Призрачный путник

Глава 21

Путник рубанул позаимствованным у стражи мечом по силовому пузырю — удар мог бы разрубить Талтелиэлю голову — но барьер выстоял. Метательный нож, который он прятал в руке, упал, отскочил от потрескивающей сферы и скользнул к ногам призрачного воина по внутренней поверхности шара.

Перед лицом этого мага в черных одеждах сверхъестественная аура Путника рассеялась, и он почувствовал, как силы и выносливость покидают его. Маг не был одним из его кровных врагов, и потому Путник попал в весьма невыгодное положение. Он вновь и вновь колол и рубил пузырь, но всякий раз меч отскакивал от силового поля, вибрируя в руке с такой силой, что конечность могла онеметь. Снаружи пузыря Путник видел призрак Тарма Тардейна, но знал, что если он позовет духа, ничего хорошего не выйдет.

— Не утруждай себя, Рин Тардейн, — донесся голос снаружи. — Моя магия непроницаема.

Путник опустил занесенный меч и посмотрел Талтелиэлю в глаза.

— Интересно, — сказал провидец, как будто сейчас он нечто заметил и хотел узнать, заметил ли это и Путник. — Что ж, это не так важно.

Предсказатель пожал плечами и продолжил, отмечая про себя все, что казалось ему достойным внимания:

— Я сожалею, что прервал твою борьбу, Дух Мщения. Ты храбро сражался, как и подобает человеку твоей подготовки и навыков, но твой бой против Лорда Певца окончен.

— Твой хозяин заслуживает смерти, — ответил Путник. — Отпусти меня.

— Прошу тебя… Лорд Певец не мой хозяин, — на лице провидца мелькнула едва заметная тень раздражения, но речь Талтелиэля оставалась ровной и спокойной. Путник ощутил небольшой холодок — он редко встречал существ, способных столь сильно подавлять свои эмоции. — Ты, к сожалению, прав. Но сейчас я должен выполнять его приказы, и эти приказы включают твое поражение.

— Тогда ты взял меня, — произнес Путник. — Моя борьба подошла к концу.

Он опустил голову:

— Раз ты служишь этому злодею — убей меня.

Талтелиэль не моргнул и глазом.

— На самом деле, у меня другие планы касательно тебя.

Удивленный взгляд Путника встретился с глазами эльфа.

Тот пожал плечами.

— Все происходит так, как я предвидел. Я одолжу несколько мгновений твоего утекающего времени, а затем мы вместе сбежим из когтей Лорда Певца, хоть никогда более и не встретимся в этом мире.

Путник нахмурил брови, но согласился, не до конца понимая. Он интуитивно почувствовал, хоть и не знал точно, что предсказатель не желает ему зла, даже одобряет его борьбу.

В нем вспыхнула искорка надежды, но это была не надежда победить Грейта. Скорее, это значило, что он вновь сможет увидеть Арью…

Путник сел, подобрал под себя ноги и закрыл глаза.

— Не хочешь ли ты, чтобы в последующие минуты я рассказал о твоей прошлой жизни? То, что я видел, и чего ты не помнишь? — спросил Талтелиэль. — Это может оказаться твоим единственным шансом.

Спустя долгий миг Путник покачал головой.

— Рин Тардейн погиб пятнадцать лет назад, — ответил он. — Что бы ты не рассказал мне о прошлом, сейчас это не будет иметь для меня никакого значения.

Тателиэль кивнул.

— Только одно, — произнес он.

Путник склонил голову к плечу.

— Твой голос был прекрасен, — сказал эльф. — Для человека.

Путник почти улыбнулся.

Грейт ударил, но Мерис внезапно выпрямился, взмахнул кромсателем справа налево, и разрубил позолоченную рапиру точно посередине.

Бард оцепенел, глядя, как Мерис продолжает свое движение разворотом, заставляя клинок очертить полукруг и войти Лорду Певцу между ребер.

Грейт смотрел на сына, а тот выплюнул куриное сердце и небольшую порцию крови. Вот почему его голос казался странным. Оружие Грейта не задело никаких жизненно важных органов, только мякоть.

— Я перенял у тебя много странных привычек, — сказал Мерис. — Но злорадство не в их числе.

