Призванный. Задача — выжить

Глава 26. Расправа

Голова болела гораздо хуже чем в тот раз, когда меня жахнули у границы. Я очнулся и всё ещё лежал на земле лицом вниз, чувствуя пульсирующую боль в затылке, и любое движение отдавалось ещё большим дискомфортом. Последнее что я помню, так это спор с Мишелем, звук из леса и удар сзади. Этот ненормальный ублюдок меня вырубил и, видимо, решил не добивать. Возможно, думал, что меня сожрут звери или ещё чего, но в любом случае, это была его последняя ошибка. Я убью его.

Но для этого надо хотя бы встать, поэтому для начала, поборов боль, перевернулся на спину и приподнялся на локте, ощупав затылок. Я даже не удивился, когда увидел на пальцах кровь. Оно и понятно, после такого-то удара. Хорошо что не сдох. Дальше я осмотрел себя на предмет других ранений и не обнаружив их с облегчением выдохнул, но громко выругался когда понял, что моя сумка пуста, и из всех вещей осталась только моя нарисованная карта и та, которую нам выдали в крепости, ну и словарик, на который я положил болт. Ещё из ножен пропал меч, это самое печальное. Ублюдок Мишель говорил, что своё оружие потерял, так что разоружить меня было разумным решением, за которое я лично перережу ему горло.

Недалеко от себя заметил камень с пятнышком крови, и разумеется, она была моей. Этим он меня и огрел, сомнений нет. Как только доберусь до него, то прикончу медленно, с мучениями, надо только вернуться к... Твою мать, Джессика!

Наплевав на боль и помутнение в глазах я подскочил, при этом чуть не упав обратно, а после спотыкаясь и шатаясь как можно быстрее побрёл к нашему лагерю. Только бы с ней всё было в порядке, только бы этот ненормальный просто ушёл другой дорогой или споткнулся и убился по пути назад, пожалуйста!

Найти дорогу назад было крайне сложно, ведь уже окончательно стемнело, так что идя в примерном направлении, я всё-таки вышел к лагерю. Костёр окончательно потух, но лунный свет, падающий на поляну, давал достаточно света, чтобы я увидел тело. Простояв минуту, две, или все десять, смотря на него, я наконец подошёл поближе, встав рядом с ним на колено, потому-что побоялся, что от дрожи в ногах и головокружения просто упаду. Я ещё минут пять, не очень хотев верить в происходящее, с открытым ртом смотрел на тело Джессики, чьи глаза потеряли живой блеск и смотрели вверх, на ночное небо. На её грязном лице засохли слёзы вперемешку с кровью из разбитого носа.

Её ноги, на которых отсутствовала какая-либо одежда, были усеяны порезами и ссадинами. Она явно боролась, до конца желая предотвратить то, что всё-таки случилось. Часть волос Джессики были просто выдраны, изо рта также как и из сноса шла струйка уже запёкшейся крови, а на шее виднелась толстая синяя полоса, образовавшаяся в процессе удушения.

Найдя в себе силы пошевелиться, я поднял её рядом лежащий плащ и накрыл обнажённую девушку, разорванная одежда которой была разбросана вокруг. Почему для такой доброй и бескорыстной девушки всё должно было закончиться именно так? Я виноват, я не должен был терять бдительность рядом с этим уродом, я вообще не должен был брать его с собой! Я же примерно представлял, кто он такой, и всё равно потащил его за нами. Хотел использовать в случае необходимости, и вот к чему это привело. Я, блять, виноват в том, что произошло!

Находясь в какой-то прострации, я погрузил пальцы в твёрдую землю, намереваясь начать рыть могилу, но опомнился. Какая, к чёрту, могила. Надо идти дальше, надо пройти испытание.

Поднявшись и отшатнувшись назад, я ещё раз взглянул на тело моей спутницы, с которой мы были знакомы не так уж и долго, но в какой-то степени друг о друге всё равно заботились. Нет возможности даже похоронить по-человечески. Я её так и оставлю, чтобы труп съели дикие звери? Но выбора-то, сука, нет! Надо идти дальше!

Я осмотрелся. Лошадей нет. Наверное, ублюдок их увёл с собой. Вещей Джессики тоже рядом не наблюдаю. Ни еды, ни оружия, ни транспорта, ничего нет. Да и хрен с ним, я всё равно выживу! Но сначала выслежу Мишеля, найду его где угодно и убью лично, да хоть в конце испытания в крепости, на глазах у всех, но я прикончу эту сволочь!

