Психотерапевт

Глава 20

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО ЛЕО СОБИРАЕТСЯ НА РАБОТУ БЕСКОНЕЧНО ДОЛГО, давая мне время передумать. По лестнице ступает тяжелее обычного. Обозначает свое присутствие, пытаясь донести, насколько пустым будет казаться этот дом без него.

Он спускается вниз с сумкой и нарочно с силой швыряет ее на пол. Мне уже надоели эти назойливые намеки на то, что его не будет несколько дней. Мы ведь изначально собирались жить в таком режиме до окончания его контракта в Бирмингеме — он уезжает в понедельник утром и возвращается в четверг вечером. А теперь он воспринимает это как какое-то наказание.

После его ухода я еще долго лежу в постели, не в силах стряхнуть оцепенение. На меня давит неопределенность наших отношений. В Лондон я переехала, полная надежд, хоть и немного нервничала из-за того, что придется как-то адаптироваться к мегаполису, однако мне не терпелось перейти на новый уровень отношений с Лео. А теперь они, очевидно, разваливаются. Даже после гибели родителей и сестры мне не было так одиноко.

Я выбираюсь из постели только ради кофе. Несу его в гостиную и пью, стоя у окна и разглядывая деревья — листва успела слегка поредеть. Уже десятый час, мне давно пора за работу. Глаз улавливает какое-то движение — это Ева выходит из дома. Она в костюме для пробежек, и я хочу постучать в окно, но тут за ней появляется Тамсин. Я быстро отступаю назад, не теряя, однако, их из виду. Они обмениваются какими-то фразами, потом Ева перебегает через дорогу и исчезает в сквере, а Тамсин остается стоять на дороге.

Нужно позавтракать. Я возвращаюсь на кухню, сую хлеб в тостер, нахожу в холодильнике мед. От неожиданного звонка в дверь я выпускаю банку из рук, и она грохается на пол прямо у моих босых ног. Смотрю на осколки, прилипшие к моим голубым пижамным штанам, и думаю, с чего начать уборку, но в дверь снова звонят. Кто бы это ни был, уходить он не собирается.

Осторожно переступив через разбитую банку, я иду в холл, открываю дверь и оказываюсь лицом к лицу с человеком, которого совсем не жажду видеть. С Тамсин.

— Привет, Элис. — Похолодало, и на ней белый пуховик и белые замшевые полусапожки. Выглядит она великолепно.

— Прости, — говорю я, сознавая, что стою в пижаме. — Я неважно себя чувствую. Поэтому, если ты снова собираешься наезжать, то лучше приходи в другой раз.

Тамсин переступает с ноги на ногу.

— Нет, я не затем… Я хотела извиниться. Не стоило мне так нападать на тебя. Плохая неделя выдалась.

— Ладно. Но, как я уже объясняла, я не расстраивала Лорну; она сказала, что для нее это облегчение — поговорить о Нине хоть с кем-то, потому что никто больше о ней даже не заикается.

Тамсин кивает. Я отгоняю всплывшую перед глазами картинку: Лорна теребит жемчужное ожерелье.

— Я хотела позвать тебя на кофе в пятницу, — говорит она. — Утром, в половине одиннадцатого. Согласна? Я знаю, ты работаешь… Ева тоже будет, — прибавляет она, словно решив, что я боюсь оказаться с ней наедине.

Мне не очень хочется прерывать рабочий день, хотя, с другой стороны, я могу поработать во время ланча.

— Спасибо, я с удовольствием, — отвечаю я.

— Отлично! — В голосе Тамсин сквозит явное облегчение и даже радость. — Ну, тогда пока, Элис, скоро увидимся.

Я смотрю, как она идет по дорожке, и кричу вслед:

— Кстати, выглядишь потрясающе!

Она, обернувшись, машет рукой, однако на ее лице читается грусть, словно на самом деле она мне не верит.

В кухне я принимаюсь за уборку. И вдруг понимаю: этот дом меня душит. Мне нужен глоток свежего воздуха. Полчаса в саду должны помочь. Можно что-нибудь прополоть. Люблю прополку — я могу заниматься ею на автопилоте, спокойно размышляя о чем-нибудь.