Сопротивляясь боли, Дарен Грейт попытался ударить юношу лезвием в наруче, но тот легко отвел клинок топором. Затем провернул меч, вызвав у отца судорожный вздох. Кромсатель показался наружу из спины Дарена Грейта.

Тот упал на колени, насквозь пронзенный мечом, боль пылала во всем его теле. С губ сорвались слова и капли крови.

— Мерис, пожалуйста, — прохрипел он. — Льета…скажи ей… мне жаль. Я убил Тарма и мальчишку Рина… уже так давно. Только я. Скажи ей — мне жаль.

Мерис засмеялся над ним.

— Лжешь до последнего, да, отец? — спросил он. — Что ж, думаю, это достаточно близко к правде — достаточно, чтобы поддержать мой статус куэрваррского героя.

Он улыбнулся.

Дарен Грейт закашлялся, затем вновь попытался заговорить.

— Талтелиэль… ты солгал мне… ты сказал, ты сразишься… и победишь… моего сына… солгал…

Трясущейся рукой он схватил висевший на шее янтарный амулет.

И на эту руку наступил сапог; Мерис прижал её к земле. Смуглый юноша улыбнулся страшной улыбкой. Наступило время последнего акта мести.

— Нет, отец, он не лгал, — засмеялся Мерис. — Он сдержал обещание. Сразился с твоим сыном и победил.

Затем Мерис уперся ногой, вырвал клинок из тела отца, и Лорд Певец рухнул на пол.

Лицо купавшегося в океане боли Грейта исказилось агонией и непониманием. Затем пришло осознание, и его взгляд смягчился.

— Льета… почему ты… почему ты не сказала? — он в последний раз втянул воздух. — Любимая… прости… что я не догадался…

Комната погрузилась во тьму, ему показалось, что он видит перед глазами смеющееся лицо. Это был юный Рин — его Рин — ослепительные синие глаза, так похожие на глаза его прекрасной Льеты, сиявшие свете ламп…

Он слышал, как Рин бежит к нему, но мальчик был так далеко… Грейт знал, что ему никогда не успеть. Рин и Льета никогда не были с ним, и он причинил им столько боли, что был почти рад тому, что уже никогда и не будут.

— Мы встретимся снова, — прошептал он почти нежно. — В мире, свободном… от ненависти и боли.

В первый и последний раз в жизни Грейт чувствовал раскаянье.

А потом он не чувствовал ничего.

Уголки губ Талтелиэля чуть изогнулись вверх.

— А, — вот и все, что он сказал. И исчез.

Когда провидец ушел, сияющая сфера, окружавшая Путника, пропала. Тарм, его отец, был рядом, как всегда — безмолвный, побуждая его не останавливаться.

И Путник не стал.

Он бросился к особняку Грейтов. Над головой сверкнула молния, обещая новый ливень, но дождь не начался.

Во дворе только начинали цвести привезенные с далекого юга вишни, расцвечивая все вокруг белым и розовым. Вымощенная дорожка от ворот ко входу в дом казалась невероятно длинной, и Путник мчался изо всех сил. Его изорванный плащ черной кляксой парил за спиной на фоне моря красоты.

Оказавшись внутри, он перешел на шаг, вглядываясь в каждую тень в поисках угрозы. Он скользил по залам, которых не знал, но, каким-то образом, помнил — как будто однажды уже ходил здесь; воспоминания, смытые его собственной кровью пятнадцать лет назад.

После встречи со Льетой его память медленно возвращалась, словно расколотый мозг вновь собрался воедино. Сейчас он жалел о том, что отвернулся от матери и отказался выслушать то, что она хотела сказать. Гнев ослепил его, но теперь Путнику стало интересно.

В конце концов, эти возвращавшиеся воспоминания о доме Грейта откуда-то взялись…

Что-то в этом здании, которое он старательно обходил стороной последние пятнадцать лет, чтобы не поддаться жажде мести, казалось пугающе знакомым. Эта стена… тот столик… расположение коридоров, узор на ковре… Путник мог поклясться, что он знает, куда ведет каждая дверь, как будто…

Шагая по комнатам обители своего главного врага, Путник испытал мучительное чувство возвращения домой.

— Пуст, как темнота, — неслышно произнес он, очищая разум от воспоминаний. С этими словами Путник вытолкнул болезненное, сладостно-горькое чувство из своего сознания, как человек, игнорирующий приступ де жа вю. Это было сложно, но он справился.