Сверившись с картой, я направился вперёд не взирая на неприятное самочувствие и наступившую ночь, надеясь в конце концов наткнуться на крепость. И пройдя пешком довольно приличное расстояние и молясь, чтобы я не начал наматывать круги, как это бывает в лесах, совсем не ожидал услышать крики. Ускорив шаг и чуть ли не бегом идя на звук, чуть отклонившись от курса, мне послышались рыки и хлюпающие звуки. Поэтому я сразу сбавил темп и пошёл тихо, аккуратно, как умею.

И когда звуки уже были совсем близко, я спрятался за дерево и в который раз поблагодарил синюю луну за то что она так ярко светит, ведь у меня получилось рассмотреть фигуру довольно большого волка, что грызла тушу мёртвой лошади. Недалеко от трапезничающего зверя я заметил копошение. Человеческая фигура попыталась отползти, и в ответ на это волк повернул к ней голову и зарычал, заставив оставаться лежать на месте, после чего он продолжил жрать. Я даже знаю, что это за человек оказался в такой неприятной ситуации. О не-е-ет, я не дам ему так просто сдохнуть, став пропитанием для волчары. Да, смерть будет жестока, но недостаточно!

Ненависть к ублюдку, изнасиловавшему и убившему мою спутницу была настолько сильна, что вооружившись рядом валявшейся толстой веткой я вышел из укрытия.

— Эй, — привлекаю внимание зверюги, и когда она резво обернулась, я указал палкой на мою цель, — он мой!

Я точно сошёл с ума, раз вышел вот так в открытую против дикого зверя только ради того, чтобы лично убить человека. Ещё и с животным начал разговаривать, словно он меня должен понимать. Этот мир сводит меня с ума.

Волк тем временем стоял в боевой стойке, готовый в любой момент кинуться. У меня могут быть проблемы. Он конечно не такой большой как варг, но и для волка размеры приличные, а если учесть, что у меня в руках одна лишь палка, то проблемы серьёзные. Я снова сглупил.

Тем не менее, я сжал ветку покрепче, и волк начал рыча подходить, но вдруг принюхался, после чего в глазах было не только желание убить, но и страх. Остановившись, он попятился назад, медленно переставляя лапы, а когда расстояние было достаточным, резко развернулся и бросился прочь. Ах да, запах туфимаута. Однако в этот раз, чтобы его учуять, волку, с его-то прекрасным обонянием, пришлось подойти довольно близко. Видимо, он начал выветриваться, а значит надо как можно быстрее выйти из леса и попасть в крепость. Но сначала надо кое-что закончить, а если точнее, прикончить.

Я прошёл мимо трупа лошади, которая, если смотреть на тёмный окрас, была Звёздочкой, и подошёл к Мишелю, который отчаянно зажимал рану на боку. Помимо этого кровоточила рука и нога. Волк неплохо его потрепал.

— Ну что, гандон, недалеко ты ушёл, — буквально выплёвываю эти слова, полные злобы и отвращения.

— Я думал ты... Что ты... — тяжело и прерывисто дыша проговорил ублюдок, кривясь от боли.

— Думал что меня сожрут, пока я в отключке? Ты просчитался. — Я встал около него на колено и начал обыскивать, а сам он особо не сопротивлялся. Хотя, даже если бы захотел, то не смог. — Как хорошо что я тебе не говорил, что моя одежда была измазана средством, отпугивающим диких монстров. Стоило тебе уйти подальше, так зверьё сразу накинулись, да? — как бы случайно надавливаю на руки парня, что держались за рану на боку, заставив его болезненно стонать. Не обнаружив при нём оружия я поднялся. — Где всё наше оружие?

— Почему я должен-гха! — скручивается гадёныш от пинка в тот самый бок.

— Где, блять, оружие?!

— Меч в-вон там, — указывает парень куда-то в сторону. — Всё остальное было на лошади, о-она убежала...

Я молча проверил указанное место и заметил, как блеснул металл при свете луны. Подобрал находку и вернулся к обмудку.

— Сейчас ты намного сговорчивее, чем раньше. Надеюсь, кричать ты будешь куда охотнее, — внимательно смотрю в глаза ублюдку стоя прямо над ним, проведя пальцем по лезвию меча. — Ты бы знал, как я рад, что волк решил сначала заняться лошадью, оставив тебя на какое-то время в живых.

