Психотерапевт

Глава 16

ОН ИСПУГАЛСЯ НЕ МЕНЬШЕ МЕНЯ. Роняет руку, поднятую было к звонку. И отступает назад, будто ждет выволочки.

— Простите, мисс Доусон. — Он примирительно поднимает ладонь: — Я ухожу, все в порядке.

— Подождите минуту, — отвечаю я, и он останавливается, уже свернув к подъездной дорожке. — Вы говорили, что расследуете убийство Нины Максвелл.

Он поворачивается ко мне:

— Верно.

— Почему сейчас, когда прошло больше года после ее смерти?

— Я расследую его с тех пор, как ее муж покончил с собой. Но пришлось сделать перерыв, потому что я не мог получить нужную информацию. Ведь я частный детектив, персона нон грата для полиции.

— А какая информация вам нужна?

Он смотрит мне в глаза, выдерживает мой взгляд. В прошлый раз было так же, я вспомнила. Мне хочется отвести глаза, но я не могу. Его взгляд словно завораживает.

— Боюсь, я не готов обсуждать это, стоя на пороге.

Сейчас или никогда. Если я не приглашу его войти, он больше не вернется. Я открываю дверь шире.

— Благодарю. — Он входит в холл. — Я очень признателен вам за то, что вы согласились поговорить.

Я веду его через гостиную, удивляясь, как это я впустила в дом незнакомца. Пусть он и элегантно одет — легкий костюм, бледно-голубая рубашка без воротника, — однако он может быть убийцей. Может быть убийцей Нины. Я достаю из кармана телефон, держу его в руке. Предлагаю ему стул, но сама остаюсь стоять у дверей. На случай, если потребуется быстро выйти.

— Хочу извиниться еще раз — я, наверное, ошеломил вас на той неделе, когда рассказал об убийстве, — говорит он. — Я даже не представлял себе, что вы не в курсе.

— Я поняла.

— Надеюсь, обошлось без неприятных последствий.

— Разумеется. — Я не собираюсь рассказывать, что Лео все от меня скрыл и мы теперь почти не разговариваем. — Мы с мужем решаем, что делать. — И ему не обязательно знать, что мы пока не женаты. — Пока не можем понять, как чувствуем себя теперь в этом доме.

— Понимаю.

— Думаю, вам следует начать сначала. Откуда вы узнали, что у нас вечеринка?

— Боюсь, я не могу вам сказать.

— Почему это?

В ответ он молча пристально смотрит на меня.

— Вы тут с кем-то общаетесь?

— Нет, ни с кем.

Он ждет, что я продолжу, и, не дождавшись, кивает:

— Давайте просто скажем, что я узнал это из приглашения, которое вы разослали.

Я не сразу соображаю.

— Вы хакнули группу в вотсапе?

Он не говорит ни «да», ни «нет»; я даже не уверена, что можно хакнуть группу в вотсапе. Не буду больше давить: все равно не скажет.

— Так почему вы решили заявиться без приглашения? — спрашиваю я.

— Это было некрасиво, признаю. Но я пытался получить доступ к дому больше года. Один раз притворился потенциальным покупателем, но риелтор от меня не отходил, так что мне не удалось сделать то, что я надеялся, — осмотреть комнату, где произошло убийство. Не имея представления о месте преступления, сложно разработать альтернативную версию случившегося той ночью. — Он легонько улыбается: — Тот факт, что меня пасли все время, пока я находился в доме, лишь укрепил мою веру в то, что брат моего клиента невиновен в убийстве Нины Максвелл. Думаю, у агентства есть указание от полиции быть начеку со всеми, кто проявляет интерес к дому.

Мое любопытство возрастает. Я подхожу к ближайшему стулу, сажусь на него верхом.

— Зачем им это?

— Вероятно, они надеются, что настоящий убийца вернется на место преступления и как-то выдаст себя.

— Но ведь полиция считает, что убийца мертв, разве нет? Что дело закрыто?

— Согласно моим источникам, нет. — Он замечает, что я нахмурилась. — Да, любой частный детектив, как и журналист, имеет источник в полиции. Часто один и тот же. И мой источник говорит, что следствие еще ведется. — Он делает паузу. — Могу я узнать: когда вы смотрели дом, все было примерно так же?

— Муж смотрел его без меня. Я увидела его только после покупки.

Грейнджер пытается скрыть удивление, но я успеваю заметить:

— Так что насчет нашей вечеринки?

— Я надеялся проскользнуть незамеченным, — улыбается он. — Не подумал, что вы пригласили только тех, кто живет здесь. И как только понял это, ушел.

— А моя соседка, женщина, которая пустила вас, она пожилая и очень расстроилась, что так вышло. Разволновалась, когда узнала, что вы не из числа моих друзей.

— Простите. Еще раз. Я надеялся, что будет большая вечеринка и я проскользну в ворота вслед за кем-нибудь.