Затем Путник услышал впереди жестокий смех и понял, откуда тот доносится: кабинет Грейта.

Пригладив ладонью темные волосы, Мерис стал протирать меч платком из кармана. Затем он вложил кромсатель в ножны и бросил окровавленный платок на труп отца. Рассеяно смахивая капли крови с белой кожи доспехов, он задержался, чтобы оглядеть покойника. На лице Грейта застыло почти мирное, но в то же время и печальное выражение — двойственные чувства.

По контрасту Мерис не чувствовал ничего.

И только это заставило его улыбнуться.

Улыбка угасла, когда рядом с телом Грейта из воздуха возник худощавый Талтелиэль. Мерис схватился за оружие.

Провидец в черном полностью его проигнорировал. Талтелиэль присел на колени перед трупом.

— Я полагаю, с Путником покончено? — хмыкнул Мерис. — Ты прикончил беднягу? Где Бильгрен?

— Да, нет, мёртв, — отсутствующим тоном ответил Талтелиэль.

— Что? Выражайся яснее, эльф! — крикнул Мерис. — Ты был рабом моего отца, а теперь он мертв, так что ты принадлежишь мне! Говори!

Талтелиэль взглянул на него с выражением, которое Мерису показалось веселым. Он вытащил янтарный амулет из мёртвых рук Грейта и поднес его к глазам.

— Я никому не принадлежу, — ответил эльф. — Только владельцу вот этого.

Мерис непонимающе посмотрел на янтарь. Ему показалось, он заметил слабое сияние.

— И что же это такое? Твоя жизненная сила? Твоя душа, или что там у вас, крысомордых эльфов, вместо нее?

— Моя дочь, — произнес Талтелиэль. Он встал, и Мерис увидел, как амулет исчезает в складках его одежд. — Отвечая на твой вопрос — Дух Отмщения был побежден, но я не убил его. Прямо сейчас он идет за тобой, и мне не нужно смотреть в будущее, чтобы знать, насколько он будет жесток.

— Ах ты чешуйчатый ублюдочный эльфийский древолюб! — зарычал Мерис. — Ты вернулся сюда и…

Талтелиэль исчез, как будто его никогда не существовало.

Мерис нахмурился сильнее. Путник? Идет сюда?

И это оказалось очевидным. Дурак пытается спасти Арью. Мерис сможет застать его врасплох и избавиться наконец от призрака — кромсатель сделает свою работу.

Но сперва главное.

— Стража! — позвал он.

Дверь приоткрылась, внутрь заглянул один из грейтовых охотников. Судя по выражению лица, труп его не удивил.

— Нужно многое сделать, — сказал Мерис. — Проследи, чтобы с этой девкой Арьей и остальными в темнице произошел несчастный случай. Немедленно. Когда они будут мертвы, поставь туда шестерых бойцов. Я хочу, чтобы любой, кто придет за рыцарями, был немедленно убит, кто бы это ни был.

Охотник кивнул, и Мерис продолжил:

— И собери остальных во дворе. Я скоро выйду.

— Как прикажете, лорд Грейт Странник, — пробормотал охотник и исчез за дверью. Мерис услышал, как оба часовых покинули зал.

— Лорд Грейт Странник, — прошептал юноша. Ему понравилось, как это звучит.

Через мгновение Мерис склонился над телом отца и поднял его левую руку. Золотое кольцо с фамильным знаком сверкнуло на четвертом пальце. Мерис стянул его, позволил руке покойника с приятным стуком упасть, и попытался надеть кольцо. Оно оказалось немного велико.

— Когда-то я мог бы все отдать, чтобы получить твое имя, — произнес Мерис, обхватив голову отца руками. — Я сделал бы все, чтобы быть достойным — все, чтобы ты полюбил меня.

Он отпустил голову и встал, отступив от тела. Юноша снял кольцо и стал его рассматривать.

— Но, оказалось, чтобы получить твое имя, — продолжил юноша, — нужно всего-навсего убить тебя.

Он развернулся и пошел к двери.

И остановился, заметив в кольце кое-что новое, чего не замечал прежде. Мерис чуть прищурился, чтобы рассмотреть находку. На внутренней стороне изящными эльфийскими буквами была выгравирована крохотная надпись.