Получив в ответ лишь злобный взгляд и больше никакой реакции, я поставил сапог на раненый бок мрази, услышав заветный крик. Он освободил одну руку из-под сапога и пытался убрать его, но тщетно.

— Ну же, поговори со мной. Расскажи, зачем ты сделал то, что сделал. — Я засунул меч в ножны и убрал ногу, после чего резко нагнулся и схватил Мишеля за грудки, приподняв и приблизив его лицо к моему. — Зачем ты так поступил с моей подругой, чего ты добился?! Доволен результатом?! Не молчи! — что есть силы я встряхнул сволочь, выдав из него очередной болезненный стон.

— Н-неужели ты... ты не заметил, где мы находимся? — наконец заговорил парень, дыша настолько тяжело, что казалась, будто он вот-вот задохнётся. — Этот мир, он... он полом жестокости, в нём можно быть тем, кем захочешь!

Так этот ублюдок просто воплощал в жизнь свои тайные фантазии и желания, за которые в нашем мире его бы посадили или казнили. Таким как он вряд ли следует жить.

— Это не значит, что надо сразу становиться конченым животным! — кричу и швыряю его обратно на землю.

— Ты хочешь сказать, что и сам за это время никого не убил? — прошипел парень.

Секундное молчание чтобы вспомнить те моменты, когда мне приходилось забирать жизни.

— Убивал, — киваю. — Но убивал для того, чтобы спасти свою или чужую жизнь, а ты... — Я что есть силы, собрав всю свою злость, снова пнул ублюдка, заставив того скрючиться на земле и выблевать то немногое, что он сожрал за сегодняшний день, вместе с кровью. — Ты убивал ради развлечения. И сейчас я снова заберу жизнь, но не ради спасения, — извлекаю меч из ножен, — а ради справедливости, или, если правильнее это назвать, мести.

Я ногой повернул урода на спину и поставил остриё меча на его левое плечо, после чего начал надавливать. Лезвие прорезало одежду и впилось в плоть, от чего снова донёсся крик и хрип. Скажу честно, у меня тряслись руки от того, что я делаю, но он это заслужил сполна.

— И даже не думай отключаться, — когда лезвие вошло на пару сантиметров вглубь, я провернул его для пущего эффекта, рана не должна быть смертельной, — иначе я просто дождусь, пока ты придёшь в себя, и продолжу. Сколько времени ты измывался над Джессикой, а? А?! — от вновь накатившей злости я вонзал меч так глубоко, пока он во что-то не упёрся.

И снова крики с новой силой, которые перешли в хрип и плач. Ублюдок отчаянно схватился руками за лезвие, пытаясь ослабить напор, при этом нещадно кромсая себе пальцы и ладони.

— П-про... прости!

— О не-е-ет, извиняться уже слишком поздно. Можешь попытаться помолиться и извиниться перед всеми, кого ты убил, но от смерти тебя уже ничего не спасёт.

Я рывком вырвал меч из чужого плеча, и насколько бы мне не нравилось слышать, как кричит эта падаль, не хотелось бы и дальше привлекать внимание зверья, а потому я наступил ей на горло, так что до моих ушей донёсся лишь сдавленный хрип.

— Возможно, раз ты не можешь сдерживать свои низменные желания, из-за чего насилуешь девушек, мне стоит отрезать тебе яйца? — говорю я угрожающе приставляя лезвие к паху ублюдка.

— Гх-х-хр! — пытался что-то сказать он, но ничего не получалось из-за ботинка на горле.

— Что-что, прости, тебя не слышно, — издеваюсь и несмотря на угрозы убираю меч. Как бы сильно не хотелось, чтобы выродок страдал как можно больше, я пока на такое не способен. Меня от этого точно стошнит, даже сейчас чувствую себя неважно.

Когда я убрал ботинок, мразь начала жадно вдыхать воздух и кашлять, и каждый раз это приносило ему боль, от которого тело содрогались, а из ран обильно текла кровь. Он точно не жилец, если так пойдёт и дальше. Этого я и добиваюсь.

— Н-не надо... больше... — что-то там кряхтела падаль сквозь слёзы и сопли.

— Какое жалкое зрелище. А ведь раньше крутой был, весь из себя такой таинственный и закрытый, а сейчас лежишь, ноешь, ещё и... Фу, блять, ещё и обоссался. Мерзость. Хочешь, чтобы я перестал? Уверен, Джессика тоже просила тебя прекратить, но ты не послушал, так? — Я нагнулся и схватил мразь за лицо. — Так?!

