали имя Лорда Певца. По периметру толпы стояли стражники, с оружием наголо, как будто для того, чтобы предупредить нападение, но их взгляды точно так же, как и взгляды собравшихся охотников, следопытов, торговцев, и их семей, были прикованы к дверям Грейта. Путник заметил троих в облачении друидов, с выражением беспокойства и нескрываемого гнева на лицах. Заметил Путник и бросавшееся в глаза отсутствие капитана Анддрета и Амры Чистоводной. Интересно, что с ними произошло. Видимо, Грейт устранил их — оба были хорошо известны, как его противники.

Затем двери в особняк Грейтов распахнулись, и все мысли Путника смыло волной всепоглощающей ненависти.

В позолоченных доспехах, в развевающимся лиловом плаще, с ниспадающими на плечи золотыми волосами, Лорд Певец Дарен Грейт вышел наружу. Он весь будто светился. Куда-то исчезла седина в волосах. Под ловкими пальцами пел позолоченный яртинг, посылая в толпу аккорды триумфа и магии.

Почти все собравшиеся замерли, заворожённые этим блистательным появлением, и все без исключений — даже с подозрением глядевшие на Грейта друиды — затихли.

— Здравствуйте, друзья! — воскликнул Грейт. Его голос был громким и глубоким, он разнесся над толпой, достигнув скрывающегося в тени Путника. — Вы пришли ко мне с вопросами и сомнениями, так получите же ответы и вздохните с облегчением!

Путник чувствовал магию, излучаемую музыкой яртинга и голосом Лорда Певца, боролся с ней, своей волей подавляя волю барда, чтобы продолжать думать о Грейте как о самом ненавистном противнике, о чудовище, которого он редко видел, но знал слишком хорошо. Дарен Грейт, которого знал Путник, был не тем храбрым, самоуверенным героем, которого видела сейчас толпа, но слабым, стареющим трусом.

Волшебству барда все-таки не удалось подчинить Путника.

— Сегодня начинается новая страница в истории нашего славного города, здесь, на самом краю Лунолесья! — продолжал Грейт. — Или, скорее, сегодня заканчивается страница старая. Слишком долго в этих лесах и на наших улицах царила зловещая угроза, бесшумная и с безжалостной сталью в руках — угроза, которую некоторые звали Путником, а другие Призрачным Убийцей.

По толпе пронесся ропот.

— Что ж, довольно! Сегодня я и мой сын Мерис положили конец ужасному Призрачному Убийце!

В ответ раздались радостные возгласы. Путник, находившийся прямо там и слышавший объявление о своей смерти, мог улыбнуться, если бы его не переполняло отвращение к оратору.

Прежде чем продолжить, Грейт дождался, пока стихнут восторженные восклицания.

— Этой ночью мой сын и несколько слуг прикончили его, — он указал на собравшихся следопытов. Дживс и Дартан кивнули. — Кроме того, мы схватили трех сообщников Призрачного Убийцы — троих рыцарей-отступников из Серебристой Луны.

В толпе раздались вздохи. Путник нахмурился.

— Вы, конечно, помните троих путешественников во главе с женщиной, которые пришли в город и начали задавать вопросы? Леди Арья Венкир, явившаяся в Куэрварр с заданием расследовать исчезновения посыльных — исчезновения, которым они с Призрачным Убийцей и стали причиной! С двумя спутниками она пыталась выведать, что нам известно про эти страшные преступления, чтобы безнаказанно продолжать совершать их!

Среди собравшихся раздались протестующие реплики. Некоторые спрашивали о доказательствах, другие о мотиве.

У Грейта был идеальный ответ.

— Она — шпион маларитов! Узрите сами! — он показал небольшую резную лапу на кожаном шнурке, когти которой был усеяны застарелыми пятнами крови. Раздались испуганные крики; многие узнали пугающий символ звериного бога Чёрной Крови.

— Это висело на шее леди Венкир и является достаточным доказательством, даже если её деяния в точности неизвестны!

Толпа потонула в возгласах страха и мольбах о помощи. Люди просили своего защитника Грейта уберечь их. Некоторые требовали смерти Арьи.

Путник оскалил зубы и крепче стиснул рукоять меча под плащом. Ему пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не бросится на Грейта.

На лице барда он заметил промелькнувшую ухмылку, но, кажется, больше её никто не увидел.

— Не бойтесь, друзья Куэрварра! — провозгласил тот. — Эти вандалы и лжецы не останутся безнаказанными. Призрачный Убийца уже заплатил за свои злодеяния, но рыцарей-предателей также ждет правосудие. Сегодня, на закате, всех троих повесят прямо на этой площади, и вы сможете стать свидетелями наказания, ожидающего предателей и слуг тьмы.

