Пушкинский век

«Трактир Демут, № 10»

«На другой день Чарский в темном и нечистом коридоре трактира отыскивал 35-ый номер. Он остановился у двери и постучался. Вчерашний итальянец отворил ее… Чарский сел на чемодане (из двух стульев, находившихся в тесной конурке, один был сломан, другой завален бумагами и бельем). Импровизатор взял со стола гитару — и стал перед Чарским, перебирая струны костлявыми пальцами и ожидая его заказа» — так в повести «Египетские ночи» Пушкин описывает встречу петербургского аристократа и заезжего артиста: в нескольких словах весьма наглядно предстает и обстановка дешевой столичной гостиницы, и фигура характерного ее постояльца.

В Петербург ежегодно различными путями приезжали и приплывали тысячи людей из-за границы, приезжали и приходили десятки тысяч из провинции, из деревень. И всем нужно было найти приют. Поэтому гостиницы, трактиры (то есть гостиницы с ресторанами), «заездные дома», постоялые дворы в этом городе переселенцев и временных жителей имели особенное, только Петербургу присущее значение.

Первые пристанища для путников появились здесь еще в 1720-х годах. С середины XVIII века специальные законоположения определяли порядок содержания этих заведений, открываемых «ради приезжающих из иностранных государств иноземцев и всякого звания персон, и шкиперов, и матросов, а также для довольства Российского всякого звания людей, кроме подлых и солдатства». Содержатели были люди «воздержанные и с поведением», главным образом иностранные подданные, поэтому постоялые дворы и трактиры часто именовались «гербергами» и носили громкие названия по странам и городам, откуда происходили владельцы: «Шведский трактир», «Лондон», «Париж», «Любек»…

В изданном в 1822 году С. Аллером «Указателе жилищ и зданий в Санкт-Петербурге» перечислены 9 гостиниц, 25 постоялых дворов и другие «пристанища для приезжающих», расположенные в центральных, Адмиралтейских, и в окраинных, Московской и Каретной, частях города.

Однако ни один путеводитель по городу не сообщал о тех многочисленных петербургских «пристанищах», где постояльцам сдавали не номера, не комнаты, а углы комнат. В «угловых домах», как называли в столице такого рода пристанища, обитали по преимуществу мастеровые, лакеи, лишившиеся места, разносчики с Сенной, отставные солдаты и многочисленные нищие.

По словам автора первого «Медико-топографического описания Санкт-Петербурга», изданного в 1820 году, постояльцы жили здесь в настоящей свалке. Небольшие «угловые дома» подчас вмещали одновременно до тысячи человек. Некоторые здесь жили месяцами, другие снимали угол на одну ночь. Угловой жилец платил в месяц от двух до пяти рублей ассигнациями. Плата за ночлег составляла пять — десять копеек.

Именно в различного рода заведениях для приезжающих наиболее отчетливо была видна чрезвычайно сложная структура столичного населения. «Угловые дома» являли во всем разнообразии типы простонародья — от профессиональных нищих до мелких торговцев с толкучего рынка. В гостиницах для «чистой публики» можно было встретить заезжих помещиков, иностранцев-ремесленников, генералов, сановников, послов.

«Новейший путеводитель по Санкт-Петербургу», изданный Ф. Шредером в 1820 году, сообщал: «Места, где путешествующий может остановиться, суть: Hotel de Londres, на Дворцовой площади, против Бульвара; у Демута на Мойке, между Конюшенным и Полицейским мостами; также в называемом Ревельском трактире, в Новом переулке, и в Калмыковом доме у Каменного моста».

Гостиница «Лондон» считалась одной из лучших в Петербурге. В 1823 году ее владелец извещал через «Санкт-Петербургские ведомости», что «трактир Лондон, имея прекраснейшее местоположение среди столицы, против бульвара и поблизости Императорского Зимнего дворца, ныне вновь по примеру иностранных гостиниц отделан. В нем можно иметь меблированные по новейшему вкусу комнаты за умеренные цены».

В 1830-е годы популярностью пользовались гостиница «Париж» («Отель де Пари»), помещавшаяся в доме надворного советника Калержи на углу Малой Морской улицы и Кирпичного переулка. Содержал ее француз, некий Луи. В этой гостинице останавливались Н. О. и С. Л. Пушкины.

Самой известной в Петербурге на протяжении многих лет была гостиница Демута (или Демутов трактир). Основанная еще в 1770 году неким Филиппом Якобом Демутом, купцом из Страсбурга, гостиница эта вскоре была признана одной из лучших в столице. Успеху в немалой степени способствовало ее местоположение — на набережной Мойки, в двух шагах от Невского проспекта. Поначалу Демутов трактир был невелик — всего шесть номеров. Затем здание перестроили. Оно протянулось от набережной Мойки до Большой Конюшенной улицы, куда выходил другой его фасад; номеров в трактире было более пятидесяти, и притом на все вкусы и средства: номера из одной, из двух комнат, с окнами на темный грязный двор; были апартаменты из нескольких комнат окнами на Мойку и на Конюшенную.