— О... офа не п-пфофила...

— Что? — Я переместил ладонь со щёк на нижнюю челюсть ублюдка. — Что ты сказал?

— Он-на не просила п-прекратить, — заикаясь проговорил он, — она пр-просто звала тебя. Крич-чала «Андрей, Андрей», — последнее предложение урод произнёс с издёвкой, пытаясь пародировать женский голос и даже позволил себе улыбнуться. Он понял, что так или иначе сдохнет, и решил напоследок посмеяться надо мной. Посмеяться над смертью моей подруги.

В один момент вскипев от злости я, всё ещё держа урода за нижнюю челюсть, поднял ближайший камень и ударил его по зубам, а потом ещё раз, и ещё. Само собой, ублюдок начал ёрзать от боли и как бешеный мотать головой в разные стороны, и тогда я поставил сапог ему на верхнюю часть лица и что есть силы надавил, чтобы утрамбовать башку дегенерата в землю, лишь бы он прекратил уворачиваться от ударов. Кажется, я услышал как под моей ногой хрустнул его нос, но так даже лучше.

Нанося удар за ударом камнем по зубам, разнося их на осколки, а губы разрывая на лоскуты, лишь бы заткнуть урода и принести как можно больше боли, он начал захлёбываться собственной кровью. Булькая и вырываясь тщетно пытался убрать мою ногу и прикрыть рот, и когда мне показалось, что пока достаточно, я отошёл, выкинув полностью красный камень в сторону.

— Ну что, неприятно камнем получать по башке, да? — издеваюсь уже я.

Ублюдок был похож на отбивную. Весь в крови, раны повсюду, рожа разбита в мясо, изо рта текут кровавые реки, а сам он в собственном ссанье лежал и дрожал, не в силах сделать хоть что-либо. Мразь пустым взглядом, как у мёртвой рыбы, смотрела вверх и кашляла, когда кровь попадала в дыхательные пути. Он сдохнет с минуты на минуту, крови потерял немало, да и рана на боку довольно серьёзная. Я думал ещё что-нибудь сделать с его глазами, выколоть один, к примеру, но ладно уж. Хватит. Видел бы эту всю картину кто-нибудь со стороны, то в маньяки записали бы ещё и меня. Однако то, что я сделал, было правильно. Я избавил мир от этого мусора.

Подойдя к еле живому телу, я держал над ним меч остриём вниз.

— Последних слов от тебя я просить не стану, так что просто сдохни. За всех кого ты убил и над кем глумился... За Джессику, — сказал я и воткнул меч в горло ублюдку. Лезвие прошло мимо шейных позвонков и вышло с другой стороны, утыкаясь в землю.

Глаза гниды резко расширились, он резво задёргался и выгнулся, а спустя несколько секунд обмяк, не подавая никаких признаков жизни. Месть свершилась. Ублюдок сдох как жалкая псина, перед этим как следует настрадавшись. Этого я и хотел.

Я стоял над трупом и размышлял. Мне почему-то вдруг вспомнился вопрос Джессики, который она задала мне, когда мы прибыли в город: «Какого это, убить человека». Тогда я ответил, что если кто-то угрожает твоей жизни, то убить его — верное решение. С того момента я лишь укрепил свою позицию. Тот, кто осмелится угрожать моей жизни, будет уничтожен. Я убью любого, кто позарится на меня и то, что мне дорого. Если, конечно, у меня на это хватит сил.

Вытерев меч от крови и убрав его в ножны, я уже хотел пойти в примерно верном направлении, чтобы выйти к крепости. Невольно вспомнились моменты, как мы с Джессикой вместе путешествовали. Это было быстро, но довольно душевно, а сейчас она лежит где-то там, позади, мёртвая. Такая наивная и добрая, но теперь мёртвая. А я, эгоистичный и мелочный, живой. Взять психопата с собой было моим решением, и из-за этого решения погиб не я, а Джессика. Этот факт меня злил настолько сильно, что хотелось разбить себе рожу, но вместо этого...

— Тупой ублюдок! — резко разворачиваясь, подбегаю и со всего маху бью ногой по голове мертвеца, желая унять злость, оскорбляя то ли себя, то ли его.

Спустя ещё пару ударов, когда раздался громкий хруст и голова трупа вывернулась набок под неестественным углом, я кое-как успокоился и всё же пошёл дальше. Надо закончить испытание, надо выжить.