Вчерашний дождь облегчил мне работу. Добравшись до середины левой части сада, я замечаю, что в заборе между нашим участком и участком Евы с Уиллом не хватает одной секции. Это не так страшно, потому что просвет частично закрыт кустами. Отодвинув ветки, я понимаю, что при желании могу спокойно пройти к ним в сад. Возможно, Ева с Ниной пользовались этим ходом, чтобы сократить путь и не идти по дороге, когда им хотелось увидеться. Мысленно делаю пометку: при случае спросить об этом у Евы.

Звонит мобильник. Я выпрямляюсь, расправляю спину. Это Джинни.

— Привет, Элис. Звоню узнать, как ты. Я не помешала?

— Нет, все хорошо, я тут в саду вожусь. На улице приятно. Ты как? Хорошо провела выходные?

— Ну, муж окончательно променял меня на гольф. И меня это устраивает. Марк с Беном вчера целый день провели на поле для гольфа. Бен потом зашел к нам выпить и спрашивал про тебя.

— Мило с его стороны.

— На самом деле я звоню потому, — продолжает она после паузы, — что Лео звонил мне сегодня утром.

— Лео?

— Да. Сказал, ты не хочешь, чтобы он на этой неделе возвращался домой. Мол, ты велела ему оставаться в Бирмингеме. И он хотел, чтобы я проверяла, все ли тут с тобой в порядке.

— Я в порядке, — отвечаю я с наигранной бодростью: на самом деле мне не дает покоя мысль, что сегодня ночью я останусь одна.

— Хочешь, я к тебе приеду?

— Очень мило с твоей стороны, но у меня правда все отлично. Я должна сделать это, Джинни. Должна узнать, смогу ли находиться тут одна. Мы всего месяц назад переехали, я пока не хочу бросать этот дом.

— Я думаю, Лео боится, что ты бросишь его.

Я вздыхаю:

— Честно говоря, я уже не знаю, как к нему отношусь. Все еще не могу понять, почему он соврал мне.

— Как насчет того, чтобы вместе где-нибудь поесть на этой неделе? Я могу взять перерыв на обед подлиннее.

— Давай, здорово. Когда?

— Завтра или в пятницу.

— Тогда завтра, — отвечаю я, вспоминая, что в пятницу пью кофе с Тамсин. — Вот бы пойти в тот ресторан в Ковент-Гардене, где подают морского черта. Это же недалеко от тебя?

— В «Нептун»? Я за десять минут до него дойду. Позвоню и закажу столик на полдвенадцатого.

— Отлично, тогда увидимся там.

Два приглашения плюс возня в саду — теперь легче вернуться к работе. Мне нравится книга, которую прислали на перевод, и я погружаюсь в нее настолько, что прерываюсь лишь в три часа — перекусить. Вышло солнце, и потому, съев сэндвич, я решаю пойти прогуляться в Финсбери-парк и продолжить перевод уже вечером. Раз Лео не вернется, нужно на что-то отвлечься, прежде чем засесть на ночь дома в одиночку.

Спустя полчаса я выхожу из дома. Я рада выбраться из «Круга», из его надоевшей удушливой атмосферы. Это все ворота, думаю я. Из-за них тут как в тюрьме. Без них наш «Круг» был бы обычной лондонской улицей.

Парк сверкает всем великолепием осенних красок. Я гуляю около часа, стараясь ни о чем не думать, потом сажусь на скамью и наблюдаю за жизнью вокруг. Кто-то проносится мимо, торопясь неизвестно куда, но в основном люди ходят не спеша, особенно мамы с малышами и пожилые пары, некоторые — под ручку. Я улыбаюсь, потом накатывает меланхолия. У нас с Лео когда-нибудь будут дети? Мы состаримся вместе? Странно же, что мы никогда не говорили о детях? А может, мы нарочно тянули, ждали, пока не устроимся в Лондоне?

— Элис!