Площадь погрузилась в молчание. Даже здесь, в далеком от очагов цивилизации поселении немногие помнили случаи столь жестокого правосудия. Те, кто требовал расправы, застыли от осознания того, что она и вправду может осуществиться. Затем несколько человек — подкупленных Грейтом, решил Путник — стали хлопать. Толпа подхватила аплодисменты, все сильнее и сильнее, пока не раздались крики. Громче всех звучало «Дарен Грейт» и «Быстрорукий».

Путник не придавал этому особого значения, но дальше слушать не мог. Арья! Имя прозвучало в его сознании, а следом вспомнилось и лицо девушки.

Такого он позволить не мог. Это было неправильно, и не только лишь потому, что его возлюбленную ждала казнь. Это было неправильно, потому что за преступления Грейта должны были ответить три невинных человека, которые боролись с этими преступлениями. Более того, это чудовище подрывало устойчивость города, подвергая сомнению предводителей и манипулируя мнением простых добрых людей. В хаосе погибнут не только трое рыцарей. Смерть — единственный результат всего этого безумия.

Путник не знал, откуда у него появилось подобное стремление к правосудию — видимо, из того же источника, что заставлял его чувствовать сожаление каждый раз, когда он убивал невинного, сожалеть о каждом стражнике, каждом охотнике, каждых мужчине или женщине, обманутых словами или действиями тех чудовищ, которых он так сильно ненавидел.

Чувство справедливости, забытое и погребенное под долгими годами боли, заполнило его, те моральные ценности, которых он, должно быть, придерживался, прежде чем нашел смерть от рук Грейта и его жестоких приспешников.

Призрак Тарма опустился на колени рядом с Путником и схватил его за руку. Путник удивленно уставился на него. Дух пытался что-то сказать, но Путник чувствовал только исходящий от него поток противоречивых эмоций: радость, любовь, волнение, гнев, страх. Прежде Путник не видел, чтобы его отец вел себя подобным образом, и сейчас это застало его врасплох.

Вспомнив о страшной цели, которая привела его сюда, Путник нахмурился.

— Почему ты не говоришь со мной, Тарм Тардейн? — спросил он. — Разве ты не мой отец? Разве я не твой сын? Ответь мне!

Потрясенный этими словами призрак просто застыл без движения, и Путник не чувствовал никаких эманаций духа, кроме печали.

Затем он услышал еще один призыв к Лорду Певцу, прокатившийся по площади, а следом аплодисменты, и развернулся, чтобы погасшим взглядом уставиться в ненавистное лицо Грейта. Путник чувствовал, как внутри бьется холодная сила его призрачной ярости, выжидавшая, чтобы захватить контроль.

Закипая от лицезрения злодеяний, совершенных Дареном Грейтом, лицемером, случайно заполучившим любовь и восхищение жителей Куэрварра, и вместе с тем предавшим этих жителей, Путник собрался выйти на глаза толпы. Он мог представить, какой эффект произведет на собравшихся подобное появление. Народ в панике разбежится, рассеется, как мошкара, еще прежде, чем его надломленный голос выкрикнет имя Грейта.

Бросившись вперед, с мечом, устремленным к Лорду Певцу, он зарубит любого стражника, который вздумает напасть. Он расшвыряет охотников, как саранчу. Под его клинком падет даже великан Бильгрен. Наконец, оставшись без защиты, Грейт съежится от страха перед Путником и его мечом — его мстящим, справедливым мечом.

Дух Отмщения сделает свое дело.

Так, возможно, и случилось бы, если бы из закоулка позади него не высунулась рука и не зажала Путнику рот.

Провожаемый восторженными воплями, криками и явным восхищением толпы, Дарен Грейт вернулся в свой особняк, победно поднимая кулаки и одновременно пытаясь побороть ироничный смех, угрожающий вырваться из его глотки. Молчаливым призраком рядом возник Клодир. Грейт хлопнул дворецкого по спине, едва не сбив с ног, и схватил бутыль элверквисста, которую тот предлагал. Наслаждаясь триумфом, Грейт едва справился со штопором.

Величайшее представление в его жизни! Они жадно внимали каждому слову, даже без его порабощающей магии. Достаточно было всего лишь широко улыбаться, и эти глупые овцы восхищались бардом.

Ставки никогда не бывали выше, чем сейчас, но и достижения его никогда не были столь высоки. Грейт любил азарт — риск, что горожане увидят сквозь сплетенную им сеть лжи, или интриги, с помощью которых он заполучил их сердца — но побеждать он любил еще больше. Тайно, без лишнего шума, он устранил главных союзников Стонара. Капитан Анддрет, Амра Чистоводная, несколько местных дельцов таинственно исчезли за последние несколько десятидневок, или же с ними произошел «несчастный случай».