— Проще уничтожить, чем сотворить, — прочел он вслух и потёр свой небритый подбородок, будто задумавшись. — Глупые сантименты. Зачем создавать, когда за тебя это могут делать другие?

С ехидным смешком, эхом разнесшимся по помещениям особняка, Мерис отошел от тела отца к двери из кабинета. Он открыл дверь и надел кольцо на палец, затем вышел.

Из тени вырвался клинок, пронзил кожаные доспехи и вошел юноше в живот.

В темноте своей камеры Арья заметила приближавшийся по коридору темницы свет и почувствовала недоброе. Итак, великий и могучий лорд Грейт наконец-то приказал её убить. Девушку почти радовала перспектива смерти, которая освободит её от боли воспоминаний об убийстве Путнике, от знания, что она обрекла на смерть своих лучших друзей, от того, что тот злобный безумец, каким является Грейт, вскоре станет самым почитаемым героем в этих краях.

Почти радовала.

Связывающие её рыцарские обеты, так или иначе, не могли позволить Арье сдаться. Даже если надежды не было — даже если ничего уже не осталось — она могла хотя бы попытаться.

Рыцарь выругалась. Этот извращенный мир, даже если Грейт его установит, неминуемо падет. Лорд Певец — не друг Аластриэли или Серебристым Пустошам. Восстание Куэрварра повлечет за собой войну, и невинные будут страдать и погибать ни за что, чтобы его героизм мог казаться правдой, его версия героизма, которую он сам признал лживой!

Полная решимости, Арья натянула кандалы. Её разум отчаянно старался придумать план побега. Девушка попыталась позвать Барса и Дерста, но те крепко спали, и на её оклик ответили только приглушенные всхрапы. Арья знала, что сейчас она одна. Может быть, когда тюремщики приблизятся, она сможет схватить одного и накинуть цепь ему на шею…

Тут она услышала испуганные возгласы дальше по коридору, и свет пропал. Арья напрягла зрение, но все равно не увидела ничего, кроме темноты. Девушке показалось, хотя она и не могла точно сказать почему, что там был бой, пусть и короткий, но ни криков, ни звона стали слышно не донеслось.

— Иллинтас, шара‘тем, — раздался шепот, и внутри её камеры засиял небольшой, размером с пламя факела, свет, на расстоянии среднего человеческого роста от нее.

Это было сверхъестественное, сине-зеленое сияние, излучаемое сверху кристаллом. Арья подняла к нему взгляд, затем скользнула глазами вниз, вдоль длинного посоха из черного дерева, и дальше по тонкой руке, которая его держала. Рука принадлежала худой, закутанной в чёрное фигуре, чей зеленый взгляд, казалось, видел девушку насквозь.

Темный незнакомец взмахнул рукой, но это не было нападением: кандалы разомкнулись и упали, и исчезли, не коснувшись земли.

— Я предлагаю свободу, Соловей, — произнес маг. — И предупреждение: ты — его единственная надежда.

Арья нахмурилась.

— Что? Что ты имеешь в виду? Кто ты такой? — спросила она.

— Я некто, совершающий то, что должен был сделать уже давно, — ответил маг. Он протянул руку, как будто собираясь помочь ей.

Все еще опасаясь гостя, Арья схватилась за протянутую ладонь и при помощи волшебника поднялась на ноги.

— Что… — начала девушка, но таинственный спаситель уже исчез. Вместо его ладони, которую она сжимала, остался меч: её меч.

Рыцарь недоуменно огляделась, но маг испарился так же внезапно, как и появился, и не оставил никаких признаков своего существования; только открытую решетку.

И еще пугающее пророчество: «Ты его единственная надежда».

С колотящимся сердцем, сжимая меч, Арья бросилась освобождать товарищей.

В другом коридоре, неподалеку от этого, Мерис перевел взгляд с пронзившего его кинжала на руки, сжимающие оружие. По рукам взгляд скользнул к лицу нападавшего, чтобы встретиться с яростными сапфировыми глазами, пылавшими всей злобой и ненавистью девяти адских кругов.

Но это были не глаза Путника.