— А как вы вошли сейчас? Снова докучали моим соседям?

Томас качает головой:

— Я собирался позвонить в домофон в надежде, что вы согласитесь выслушать меня. Но кто-то вошел передо мной и пустил меня. Хотелось сказать ему, что следует быть осторожней; но если бы он захотел поступить правильно, ему пришлось бы захлопнуть калитку прямо перед моим носом, а люди обычно так не делают, они слишком вежливы. Когда я приходил в прошлый раз, я зашел в ворота вслед за машиной… Не знаю, состоите ли вы с мужем в каком-нибудь совете жильцов или как это называется, но вам следовало бы поговорить об этом и, возможно, сменить код. Я видел через его плечо, какой код он набирает.

— Простите, но я все же не понимаю, зачем вы здесь сегодня.

Он ерзает на сиденье.

— Поверьте, я бы не беспокоил вас, если бы время не поджимало.

— Что вы имеете в виду?

На его лицо набегает тень.

— У моей клиентки проблемы со здоровьем. И она намерена восстановить доброе имя брата, пока еще это возможно. — Он делает паузу, я вижу, что в нем происходит внутренняя борьба. — С Хелен я учился в университете, — продолжает он, преодолев себя. — Оливера я не знал, он был на пять лет младше, но уже тогда я понимал, как много он для нее значит. И когда она сказала, что не верит, что он виновен в убийстве Нины, я почувствовал, что не могу отказать.

Я сочувственно киваю, сестру Оливера мне отчаянно жаль.

— Почему она убеждена, что убийца не он? — спрашиваю я. — Никто не захочет плохо думать о близком человеке. Может, ей просто не верится, что ее брат способен на убийство.

— Я так поначалу и думал. Неприятно это говорить, но я, как ни ужасно, посмеивался над Хелен, потому что, судя по моему опыту, это убийство полностью укладывалось в шаблон преступления на почве страсти. Однако многие уверяли, что Оливер Максвелл был добрейшим и нежнейшим из мужчин и обожал Нину. Циники уверяют, будто он покончил с собой, поскольку не выдержал содеянного. Но те, кто его знал, считают это доказательством его горя: он не только не мог жить без Нины, но и не сумел смириться с мыслью о ее страшной гибели.

Тогда к какой категории отнести Еву, Тамсин и Мэри? Он знали Оливера и описывали его как милейшего человека. И все же верили, что он убил Нину. Почему?

— Подождите — вы сказали «преступление на почве страсти»?

— Да. — Он делает паузу. — По-видимому, у Нины была любовная связь.

Я смотрю на него:

— Любовная связь?

Он подвигается вперед на сиденье. Бледная, почти прозрачная кожа отчетливо контрастирует с темными волосами.

— Да.

— С кем?

— Это я и пытаюсь выяснить.

— Но почему?

— Потому что я думаю, что этот человек может быть виновен в ее убийстве.

Мои мысли мечутся.

— А полиция знает, что у нее была любовная связь?

— Да.

— Ну, тогда они, очевидно, выяснили, кто он, и уже исключили его из подозреваемых.

— Полагаю, что так, — соглашается он.

— Видимо, если Оливер знал о ее любовной связи, то у него был мотив для убийства.

— Вот только, судя по словам тех, кто хорошо его знал, он бы никогда не причинил ей вреда.

— Не понимаю, с чего вы решили, что я могу вам как-то помочь. Я ведь только переехала.

— Именно поэтому я и прошу вашей помощи, — доверительно отвечает он. — Когда Хелен попросила меня заняться убийством, я пытался разговаривать с теми, кто здесь живет. Однако принимали меня хоть и не враждебно, но очень и очень неприветливо. Потому я и не остался на вашей вечеринке. Выглянул в кухонное окно, увидел знакомые лица — ваших гостей — и решил, что лучше уйти, пока меня кто-нибудь не заметил… А вы Нину не знали, ни с кем тут еще не сблизились, поэтому вы — незаинтересованная сторона. Знаю, что прошу слишком многого, но если вдруг вы что-то услышите — ну, в разговорах соседей, — то не могли бы вы сообщить мне?

Я встаю.

— Простите, не могу.

— Понятно, — отвечает он со слабой улыбкой и, поднявшись, протягивает мне руку. — Спасибо, что уделили мне время. До свидания, мисс Доусон.

Рукопожатие — крепкое, надежное. Я невольно чувствую доверие — и в то же время разочарование: он хочет вынудить меня обмануть людей, с которыми я надеюсь подружиться. С учетом обстоятельств мне понятно, почему он спешит разобраться в этом деле, — ради сестры Оливера, пока еще есть время. Он явно из тех, кто готов на многое ради друга, однако не станет подавать тому ложных надежд или браться за безнадежный случай. Грейнджер признал, что поначалу посмеивался над сестрой Оливера.

Так что же заставило его передумать?