Помещица В. П. Шереметева, останавливавшаяся здесь в октябре 1825 года, свои первые впечатления записала так: «Мы прибыли в Петербург… Я еще ничего не видела, кроме огромных домов, мимо которых проехали, и прибыли в гостиницу Демут. Она так полна, что мы едва нашли три небольшие комнаты в четвертом этаже, это меня нисколько не смутило, в случае наводнения мы довольно высоко… Лестницы, ведущие к нам, каменные; не согласились поместить нас менее чем на неделю, и представьте — эта несчастная квартира 65 руб. в неделю, кроме того 2 руб. за воду. Так как мы прибыли сюда без всякого хозяйства, то нельзя получить чашки, не беря порции чая или кофе, и все ужасно дорого; то же самое за обедом».

Кто только не жил у Демута! Здесь останавливались М. М. Сперанский и А. П. Ермолов, П. И. Пестель и П. Я. Чаадаев. Здесь живали родители Пушкина. Здесь путешественник и коллекционер князь Алексей Салтыков, прозванный Индейцем за то, что по многу лет жил в Индии, наезжая в Петербург, нанимал роскошный номер, окнами на Мойку, в бельэтаже. «…Входим в залу, — рассказывает об убранстве этого княжеского жилища один из приятелей Салтыкова, — увешанную до потолка персидскими коврами, а по углам украшенную индийским оружием: длинными копьями, гиндустанскими саблями, маленькими кривыми малайскими кинжалами». Выписанный в Россию Николаем I итальянский художник Козоре Дузи снял здесь себе мастерскую. А французский литератор Дюпре де Сен-Мора в зале гостиницы читал лекции о французском театре и литературе.

Двадцать пятого мая 1827 года в трактире Демута поселился вернувшийся в Петербург после ссылки Пушкин. Поэт занял «бедный нумер, состоявший из двух комнаток» в той части гостиницы, где окна обращены были на двор к северо-западу. На экземпляре «Цыган», подаренном А. П. Керн в начале 1828 года, поэт написал: «Ее превосходительству А. П. Керн от господина Пушкина, усердного ее почитателя. Трактир Демут, № 10». Этот адрес значится и в документах неотступно следившей за поэтом полиции.

Летом 1827 года Пушкин продолжал здесь работу над «Евгением Онегиным», держал корректуру отданных в печать глав романа, готовил для представления «самодержавному цензору» поэму «Граф Нулин», «Отрывок из Фауста», «Песни о Стеньке Разине» и другие произведения.

В гостинице Демута осенью 1828 года была написана Пушкиным поэма «Полтава». Со слов самого Пушкина современник рассказывал: «Это было в Петербурге. Погода стояла отвратительная. Он уселся дома, писал целый день. Стихи ему грезились даже во сне, так что он ночью вскакивал с постели и записывал их впотьмах… Таким образом слагались у него сотни стихов в сутки. Иногда мысли, не укладывавшиеся в стихи, записывались им прозой. Но затем следовала отделка, при которой из набросков не оставалось и четвертой части… Он кончил „Полтаву“, помнится, в три недели».

В «заездном доме Демута» собирались у Пушкина друзья. «Третьего дня мы провели вечер и ночь у Пушкина, — писал в мае 1828 года П. А. Вяземский жене, — с Жуковским, Крыловым, Хомяковым, Мицкевичем, Плетневым и Николаем Мухановым. Мицкевич импровизировал на французской прозе и поразил нас, разумеется, не складом фраз своих, но силою, богатством и поэзией своих мыслей… Удивительное действие производит эта импровизация». Польский поэт был выслан из Вильны в центральную Россию и в конце 1827 года приехал в Петербург.

Весной 1828 года в Демутовом трактире поселился А. С. Грибоедов. Автор «Горя от ума» приехал в Петербург 14 марта с текстом мирного договора между Россией и Персией, заключенного в Туркманчае при деятельном его участии. Оба поэта много времени проводили вместе в откровенных дружеских беседах. Пушкин говорил о Грибоедове: «Это один из самых умных людей в России, любопытно послушать его».

В это же время жил у Демута А. Д. Тырков — отставной штаб-ротмистр, новгородский помещик, однокашник Пушкина по Лицею (лицейское прозвище его было Кирпичный Брус). В номере Тыркова 19 октября 1828 года Дельвиг, Илличевский, Яковлев, Корф, Стевен, Комовский, Тырков и Пушкин праздновали семнадцатую лицейскую годовщину. Сохранился шуточный протокол этого празднования, написанный Пушкиным и кончавшийся его стихами:

Действительно, на следующий день, 20 октября, Пушкин покинул Демутов трактир и уехал из Петербурга в Тверскую губернию, а оттуда в Москву.

Снова жил Пушкин у Демута в 1830 году, а затем в 1831-м — несколько дней, приехав в Петербург с молодой женой. С осени этого года Пушкин вновь становится петербуржцем — живет в столице уже постоянно, снимая квартиры.