С текущими по щекам слезами гнева Льета со всей силы давила на кинжал, погружая лезвие сквозь белую кожу доспехов в жесткую плоть под ними. Она попала близко к ране, которую нанес Грейт, но её клинок вонзился под другим углом и вошел глубоко во внутренности юноши.

Их взгляды на мгновение пересеклись, и тогда эти двое разделили между собой ужасный момент понимания. В красивых глазах Льеты Мерис увидел последний акт насилия, последнее преступление, направленное против нее.

Он увидел смерть её любви.

Прежде Мериса ничего не пугало так, как ярость в этих глазах.

— За моего мужа, — сказала она со сталью в голосе. — И за моего сына.

В ответ Мерис лишь моргнул.

Только когда тьма в дальнем конце помещения взметнулась вихрем и появился Путник, Мерис осознал, где он и что только что произошло. Он схватился за рукоять кромсателя.

— Нет! — закричал Путник, бросаясь к ним.

Было слишком поздно, Мерис выхватил меч, перерубая Льету наискосок через грудь. Брызги крови разлетелись во все стороны. Медленно, как будто застыло само время, прекрасная полуэльфийка упала прямо в руки подоспевшего Путника. Призрачный воин с отчаяньем и ужасной болью на лице вгляделся в её глаза.

В ошеломляющей тишине Мерис, который прежде никогда не видел, чтобы Путник проявлял эмоции, сощурился. Глубина этой скорби отозвалась болью в его сердце, и он даже не подумал нападать, хотя его противник был беззащитен.

Льета смотрела на Путника, не узнавая, испустив долгий, полный боли вздох. Затем её черты разгладились, и там, где прежде была гримаса боли, появилась мягкая улыбка. Она взяла его руку с неожиданной силой, как будто наконец разгадала тайну, известную лишь им двоим. Мерис смотрел, как Льета умирала в руках Путника. Наконец, она перевела взгляд повыше плеча Путника, и её губы шевельнулись.

— Рада снова тебя видеть, Тарм, — сказала она.

И после этого с умиротворенной улыбкой на лице умерла.

И хотя Мерис знал, что должен ударить, должен послать свой клинок в голову Путника, пока тот уязвим, он не мог. Какая-то часть юноши заметила нечто важнее, чем он сам — впервые в жизни — и это останавливало его руку. А может быть, то был страх неизвестного. Он не понимал, не мог осознать эмоциональной глубины развернувшейся перед ним сцены, и оттого чувствовал смущение и, вместе с тем, страх.

Мерис впервые познал своего противника, и он был напуган.

Увидев, как дух женщины покидает тело и, обнявшись с духом Тарма Тардейна, меркнет, Путник бережно опустил свою мёртвую мать на пышный ковер и выпрямился, лицом к Мерису, который стоял неподвижно — видимо, от потрясения. Потянувшись к поясу, Путник медленно достал позаимствованный у стражника меч и выставил его перед собой, на небольшом пространстве, отделявшем его от юноши. Следопыт ответил тем, что поднял собственное оружие — кромсатель Путника — и указал им на призрачного воина. Кончики клинков почти соприкасались.

Мерис спокойно вытащил кинжал из своего живота, поморщившись, когда из раны хлынула кровь. Не отрывая взгляда от противника, юноша опустил руку к поясу, снял флягу с зельем и осушил её.

Путник видел, как стекавшая по белой коже кровь превратилась в тоненькую струйку, а затем полностью остановилась. Его взгляд скользнул за Мериса, в кабинет, и заметил труп Грейта. Даже знание того, что месть свершилась, не успокоило клокочущую в сердце ярость.

— Это будет наш последний поединок, — заверил Путник. — Ты заплатишь за все.

— Несомненно, — ответил Мерис. — Ты и я — мы оба ждали этого боя.

Он вознес меч, и мифриловая поверхность засияла почти золотым блеском в свете факелов.

— Но у меня есть преимущество, друг мой.

В ответ Путник приподнял свою перемотанную левую руку, на четвертом пальце которой сияло серебряное волчье кольцо. Сверкнул сапфировый глаз волка.

Мерис пожал плечами, признавая такой довод.

— В этот раз надо будет убедиться, что я отрубил тебе руку перед тем, как убить, — ухмыльнулся он.