Я поднимаю голову и вижу бегущую ко мне Еву.

— Ты что, до сих пор бегаешь? — спрашиваю я в притворном ужасе. — Я видела тебя утром в девять.

Она в ответ смеется, присаживается на скамейку, успокаивает дыхание.

— Нет, я бегала с подругой, потом ходила к ней на ланч. А теперь возвращаюсь к своему блогу. А ты как? Хорошо провела выходные? Лео говорил, ты уезжала.

— Да, ездила в свой Харлстон, зависала с друзьями. Не очень удобно получилось, что я в последний момент отказалась пойти к Мэри, но мне нужно было сменить обстановку.

— Не переживай, она понимает.

— И еще был неприятный разговор с Тамсин, так что хотелось держаться от нее подальше.

Ева морщит нос.

— Да, она мне говорила. Если что — она сожалеет, что так вышло.

— Я знаю. Она приходила сегодня утром, извинялась. Мило с ее стороны. И она пригласила меня на кофе в пятницу.

— О, отлично. Она говорила, что собирается. Не суди ее строго, Элис. Смерть Нины сильно по ней ударила.

— Должно быть, ужасно потерять лучшую подругу таким вот жутким образом, — отвечаю я, наблюдая, как такса обнюхивает кучу листьев.

— И еще тяжелее, наверное, ей было оттого, что, когда мы переехали сюда, то… Они не то чтобы поссорились, ничего такого, но, я думаю, Тамсин показалось, что ее оттерли в сторону.

— В смысле?

— Понимаешь, о том, что Тамсин с Ниной — закадычные подруги, по крайней мере были подругами, я узнала лишь после смерти Нины, когда Тамсин зашла поговорить со мной. Она была совершенно безутешна и хотела знать, не обидела ли она чем-нибудь Нину. Я спросила, что она имеет в виду, и она ответила, что раньше они с Ниной были лучшими подругами, всегда забегали друг к другу в гости, вместе ужинали по выходным. А потом, за несколько месяцев до смерти Нины, все вдруг изменилось. Тамсин шла мимо дома Нины, видела через окно, как мы с ней болтаем, и удивлялась, почему Нина не пригласила ее присоединиться. Я сказала ей, что в основном это были спонтанные посиделки за кофе — ну, знаешь, увидит Нина, как я возвращаюсь с пробежки, и крикнет: «Кофе будешь?» Правда, бывали еще и ужины. Мы несколько раз приходили к Нине и Оливеру. Бывали там еще Мэри с Тимом, но Тамсин с Коннором — ни разу. Так что я даже не догадывалась, что Нина с Тамсин — лучшие подруги. Я недавно спрашивала Мэри об этом. Не знает ли она, что между ними случилось. Говорит, не знает. Нина и на йогу перестала ходить, Тамсин решила, тоже из-за нее. — Ева замолкает. — Нина мне очень нравилась, но потом мне стало неприятно, что она, возможно, была… ну, какой-то злой.

Я медленно киваю:

— А многие знали, что у Нины был роман?

— Кто тебе сказал? — Ее голос прозвучал резче обычного или мне показалось?

— Лорна.

Ева мотает головой:

— Нет, мы узнали уже потом. — Она поворачивается ко мне. — Так что сама понимаешь, почему мы поверили, что Оливер мог ее убить.

«Вот так взяли и поверили, — хочется мне спросить, — без малейшего сомнения?»

— Но почему убийцей не мог быть мужчина, с которым она встречалась? — спрашиваю я.

Ева наклоняется завязать шнурок.

— Я уверена, что полиция проверила его, — произносит она, выпрямляясь. — И если уж они не думают, что есть еще подозреваемые… кто мы такие, чтобы сомневаться?

«Друзья Оливера, — хочется мне сказать. — Вы были его друзьями».

— Ты говорила, Тамсин с Ниной были лучшими подругами. Тамсин знала о ее романе?

— Нет, тогда не знала. Нина ей не рассказывала.

— Помню, на той неделе Тамсин за ланчем говорила, что Нина ей очень помогла. Она ходила к ней как к специалисту?