Положение идеально подходило для того, чтобы доказать, что он достоин титула героя, и Грейт сделал это — да еще с каким изяществом! Если бы бард захотел править этим городком, ему стоило только намекнуть — и они бы короновали его Лордом Куэрварра. Если бы он хотел прочесать все Лунолесье и избавиться от проклятого Джертона и остатков его Чёрной Крови раз и навсегда, у него нашлись бы сотни бойцов, с радостью готовых погибнуть. Даже возжелай он выступить против Серебристой Луны, эти несчастные простолюдины с готовностью взялись бы за свои пилы и топоры, чтоб ему помочь.

Лорд Певец ощутил тепло в груди. Так вот каково это, наконец чувствовать себя героем. Он с трудом мог вспомнить всех мужчин и женщин, которых пришлось убить, чтобы этого достичь. Они были неважны, они послужили ему! В самом деле, благородная жертва.

Но чем дольше он шагал по своему дому, тем быстрее угасало ощущение тепла, сменяясь знакомой затяжной пустотой, тем же чувством, которое пришло, когда Льета не признала его героизм, ироничным по сути, и когда Мерис…

Грейт зарычал без конкретного повода. Неужели никто не разделяет его точку зрения? Неужели он обречен на одинокое бытие героя вечно?

Что ж, о Мерисе можно было не волноваться. Грейт всегда сможет завести другого сына. Сейчас все женщины Куэрварра станут соперничать в попытках завоевать его внимание.

Он пригубил элверквисст, и крепкое вино прогнало чувство пустоты внутри.

— Да будет так! — воскликнул он, ни к кому не обращаясь. Бард потер свое золотое кольцо. — Если я должен быть одиноким волком, да будет так!

Следопыты, несшие караул за дверью, бросили на него быстрый взгляд, когда бард вошел, и вернулись к своим обязанностям. Их поведение могло бы показаться Грейту странным в любой другой день. Но сейчас, все еще чувствуя пульсирующий во всем теле энтузиазм, Лорд Певец не обратил внимания. Он открыл дверь в свой кабинет, посмеиваясь над собственной шуткой, и зашел внутрь. Закрыв двери за собой, Грейт глубоко вздохнул и с улыбкой повернулся к рабочему столу.

То, что он увидел, стерло усмешку с лица.

— Приветствую, папаша-герой!

Путник развернулся, вырываясь из захвата, и поднял меч стражника, угрожая напавшему. Он открыл рот, но слова не шли на язык. Путник замялся, опустил клинок и отступил на шаг.

Напавший — златовласая женщина — вышла из тени.

— Я знаю, зачем ты пришел, — сказала она.

Сначала Путнику послышалась Гилтер’йель в этом голосе, но женщина была выше, сложена плотнее, чем эльфы, хоть и казалась болезненно-тонкой. Годы оставили свой след на её лице, но Путник все еще видел в нем красоту.

Он почувствовал ошеломляющий шквал эмоций, чувство любви с горьким привкусом, исходившее от духа Тарма Тардейна. Слишком потрясенный, чтобы обратиться к призраку — и не собираясь отворачиваться — он почувствовал, как пальцы на рукояти меча разжимаются сами собой.

— Кто ты? — просипел Путник. Его странным образом огорчил звук своего надломленного голоса.

— Я Льета Дочь Эльфов, супруга Лорда Певца, последняя дочь Вэль’тии, и Дочь Солнца, — сказала Льета. — А ты тот, кого зовут Путником. И ты пришел убить моего мужа.

Её глаза были печальны.

— Чего ты хочешь? — спросил призрачный путник.

— Я прошу милосердия для моего господина, — лицо женщины было спокойно, а глаза влажными.

Путник разозлился.

— Дарен Грейт — чудовище, — его нерушимая твердость куда-то исчезла, и Путник не мог понять, почему эта женщина заставляет его чувствовать себя так неловко. — Я должен уничтожить его, за то, что он со мной сделал…

Влага в её глазах блеснула, и они, казалось, покрылись коркой льда.

— Я не могу тебя остановить, а значит, ты должен убить и меня, — сказала Льета, — потому что я не могу без него жить.

Она обернула подол платья вокруг ног, опустилась на колени и склонила голову. Даже отодвинула золотую косу, открывая бледную шею.

Пораженный Путник отступил на шаг, продолжая сжимать меч.

— Что?

По щеке Льеты покатилась слеза.

— Я не плакала — не так — с тех пор, как погиб мой Тарм, — тихо сказала она, не вытирая слез. — Я живу только ради Дарена, ведь он единственный, кто меня утешает, но…

Она посмотрела на Путника полными слез глазами.

— …Но я не хочу жить, с тех пор как умер мой сын. Не по-настоящему.

Затем женщина вновь опустила голову.

Путник похолодел. Он занес клинок, назад и вверх.

Еще одна слеза капнула из глаз женщины.

— Прощай, Рин, если ты все еще жив.