Пришла очередь Путника пожимать плечами, но он не пошевелил ни единым мускулом. Он сконцентрировался на Мерисе, человеке, забравшем все, что было дорого Путнику — те вещи, которых он никогда не знал, и то, что он считал давно потерянным, но действительно утратил лишь сейчас.

Концентрация была настолько глубокой, что, когда позади вздрогнула от удара дверь и из-за нее раздались приглушенные возгласы, Путник был захвачен врасплох. От неожиданности он ударил, но Мерис отбил его клинок и скользнул в сторону.

Следопыт ответил контратакой, от которой Путник уклонился, и едва заметно поморщился, дав понять, что лечебное зелье пока не возымело полного эффекта. Путник воспользовался этим преимуществом, с лязгом обрушив свой меч на лезвие кромсателя. Мифриловая кромка, взвизгнув, перерубила длинный клинок, но тот выполнил свою задачу. С проклятием Мерис выронил кромсатель из дрожащих пальцев. Юноша нагнулся за ним, и Путник швырнул свой сломанный меч, зарывшийся в ковер рядом с рукой Мериса. Отдернувшись, следопыт бросился бежать, призывая охрану.

Путник схватил один из метательных ножей и занес руку для броска, но его отвлёк новый удар в дверь, и нож воткнулся в стену в футе60 от головы бегущего Мериса. Прежде чем Путник смог выхватить новый кинжал, его противник исчез за углом, направляясь к выходу из особняка.

Выдохнув проклятие, Путник повернулся к сотрясавшейся двери. Из-за неё, где-то дальше в здании, доносились звуки ожесточённой схватки. В дверь врезался какой-то тупой объект, раздался протяжный треск. Подобрав кромсатель, Путник приготовился к рывку.

Дверь содрогнулась, треснула и слетела с петель. Путник бросился…

И остановился. Его рот раскрылся, рука с мечом опустилась.

— Я же тебе сказал, что могу взломать… — говорил Дерст. И тут он увидел призрачного путника. — О…

— Путник! — воскликнула Арья, бросаясь в его объятия.

Он остолбенел, его разум на несколько мгновений помутился. Все, что он знал, — он целует Арью, а остальное неважно.

Барс и Дерст попытались заполнить тишину болтовней.

— Знаешь, Барс, — сказал Дерст, стоявший неподалеку от паладина, отряхивая рубаху, — бьюсь об заклад, что мы могли бы найти и надеть наши доспехи быстрее, чем двое из них успеют поздороваться друг с другом.

— Говорите за себя, сир Золотогреб, — ответил Барс. — Это ты носишь кожу. А я стальные латы. Вот если бы ты был моим оруженосцем…

— Забудь об этом! — воскликнул Дерст. — Ты же помнишь тот первый и последний раз, когда я помогал тебе облачаться в доспехи. Больше ни за что!

— Ни за что? Почему это?

— Ты едва не убил меня, когда тебе понадобился стул!

— В обязанности оруженосца входит многое, — пожал плечами Барс.

— Например, тереть рыцарю спинку, когда тот купается?

— Только если ты девка в доспехах… эээ, прости, Арья, — пробормотал Барс, густо краснея.

Но леди-рыцарь даже не услышала. Она обнимала Путника с такой силой, будто тот мог в любой момент ускользнуть.

— Кхм, — прочистил горло Дерст. — Мы все еще здесь.

Путник и Арья наконец опомнились, разорвали объятия и отступили друг от друга. Арья все равно крепко сжимала его руку, теплое прикосновение, угрожавшее нарушить всю сосредоточенность Путника.

До них по-прежнему доносились звуки развернувшегося под особняком боя. Барс и Дерст, уходя, освободили других пленников, которые и сейчас сражались с людьми Грейта.

Трое рыцарей были покрыты потом и пылью, одеты в простые штаны и рубахи вместо своих доспехов, и заляпаны кровью, которая, очевидно, вся была чужой. Их оружие, импровизированное или позаимствованное (у Дерста это были кинжал, кожаный ремень и фляга), имело весьма плачевный вид. Все трое выглядели уставшими, слабыми и абсолютно неготовыми к драке, если не считать мрачных выражений на лицах, способных вогнать в оторопь даже самого закаленного бойца.

Превосходное состояние для боя.

Путник кивнул.

— Рад встрече, — произнес он.