— Нет, Нине нельзя было становиться ее психотерапевтом, поскольку они дружили. Тамсин страдает депрессией (думаю, она не рассердится, что я тебе сказала), и, наверное, Нина советовала ей натуральные средства, поскольку Тамсин не хотела принимать антидепрессанты. И потому ей было вдвойне тяжело, когда Нина отдалилась. Тамсин чувствовала себя во всех смыслах брошенной.

— Нина работала из дома?

— Нет, у нее был кабинет в двадцати минутах отсюда.

— А Коннор, какой он?

— Коннор — это Коннор. Он, в общем, нормальный, когда его поближе узнаешь. Но иногда может быть нетактичным, особенно с Тамсин.

Не хочу расспрашивать, хотя мне любопытно. К счастью, Ева, глотнув воды из бутылки, продолжает безо всяких просьб с моей стороны:

— Например, Тамсин после убийства захотелось уехать. Да и нам всем. Это была инстинктивная, импульсивная реакция. Жестокое убийство по соседству — нам всем было страшно. А Коннор ни в какую, даже слушать о переезде не желал. Если бы он пошел на компромисс, если бы сказал, что готов рассмотреть переезд, раз для нее это настолько важно, то Тамсин было бы не так больно. Уилл повел себя гораздо тактичнее — сказал, что мы можем снова выставить дом на продажу, хотя мы прожили в нем всего пять месяцев. Лорна находилась в ужасном состоянии. Собралась уехать к сестре в Дорсет, по крайней мере на время, и Уилл предложил отвезти их с Эдвардом туда. Но на следующий день Эдвард попал в больницу с сердечным приступом — стресс из-за убийства… И они остались тут. В общем, прежде чем кто-то из нас успел что-либо предпринять, Оливера арестовали, и потом он покончил с собой. И все снова почувствовали себя в безопасности. Переехали в итоге только Тинсли из третьего дома.

— Хм, — произношу я, все еще раздумывая о размолвке Тамсин и Нины. Не хочу, чтобы Ева догадалась, как много пищи для размышлений она мне дала, и потому пытаюсь сменить тему: — Кстати, я сегодня была в саду и нашла дыру в заборе между нашими участками.

— Боже, я совсем забыла! Оливер одалживал Уиллу свою газонокосилку, настоящее современное чудо техники, и они раскурочили забор, чтобы можно было передавать ее друг другу и не тащить по улице. На другой стороне ты, наверное, тоже дыру найдешь: Оливер подстригал газон у Лорны с Эдвардом. А теперь этим занимается Джефф.

— Это он живет с другой стороны от них?

— Да.

— Он один? Кто-то говорил, он разведен.

— Да, уже несколько лет как. Я его жену не знала. А Мэри была с ней знакома, они жили рядом. Встретила девушка кого-то на работе — и привет, браку конец. — Ева встает, поднимает руки над головой, потягивается. — Прости, мне пора. Попросить Уилла вернуть секцию на место?

— Нет, не надо, оставь, как было. К тому же дырка почти заросла. И потом, кто знает, вдруг пригодится, — прибавляю я с улыбкой.

— Лео приезжает домой каждый вечер, как на той неделе?

— Нет, я сказала ему, чтобы не приезжал. Слишком далеко, чтобы мотаться дважды в день.

— Тогда, может, придешь на ночь к нам?

— Спасибо, но, если я решила остаться, надо привыкать ночевать там одной.

— Если передумаешь, скажи. Хочешь, побежим обратно вместе?

— Нет, спасибо, я совсем не фанат бега.

Ева смеется.

— Пока, Элис. Приятно было поболтать. Увидимся у Тамсин в пятницу. А может, и раньше.

Я задумчиво гляжу ей вслед. Я благодарна ей за рассказ, но слишком уж много информации она вывалила на меня за один раз. Может, это ей не стоит доверять? А Нина, судя по тому, что я узнала о ее романе и отношении к Тамсин, возможно, вовсе не была такой милой и приятной, как мне поначалу казалось.