— Взаимно, — ответил Барс, протягивая руку. — Арья много о тебе рассказывала. Ну, не так уж много на самом деле… Айе, хм, вообще-то ничего. Эм… Здравствуй.

Он умолк, не убирая руку, чтобы Путник сам решил — принимать её или нет.

Тот взглянул на протянутую руку и, к своему огромному удивлению, пожал её.

Затем они обменялись рукопожатием с Дерстом.

— Я думал, ты выше, — пробормотал рыцарь.

— Я рада, что вы познакомились, — заметила Арья. — Особенно учитывая, что мы все вместе, вероятно, скоро отправимся на встречу с Келемвором в его царстве.

Путнику не потребовались слова, чтобы объяснить, что им следует сделать. Он просто показал.

— Ба! — провозгласил Дерст. — Арья, ты вечная пессимистка.

— Айе, в самом деле — ну сколько у Грейта может быть людей? Дюжина? Две? Детская забава!

— Проще, чем проткнуть рапирой полный сундук гоблинов, — согласился Дерст. — И кроме того — разве это они легендарные Рыцари в Серебре? Нет. Это мы.

Он замялся.

— Легендарные.

— Точно, — ответил Барс. — Рыцарей в Серебре никогда не побеждали на поле битвы, и не просто так. Каждый из нас стоит двадцати врагов!

Арья, совсем не уверенная в этом, глянула на Путника в поисках поддержки, но тот лишь улыбнулся. Девушка закатила глаза.

— Мужчины! — буркнула она.

— Ага, — согласился Дерст. После паузы он оглянулся на Путника. — Так… какой у нас план?

Путник развернулся и глянул в конец погруженного во тьму коридора. Он присел и взял сломанный кромсателем меч.

— Главный вход? — пораженно выговорил Барс. — Нас наверняка там ждут.

— Ба, да Мерис никогда не подумает, что мы столь глупы, чтобы выйти через дверь! — вставил Дерст со смешком.

Когда никто не засмеялся вместе с ним, лицо мужчины снова стало серьезным.

— Мы же не идиоты, да? — спросил он, глядя на каждого в ожидании ответа.

Никто не улыбнулся.

Призрачный путник осмотрел союзников и без единого слова решительно зашагал вниз по коридору.

На лице Барса появилась улыбка.

— Этот план мне нравится! — сказал он и поспешил следом.

Дерст и Арья переглянулись, оба одинаково озадаченные.

— Нда, думаю, всегда существует мой план, свидетельствующий о глупости остальных, — сказал Дерст. Арья подняла бровь.

— Ты имеешь в виду — свидетельствующий о твоей глупости?

— Ты же меня знаешь, — пожал плечами Дерст. Он указал рукой в сторону коридора и последовал за Арьей, когда та бросилась за Путником.

Когда они достигли запертых двойных дверей, Путник поднял ладонь, давая сигнал остановиться. Он развернулся к рыцарям, кажется, разделившим его фатализм. Те сжимали сталь.

— Мы не знаем, сколько врагов нас ждет, — сказал Путник. — Я пойду первым.

— Как угодно, — присвистнул Дерст, прячась за небольшим столиком. — Мне значительно удобнее оставаться живым и все такое.

Барс кивнул и вжался в угол между стеной и дверным проемом.

Арья не собиралась соглашаться так же легко. Она стояла рядом с Путником, упрямо цепляясь за его руку. Когда он оглянулся, её взгляд был решителен.

— Я иду с тобой, — сказала девушка.

— Это единственный путь, — ответил Путник спокойно, но твердо.

— Но, Путник, я должна тебе сказать…

Стальной взгляд оборвал её, дав понять, что Путник не потерпит возражений.

Прикусив губу, Арья сжала руку мужчины.

— Будь осторожен, — сказала она.

Путник кивнул, сжал её руку в ответ, показывая, что он все понимает. Тогда Арья заняла место напротив Барса.

Призрачный воин опустил веки, делая глубокий вдох. Вернулась его сосредоточенность, охлаждая огненный гнев до холодной ярости, скрывая её за ледяными стенами контроля. Вновь погрузившись в это состояние, Путник открыл глаза.

Доставая кромсатель, он подступил к дверям, пинком открыл их и вышел наружу с широко раскинутыми руками…

Прямо под ливень стрел.